Свиньи дохнут, коров вывозят на продажу, новенькие комбайны режут на металлолом, бетонные плиты сбывают на сторону. Сельчане все без работы. Более тысячи человек на грани нищеты, без средств к существованию. И все это - по закону.
Еще недавно жителям села Арзамасцево Караулинского района Удмуртии завидовали крестьяне других хозяйств. Те уже давно проедали нажитое, а здесь еще мостили асфальтом улицы, строили благоустроенные коттеджи, закупали скот - развивались. И вдруг упали. Да так низко, как не падал никто в округе. Нищие оказались в более выигрышной ситуации, чем вчерашние миллионеры.
- А кто добровольно отдал инвестору свои земельные и имущественные паи? - строго спрашивал в свою очередь районный прокурор, приехавший на разборки. - Теперь он хозяин, что хочет - то и делает.
И подтверждал:
- Все по закону.
Колхоз-миллионер имени Ленина, в 90-е годы оказавшись в пасынках у государства, умирал долго и мучительно. В отсутствие финансовой поддержки сверху колхозники дотировали хозяйство сами. За свой счет проводили сев, покупали семена, топливо, запчасти. Зарплату получали натурой - бычками, свиньями, зерном, соломой, сеном. Не совладав с условиями, ушел один председатель, на смену пришел другой, потом третий, но хозяйство продолжало хиреть.
Наконец, районные власти привезли инвестора Кулешова.
- С ним, - говорили, - заживете припеваючи.
Поначалу казалось, что жизнь действительно стала налаживаться. Новый хозяин начал платить зарплату живыми деньгами, коих здесь давно не видели. Появилась надежда. Но как появилась, так и умерла. Вместе со свиньями, павшими от голода, и стельными коровами, пущенными под нож. Люди плакали, видя, как расхищается добро, нажитое годами, но сделать ничего не могли.
Инвестор и его подручные, приехав в село на стареньких отечественных машинах, уезжали из него на новеньких иномарках, бросив обобранных ими людей на произвол судьбы.
Вместе с инвесторами покинули Арзамасцево и жившие в нем мужчины. Молодежь подалась на нефтепромыслы, кто постарше - в соседние хозяйства или в город. Кто погиб, кто спился. Женщины, как в войну, выживали, как могли. В основном за счет родителей-пенсионеров. В речевом обиходе появилась даже новая аббревиатура ПМК - Пока Мамка Кормит. Как на эти три буквы их послали, так и живут до сих пор.
Банкротят тех, у кого еще можно что-то взять.
Из 23 000 крестьянских хозяйств, которые еще продолжали дышать, в 2005 году в целом по России было обанкрочено более 2 тысяч, в 2006 году - 6 тысяч, далее по нарастающей.
Разорение, как правило, идет либо через покупку инвесторами контрольного пакета акций и изменение Устава, дающее право новым хозяевам продавать имущество и выводить из оборота земли сельскохозяйственного назначения. Либо через процедуру банкротства.
Не обошла эта эпидемия и Удмуртию. Здесь только за период с 2002 по 2010 годы через подобную процедуру, инициатором которой в основном выступила Федеральная налоговая служба, прошли 302 сельхозорганизации, 254 - с последующей ликвидацией. В 21 организации был распродан весь имущественный комплекс, потеряно 1546 рабочих мест.
К примеру, на предприятии «Велипельга» Вавожского района сменившийся в очередной раз собственник вывез всю технику, продал и отправил на забой скот, в том числе и коров на последних месяцах беременности. На имущество и зерно был наложен арест за неуплату страховых взносов. Семьдесят человек остались без работы. В ОАО «Агрокомплекс» Воткинского района частично распроданы основные фонды. Четыре фермы по 200 голов ушли с молотка всего за 4,5 миллиона рублей, хотя строительство каждой в свое время требовало куда больше средств. СПК «Качкашурское» Красногорского района, имея 1600 коров и 600 свиней, при долге 948 тысяч рублей было выставлено на торги всего за 500 тысяч.
Районная власть не только пустила на самотек процесс банкротства перспективного хозяйства, но и не приняла участие в торгах, хотя в соответствии с федеральным законодательством муниципалитет имеет на таких торгах преимущество перед другими покупателями.
Увы, сказать нечего не только районным или региональным властям, но и центральным.
- Можно ли помочь крестьянам, которые в результате преобразования хозяйств лишились земли и имущественного пая? Пока мы не выиграли ни один суд, - признается депутат Госдумы Геннадий Кулик. И поясняет. - Там большие деньги на кону. Причем, во многих случаях неблаговидную роль играет прокурор. Кроме того, я не знаю ни одного случая банкротства, который бы привел к финансовому оздоровлению предприятия. Как правило, это передел собственности и захват земли. Надо делать поправки к закону о банкротстве и вернуться к закону о финансовом оздоровлении.
Внедряя банкротство, как систему управления экономикой, российские власти снова пытались слепо перенести на нашу почву механизм, который был заимствован с зарубежных аналогов, не просчитывая наперед, что за гибрид произрастет на отечественной почве.
Действительно, с 1999 году резко пошла вверх динамика банкротств, в чем поначалу усматривалось даже благо - ускорение перераспределения собственности от неэффективных собственников к эффективным. Но потом стало настораживать, что банкротили не тех, кто прочно лежал и встать уже не мог, а тех, кто пытался подняться, у кого оставались хоть какие-то активы. И захватчики были заинтересованы не в развитии бизнеса, а в выводе ликвидных активов предприятия и фактически в его ликвидации.
С принятием по инициативе Правительства РФ нового закона «О несостоятельности (банкротстве)» в 2002 году ситуация еще более усугубилась. Новый закон вместо принципа неоплатности ввел принцип неплатежеспособности. Долг в 101 тысячу рублей уже является основанием для возбуждения процедуры банкротства, несмотря на то, что имущества у предприятия на миллиарды. Сельчан, которые до этого имели особый порядок банкротства, не допускавший преднамеренного разорения, поставили в один ряд со всеми. И сельское хозяйство попало в ловушку. Суть ее в следующем. Сезонное кредитование производится не живыми деньгами, а товарными кредитами. Товары, главным образом ГСМ, навязываются крестьянам по ценам в 2-3 раза превышающим рыночные. После уборки урожая чиновники опять же назначают такие закупочные цены, которые не обеспечивают доходность предприятий, достаточную для погашения кредита. По этой схеме в целом по стране было обанкрочено около 10000 колхозов и совхозов, в результате чего брошенными оказались 13 тысяч сел и поселков.
У пригородных хозяйств, расположившихся вокруг мегаполисов, иная беда - земля, на которую претендуют уже не предприниматели-одиночки, а крупные олигархические структуры. На слушаньях по земле в Совете Федерации Сергей Федотов, член общественной организации «Совет инициативных групп в защиту прав собственности земли», рассказывал:
- В 2003 году в Московскую область пришла группа мощных московских банков, предварительно распределив территорию между собой. Мошеннически собрали свидетельства у половины земельных дольщиков Подмосковья, а это 700 тысяч человек. Об этом знает прокуратура, милиция, Роснедвижимость, но ничего не принимают. Работники областной прокуратуры признаются: «У нас руки коротки. Вы понимаете, какие люди пришли на эту землю? Мы их не можем достать. Мы лишь можем посадить десяток мелких посредников». За Московской областью и остальные субъекты Федерации, создав процедуру скупки земель, выбросили на рынок огромное количество черного нала - десятки миллиардов рублей - и фактически завладели землями сельхозназначения а также сельхозпредприятиями. Учитывая то, что крестьяне своих паев земельных и имущественных не продавали, рейдеры зарегистрировали право на землю и недвижимость по подложным документам. Председатели судов признавались мне: «Сергей, ты никогда не выиграешь ни одного дела. Потому что летом 2003 года нас в Московской области собрали на семинар и поставили задачу сделать все для того, чтобы разработать методику передачи частной собственности на землю юридическим лицам».
Есть два типа агрессоров: одни используют банкротство для получения имущества, чтобы затем распродать его, другие - имеют в отрасли стратегические цели и за счет банкротств пытаются уменьшить суммы на приобретение сельскохозяйственного бизнеса.
Такого массового и, по сути, вредительского банкротства, как нынче в России, нет ни в США, ни в Европе, ни в Китае, ни в Индии.
А Караулинский район Удмуртии, кстати, за 11 миллионов рублей выкупил у бывшего инвестора Кулешова, который по-прежнему является депутатом Заксобрания республики, то, что еще осталось от бывшего колхоза-миллионера имени Ленина. Теперь это уже муниципальная собственность, никто другой не может его распродать. На этой базе планируется воссоздать разворованное хозяйство. Вот только хватит ли финансовых и человеческих ресурсов?
Комментарий президента Республики Удмуртия Александра Волкова:
- Банкротства сельхозпредприятий в том виде, в котором они существуют, это разбой среди бела дня, а правоохранительные органы разводят руками, мол, все по закону, виноватых нет.
Если откровенно, то это больше похоже на диверсию. Признаться, я не знаю ни одного предприятия, прошедшего через банкротство, которое бы оздоровилось и получило новое развитие.
Как правило, имущество его покупается за копейки, затем распродается, а жители, для которых это предприятие порой единственная организация, где можно работать, остаются ни с чем. Однако, к моему удивлению, многие это воспринимают спокойно - вроде как все в рамках закона. Но ведь это неправильно! Во-первых, хочешь быть собственником - заработай эту собственность, получи ее по реальной стоимости. А во-вторых, предприниматель не должен в погоне за наживой забывать о судьбах людей, живущих на селе, которые остаются без средств к существованию и без надежд на будущее. Я считаю, что процедура банкротства в ее сегодняшнем виде ничего хорошего российскому, в том числе и удмуртскому, селу не принесла, что не может не настораживать власть.
Без изменений федерального законодательства не обойтись. Нами подготовлены соответствующие представления в Госдуму. В частности, мы предлагаем увеличить сроки погашения долгов для сельхозпредприятий, учитывая сезонность в аграрном секторе, с 3 месяцев до года, а дело о их банкротстве может быть возбуждено лишь тогда, когда его долги в совокупности составляют 500 тысяч рублей, а не 100 тысяч, как нынче. Предлагаем включить в круг участников в деле о банкротстве орган исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации и орган местного самоуправления муниципального района. Арбитражный управляющий в деле о банкротстве сельскохозяйственных предприятий, по нашему убеждению, должен иметь стаж работы в сельском хозяйстве не менее 5 лет и не менее года работать на руководящих должностях. Он должен предоставить разработанный им план временного управления в орган исполнительной власти субъекта РФ и орган местного самоуправления муниципального района, чтобы местные власти могли дать заключение на него, которое в последующем будет рассмотрено общим собранием кредиторов. Первоочередное право покупки имущества должника должно быть закреплено за тем, кто покупает его в целом, как имущественный комплекс. В противном случае, исходя из практики, это имущество безвозвратно выбывает из производственного процесса, что оборачивается на селе безработицей.
От автора: по моим сведениям, законопроект о банкротстве с предлагаемыми Удмуртией изменениями включен в план рассмотрения Госдумой на осеннюю сессию, однако, Комитет по собственности парламента предлагает его отклонить.
http://www.stoletie.ru/obschestvo/gde_nasha_korovka_uveli_moj_svet_2010-08-26.htm
