В этом году в стране начинается подготовка к двум важным датам российской истории: 1150-летию Российской государственности и 400-летию династии Романовых – 400-летию восстановления российской государственности. Это хороший повод для того, чтобы поразмыслить над настоящим и будущим России.
Мы тоже хотели бы выйти из своего "смутного времени", даже учредив праздник 4 ноября - День народного единства. Выйти символически, без особых усилий воли и инвестиций, как бы само собой. Но само собой, без усилий в истории бывает разное, совсем не обязательно желаемое.
За двадцать лет новой государственности Российская Федерация пока так и не состоялась как юридический и символический правопреемник более чем тысячелетнего Российского государства.
Два десятилетия назад мы потерялись в истории и не смогли вернуться домой. Мы и сегодня дрейфуем как парусник со сбитыми мачтами в океанических течениях, предаваясь фантазиям о евроатлантической интеграции, Европе от Атлантики до Владивостока. Но страна никогда, ни при царях, ни при большевиках, не была частью Запада.
На уровне массового общественного сознания мы вообще не совершали так называемый "европейский выбор" для России. Об этом свидетельствуют и результаты президентских выборов последнего десятилетия, когда сторонники европейской интеграции Андрей Богданов и Михаил Горбачев набирали лишь несколько процентов голосов избирателей.
Путь России домой лежит не через евроатлантическую интеграцию, но через новое восстановление Российской империи.
Для начала нужен образ желаемого, его визуализация. Вспомним, что еще совсем недавно юнкера шли по улицам Киева и Кишинева, а российский орел приглядывал за Варшавой и Гельсингфорсом. Империя Романовых работала как огромный плавильный котел, включая в себя народы и вероисповедания. В Тбилиси и Ереване, Кишиневе и Минске жители империи ощущают себя подданными русского царя, а язык, на котором говорят на кухне - частное дело каждого.
В Империи Романовых конца ХIХ-начала ХХ века утихли национально-освободительные движения. До русско-японской войны казалось, что успокоилась даже Польша, смирившись с неизбежным, с тем, что поляки всегда будут жить в Российской империи. Империя Романовых - место возвращения постсоветской России домой, изживания долгого исторического разрыва, порожденного февралем и октябрем 1917 года. Конечно, в реальности вернуться никогда и никуда невозможно, но нужен образ Дома, вневременной образ России.
Мы искали его уже тогда, в конце ХIХ-начале ХХ века. Неорусский стиль в архитектуре, работы Ивана Билибина, Борис Кустодиева, Михаила Нестерова, Алексея Ремизова и Федора Соллогуба, костюмированный императорский бал 1913 года, мода на исторические реконструкции в искусстве и жизни.
Так страна пыталась вернуться домой, "уйти" из Европы, на новом витке истории переосмыслить миф об исконной, сказочной, непохожей ни на Запад, ни Восток России. Так продолжалось интеллектуальное оформление русской, или православно-славянской в формулировке А.Тойнби и С.Хантингтона, цивилизации.
Не прекращались попытки сотворения мифа о России и в советское время. Мы помним произведения Павла Бажова и Алексея Чаянова, Татьяны Мавриной и Николая Кузьмина, Сергея Эйзенштейна образца 1944 года и великого русского сказочника Александра Роу...
Насколько исторически достоверны эти исторические реконструкции, каково в них соотношение историчности и мифологичности - особого значения не имеет. Важно лишь то, что они на глубинном, дорассудочном уровне объясняют, почему нельзя растворяться в глобальном мире, почему надо сдерживать не только военный, но и культурный натиск с Запада и Востока, сохранять себя и Россию в истории.
Сегодня мы еще очень мало сделали для этого будущего возвращения Домой. Мы еще только собираемся с духом, еще только начинаем выходить из летаргического сна о "прекрасном Западе", навеянной сладкоголосой птицей Феникс из фильма А.Роу "Садко". Мы мучительно освобождаемся от растворяющего нас без остатка чужого мифа, мучительно пытаемся пробиться к своему.
Но в постсоветской России уже есть свои герои - "нефтяники Сургута и Самотлора", герои новой русской армии. В этом нельзя не согласиться с независимым экспертом фондового рынка Александром Разуваевым.
В процессе создания новой Российской империи дело найдется всем: и профессионалам фондового рынка, и дворянам, и крестьянам... Как тут не вспомнить связь между восстановлением российской государственности 400 лет назад с жизнью костромского крестьянина Ивана Сусанина, прославленного оперой Михаила Глинки "Жизнь за царя".
История не может повторяться дословно. Вполне возможно, что о героях фондового рынка, в нужный момент будущего начавших атаку на системообразующий для мировой экономики банк а ля Lehman Brothes, приведшую ко многим историческим последствиям, напишет по прошествии времени "новый Глинка".
В новом российском имперском проекте найдется дело интеллектуальным, сильным и успешным, состоявшимся в профессии людям, для которых внутренне важно сохранение России в истории. Именно на их долю выпадет работа по строительству новой, осмысленной, понимающей себя имперской России.
В очередной раз в русской истории преодолев безвремие, можно будет подумать и о юридическом оформлении имперского проекта.
Важнейшая возможность здесь - заявить о восстановлении правопреемства Российской Федерации с Империей Романовых и о полном отказе от правопреемства в отношении СССР.
Это решение может перевернуть не только мировую политику, но и географию. Романовы никуда не отпускали не только Минск и Киев, но Варшаву и Гельсингфорс.
Сегодня мы еще очень слабы, много внутренних нестроений и полное непонимание того, зачем вообще нужно сохранение России в истории, что такое Россия. Такое решение возможно только для сильной страны, способной действовать в остро дискуссионном пространстве международного права.
В то же время, есть и основывающаяся на макроэкономических прогнозах надежда, что в будущем откроется большее окно исторических возможностей для России. Высока вероятность того, что груз экономических проблем заставит США резко урезать государственные расходы во всех областях, прежде всего в военной. Вероятна репатриация зарубежных военных баз и возвращение страны к доктрине Монро.
В такой ситуации туманно и будущее Единой Европы, блока НАТО. Иными словами, какое-то время им всем может быть не до нас, не до территорий бывшей и будущей Российской империи. Какие именно формы новой имперской интеграции земель и народов окажутся предпочтительными в конкретных экономических и политических условиях - покажет не столь отдаленное будущее.
Конкретные детали и сценарии могут отличаться, у будущего есть своя вариативность. Важно не упустить момент, когда будет возможно восстановить сильную, базирующуюся на собственных исторических и культурных основаниях имперскую Россию.
// Сергей Гавров, политолог, доктор философских наук, профессор Российского нового университета
