У меня был плохой день. Я очень
торопилась с детьми к врачу и никак не могла найти ключей от квартиры.
Всех троих я выпустила во двор, на детскую площадку, подождать меня
буквально пару минут... Но даже десять минут поисков не увенчались
успехом, хотя казалось, я перерыла все, что было можно и что нельзя,
заглянула везде, вплоть до мусорного бака - а вдруг.
Единственное, что пугало и полностью парализовало мозг - это мысль
о том, что младший, трехлетний Сашка захватил ключи, выбегая со всеми на
улицу. Ну и где им теперь быть: в песочнице, в кустах, в луже? Я гнала
эту страшную догадку, с еще большим остервенением заглядывала в уже
исследованные углы, шкафы, щели... И тут раздался звонок в дверь,
нервный и надрывный. Это была Ника. Она вбежала в квартиру и кинулась ко
мне на руки.
- Мамочка, мамочка, - рыдала она, утирая рукавом, градом катившиеся слезы, - понимаешь, они назвали Васю - уродом!
Я сама была взвинчена, поэтому первым делом отругала дочь, оставившую
малышей одних на площадке. Но осознав, о чем она говорит, я с
негодованием прошипела: «Что-о-о?»
- Мамочка, там бабушки сидят и говорят, что Вася - урод, что нынче
молодежь пьет, курит, все сплошь наркоманы, вот у них уроды и рождаются.
И еще что-то говорили и пальцем показывали.
Вася - ребенок с синдромом Дауна. Для нас самих стало потрясением,
когда в нашей молодой семье (нам было по двадцать шесть лет)
долгожданный второй мальчик родился инвалидом. Мы переживали,
и переживали долго. Я плакала, молилась, пытаясь понять - за что? Но
все-таки мы справились, смирились и поняли, что наш сын - дар Божий, что
в тот момент, когда Вася появился на свет, Господь нас поцеловал.
В отличие от многих семей, мы не закрылись, не замкнулись, не ушли
в подполье и не стесняемся «инаковости» сына. Мы серьезно занимаемся его
развитием, водим на занятия иппотерапией, в детский сад, в воскресную
школу, в музеи, в театры. Мы много путешествуем всей семьей и надеемся,
что Вася в срок пойдет в школу. Короче - живем полноценной жизнью.
Раньше я особенно и не замечала, как окружающие относятся к нему. Да по
большому счету мне это было и не важно. Впрочем, следует отдать должное
тем людям, которые в общественном транспорте не чураются Васьки, когда
он начинает теребить их за полы одежды, пытаясь с ними общаться. Однако
мне не раз приходилось говорить с восьмилетней дочкой о Васе, обсуждать,
почему он не такой, как все (ведь и внешне люди с синдромом Дауна -
особенные: миндалевидные глаза, плоское лицо и затылок, короткие
конечности и шея, пухлые забавные ладошки сразу выдают их, как и речь),
дочь говорила о Васе с духовником... И я знаю, как сильно она любит
брата, я вижу, как нежно заботится и опекает его и никогда никому не
дает его в обиду. Но в истории с уличными старушками моя дочь оказалась
бессильна.
Мозг работал стремительно. Хлопнув себя машинально по левому карману
юбки, я тут же обнаружила потерянные ключи от квартиры, быстро
захлопнула дверь и, схватив Нику за руку, буквально вылетела на улицу.
Я неслась, как ракета, нет, как метеор, меня распирало... я знала, что
сейчас скажу этим гнусным сплетницам, перемывающим кости всем и каждому.
«Да как вы смеете говорить такое при детях?.. - собралась выпалить я,
но сдержалась и сухо, стараясь не выдавать своего волнения, отчетливо
и громко произнесла:
- В столь почтенном возрасте, следует думать, что и как произносить
вслух. Взгляните на меня - я молодая, красивая женщина. Я никогда не
курила и не пила. Я аспирантка МГУ и мать троих детей. Мой муж кандидат
искусствоведческих наук, музейный работник и просто уважаемый
и известный фотограф. Как же вы можете судить о нас, наших интересах,
недостатках, пороках, о наших детях? Мало того, - так еще и оскорблять
маленьких беззащитных?...
Мне казалось, что поток моих слов и негодования будет нескончаем. Я готова была продолжать и продолжать, обнажая свою душу, высказывая все переживания, страхи, злость...
И тут я взглянула на своих собеседниц... Они, старенькие, ссутулившиеся, буквально вжались в скамейку и были похожи на растрепанных и продрогших после дождя воробьев. Каждой из них было далеко за восемьдесят. Одна из них, наверное, самая древняя старушка, с трясущейся головой, растерянно прошамкала беззубым ртом: - Да мы что, мы ведь между собой...
Я еще раз пристыженно взглянула на них. Потом повернулась и молча, опустив голову, пошла к детям.
