Ложь, побившая прежнюю неправду, сама была обречена. В истории периодически наступают времена «великих резюме», когда подводится нравственный баланс и все вольные или невольные носители неправды наказуются даже и до смерти, а вместе с ними и другие члены народной семьи. Ведь революционная болезнь распространяется на всех.
Завершена ли Гражданская война? Что за вопрос, спрашивается? Гражданская война, как известно, закончилась эвакуацией белых из Крыма в ноябре 1920 года. Ну, какое-то время сохранялись очаги сопротивления, вроде басмачей Средней Азии, помнивших присягу «белому царю», шла ещё борьба хакасов и русских крестьян в Сибири против красных. Но это уже, как говорится, постфактум. Старый строй ушёл невозвратно. Сам царь и его родной брат Михаил последовательно отреклись от верховной власти в Феврале 1917 г., фактически признав революционный принцип суверенитета народа.
Всё
так. Правда, если встать на правовой путь осмысления эпохального
переворота, нам придётся признать, что юридически наша верховная власть
до сих пор не конституирована, поскольку Учредительное собрание было
разогнано в начале 1918 г. и бразды правления были взяты силой наиболее
дерзкой радикальной партией. Но эта бесправная акция - лишь следствие.
Сам последний законный монарх Николай II, наследник тысячелетней
православно-монархической традиции, в нарушение правовых начал сдал
полномочия брату, а тот, в свою очередь, - революционному народу. Народ
же через своих представителей так и не сумел высказаться.
Основополагающая
(или, наоборот, основонеполагающая) неопределённость с верховной
властью наследуется нами до сих пор. Таким образом, по правовым
критериям мы из состояния революции и гражданской войны до сих пор не
вышли, лишь вновь вернувшись в неустойчивое состояние Февраля. И
подзадержались в нём.
Очевидность данного заключения
подтверждается непрерывной чередой жестоких схваток за верховную власть
«без царя в голове», следовавших одна за другой весь XX век. Достаточно
вспомнить всё, что происходило, начиная с отречения царя, когда
«коллективный» Милюков-Керенский поборол Николая II, затем Керенский
побил Корнилова, Ленин - Керенского. Сталин после смерти Ленина
изничтожил Троцкого и других. Он же, умело страхуясь от посягательств на
Кремль, периодически «чистил» его пороги. Хрущёв после смерти вождя
сумел победить последовательно Берию, Маленкова, Молотова, неблагодарно
ударить по маршалу Жукову. Наконец, группа Брежнева сместила Хрущёва. В
80-е годы последовала чехарда «перехватов» заветной «вертикали». И вот
наступила новая революция 1991 года. Решительный Ельцин побил Горбачёва,
вступив в союз с сепаратистами окраин, то есть достиг цели ценою
предательства Русского Мира.
Так исполнилось пророчество
Карамзина о неизбежном «хаосе частного права», то есть гражданской
войне, если образованное, но западнически ориентированное общество
начнёт «лечить» столь же подражательную государственность при помощи
насильственных переворотов, прибегая для оправдания правового нигилизма к
идеологемам, ложным по определению.
Эпоха
Милюкова-Керенского-Корнилова, затем ещё более кровавые времена
Ленина-Троцкого-Сталина показали, во-первых, правоту ставки школы
Карамзина на просвещённое самобытничество. Во-вторых,
продемонстрировали, что России необходимо взять курс на новую
легитимизацию верховной власти в соответствии с отечественными правовыми
традициями и народным менталитетом (эта цель пока не достигнута).
Карамзин
убеждал, что Россия не Голландия, почему и задуманного Петром Великим
чудесного превращения первой во вторую не состоялось. На Руси действует
правило, гласящее: «не формы, а люди важны». Если будем и дальше
заниматься отвлечённым рационалистическим формотворчеством на западный
манер, презирая собственный менталитет, - быть беде.
Сказанное
позволяет поставить вопрос: можем ли мы утверждать, что состояние
Гражданской войны преодолено? К сожалению, Россия из него не вышла,
поскольку в главном, духовном, отношении представители нашей элиты пока
далеки от «просветлённого» состояния и соответствующих благих дел.
Так
что вопрос о «полной» хронологии Гражданской войны не столь прост. В
духовном плане она началась задолго до 1917-1918 гг., и пока не видно,
когда завершится. С нею, как с возможной перспективой, начали бороться
уже Карамзин и Пушкин.
Ошибки в понимании природы и сроков
Гражданской войны напрямую связаны с тем, что задача возвращения народа к
подлинной духовности пока не решена. Господствует «зауженный» взгляд,
по которому Гражданская война возникла в 1917-1918 гг. и завершилась «в
основном» к концу 1920 года.
Среди историков-профессионалов нет
базового методологического единства в воззрениях на Гражданскую войну.
Историк Ю. Жуков на страницах «ЛГ» (№ 1) заявил, что эта война -
следствие прежде всего интервенции стран Антанты. Белые воины были при
интервентах заведомо обречённой кучкой «недоучившихся гимназистов» и
офицеров, «которые «постреляли» в Первую мировую войну и не могли
остановиться». Представляется, что это явно «зауженный» фактографический
подход.
Ещё Ю. Жуков убеждён, что Гражданская война - это прежде
всего сепаратистские движения окраин. Очевидно, историк невольно сузил
поле научного наблюдения, не обратив внимания на сознательный
стратегический курс большевизма «превратить империалистическую войну в
гражданскую», а далее - в мировую революцию. Представляется, что
недооценил он и самобытные истоки белого дела, которое не было прямой
функцией заграницы.
Историк, бесспорно, прав, подчёркивая изначальную
обречённость белых, поскольку большевики сделали ставку на «хаос
частного права» и экспроприацию частновладельческих земель, поддержанные
огромным большинством крестьянства и солдатами действующей армии,
побежавшими с фронта вершить «чёрный передел». «Любят люди пожар», - ещё
до революции предупреждал Розанов. Революция была действительно
народной. Большинство страны, породнившееся тогда с правовым нигилизмом,
науськиваемое радикалами всех мастей, совершило великое преступление,
ударив по субъективным поземельным правам сословий, что затем рикошетом
возвратно ударило по крестьянству. Позднее, с началом массовой
коллективизации, многие это поняли, но было уже поздно.
Впрочем,
народ, в среде которого вспыхнула Гражданская война, состоял не только
из крестьян. Интеллигенция стала важной стратой дореволюционной России,
составив главную социальную опору Белого движения. С другой стороны, у
белого дела были и «простонародные» корешки.
Моя покойная
бабушка, оренбургская крестьянка Татьяна Семёновна Суровцева
(1888-1986), рассказывала, как однажды в период военного коммунизма
повздорили из-за царя мой дед (муж бабушки) Алексей Михайлович Суровцев с
прадедом, её отцом, Семёном Константиновичем Голубцовым. Прадед был
великим молчуном, но таки высказал свою приверженность старому
монархическому строю, используя бесспорный, с его точки зрения,
материалистический довод, заявив: «При Николашке товар был». Мой дед
этого не стерпел, и начался ожесточённый спор, переросший в рукопашную.
Бабушке пришлось разнимать участников «гражданского» противостояния.
Прадед, сторонник царя, во время Гражданской войны служил у белых. Дед,
хоть тогда и не был в Красной армии, но Советам сочувствовал. Когда
семьи деда и прадеда были раскулачены, они оказались соседями по бараку
ссыльнопоселенцев в сибирском шахтёрском Черемхово. Для полноты картины
следует прибавить, что советская власть расстреляла именно моего
«красного» деда в 1938 году, не тронув «белого» прадеда.
Эта
обычная семейная история показывает сложность проблемы поиска «корней
Гражданской» и даже имеет некий высший смысл. Репрессии 20-30-х годов -
это история возмездия, обращённого не только против безбожной
интеллигенции, составившей ядро Белого дела, но и удар воплощённого
«бича божия» Сталина «по своим», по тем, кто «делал революцию» и
сочувствовал ей. Известно, что любая неправда сама себя наказывает. Это
следствие духовных основ бытия, которые, к сожалению, ощущаются далеко
не всеми. Вот и наказаны были многие сотни тысяч тех, кто отвернулся ещё
до революции от Бога и царя, создав главное нравственное
(безнравственное по сути) условие ликвидации законной верховной власти.
Все царские департаменты, не говоря уже о земстве и общественных
организациях, добившихся больших прав во время мировой войны, были
наполнены чиновниками, равнодушными к православию, верующими в
счастливое будущее при республиканской власти.
Интеллигентское
большинство с упоением сочетало неверие в Бога с любовью к
подражательной конституции. Генерал Фадеев, дядя премьера Витте, ещё в
1870-е гг. предупреждал, что чиновничество «краснеет» и добром это не
кончится, требуя усиления в верхах духа народности. И совсем не случайно
революционный исторический цикл завершился в соответствии с русским
менталитетом восстановлением самодержавия, правда, уже «красного
императора».
Это доказывает, что менталитет является непременным
фактором истории. Он может оторваться от своей духовной базы -
православия, но действует с неумолимой силой. Большевики и были в массе
своей русскими, отошедшими от Бога, но не потерявшими ни йоты от
народных инстинктов. Отсюда их дерзновение, идейная жёсткость, презрение
к интеллигентской «маргариновой» половинчатости.
Итак, если
поискать предпосылки Гражданской войны, то выясняется, что одним из
важнейших обстоятельств стал отход политической и общественной элиты
дореволюционной России от православия. Это обернулось и деградацией
монашества. Всё это влияло на широкие слои простого народа, который не
мог не воспринимать «инфекции» безбожия, шедшей сверху вниз. Как
известно, «рыба гниёт с головы».
Целый сонм прозорливых людей
предостерегал верхи от опасного крена дехристианизации. Но это, как
водится, «был глас вопиющего в пустыне». Митрополит Вениамин
констатировал всеобщее падение религиозности в верхах к началу XX века. В
1913 году, в год 300-летия царствования Романовых, он уже не сомневался
в скорых потрясениях. Тогда ему пришлось проехать поездом по
центральным губерниям. Он писал: «Критика царя среди «публики» шла
совершенно открыто... Я поражался подобной вольностью... Церковь вообще была
сдвинута... с её места учительницы и утешительницы. Государство совсем не
при большевиках стало безрелигиозным внутренне, а с того же Петра... И
хотя цари не были безбожниками... связь с духовенством у них была
надорвана...»
Далеко не случайно, что среди интеллигенции и
простого народа распространялись святотатства. А. Мариенгоф вспоминал,
как они с Есениным, мыкаясь по Москве после революции, однажды в
компании «пили чай из самовара, вскипевшего на Николае-угоднике: не было
у нас угля, не было лучины - пришлось нащипать старую иконку, что
смирнёхонько висела в уголке комнаты». С. Фудель, происходивший из
православной семьи известного священника, вспоминал, что «период перед
Первой мировой войной был наиболее душным и страшным периодом русского
общества. Это было время... массовых самоубийств молодёжи, время разлива
сексуальной литературы, когда Сологубы, Вербицкие, Арцыбашевы буквально
калечили людей... гимназисты мечтали стать «ворами-джентльменами»...»
Революция
и Гражданская война были прямым возмездием стране, которое настигло и
самих красных революционеров, и даже просто сочувствовавших им. Ложь,
побившая прежнюю неправду, сама была обречена. В истории периодически
наступают времена «великих резюме», когда подводится нравственный баланс
и все вольные или невольные носители неправды наказуются даже и до
смерти, а вместе с ними и другие члены народной семьи. Ведь
революционная болезнь распространяется на всех. Прежде это понимали,
зная, что за грех царя наказывается вся земля, и наоборот. Так, Смутное
время начала XVII в. в народе считалось возмездием за грехи Земли и
Грозного царя, почему и пресеклась законная преемственность царской
власти. Поэтому важнейшим делом стало восстановление священной
легитимности власти, что и произошло с призванием на царство новой
династии в 1612-1613 гг.
Этот священный нерв русской истории
осознал вослед Карамзину Пушкин, сделав проблему законности верховной
царской власти центральной в «Борисе Годунове». Пушкин показал, что
гражданская война - прямое следствие массового неверия в законность
царской власти Бориса Годунова. Мораль гениальной драмы состояла в мысли
о вековечной необходимости для России законной монархической власти и
недопустимости для элиты ставки на разъярение народа. К сожалению, ни
декабристы, ни последующие конституционалисты с этим не согласились.
Потому и случилась новая Гражданская война, открыто начавшаяся
революционным Февралём 1917 года.
Итак, если мы всерьёз хотим
покончить с Гражданской войной, необходимо брать шире, доискиваясь до её
глубинных корней, не ограничиваясь поздними временами, когда бодро
«бежит матрос, бежит солдат, стреляя на ходу», умело железною рукою
сколачивает Красную армию Троцкий, весело раскатывают по степям Украины
тачанки батьки Махно, «рубит в капусту» белых Будённый, а по красным
тылам в отместку скачет отважная конница Мамонтова или Шкуро...
Если
найдём истинные духовно-интеллектуальные стволовые корни
Революции-Гражданской войны, то есть шанс оставить её в прошлом и на
деле приступить к возрождению России.
