Царство и священство

Более 290 лет отделяет нас от того дня, когда 25 января 1721 года Император Петр I утвердил Духовный регламент, согласно которому была проведена коренная церковная реформа, ликвидировавшая автономию Церкви и полностью подчинившая ее власти Государя.

«...Уставляем духовную коллегию, то есть духовное соборное правительство, которое по следующем зде регламенте имеет всякие духовные дела во всероссийской церкви управлять. И повелевает всем верным подданным нашим, всякого чина, духовным и мирским, имети сие за важное и сильное правительство, и у него крайния дел духовным управы, решения и вершения просить, и судом его определенным довольствоваться, и указов его слушаться во всем, под великим за противление и ослушание наказанием, против прочих коллегий...». (Письма и бумаги императора Петра Великого. С. 128).

Патриаршество в России было упразднено, а для управления Церковью был образован Святейший правительствующий Синод, подчиненный непосредственно Государю. Он был поставлен в один ранг с Сенатом, выше всех остальных коллегий и административных органов. Руководителем Синода стал местоблюститель Патриаршего престола Стефан Яворский. Псковский архиепископ Феофан Прокопович, правая рука Царя в церковных преобразованиях, составил Духовный регламент Синода. Был издан ряд важнейших указов, относившихся к церковным и монастырским делам. (Кулюгин А. М. Энциклопедия российских царей. М., 2001. С. 360).

Духовный регламент обосновал устранение власти Патриарха необходимостью вернуться к исконной, самодержавной форме правления, когда вся полнота власти была сконцентрирована в руках православного Монарха: «...сие правление соборное и всегдашнее, и аки всегдашний Синод, или синедрион, совершеннейшее есть и лучшее, нежели единоличное правительство, наипаче же в государстве монаршеском, яковое есть наше Российское».

В 1722 году церковная реформа была завершена установлением должности обер-прокурора Синода. Таким образом, Церковь лишилась самостоятельной политической роли и встраивалась в единую вертикаль власти, на вершине которой находился самодержавный Монарх, - Глава Православной Империи, в которой Церковь и Государство были неотделимы друг от друга.

С тех пор в научной среде не утихают идеологические страсти, а ученые мужи наперебой обвиняют Императора в неправославности и в переходе к протестантской модели управления церковью. Не утихают страсти и в церковной среде, порождая плюрализм мнений, не имеющий ничего общего с соборным мнением Церкви.

Тем не менее вся многовековая история православной государственности свидетельствует нам о том, что высочайший указ Государя Петра I об отмене патриаршества нисколько не противоречил учению Церкви. Мало того, решение это, инициированное православным Монархом, было закреплено грамотой Восточных Патриархов, т. е. являлось соборным решением Вселенской Церкви. Все это являлось продолжением многовековой практики церковно-государственных отношений и Запада и Востока. На протяжении многих столетий Римские (Византийские) императоры ощущали себя полновластными главами церковного управления, активно вмешиваясь в вероисповедальные споры и даже устанавливали своими законами православные догматы в качестве единственно верных и общеобязательных, т. е. осуществляли то, что впоследствии с легкой руки либеральных «теоретиков» будет заклеймено как «цезарепапизм». И что еще более удивительно - Кафолическая Церковь не только не восставала против этой многовековой практики, опять же, по некоторым современным теориям якобы должной нарушать ее права и «независимость», а активно приветствовала. Приведем лишь некоторые характерные примеры, взятые из прошлой жизни христианской цивилизации.

Едва завершились гонения власти на христиан, и Православие стало вначале разрешенной, а затем и господствующей религией, как Римская империя была признана заградительной стеной против прихода антихриста, универсальным и вселенским царством, имевшим долю в достоинстве Христа. (Аверинцев С.С. Византия и Русь: два типа духовности//Аверинцев С.С. Другой Рим. СПб., 2005. С. 323, 326, 336).

Для древних христиан являлось само собой очевидным, что Император - суть ставленник Бога на земле, Его прообраз, равно как и Римская империя, представляет собой земное, зримое отображение Царствия Небесного.

И потому на гневные крики ересиарха Доната: «Какое дело епископам до императорского двора и какое дело Императору до Церкви» св. Оптат Милевский (4 в.) ответил: «Не государство находится в Церкви, а Церковь в государстве, т. е. в Римской империи. Над Императором нет никого, кроме Бога, Который его создал. Если поэтому Донат возвышает себя над Императором, то он переступает границы, поставленные нам, людям. Если он не подчиняется тому, кто всего выше почитается людьми после Бога, то немного не хватает, чтобы он сам себя сделал богом и перестал быть человеком». (Маасен Фридрих. Девять глав о свободной Церкви и о свободе совести. Ярославль, 1882. С. 60).

Халкидонский Собор (451 г.) в едином порыве восклицает: «Для сильных болезней нужны и сильные лекарства и мудрый врач. Поэтому-то Господь всех приставил ваше благочестие к страданиям Вселенной, как наилучшего врача, чтобы вы исцелили их приличными лекарствами. И вы, христианнейшие, принявши Божественное определение, пред всеми другими приложили приличную заботливость о Церкви, предписывая первосвященникам врачевство согласия. Ибо, собрав нас отовсюду, вы употребили все средства, чтобы уничтожить случившееся разногласие и укрепить учение отеческой веры». (Послание Халкидонского Собора к императорам Валентиану и Маркиану // ДВС. Т. 2. СПб., 1996. С. 297).

И дальше, обращаясь уже к святой Императрице Пульхерии: «Блеск вашего благочестия озаряет всех. Через вас совершилось течение Апостольского учения; ревностью вашей любви к Богу рассеян мрак неведения и возвращено согласие веры; мы соглашаемся с вселенскими учительствами благочестия, получая помощь к тому в ваших подвигах; через вас теперь наши овчарни наполняются стадами верных; через вас сходятся теперь те, которые прежде были рассеяны и возвращены, - пастыри овцам и учители ученикам». (Донесение святого Халкидонского Собора славной Пульхерии, Августе, об осуждении Диоскора, бывшего епископа Александрийского // ДВС. Т. 2. С. 299).

И потом опять ко всем царям: «Мы знаем, какой страх внушает злым ваша почтенная власть, и какую заботливость вы оказываете о церковном мире, будучи научены опытом. Посему и молим Бога всех сохранить надолго вашу власть, которая обычно покровительствует благочестию, царствует над вселенной мирно, судит каждого подданного справедливо, покоряет поднятые руки врагов и заставляет повиноваться вашим скипетрам». (Послание Халкидонского Собора к императорам Валентиану и Маркиану//ДВС. Т. 2. С. 298).

Было бы весьма наивно предполагать, будто такая доктрина могла родиться только на Востоке и вызвана к жизни некими специфическими чертами восточного менталитета. Запад в лице своих лучших представителей также чувствовал и глубоко осознавал высшие полномочия императора.

Таким образом Римские (Византийские) императоры никогда не узурпировали власть в Церкви, напротив, Церковь сама предоставила им исключительные, почти абсолютные полномочия, вменяя в обязанность царям налагать на государство церковный закон.

Важно помнить, что византийское общество находилось к тому времени на такой высочайшей стадии развития, что не могло удовольствоваться общими рассуждениями или просто принять ту практику, которая оскорбляла их религиозное чувство и права Церкви. Безусловно, для рождения и закрепления этой специфической модели взаимоотношения Царской власти и Священства, Римской империи и Кафолической Церкви, требовались объективные причины и идеологическое обоснование, вернее, догматическое, поскольку никакой идеологии, свободной от религии, в то время просто не существовало. И, как мы видим, приверженность византийского Священства идее всевластного Царя, которому подвластны вопросы веры, далеко не случайны. Они основаны на твердом камне православного вероучения. И лишь при отступлении от этого учения мог возникать вопрос о разделении властей - светской и духовной. И лишь руководствуясь злым умыслом, можно было настаивать на необходимости такого разделения. Ибо окруженная многочисленными врагами, раздираемая церковными расколами и местным сепаратизмом, Кафолическая Церковь могла существовать исключительно в условиях единоличной, сильной и могущественной власти. Она нуждалась в высшем своем представителе, который бы гарантировал ее целостность и единоверие христиан. И таким представителем, наместником Христа на земле, являлся Император, совмещавший в себе два служения - Царское и священническое.

Вот почему в глазах всего христианского мира Император являлся не только верховным покровителем, но и главой Церкви, охранителем и защитником вселенской, христианской истины.

При этом совмещение двух служений (Царского и Священнического) не являлось чем-нибудь новым. В древности патриарх Ной совмещал два служение - отца семейства и священника. Об этом нам повествует Священное Писание: И созда Ной жертвенникъ Господеви: и взя отъ всехъ скотовъ чистыхъ и вознесе во всесожжение на жертвеннике (Быт. 8, 20). То же исполняли и иные патриархи, наследовавшие прародительское царское достоинство и право приношения жертвы, в том числе Авраам, родоначальник народа Божия (Быт. 12, 8). И только при Моисее Бог повелевает выделить Священство в особый род. (Быт. 8, 11). Однако и после этого Господь отдает все свои повеления не первосвященнику Аарону, а царю Моисею, что является безспорным свидетельством того, что Бог правит Своим народом, а значит и ветхозаветной Церковью, через Своего избранника Моисея.

При этом вопрос о разделении светской и церковной власти, активно пропагандируемый ныне либеральными идеологами, вовсе не возникал, так как ветхозаветная Церковь (включая Священство) являлась неразрывной составной частью народа, а избранный Богом Царь, подобно отцу семейства, являлся Царем народа и священным главой Церкви, о которых должен был иметь особое попечение и ответственность перед Богом.

Что касается левитов, предшественников новозаветного Священства, то они избирались Богом на особое служение. Что это за служение, и чем оно отличается от царского?

Об этом нам подробно рассказывает Священное Писание: Рече Господь къ Моисею, глаголя: поими левиты отъ среды сыновъ израилевыхъ, и да очистиши я: и сице да сотвориши имъ очищение ихъ (Быт. 8, 5-6).

И да отлучитъ Ааронъ левиты отдание предъ Господа отъ сыновъ израилевыхъ, и да служатъ службы Господеви (Быт. 8, 11).

Из прочитанных стихов становится ясно, что Священство избиралось для жертвоприношения Богу. Служба у жертвенника требовала особой чистоты, отречения от мирского попечения и посвящения себя Богу: И да отлучиши левиты отъ сыновъ израилевыхъ и да будутъ Мне: И по сихъ да внидутъ левиты делати дела скинии свидения. (Быт. 12-15).

Внешнее же устроение церкви, как то: надзор за соблюдением Заповедей, полученных от Бога, попечение о нравственном состоянии народа, в т. ч. левитов, возлагалось на Моисея, - Царя и священного главу Церкви, имеющего для этого особую благодать от Бога.

То, что это есть особая благодать, многократно свидетельствует нам Священное Писание. На него ссылается Царь Иоанн Васильевич Грозный в своем «Послании к Курбскому»: «Воспомяни же, - пишет Государь, - егда Бог изважаше Израиля из работы, и егда убо священника ли поставил владети людьми, или многих рядников? Но единаго Моисея, яко царя, постави владателя над ними; священствовати ему не повелено, а брату ж его Аарону повеле священствовати, людскаго же строения ничего не творити; егда же и Аарон сотвори людскии строи, тогда и от Бога людей отведе. Смотри же сего, яко не подобает священником царская творити. Тако же Дафан и Авирон хотеша восхитити себе власть, и како сами погибоша, и какову многую Израилю погибель нанесоша? Еже вам, боляром, прилично! После того же быти судия Израилю Иисус Наввин, священник же Елеозар, и оттоле, даже и до Илия жерца, обладаху судна: Июда и Варак, и Еффа, и Гедеон и ины многи, и каковы советы и победы на противныя поставляху и Израиль спасаху! Егда же Илия жрец взял на ся священство и царьство, аще сам праведен бяше и благ, но понеже от обоюду припадшему богатьству и славе и како сыново его Офни и Финеес заблудиша от истинны, и како сам и сынове его всею злою смертью погибоша, и весь Израиль побиен бысть, и киот завета господня пленен бысть до дни Давыда царя? Видиши ли, яко священство и рядничество царьским владателем не прилично?...» (Переписка Царя Иоанна Грозного с А. Курбским. Москва. Наука. 1993 г., с. 21).

Сегодня, не без помощи либеральных историков и «богословов», утверждено мнение о том, что Священство, в силу своего особого служения, имеет достоинство выше царского. Нередко церковная власть (митрополита или Патриарха) противопоставляется власти Царя. Из этого сформулирован принцип симфонии властей - государственной и церковной, когда власть церковная и светская живут в согласии. При этом Священство как бы исключается из состава подвластного Царю народа и выделяется в особую касту, а царская власть приравнивается к светской. Подобная идеологическая парадигма красной нитью проходит в различных околоцерковных и раскольничьих сочинениях. Ее духом проникнуты многочисленные, с позволения сказать, летописи, типа «Возражения», приписанного руке святейшего Патриарха Никона. Очевидно, что такая посылка является ложной.

Священное Писание и Священное Предание свидетельствует нам о том, что Царь, как избранник Божий, является единственным источником божественной власти на земле, а значит его власть - священна, санкционирована Церковью, и не может называться светской.

«Как небо безспорно лучше земли и небесное лучше земного, то так же безспорно лучшим на земле должно быть признано то, что на ней устроено по образу небесного, как и сказано было боговидцу Моисею: виждь, да сотвориши вся по образу, показанному тебе на горе (Исх. 25, 40), то есть на высоте боговидения. Бог, по образу Своего небесного Вседержительства устроил на земле Царя самодержавного; по образу Своего Царства непреходящего, продолжающегося от века и до века, поставил на земле царя наследственного». (Русская идеология. Свят. Филарет (Дроздов). Христианское учение о царской власти. М. Лествица. 2000 г. С. 213).

И как Христос носит на себе звание достоинства царского и священнического (Быт. 3, 15), (Пс. 109, 1-3), так и боговенчанный царь по образу Христа восприял себе звание царского и святительского достоинства, объединив в себе высшую светскую и церковную власть.

Русская церковная мысль, в отличие от византийской, не связывает с Царской властью права священнодействовать. Эти функции возложены на Священство, что вполне соответствует Священному Писанию. Именно поэтому Русский Царь не благословлял народ архиерейским благословением с дикирием в руках, не издавал указов по вопросам вероучения, как то было в Византии. Несмотря на это, он оставался на положении особого чина в Церкви - священного Главы - наместника Господа Иисуса Христа до времени Его Второго Пришествия. По своему духовному сану он равнялся архиерею, совмещая в себе таким образом два сана - царский и священнический. Он приобщался Святыми Дарами в Церкви по священническому чину у Престола отдельно от Тела и Крови Христовых, входил в алтарь через Царские врата. Во время венчания на царство он также принимал миропомазание с произнесением сакральных слов «печать дара Духа Святого», которое над всеми прочими людьми совершается один раз в жизни - в Таинстве Крещения.

Вот почему все разговоры о некой церковной власти, которая равна или даже выше власти царской, есть опасный вымысел, извращающий богоустановленный принцип единовластия, вносящий двойственность и служащий соблазном для священства, которому надлежит всячески уклоняться от власти человеческой, и всегда помнить лишь об одной, дарованной им от Бога власти: разрешать или связывать человеческие грехи. И в этом нет ничего нового. Ветхозаветный первосвященник Аарон подчинялся Моисею, Елеозар - Иисусу Наввину. В новозаветное время, когда Господь Бог даровал Церкви поборников Правды в лице благочестивых царей, Вселенская Церковь воспринимала их как наместников Христа, «второе солнце». Об этом свидетельствуют многочисленные источники.

Несмотря на это, повсеместно насаждается мнение о том, что Русские цари часто узурпировали власть Церкви, чем грубо нарушали принцип «симфонии». И в этом нет ничего удивительного. Идеологи мирового господства немало проделали для того, чтобы мировоззрение народов мира навсегда утратило истинное знание о духовной сущности верховной власти. Митрополит Филарет (Дроздов) в XIX веке с горечью отмечал, что «в наши времена многие народы мало знают отношение царств человеческих к Царству Божию, и что особенно странно и достойно сожаления и ужаса - мало знают сие народы христианские. Мало знают не потому, чтоб не могли знать, но потому, что не хотят знать, и глаголющиеся быти мудри между ними (Рим. 1, 21-22) с пренебрежением отвергают дознанное и признанное древнею мудростию, освященное и утвержденное Божественною властию; им не нравится старинное построение государства на основании благословения и закона Божия; они думают сами гораздо лучше воздвигнуть здание человеческих обществ в новом вкусе, на песке народных мнений, и поддерживать оное бурями бесконечных распрей». Русская идеология. (Свят. Филарет (Дроздов). Христианское учение о царской власти. М. Лествица. 2000 г. С. 205).

Сегодня, когда лживость демократической мифологии становится все более очевидной, а мысли русского православного народа вновь обращаются к монархии, пришло время восстановить в сознании верующих истинное понимание сущности самодержавной формы правления. Без этого ее возрождение будет невозможно, ибо самодержавная монархия - это неизреченный дар Божий, даруемый народу-богоносцу, признающему высочайшую святость богоустановленной власти и осознающему величайшую ответственность перед Богом за ее сохранение.

И несмотря на всеобщую секуляризацию общественной жизни, мистическая составляющая власти во все времена оставалась неизменной. Как и прежде Бог есть Царь царствующихъ и Господь господствующихъ, Имже царие царствуютъ (Пс. 21, 29). В руце Господни власть земли, и потребного воздвигнетъ во время на ней (Сир. 10, 4).

Может быть, скажут, что все это было во время теократии, то есть богоправления, а что теперь иные времена? Никто, конечно, не станет спорить, что времена переменяются и что нынешний год уже иной, а не тот, который прошел. Но разве какие-нибудь иные времена имеют иного Бога? Разве Бог когда-нибудь отрекся от Своего богоправления над миром и человеческим родом, и преимущественно над теми царствами и народами, в которых преимущественно заключено и распространено, или которым особенно соприкосновенно Его духовное царство, то есть истинная вера и святая Церковь (Там же. С. 202-203).

Духовное царство или вселенское Царство Правды, посредством которого Бог свидетельствовал об истине всем земным народам, являлось поочередно в одном лишь царстве и народе.

На заре человеческой истории первым носителем вселенской правды являлся салимский царь Мелхиседек. О нем так и написано: Сей бо Мелхиседекъ, царь салимский... (Евр. 7, 1), первее убо сказуется царь правды, потомъ же царь салимский, иже есть царь мира (Евр. 7, 3).

После вавилонского столпотворения Бог для этой миссии избирает Авраама: И рече Господь Аврааму: изыди отъ земли твоея, и отъ рода твоего, и отъ дому отца твоего, и иди въ землю, юже ти покажу (Быт. 13, 1). Бог дает Аврааму обетование, согласно которому от него должен произойти Израиль, народ-богоносец: и сотворю тя въ языкъ велий, и благословлю тя, и возвеличу имя твое, и будеши благословенъ (Быт. 13, 1-2). В Земле обетованной, куда Авраам пришел по повелению Божию, он встречает царя Мелхиседека, от которого принимает благословение именем Бога Вышнего (Быт. 14, 19). С этим благословением передается духовное наследие Царства Правды от Мелхиседека к Аврааму и всему Израилю, из чреслъ Аврааммовыхъ изшедшего (Евр. 7, 5).

Обетование Божие исполнилось в свое время. Избранный Богом народ населил Землю обетованную и возрос в царство, ставшее первым в ветхозаветной истории Царством Правды.

В новозаветной истории, после падения Израиля, первым Царством Правды, новым Израилем, становится Римская Империя, отступившая затем от истины и уступившая первенство Византии - Второму Риму. После падения Византии последним Царством Правды, новым Израилем, становится Московское царство, названное Третьим Римом. ...Яко все христианская царства снидошася въ едино. Яко два Рима падоша, а третий стоитъ, а четвертому не быти. (В. Малинин. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания. Киев.Типогр. Киево-Печерской Лавры. 1901. Приложение, разд. 9, с. 55).

Господь и Бог наш Иисус Христос, Князь царей земныхъ (Апок. 1, 5), имея особое попечение о Царстве Правды и о Своем избранном народе, народе-богоносце, даровал каждому поочередно царя - помазанника Божия, а помазанному Своему царю особую благодать. Благодать эта даровалась в церковном таинстве священного миропомазания.

Так в ветхозаветные времена Бог предопределил Давида в царя своему народу, и прежде, нежели настало время исполнить в действительности это предопределение, Бог хощетъ возвестить о сем назначении Давиду и семейству его. Исполнителем этой воли Божией избирается пророк Самуил. Что же нужно было сделать для исполнения этого повеления Божия? Казалось бы, нужно было только пойти и сказать Давиду слово. Нужно ли еще какое-нибудь особенное действие, и какое именно? Чудесное ли, для удостоверения Давида? Но юный пророк Давид и без чуда поверил бы престарелому пророку Самуилу, который от юности своей всему Израилю известен был как истинный пророк Божий. Обрядовое ли нужно действие для торжественности? Но это казалось бы даже преждевременным, потому что это еще не действительное и торжественное воцарение Давида, а только тайное предвозвещение, которое во время самого события или исполнения служило бы удостоверением о воле Божией. Но что глаголет Господь Самуилу? Наполни рогъ твой елея, ...востани и помажи Давида (1 Цар. 16, 1, 12) (4).

Если нельзя подумать, чтобы Бог соделал что-либо излишнее или бесполезное, ибо так думать было бы богохуление, то надобно заключить, что помазание избранного Богом царя было в этом случае благопотребно даже пред очами Божиими; а по сему уже одному нельзя не признать оного важным для человека.

Истина этого еще более раскрывается и дознается из непосредственного действия помазания над Давидом. Какого действия? Вот какого: и помаза его Самуилъ: и ношашеся Духъ Господень надъ Давидомъ отъ того дне, и потомъ (1 Цар. 16, 13).

Дух Божий ношашеся над Давидом. Какое высокое состояние! Без сомнения, оно было и весьма благотворно для Давида. Без сомнения, от носившегося над Давидом Духа Божия нисходили светлые лучи в его ум, чтоб просвещать его в познании того, что есть истинно, богоугодно и спасительно; упадали в сердце святые искры, чтоб воспламенять его к добрым намерениям и спасительным делам; и все существо его исполнялось вышнею силою, с которою он и трудные дела начинал с дерзновением и совершал с успехом. Ибо если бы наитие Духа Божия не ознаменовалось такими благотворными влияниями, то что могли бы значить, как могли бы сказаны быть эти слова: ношашеся Духъ Господень надъ Давидомъ отъ того дне, и потомъ? (Русская идеология. Свят. Филарет (Дроздов). Христианское учение о царской власти. М. Лествица. 2000 г. С. 221).

Несомненно, что с возлиянием елея на главу помазуемого соприсносущно было наитие благодати Божией. Несомненно, что наитие всесвятого и всеосвящающего Духа Божия не было бездейственным.

Если же ветхозаветные священнообрядовые действия оказываются имеющими толикую важность и силу, тогда как они были только сень грядущих (Кол. 2, 17), то, что должно думать о духовно-таинственных учреждениях Новозаветной Церкви Христовой, в которой живоносные токи Духа Святаго, обильно и торжественно излиявшегося на апостолов, текут непрерывно и орошают все исполнения ее, яко Иисусъ уже прославленъ (Ин. 7, 39). Не больше ли еще важны, не более ли исполнены благодати сии учреждения?

По чину Христовой православной Церкви, священнодействие царского венчания начинается тем, что Церковь предлагает благочестивейшему Императору произнести во всеуслышание православное исповедание веры. Что это значит? Это значит, что Церковь как сама основана непоколебимо на камени веры, так желает и царское достоинство и благословенное царствование утвердить непоколебимо на камени веры. Поистине, если Господу нашему Иисусу Христу, владычествующему над всем по Божеству, вследствие заслуги спасительного страдания и воскресения новым образом как Богочеловеку дадеся, по собственному изречению Его, всяка власть на земли, как на небеси (Мф. 28, 18); если Он, по слову Тайновидца, есть Князь царей земныхъ (Апок. 1, 5), то, по сему самому, земные царь и царство могут быть истинно благословенны и благоденственны только тогда, когда они угодны Небесному Царю и Его верховному владычеству; угодны же Ему могут быть несомненно только тогда, когда право исповедают и деятельно хранят веру, которая есть сила, и средство, и цель Его Божественного владычества. И сию то истину деятельно исповедует благочестивейший самодержец наш торжественным исповеданием святейшего Символа святейшей веры Христовой.

Далее весь чин царского венчания святая Церковь как облаком духа облекает, как благоуханием священного кадила исполняет обильною молитвою. Каждое восприемлемое царем знамение царского величества - порфиру, венец, скипетр, державу(1) - она осеняет божественным именем Пресвятой Троицы.

Чтобы усвоить царю более внутреннее, таинственное освящение, она священным помазанием полагает на нем печать дара Духа Святаго.

Наконец приближает его к самой трапезе Господней и на великий подвиг царствования укрепляет его божественною пищею Тела и Крови Господних.

Представляя сие сколь священное, столь же и величественное зрелище, кто не помыслит с благоговением, как велико поистине значение православного царского величества! Оно осенено, объято, проникнуто освящением свыше. Да слышатся и здесь оные древние пророческие от лица Божия гласы: вознесохъ избранного отъ людей Моихъ; елеемъ святымъ помазахъ его; истина Моя и милость Моя с нимъ! (Пс. 88, 20.21.25).

Особая благодать, усвояемая царем-помазанником в таинстве миропомазания, даровала ему особые силы для исполнения им вселенской миссии Царя мира; распространялась она и на подвластные ему народы, защищая их от тлетворного влияния «тайны беззакония». Эта благодать освящала весь мир.

Но что особенно важно, в таинстве венчания на царство избранник Божий наряду с восприятием царского достоинства посвящался в священнический сан, становясь царем-священником, по чину царя-священника Мелхиседека. С этого момента православный царь становился Царем Правды, земным Главой Вселенской Церкви Христовой, уподобляясь, таким образом, Царю царствующих - Господу Иисусу Христу.

Понять хотя бы приближенно смысл этих слов можно прочитывая «Соборную грамоту духовенства Восточной Православной Церкви», утверждающую сан Царя за Великим Князем Иоанном IV Васильевичем: «...яко истинное второе светлейшее солнце, - пишут восточные иерархи Царю, - и просвещение светлости Царствию есть, и высочайшему сущу светло получити, и будется смиренное небо рещи утвердися, и на земные твари сходя солнечные лучи, огревая и оживляя плоды нося» («Соборная грамота духовенства православной восточной церкви, утверждающая сан Царя за Великим Князем Иоанном IV Васильевичем». Синод. Типогр. 1850 г.).

Современное либеральное «богословие» старательно вымарало из церковной литературы этот важнейший аспект. Однако особая его важность требует особого напоминания о нем.

Так, библейская история повествует нам о том, как Авраам, победивший Амалика, встречает на своем пути салимского царя Мелхиседека. Кто он, этот таинственный царь?

Сей бо Мелхиседекъ, царь салимский, священникъ Бога Вышнего.., - говорит апостол Павел (Евр. 7, 1), емуже и десятину отъ всехъ отдели Авраамъ, первее убо сказуется царь правды, потомъ же царь салимский, иже есть царь мира. Безъ отца, безъ матери, безъ притча рода, ни начала днемъ, ни животу конца имея, уподобленъ же Сыну Божию, пребываетъ священникъ выну (т. е. во все времена. - Ред.) (Евр. 7, 3).

Таким образом, по слову апостола Мелхиседек является прообразом Царя царствующих - Господа Иисуса Христа, Вечного Первосвященника и Царя, а значит и предшественником новозаветных помазанников - православных царей.

Хлеб и вино (Быт. 14, 18), которые износит Мелхиседек навстречу Аврааму, прообраз Тела и Крови новозаветной Церкви, а десятина, которую отдает Авраам царю, свидетельствует о том, что Мелхиседек выступает в образе земного Главы Церкви.

Так, Римскому Императору Феодосию Великому, созвавшему Второй вселенский собор, отцы собора направили возглашение, в котором писали: «Боголюбивому и благочестивому царю Феодосию, святый соборъ епископов, яко отъ различныхъ областей, сшедшихся въ Константинъ градъ; начало намъ написанию еже къ твоему благочестию, благодарение къ Богу показавшему, вашего благочестия, царство, на общий миръ церквамъ, и здравей вере на утверждение... Молимся ныне твоей кротости, грамотою твоего благочестия, утвердити судъ святаго собора, да якоже со звавшими насъ грамотами церковь почтилъ еси, тако и на соборе сотворенныхъ запечатлееши конецъ».
Также Шестой вселенский собор в своем воззвании к благочестивому и христолюбивому Царю Иустиниану, называет его «мудрым кормчим церковного корабля... исполненного божественного Духа, око вселенней яви чистотою, и светлостию просвещающа светлее подвластныя» (М. Кормчая. Московская печать, 1650, С. 85-86, 174-176).

Св. Григорий Палама в молитве о царях, которую он по традиции должен был произнести после епископской хиротонии в качестве своего рода присяги на верность Василевсу, обращаясь ко Христу, говорит: «Ты судил им царствовать над жребием Твоим и над земной Церковью Твоею». Эти мысли созвучны с идеями св. Симеона, другого Фессалоникийского архиепископа. (Асмус Валентин, протоиерей. Церковные полномочия императоров в поздней Византии).

И в Русском Царстве митрополиты и патриархи по вопросам канонического устроения Церкви подчинялись царям. В случае возникновения разногласий по тем или иным вопросам церковной жизни Царь созывал Собор, на котором неизменно председательствовал, как священный глава и устроитель Церкви.

В связи с этим заслуживает внимания исторический памятник 16 века, «Духовная Царя и Великого князя Иоанна Васильевича, Самодержца всероссийского (1572 г.)», в которой Государь наказывает своим сыновьям: «...всякому делу навыкайте, и Божественному, и священническому, и иноческому, и ратному, и судейскому, московскому пребыванию, и житейскому всякому обиходу, и как который чины ведутся здесь и в иных государствах, и здешнее государство с иными государствы что имеет, то бы есте сами знали. Также и во обиходе во всяких, как кто живет, и как кому пригоже быти, и в какове мере кто держится, тому б есте всему научены были. Ино вам люди не указывают, вы станите людям указывати...» (Царь Иоанн Васильевич Грозный. Духовные песнопениями молитвословия. Общество святителя Василия Великого. М. 1999 г. С. 119).

Поучения Грозного вполне отображают церковный взгляд на место и роль Царя в церковной иерархии. Так в «Кормчей» (1650) помещена «Заповедь первая отъ новыхъ заповедей Иустиниана царя...», в которой в частности говорится: Той же царь Иустиниан и Епифанию преосвященному архиепископу, и вселенскому патриарху заповедь даде, ей же есть начало. Иже в воздержании монашеское житие, тако есть честно...». В числе новых заповедей царя находим также правила о поставлении епископов, диаконис и другие, касающиеся канонического устроения Церкви (Москва. Кормчая. 1650., лист. 107).

В кратких чертах мы опишем некоторые моменты священного венчания, ибо в них отражаются существенные черты того таинства, которое создавало Царскую власть как высший священный сан земного владычества, дарованный Богом избранному своему. Окончательно чин этот сложился у нас к концу 16 века. В существе своем он не менялся со времени установления Царской власти, хотя происходили второстепенные дополнения и изменения, не касающиеся основных священнодействий.

Согласно чину священного венчания, по возложении венца на главу и по восприятии скипетра и державы, венчаемый коленопреклоненный Император читал молитву, которая являлась выражением того миросозерцания, без которого не могло быть самодержавного Царя как церковно-государственного учреждения.

Вот эта молитва: «Господи Боже отец и Царю царствующих, сотворивый вся словом Твоим и Премудростию Твоею устроивый человека, да управивый мир в преподобии и правде! Ты избрал мя еси царя и судию людем Твоим. Исповедую неисследимое Твое о мне смотрение и благодаря Величеству Твоему поклоняюся. Ты же, Владыко и Господи мой, настави мя в деле, на неже послал мя еси, вразуми и управи мя в великом служении сем. Да будет со мною приседящая Престолу Твоему Премудрость. Посли ю с небес святых Твоих, да уразумею что есть угодно пред очима Твоима, и что есть право в Заповедях Твоих. Буди сердце мое в руку Твоею, еже вся устроити к пользе врученных мне людей и ко Славе Твоей, яко да и в день суда Твоего непостыдно воздам Тебе слово... милостью и щедротами Единородного Сына Твоего, с Ним же благословен еси, со Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом во веки веков, аминь».

Несомненно, в священной иерархии Церкви Христовой Царь занимал наивысшую ступень, являясь священным Главой Церкви, неподсудным человеческому суду. Не случайно Царское место в Успенском соборе Московского Кремля - главном святилище Православной России - представляло собой огороженное и покрытое священной сенью пространство, будто бы храм в храме.

И даже сам символ самодержавной, царской власти, - двуглавый орел, увенчанный венцами Божественной славы, вполне отображал духовную сущность царского служения. В нем отражено два божественных служения избранника Божия - царское и священническое, о чем свидетельствуют два венца над главами орла, - царский и архиерейский, венец злат верху кидара (кидар (греч. кидарисъ) - клобук), изображение печати святыни, похвала чести, дело крепости, вожделения очесъ красима прекрасна (Сир. 45, 14), увенчанные сверху одним величественным венцом Царя Славы.

Только в отношении Царя глаголет Господь устами пророка: не прикасайтесь помазаннымъ Моимъ (1 Пар. 16, 22), и касаяйся ихъ, яко касаяйся въ зеницу ока Господня (Зах. 2, 8).

«Достойно особенного примечания, - пишет святитель Филарет, - что слово Божие называет помазанными и таких земных владык, которые иногда не были освящены видимым помазанием. Так, пророк Исаия, возвещая волю Божию о персидском царе, говорит: сице глаголетъ Господь помазаннику своему Киру (Ис., 45, 1), тогда как Кир еще и не родился, и родясь не познает Бога Израилева, в чем и обличается от Него предварительно: укрепихъ тя, и не позналъ еси Мене.

Каким же образом сей самый Кир в то же время наречен помазанным Божиим? Сам Бог изъясняет это, когда предрекает о Кире чрез того же пророка: Азъ возставихъ его; сей созиждетъ градъ Мой, и пленение людей Моихъ возвратитъ (Русская идеология. Свят. Филарет (Дроздов). Христианское учение о царской власти. М. Лествица. 2000 г. С. 228).

Проникни здесь, христианин, глубокую тайну предержащей власти. Кир есть царь языческий; Кир не знает истинного Бога.

Но Бог, сотворивый грядущая, назначил Кира для исполнения судьбы Своей о восставлении избранного народа израильского..., и Кир, хотя не знает, кем и для чего помазан, движимый сокровенным помазанием, совершает дело Царствия Божия.

Как могущественно помазание Божие! Как величествен помазанник Божий! Он есть живое орудие Божие; сила Божия исходит чрез него во вселенную и движет большую или меньшую часть рода человеческого к великой цели всеобщего совершения.

Если таким может быть даже не ведающий Бога, то не более ли священно величие тех помазанников, которые познали Помазавшего их и дар помазания не только прияли для других, но и для себя объяли верою и благочестием, - которые помазаны для того, чтобы с собою воцарять благочестие? О таких сугубо священных помазанниках если бы грозная заповедь и не возвещала, то благоговейная любовь сама собою чувствует, что касаяйся ихъ, яко касаяйся въ зеницу ока Господня (Зах. 2, 8).

Душа христианская! Ты призвана повиноваться за совесть (Рим. 13, 5), а потому, сколько возможно, не прикасайся православным царям ни словом, ни мыслию осуждения, и веруй, что якоже возвеличится душа помазанныхъ во очию твоею, тако возвеличишься ты предъ Господомъ, и покрыетъ тя, и изметъ тя отъ всякия печали (Цар. 26, 24) (14).

Почти 100 лет отделяет нас от трагических событий начала ХХ века, приведших к падению самодержавной монархии. Русь осиротела, и сиротство это особенно ощущается сегодня, когда Русский народ брошен на разграбление и уничтожение. Наказывая нас, Господь отнял Царя, природного отца народа, но оставил нам духовного отца - Патриарха. И хотя не может Патриарх защитить нас от насильников силою стального меча, ибо дан ему от Бога меч духовный, но силен он предстательствовать пред Богом за нас, грешных, за Русь, издревле Святую. И его молитвами, неподдельным отцовским попечением и любовью мы живем и спасаемся.

Евгений Александрович ЖУКОВ,
главный редактор альманаха
«Державное Слово»

(1) Царский венец, диадема и бармы - знак посвящения в Царский сан, были переданы Византийским Императором Константином Мономахом своему внуку, князю Владимиру Всеволодовичу в 1052 г., иже превысочайшую честь, Царский венецъ и диадиму отъ Греческого Царя Константина Мономаха восприемъ, сего ради и наречеся Мономахъ (Чин. Царск. Венч. В Собр. Госуд. Грам. Ч. 2 и 3). Царские регалии передавались в царственном роде по наследству, и только в 1547 г. ими был венчан на царство Великий Князь Иоанн IV Васильевич (Грозный). Скипетр символизировал жезл - символ пастырской власти над народом (Быт. 38, 18). Держава (яблоко владомое), увенчанная крестом, - символ Царя Правды и Царя мира. Порфира - символ багряницы креста. Венец - изображение печати святыни, похвала чести, дело крепости (Сир. 45, 14). Знаки Царской власти возлагались венчающим иерархом, кроме венца, который возлагался самим Императором на свою главу.

http://www.rv.ru/content.php3?id=9115