В новой беседе с русским православным философом Татьяной Михайловной Горичевой мы рассуждаем о том, насколько жизнеспособна современная Россия.
- Представим себе такую фантастическую ситуацию: как-то утром мир просыпается - а России нет. Исчезла. Остались одни воспоминания. Как вы думаете, что после этого изменилось бы в мире?
- А вы знаете, что у Эдуарда Лимонова есть рассказ на эту тему - «Исчезновение варваров»?.. Там мысль такая (я, правда, с ней категорически не согласна): Россия исчезла, а мир этого и не заметил, только для политиков наступили трудные дни - некем стало пугать западных обывателей, да один папаша из американской провинции жаловался - раньше он говорил сыну, что если тот не будет чистить зубы, то придут страшные русские и его съедят, а теперь русских нет, и сын зубы не чистит.
Это было написано Лимоновым в начале 80-х годов. Сейчас положение таково, что Россия как враг «цивилизованного мира» действительно исчезла, и политикам приходится срочно придумывать какие-то новые пугала для обывателей: исламский терроризм, например... Что случится в мире, если исчезнет сегодняшняя Россия? Ведь она по-прежнему влечёт и пугает Запад: какой бы она ни была, Россия всегда выходит за пределы всех мыслимых и немыслимых для западного человека норм. Она таинственная, а всё таинственное враждебно.
Я знаю, что для лучших людей мира - не только западного - исчезновение России будет катастрофой. Недавно, уезжая из Парижа, я говорила с крупным политиком, деятелем деголлевской партии, искренне верующим католиком Мишелем Пантоном. Провожая меня в аэропорту, он сказал весьма торжественно: «Татьяна! Передай всем своим русским православным братьям и сёстрам, что они нам нужны. Безконечно нужны: мы погибнем без вас! Это не комплимент и не свидетельство любви к русской экзотике, архаике... Нет, беда в том, что мы действительно погибнем без вас! Вы - настоящее христианство, а одним лишь христианством спасётся мир - и вся наша надежда только на Россию». Это сказал человек, которого знает весь мир (он, к примеру, был генеральным секретарём Центристской партии, много занимался франко-американскими связями), но подобные слова я слышала много раз, от разных людей. Точка зрения Мишеля Пантона не оригинальна для Европы.
Если мир останется без нас, в мире будет по-настоящему страшно жить. Пусть останутся воспоминания о России в виде книг Толстого и Достоевского, в виде исторических трудов и святоотеческих писаний, но не будет главного: того живого опыта, той живой полноты Православия, которую мы с вами - грешные и недостойные - всё-таки являем. Да, являем, несмотря на перестройку, на сегодняшний кошмар, на смертельную усталость народа и прочие грехи наши, - мы являем собой живое апостольское предание, способное простираться в будущее.
- А может быть, это не так и страшно, если России не будет? Поднимутся новые народы, и они станут светочами Православия...
- А вы слышали такое утверждение: «Москва - Третий Рим, а четвёртому не стоять»? Ведь слышали, правда?.. И всё равно говорите о возможности новой Православной Державы, то есть Четвёртого Рима. К чему эти фантазии, эти утопии? Даже с точки зрения гумилёвской теории этногенеза - кто нас может сменить? Разве что инопланетяне...
- Китай...
- Китай - замечательная страна. Кстати, вы знаете, что сейчас китайцы заключили конкордат с Ватиканом и теперь довольно-таки активно крестятся в католичество? Почему? Потому что там боятся наступления мусульманства - а мусульман в Китае (как и везде) полным-полно. Из-за этого китайское руководство хочет дать своим духовно ищущим гражданам новую возможность - Римскую церковь, которая представляется менее опасной перспективой. И если бы наше миссионерство не было столь безсильно, то Православие имело бы там, несомненно, даже больший успех. Но можно ли сказать, что Китай станет когда-нибудь на смену России? Нет. Думаю, что нет. Это настолько чужое и, в сущности говоря, настолько враждебное... Может быть, лет через пятьсот... Но продержимся ли мы столько? Продержится ли столько мир? Не знаю, не нам судить. Но вы вспомните, как трудно привести в Церковь хотя бы одного человека - не то что целый народ!.. Во всяком случае, сейчас это сделать гораздо труднее, чем тридцать лет назад, когда, увидев сияющее от благодати лицо, все думали: «Я тоже так хочу!» Ныне времена иные...
- Да, это нынешняя беда. Раньше люди видели в Церкви что-то необычное, что-то не от мира сего... А сейчас всё наоборот: она многим видится неотъемлемой частью сего мира...
- И более того... Что сказать, если Ксению Собчак объявляют будущей святой!.. Мол, она к сорока годам образумится, к пятидесяти поумнеет, а в шестьдесят начнёт давать духовные советы... Это, конечно, очень по-христиански - такая надежда на возрождение грешной души, но... Во всяком случае, подобные высказывания отталкивают людей от Церкви.
- Вернёмся к началу разговора... Мы говорили о возможном исчезновении России с карты мира... А может быть, рано об этом говорить? Может быть, у нас хватит сил выстоять? Как вы оцениваете русскую жизнеспособность?
- Мы очень живой народ. Это моё убеждение. Мы по-прежнему можем гореть и светить, мы можем одаривать своим светом окружающих. Когда я приезжаю в Россию, ко мне в гости толпами идут люди и не хотят уходить! Каждому хочется поделиться чем-то своим - своими знаниями, своим опытом, своим теплом... Щедрость русская! А щедрость - это знак молодости и любви. Это всё та же русская соборность. После Европы она сразу бросается в глаза. На Западе человек, если, допустим, посмотрел какой-то поразивший его фильм, он будет молчать, никому из знакомых не скажет: «Слушай, старик, бросай все дела, скорее посмотри - это стоит того!..» А здесь мне уже насоветовали столько фильмов, столько книг, столько статей, что на всю жизнь хватит: это я непременно должна посмотреть, это прочесть, с этими людьми познакомиться!.. Вот она - русская жажда делиться радостью... Она не иссякла - значит, силы в нас живут. Конечно, много печального в современной русской жизни, но чего я не вижу, так это паники: люди понемногу стали привыкать к тому, что они брошены государством, что никто не будет о них заботиться. Приходится думать самому. Раньше те, кто приходил в мой дом, чаще жаловались на жизнь - теперь чаще радуются. Не то чтобы жизнь стала лучше - просто научились радоваться и в такой ситуации. Сейчас в этой комнате создаётся, творится моё счастье: такие интересные люди, такие знакомства... Ведь нет ничего счастливее, чем встреча. «Встреча» - это однокоренное слово со словом «участие», «причастие» и - «счастье». Я хочу скорее смыть с себя западный холод.
- Где вы в России лучше всего себя чувствуете?
- В монастырях... в Дивееве... Но для Дивеева это неподходящее выражение - «хорошо себя чувствую». Там я окружена чудом, живу в чуде. Когда ещё только еду туда на поезде, я уже преображаюсь. Сила молитвы святого преподобного Серафима Саровского так велика и радостна, что её уже весь мир почувствовал. Я как-то говорила вам, что во многих католических храмах мне приходилось видеть икону батюшки Серафима. Сейчас идёт разговор о том, чтобы мощи преподобного привезти на время в Париж. Об этом хлопочет о. Николай Никишин, знаменитый парижский батюшка, - но, конечно, дело прежде всего в том, что сам преподобный хочет явить себя Европе. Он знает, что его там ждут и что приём будет достойный. Уже есть договорённость с французскими кардиналами - они в свою очередь обещают, что привезут в Россию мощи святой равноапостольной Марии Магдалины: великая святыня, большой духовный подарок для русских верующих людей.
Святой Серафим особенно важен для Европы потому, что он дал учение о стяжании Духа Святого как главной цели христианской жизни. Ведь именно Дух Святой на Западе и потерян - через «филиокве», через рационализм... Ушла благодать. И только в ХХ веке европейцы заметили: из Русской Церкви благодать не ушла! - и теперь тянутся к ней, как голодные. Мы открываем для них древние святыни... Постепенно вершится духовное единение людей, которое никак не попадает под это определение - «экуменизм». Нет, это не слияние двух разных церквей, это духовное единение христианских народов - вещь естественная и спасительная, а в спасении мы все нуждаемся.
- А вы не боитесь, что это всё-таки выльется в обыкновенный экуменизм?
- Я не боюсь. Русская эмиграция первой волны не боялась свидетельствовать о своей вере, не боялась, что во Франции её «окатоличат» - и это действительно не свершилось. Наоборот: свидетельство о Православии стало спасительным для многих европейцев. В двадцатом веке европейцы устали быть неразмышляющими бихевиористскими автоматами, собаками Павлова - лучшие из этих людей взыскали духа. Духа искали и в эзотерике, и в буддизме, и в других экзотических верованиях, но многие в конце концов поняли, что Православие - это христианство, это не дзен-буддизм, не даосизм. И, естественно, они обратились к самой великой христианской Церкви - к Русской, которая, в отличие от Греческой, всегда была открыта - и не боялась Запада. Меня удивляет, что современные русские люди боятся Запада, хотят изолировать Россию от Европы: чего бояться? Смешно! Мы - мощная страна, именно русский дух безстрашия, дерзновения так привлекает западных людей! Мы владеем не какой-то узкой национальной сектой - нет, наш дух - Всемирность. Мы имеем такое сокровище, и чего-то боимся, и не спешим благодарить Бога... Это наша главная беда - неспособность благодарить, - страшная беда. Мы сейчас сидим на сокровищах и получаем их всё больше и больше. Божия Матерь любит нас так сильно, что просто балует нас, забрасывает всеми возможными духовными дарами. А мы не умеем найти слова благодарности, не можем удивиться по-настоящему, понять, оценить, встать наравне с друзьями Божиими. Мы как дети - или трясёмся от страха, или в гордыню впадаем. Сколько в нас лености, инерции, нелюбопытства... Странно это, странно: ведь так интересно жить! Столько сил, ещё не открытых, столько возможностей, столько благодати! Надо быть смелее и не рассуждать о возможной гибели России, но решать, куда двинуть страну, как повлиять на народ, как просветить своих собственных соотечественников - и наших братьев на Западе! Если мы всерьёз зададимся этой целью, то на мысли о всеобщей гибели просто не хватит времени.
Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН
