Митрополит Тульский и Белевский Алексий служит очень часто и за каждой службой обязательно проповедует. Проповедь Владыки, как правило, продолжается не меньше часа, но народ не ропщет, а оказывается захваченным этой проповедью, потому что слово Владыки - «с солью», об этом говорят многие прихожане. Так бывает, когда человек говорит из опыта. Вот, скажем, несение креста - к этому призван каждый христианин, и об этом часто говорят батюшки во время проповеди в храме. Но часто ли это слово доходит до самого сердца слушающих? - нет. А только тогда, когда в душе проповедника - опыт страдания, перенесенного по-христиански.
О кресте архипастырства и о том, что главное в жизни христианина (какой бы неисчерпаемой ни казалась эта тема), мы беседуем с митрополитом Тульским и Белевским Алексием.
«В поиске Господь никогда не оставляет человека одного»
- Владыка, позвольте начать с традиционного, но очень важного вопроса: как Вы пришли к вере?
- Я родился в Москве в 1953 году. Сами понимаете, что в то время для большинства людей невозможно было вести церковную жизнь во всей ее полноте, но жизнь народная в целом была по-своему религиозна. Сам дух жизни так или иначе был пронизан церковными традициями - во всем, что касается домашнего очага, что бабушки создавали. В нашей семье никогда не было открытого исповедания Бога - так, чтобы в доме иконы, чтобы молились утром и перед сном, или перед едой,- но Рождество, Пасху, родительские дни отмечали. Зато когда нас на лето привозили из Москвы в деревню (корни моих родителей отсюда, из Тульской области, и мое летнее детство всегда проходило здесь) - это было откровение какого-то совершенно иного мира. В селе все было связано с молитвой, и какие-то невидимые силы - всё это было такое живое, всё действовало, входило в твою жизнь - с природой, с грозой, со скотиной, с чем-то еще. Это подвигало задавать вопросы, и надо было находить какие-то ответы. И вот удивительно: в этом поиске Господь никогда не оставляет человека одного. Иногда сейчас уже, в возрасте, вспоминаешь - откуда же это у меня, откуда я это знаю? А вот когда-то в детстве вопрос задал, и как искорка какая-то возгорелась - так, оказывается, был дан ответ Господом.
Так что у нас была обычная для послевоенного времени рабоче-крестьянская московская семья. И школа была обычная, и пионерская организация, и комсомольская, и жизнь в этом отношении была достаточно активной.
- Сразу после школы Вы поступили в институт, но через какое-то время его оставили...
- Как-то так складывалось, что в общественной жизни я всегда становился одним из лидеров. И мне было ясно и понятно, что педагогическая деятельность - вот это моё, путь, на который меня тянуло. И я поступил в Московский педагогический институт им. Ленина на химический факультет. Там был избран секретарем комсомольской организации своего потока, входил в вузовский комитет комсомола. И вместе с тем шел духовный поиск. Приходя в церковь, вслушивался в атмосферу жизни храма. А в институте я имел возможность работать с атеистическими справочниками, потому что иной возможности узнать что-то о вере тогда не было. Смотришь там - против чего выступают, пытаешься понять, в чем суть.
И вот таким образом получилось, что к концу первого года учебы в институте я почувствовал, что дальше невозможно мне быть потаенным христианином, и я должен стать христианином везде и во всем. Я сознательно положил свой комсомольский билет на стол. С этим, конечно, были связаны определенные ограничения в моей жизни. Год мне нужно было поработать на заводе, найти возможность показать в храме, что я умею делать, чтобы получить от священника рекомендацию в семинарию. И так я поступил в МДС.
- Вы приняли монашество, будучи очень молодым человеком. Что повлияло на Ваш жизненный выбор - может быть, чей-то личный пример?
- Нет, вы знаете, скорее, это было как бы исполнение того света, который был внутри. Два момента в моей жизни, когда он зажегся во мне, я всегда помню.
Первый - это, видимо, самое начало обучения в пятом классе. Тогда поменяли школьную форму, и нужно было ехать эту форму покупать в специализированный магазин. У нас в Москве такой магазин «Смена» был на станции метро «Сокол». И вот мы приехали, народу очень много, и пока шла очередь, мама решила зайти в храм Всех святых на Соколе, в котором меня и крестили когда-то. Мы пришли, только закончилась служба, еще бабушки убирались, со швабрами. Такая чистота, и тишина... Свет, который проникал через окна, падал на образ Матери Божией. И вот здесь я ощутил внутри себя чувство родного дома. Ну, наконец-то - мама, папа, родной дом, мне тепло, и мне не хотелось оттуда никак уходить... Это была моя первая живая осознанная встреча с храмом.
А второй раз - было мне лет около шестнадцати. Наш районный пионерский штаб дружил с таким же штабом города Киева, в весенние каникулы совершались обменные поездки школьников. И, когда мы приехали в Киев, одна из экскурсий была в Киево-Печерскую Лавру - тогда атеистический музей. Вместе со всеми я входил в пещеры к преподобным. И вы знаете, туда я вошел одним человеком, а вышел совершенно другим. Свет невидимый, свет благодати - он так во мне засиял! Я вышел с живым чувством Бога, которое вот тут у меня как огонечек затрепетало. И после этого там, в Киеве, я любую минуточку, любую возможность использовал, чтобы зайти в храм. Идем мы по бульвару Шевченко, например, там стоит красавец - огромнейший собор князя Владимира. И я заходил, и для меня все святые - они были живые! Я с ними глазами встречался, и мы разговаривали...
Вот эта внутренняя работа в конце концов привела к тому, что я сделал то, что сделал.
- Когда Вы приняли монашество, Вашими наставниками стали Святейший
Патриарх Пимен (Извеков) и митрополит Серапион (Фадеев). Расскажите о
них, пожалуйста. Как это произошло?
- Тут трудно сказать что-то определенное. Все мы встречаемся с другими людьми, как-то их оцениваем, выбираем. Почему-то у меня больше взгляд останавливался на тех, кто в иноческом звании. И в этом отношении мне действительно повезло, потому что среди братии Троице-Сергиевой Лавры я увидел очень интересного, очень своеобразного человека, который и стал потом моим духовным наставником, руководителем - это был владыка митрополит Серапион (Фадеев)[1]. Здесь, в Тульской епархии, он окончил свое служение. А тогда, в Лавре, это был очень энергичный, такой звонкий, сияющий, светозарный молодой архимандрит. И когда он, в скором времени, был призван на епископское служение, а я к тому времени был на 3-м курсе семинарии, то мне благословили помогать ему в качестве иподиакона. И как-то мы близко по духу сошлись, поняли друг друга, и вот с тех пор вся моя жизнь так или иначе была связана с сослужением владыке Серапиону.
Надо сказать, что для меня удивительно это всё было... Внешне связь между людьми может никак не выражаться, это происходит как-то внутренне. Для меня всегда притягательным примером, можно сказать, эталоном в служении был Святейший Патриарх Пимен. Я его помню еще митрополитом, местоблюстителем. А я тогда студентом был, и поговорить мне с ним в то время нельзя было. Но его богослужение, его взор, который пронизывал тебя - вот он вёл. Я его видел, и чувствовал - что он говорит, и что я могу принять. На каком-то другом уровне все это открывалось. Мы встречались глазами - и в его взоре была вся полнота христианской жизни. Его взгляд, голос, этот его призыв - «Будь верен!»[2] - он до сегодняшнего дня звучит во мне, как нечто совершенно нестираемое: «Будь верен!».
Потом как-то сложились уже и внешние обстоятельства. Заметив меня рядом с владыкой Серапионом, которого он постригал и вел по духовной жизни, Святейший Патриарх стал и ко мне проявлять отеческую заботу. И мой постриг монашеский - с его благословения, и направление в Иркутск, помогать владыке Серапиону - с его благословения, а потом назначение в Троице-Сергиеву Лавру наместником,- и все дальше, дальше до самой последней минуты, когда я стал свидетелем, как он переходил грань между временным и вечным...
- История церковной жизни ХХ века имеет такую особенность: в то время были старцы, к которым приезжали многие тысячи людей, и они оставили об этих старцах свои воспоминания. А жизнь святителей, тем более первосвятителей, всегда была во многом сокрыта от паствы. Ваши наставники, Святейший Пимен и Высокопреосвященнейший Серапион,- как они жили, о чем болело их сердце?
- Как они жили... Путь святителя - это путь сведения воедино расстоящихся естеств. Вот совершенные противоположности, полнейшая антиномия, а жизнь проходит по самому центру всего этого. Внутренне, чисто по-человечески, это очень трудно, потому что тебя бьют и справа, и слева, и ты понимаешь, что это заслуженно. Надо это принимать и помнить, что Христос прошел этим путем, и идти вслед за Ним - вот это и есть служение удерживающего[3]. Архипастыри, и особенно первосвятители - это как раз те самые удерживающие. Как апостолы. Когда начались внутри Церкви нестроения, после Анании и Сапфиры (См.: Деян. 5, 1-11), кто брал на себя все это? - они. Когда бичевали апостолов Петра и Иоанна в синедрионе, а они пошли радуясь, что удостоились чести - какой? - пострадать за Христа, быть униженными ради Христа (См.: Деян. 5, 40-41) ... Вот таким всегда был путь святителей.
Мы-то часто как думаем: для чего мне Бог в моей жизни? Чтоб мне нормально тут устроиться, чтобы все неприятности, скорби и болезни отбегали бы от меня в разные стороны. Я для этого и акафисты буду читать, и свечки ставить, и храм построю, и все прочее - что еще надо? - лишь бы у меня все спорилось. А тут оказывается - радость можно получать, оттого что бьют и справа, и слева. И понимаешь - да, есть за что, потому что нет человека, который жив был бы и не согрешил. Хочется быть хорошим, конечно, кому ж не хочется? А кто-то должен на себя взять и вот эту тяжесть, принять и понести, с терпением сердечным.
Нужно же было видеть Святейшего Пимена! Он был живым свидетелем того времени, когда вокруг все цвело и благоухало. На его глазах все это рассыпалось, он видел все это укрытым погребальным саваном. После войны пришел в нашу Лавру - а там все еще музей, все еще пахнет тленом. Тут еще холодно, тут еще склеп смердящий - а ты живешь, и должен все это чистить, устраивать, принимать новую братию, вместе с ними наполнять все это теплом жизни, духом веры. Как Господь говорит Лазарю: Лазарь! иди вон (Ин. 11, 43) - и он идет.
«Будь верен!» - вот это в них виделось, понимаете? И мы шли за ними больше чувством, а не умом, потом осознание приходило. Воспринималось где-то на уровне сердца - да, вот здесь настоящая, подлинная, живая жизнь.
- Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) в своей проповеди назвал кончину Святейшего Патриарха Пимена его последним сокровенным подвигом...
- Отец Иоанн был духоносным человеком, и конечно, того ведения, которое было присуще ему, нет у меня.
Нам ведь в этом блистающем современном рекламном мире нечем «светить», то есть внешне-то показать нам особо нечего. А вот то, что внутри человека - там иногда открывается такая глубина, такая полнота - в молчании. Меня это всегда потрясало. Бывало, когда Святейший приезжал в Лавру - а я к нему с мишурой... Я наместник, всё меняется, открываются новые возможности: вот сюда нас раньше не пускали, а теперь открыли, можно сделать это и это,- и вот начинаешь старцу об этом говорить. Вроде бы для меня значимо - добились, получили. А он - внутри себя, сосредоточен, в нем тишина. И вдруг он откроет и тебе эту тишину, и ты понимаешь: какой же ты глупенькой... Вот с этим тщеславием, со всей этой мишурой... Я еще продолжаю говорить, а он так вот руку положит и скажет: «Помни, Церковью управляет Бог». И всё... Понимаешь, насколько все тленно вокруг, и насколько ты ничто. Если что-то есть в нашей жизни, то это потому, что Господь так благословил. И дальше что будет, не заботься - Возверзи на Господа печаль твою, и Той тя препитает (Пс. 54, 23).
Помните, как в древнем патерике, старец один, пустынник, шел со своим учеником по берегу моря. Ученик устал, жажда, уже идти не может. Старец осенил соленую воду крестом и говорит: испей. Тот пьет, вода пресная, вкусная. Берет сосуд, который у него был, набрать воды с собой. Старец говорит: зачем ты это делаешь? - Так как же, отче, мы сейчас дальше пойдем, там уже и моря не будет.- Он говорит: зачем тебе море - Господь же с нами. ...
Надо носить Бога внутри самого себя. Тогда всегда рай. А у ученика этого еще не было. Он почувствовал этот рай и решил ухватить - сейчас зачерпну, и будет со мною. А старец ему - зачем? Вот где мы будем, там и Господь, там все нужное Он пошлет нам. Вот как.
Жизненная школа
- Вы были наместником Лавры, как говорится, на сломе эпох. Середина -
завершение 1980-х гг. - это было особое время, когда чуть ослабли
запреты, и в Лавре стало возможным, наконец, принимать молодых людей,
совершать монашеские постриги...
- Да, конечно. Было очень непросто, потому что открыто связать свою жизнь с Церковью в послевоенное время, особенно в хрущевское, когда гонения начались,- это значило лишиться социального статуса, подвергнуть себя очень многим неприятностям. И более того, ставилась задача властями, чтобы людей, способных увлечь других своим примером, не пускать в Церковь. Их даже сажали в сумасшедшие дома, лишь бы только не пустить. Потом уже взаимодействия архиереев того времени (блаженной памяти владыки Никодима[4], Святейшего Пимена) с государственной машиной дали все-таки какое-то пространство для того, чтобы в Церковь могла приходить и молодежь.
К празднованию тысячелетия Крещения Руси молодежь уже могла поступать в духовные школы. Сначала, когда еще я пришел, в семинарии и академии было совсем небольшое количество студентов. А потом уже мой предшественник, отец наместник архимандрит Иероним (Зиновьев)[5], и владыка Владимир (Сабодан)[6], который тогда был ректором, начали заселять ходы, расположенные в стенах Лавры. Все это зашивалось, проводилось отопление - для того, чтобы можно было ребят туда селить, давать им образование. И вот из них уже сознательно, волево(!) приходили молодые люди и говорили: «А мы хотим быть монахами». И тогда духовный собор встречался, смотрели, решали. Кому-то говорили: «Да, вот мы смотрим, кажется, можно тебе быть монахом». И слава Богу.
Мы и не ставили перед собой такой задачи - увеличить количество монашествующих, а как-то Сам Господь управил, и оказалось, что многие из них стали участниками возрождения церковного. Вот, пожалуйста, открывается Оптина пустынь. Кого послать? - давайте из Лавры. Данилов монастырь - кого? - опять из Лавры. Так вот постепенно и шло. Донской монастырь в Москве, Валаам, Свято-Пантелеимонов монастырь на Афоне и многие другие - это же все лаврская братия поднимала.
- Видимо, была очень тесная связь между духовными школами и монашеской братией.
- Да, недаром Московские духовные школы вместе с Лаврой называли большой кельей Преподобного. Так оно и было по сути. Было взаимопроникновение и в богослужебной жизни, и в хозяйственной. Вот, например, студент семейный, а он с утра уже на просфорне вместе с братией готовит просфоры. И здесь он открывает для себя целый большой мир церковного послушания, церковной жизни, да еще и молитва! Ведь это ж непросто: тогда машин-то еще не было механических, всё нужно было делать руками, да все с молитвой. То есть это была большая жизненная школа.
-
Ваше служение, сначала пастырское, затем архиерейское, проходило в
Иркутске, Владимире, Алма-Ате, Туле. Это очень разные кафедры. Там,
наверное, в разной степени была развита церковная жизнь. И, наверное,
народ, был очень разный.
- В каком-то смысле бесспорно, ведь даже в одной и той же области, в одном и том же районе, в соседних селах бывает - народ здесь такой, а там - другой. Мне многое довелось увидеть: и Дальний Восток, и Центральную Россию, и Казахстан. И вокруг Церкви какие-то особенности у людей будут очень четко просматриваться: рязанцы одни, владимирцы другие, туляки третьи. А вот внутри Церкви уже такого не скажешь - церковный народ един. Все-таки закваска благодати Живоначальной Троицы - она сказывается. Есть какая-то глубинная, онтологическая связь. Единство Духа, благодати обнаруживает себя. И вот это прекрасно понимаешь и чувствуешь везде, куда бы ни послали. Пришел, встал у престола, вместе со своим народом: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святого Духа. Аминь»,- и всё! Ощущение что на Северном полюсе, что на Южном, в Иерусалиме ли будешь у Гроба Господня стоять, или в любой деревне, в глуши, тут у нас в Тульской области, или в Казахстане - никакой разницы.
- Что, на взгляд архипастыря, в церковной жизни должно оставаться неизменным?
- Живое чувство Бога. А оно открывается в молитве, в Евхаристическом служении, в общении с народом, во всем. Без этого все остальное вырождается, лишается внутреннего смысла, внутреннего содержания.
- В наше время многое меняется вокруг. В том числе, как кажется, и церковная жизнь.
- Вы знаете, что-то и будет меняться. Чтобы тесто получилось, его надо проквасить. Но в одной ситуации оно квасится одним образом, а в другой ситуации - по-другому: начинает булькать, шипеть, выплывает через край... А суть одна, закваска - благодать Святой Живоначальной Троицы, приходящая к нам через служение Христа и Святого Духа. Вот два наших Утешителя, реально себя проявляющие в Таинствах церковных. А ты - не вставь ни одной палки в колеса этой колесницы. Послужи, чтобы она шла. Если нужно, подложись, пусть она пройдет по тебе. Но ты - не поставь преткновения. А все остальное Господь Сам сотворит.
Надо найти Христа
- В воспоминаниях людей, знавших митрополита Серапиона, говорится о том, что в нем было царское достоинство и величественная простота. Как это проявлялось и как такое возможно?
- Видите ли, у нас есть Первообраз - Спаситель и Господь наш Иисус Христос. А вот Его образа в нас - в одном человеке побольше, в другом поменьше, хотя он обязательно в чем-то проявляется. А вот уж в Спасителе действительно - и царское достоинство, и абсолютная простота! Проще, чем Божественная простота, быть не может. И вот тем, кто открывает, опрозрачнивает себя перед Христом, то Духом Святым это дается. Нет иного пути, кроме того, что был и у Божией Матери, и у святых, и у всей Церкви. Как Она сказала, Пречистая: се, Раба Господня: буди Мне по глаголу твоему (Лк. 1, 38). Вот насколько ты в этом смысле опрозрачниваешь себя, становишься землей, насколько ты коленопреклоненный раб Христов,- настолько Духом Святым в тебе будет и царское величие, и простота. Не знаем как, самого механизма этого мы никогда не поймем. Но это есть, и мы не можем об этом не свидетельствовать.
- Отличается ли служение священника сегодня от служения в другие времена? Вы - ректор Тульской семинарии. Какой Вы видите задачу духовной школы?
- В частностях, отличается, но по большому счету - нет, ничем: сыне, дай мне твое сердце (См.: Пр. 23, 26). Без этого желания - отдать полноту своего сердца в руки Божии - никогда не получится нормального пастырского служения. Помочь человеку это понять, принять, вместить и удержать - вот в этом задача духовной школы. Когда человек сможет пройти через это, тогда, искушен быв, может и искушаемым помочь (Ср.: Евр. 2, 18). Надо не человека искать - каким бы хорошим, красивым он ни был. Надо найти Христа, Живого, вот эту его Божественную царственность и простоту, и быть ей верным. Вот и все. А не искать ни отца Петра, ни отца Ивана, ни матушки Гликерии, никого.
- Владыка, бывает, сегодня люди ищут совета, духовного руководства и не находят, даже в храме. Как жить, как построить свою жизнь по-христиански, что главное?
- Можно, наверное, так сказать: торопливость - не быстрота. В духовной жизни нельзя никуда торопиться. Вот этой инерцией, которую мы приносим с собой, приходя в Церковь из мира, теми же самыми принципами и методами здесь действовать нельзя. Ты уже действительно сердцем почувствовал, что вот здесь - жизненная правда, а ум еще так глубоко не вошел. И нужно прямо-таки взмолиться к Богу: «Господи, не попусти, чтобы я водился этим моим ложным разумом!».
Нельзя со своей самостью входить в реальную духовную жизнь. Наша аскетика вся на эту самость направлена, ведь все страсти оттуда. Внутренний захват человека той или иной стороной его же собственной самости всегда приводит к одному - к страданию, к муке, и душевной, и телесной. И никакой торопливости, потихонечку. Будь верен в малом (См.: Мф. 25, 21; Лк. 16, 10; Лк. 19, 17), и Господь Сам поставит тебя в свое время над стольким, над скольким Он сам решит. Много это или мало - не моей мерой, а Божией должно быть отмерено.
- Современного человека преследуют страхи. Это касается и верующих людей. Боязнь современных документов, вот недавно - переписи, со всем этим приходится сталкиваться. Чего следует бояться христианину?
- Самого себя. Потому что все, что вы сейчас перечислили,- отсебятина, все вот эти страхи. Когда человек не ищет первообразного, не ищет Бога, а ищет своего - он как будто в болото погружается. А надо Богу быть верным. Вот Церковь в нашей жизни - ты входи в нее не так, чтоб она под тебя плясала: вот я вас научу, как и что тут делать... Опять самость, опять мы к тому же пришли. А ты учись у Церкви! И тогда все эти страхи начнут сами собой как шелуха осыпаться, никаких страхов не останется. Изнутри будешь чувствовать Господню силу. Рассказывать можно сколько угодно, но это надо пробовать делать. Надо читать серьезную, подлинную духовную литературу, где Дух тебя обнимает, не наши пересказы. И, прочитав, помолиться: «Господи, благослови. И вы, святые угодники Божии, помогите». И что-то начнет открываться.
Беседовала Наталья Горенок
Фото И. Ческидова и из личного архива Г.А. Пыльневой и Е.Т. Кречетовой
Журнал «Православие и современность» № 17 (33)
Родился в 1953 году в Москве. В 1970 году окончил среднюю школу и
поступил на химический факультет МГПУ им. Ленина. В 1972-м поступил в
МДС, которую окончил в 1975 году.
15 февраля 1975 года рукоположен во диакона, 22 июня - во иерея, назначен настоятелем Знаменского кафедрального собора г. Иркутска, секретарем епископа Иркутского и Читинского Серапиона (Фадеева) и благочинным I и II Иркутских благочиний.
7 сентября 1975 года в Троице-Сергиевой Лавре пострижен в монашество, на следующий день возведен в сан игумена, 20 ноября - в сан архимандрита.
В 1979 году окончил МДА со степенью кандидата богословия.
В мае 1980 года назначен секретарем архиепископа Владимирского и Суздальского, настоятелем кафедрального Успенского собора г. Владимира и благочинным Владимирского и Муромского благочиний.
27 марта 1984 года назначен наместником Троице-Сергиевой Лавры.
С 20 октября 1988 года по 20 июля 1990 года - председатель Хозяйственного управления Московского Патриархата.
1 декабря 1988 года хиротонисан во епископа Зарайского, викария Московской епархии, 30 декабря возведен в сан архиепископа. 20 июля 1990 года назначен на Алма-Атинскую и Казахстанскую кафедру, с 31 января 1991-го - архиепископ Алма-Атинский и Семипалатинский, с 31 марта 1999-го - Астанайский и Алма-Атинский.
Определением Священного Синода от 7 октября 2002 года переведен на Тульскую и Белевскую кафедру. Ректор Тульской духовной семинарии. 20 апреля 2009 года, в понедельник Светлой седмицы, за малым входом Божественной литургии в Успенском соборе Московского Кремля Святейший Патриарх Кирилл за усердное служение Церкви Божией возвел архиепископа Алексия в сан митрополита.
Патриарх Московский и всея Руси Пимен (в миру Извеков Сергей Михайлович)
Родился
в 1910 году в г. Богородске Московской губернии в семье служащего. В
1925 году окончил школу и вскоре в Сретенском монастыре принял постриг в
рясофор с именем Платон. В 1927 году был пострижен в монашество с
именем Пимен. В 1931-м рукоположен во иеродиакона, в 1932-м - во
иеромонаха.
Знание богослужебного устава, церковного пения, любовь к богослужению всегда отличали служение будущего Патриарха. С 1923 и до своего первого ареста в 1932 году он служил регентом в нескольких храмах г. Москвы.
До возвращения к церковнослужению в 1947 году иеромонах Пимен пережил годы труднейших испытаний: год заключения, двухлетнюю армейскую службу, новый арест в 1937 году с двухлетней каторгой на строительстве канала Москва-Волга, среднеазиатскую ссылку; в годы войны - службу на передовой, был трижды ранен. Затем последовали несправедливое осуждение за дезертирство и каторжные работы в Воркутлаге.
11 августа 1949 года игумен Пимен был назначен наместником Псково-Печерского монастыря, где были живы традиции русского старчества, возведен в сан архимандрита; с 1954 по 1957 год исполнял послушание наместника Троице-Сергиевой Лавры, где приложил много усилий к устроению монастырской жизни и возрождению Московской Духовной Академии.
17 ноября 1957 года хиротонисан во епископа Балтского, затем назначен епископом Дмитровским, викарием Московской епархии. Занимал Тульскую и Белевскую, Ленинградскую и Ладожскую, Крутицкую и Коломенскую кафедры.
После кончины Патриарха Алексия I в 1970 году вступил в должность Местоблюстителя Московского Патриаршего престола.
3 июня 1971 года в Богоявленскомсоборе состоялась интронизация Патриарха Пимена, избранного на Патриаршество Поместным Собором Русской Православной Церкви.
Святейший Пимен нес свое Патриаршее служение 19 лет. В условиях, с одной стороны, тотального государственного контроля над Церковью, а с другой - острой критики диссидентов, он медленно, но упорно вел Церковь к ее возрождению.
В июне 1988 года Святейший Патриарх Пимен возглавил всенародные торжества, посвященные 1000-летию Крещения Руси. Они стали началом новой эпохи в истории Церкви и ее отношений с государством, началом церковного возрождения.
Святейший Патриарх Пимен отошел ко Господу 3 мая 1990 года на 80-м году жизни, после тяжелой болезни, причастившись Святых Христовых Таин. Похоронен в крипте Успенского собора Троице-Сергиевой Лавры.
[1] Серапион (Фадеев Николай Сергеевич; 1933-1999), митрополит Тульский и Белевский. В 1951 г. поступил послушником в Троице-Сергиеву Лавру. 27 июня 1957 г. был пострижен в монашество наместником Троице-Сергиевой Лавры архимандритом Пименом (Извековым). Окончил МДС, МДА со степенью кандидата богословия, аспирантуру при МДА. 15 мая 1970 г. возведен в сан игумена, 25 февраля 1971 г. - в сан архимандрита. С марта по май 1971 г. нес послушание клирика патриаршего подворья в Токио. С 15 сентября 1971 г. - помощник наместника Троице-Сергиевой Лавры. 5 марта 1972 г. рукоположен во епископа Подольского и назначен представителем Патриарха Московского и всея Руси при Патриархе Антиохийском. В 1975-1989 гг. возглавлял Иркутскую и Читинскую, Владимирскую и Суздальскую, Кишиневскую и Молдавскую кафедры. С 7 июля 1989 г. и до кончины возглавлял Тульскую и Белевскую епархию. Это время называют временем возрождения одной из древнейших епархий России: трудами митрополита Серапиона было открыто множество приходов, пастырские курсы, которые теперь имеют статус духовной семинарии, восстановлена монашеская жизнь, обретено множество святынь, совершилась канонизация двух святых - блаженных Евфросинии Колюпановской и Иоанна Тульского. Митрополит Серапион скончался 19 ноября 1999 г. после тяжелой болезни.
[2] См.: Ин. 20, 27: и не буди не верен, но верен.
[3] См.: 2 Фес. 2, 7: Ибо тайна беззакония уже в действии, только [не совершится] до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь.
[4] Митрополит Никодим (Ротов; 1929-1978). В 1947 г. пострижен в монашество и рукоположен во иеродиакона, в 1949 г.- во иеромонаха. В 1955 г. окончил Ленинградскую Духовную Академию со степенью кандидата богословия. 10 июля 1960 г. в Троицком соборе Троице-Сергиевой Лавры хиротонисан во епископа Подольского, викария Московской епархии. С 23 ноября 1960 г.- епископ Ярославский и Ростовский. С 16 марта 1961 г. постоянный член Священного Синода. 10 июня 1961 г. возведен в сан архиепископа. 3 августа того же года возведен в сан митрополита. Назначен на Минскую и Белорусскую кафедру. В том же году, 9 октября, становится митрополитом Ленинградским и Ладожским. 7 октября 1967 г. назначен управляющим Новгородской епархией с титулом Ленинградский и Новгородский. С 1960 по 1972 г. председатель Отдела внешних церковных сношений Московской Патриархии.
[5] Архимандрит Иероним (Зиновьев, 1934-1982). В 1972-1982 гг. - наместник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.
[6] Ныне Митрополит Киевский и всея Украины Владимир (род. в 1935 г.). В 1972-1982 гг. - ректор МДА.
http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=56492&Itemid=3
_1.jpg)
