Полезно в Великий пост по Святой Руси проехаться…
Скажут, нет такой страны! Кто-то прибавит: и не было. На самом-то деле она как раз и есть; прочие же на нашей земле – со своими лукавыми конституциями – лишь прижились-приблудились. У нас нет ни хутора, ни города, ни рощи, ни ручья, не освящённых молитвой исповедника или кровью мученика. А зримо – каждый монастырь у нас и каждая часовенка – отсвет и оплот Святой Руси, каждое сердце православное, каждая душа православная – это и есть Святая Русь, пядь Святой Руси, за которую битва…
Всё ждал толчка извне… И вот звонок: едем в Одессу?
Едем!..
Соборование
И вот уж отстучали колёса поезда, промелькнули за окном маршрутки окраины морозного южного города; мы входим в монастырские ворота.
Полное название обители – Свято-Успенский Одесский Патриарший мужской монастырь. Патриарший, потому что с 1946 года монастырь – резиденция Патриарха Московского и всея Руси; Алексий I (Симанский) проводил здесь несколько месяцев в году.
Кто не бывал в монастыре несколько лет, обратит внимание: выстроены новая колокольня с надвратной церковью и новый собор в глубине территории. Колокольня напоминает своей архитектурой об Иване Великом Московского Кремля, а пятиглавый собор – древние Успенские соборы Киева и Москвы.
По вторникам в Великий пост в монастыре совершается Таинство Елеосвящения (Соборования); к началу таинства мы, собственно, и подгадали свой приезд. Мы – трое мужчин и семь женщин.
В Православном Катехизисе, составленном митрополитом Филаретом (Дроздовым), читаем: «В Елеосвящении врачуется <человек> от болезней телесных посредством исцеления от (болезней) духовных… Елеосвящение есть Таинство, в котором при помазании тела елеем призывается на больного благодать Божия, исцеляющая немощи душевные и телесные».
В новом соборе, в просторном нижнем его пределе, освящённом в честь преподобного Кукши Одесского, к назначенному часу собралось около 400 человек; люди стоят рядами и группами, каждый со свечой, рассчитанной гореть часа полтора-два. Семь священников читают особые молитвы. Рефреном печально звучит общее покаянное пение: «Го-осподи, прежде даже до конца не поги-ибну, спа-аси-и мя…» Священники, меняясь местами, раз за разом, семь раз обходят ряды, помазывая елеем…
Примечаю, есть нечто общее в их лицах. Это нечто – доброта. Ведь в жизни редкость – очевидная доброта лица, а здесь сразу семеро; такая особенность монастыря. Подробнее описывать таинство Маслособорования не стану, лишь замечу, что по наблюдению прошлых лет и атеисты, приобщившись к Таинству, исцеляются.
Болезненные вопросы
Слева, вблизи от резной деревянной раки преподобного Кукши Одесского – исповедальный столик, стул, икона Николая Чудотворца, а в ней меньшая икона – Царя-мученика. В этом месте принимает исповедь схиархимандрит Иона, духовник обители. К нему – очередь, небольшая, но плотная. Когда я заглядываю через плечи, старец поднимается над епитрахилью, покрывающей мужчину, читает разрешающую молитву, обхватив в кольцо ладонями ему голову; мужчина поднимается, принимая благословение, кажется, у него слёзы, Иона его целует. На этом сегодня исповедь кончена. Видно, что старцу нездоровится, он хочет уйти, его окружает народ, охранники-келейники пробуют устроить проход, возникает даже нечто вроде давки. Но вот людской коридорчик образуется как бы сам собой, старец идёт к алтарной двери, благословляя небольшим кипарисовым крестом, кто-то вопросы задаёт. Вопрос о чтении Правила схимонахини Антонии (касается греха убийства в утробе детей): можно ли читать? Ответ тонет в шуме. Товарищ мой: «Батюшка, можно ли в пост два раза собороваться?» Благословляет.
Выходим на воздух. Около «кремлёвской» колокольни (с надвратным храмом в честь святых благоверных князей Бориса и Глеба) строится монастырская гостиница, стройку осматривает правящий архиерей – митрополит Одесский и Измаильский Агафангел.
Владыка известен православному миру как стойкий поборник канонического церковного единства. Он удостаивает нас краткой беседой. Товарищ спрашивает о том, что волнует: «В нашем храме одно время читался Акафист Царю-мученику. Архиерей однажды сказал: «Я благословляю вас никогда не читать Акафист Царю Николаю – ни в этом храме, ни в каком другом». И архиерейски перекрестил. Как относиться к такому благословению, какова его действенность?» «Никакой! – мгновенно ответил владыка Агафангел. – Если кто-то из архиереев не почитает святых, не почитает Царя – это нарушение правила, Царь и Семья – прославлены Церковью, их почитают митрополит Владимир и патриарх…» По поводу того, что кто-то из священства готов объявить Мазепу святым, охарактеризовал такого кратко: «Бандит в рясе!»
Три дня в монастыре
Первая трапеза – в час дня. Время есть. К нам, как к группе паломников, подходит монах. Это игумен Агафадор, заместитель благочинного. В его послушание входит проведение экскурсий; кроме того, как я позже заметил, он поёт на клиросе, ухаживает за ракой преподобного Кукши, служит панихиды, ну и читает в свою очередь в кладбищенской часовне Неусыпную Псалтырь. Отец Агафадор произносит: «Мы хотим показать вам монастырь». В его глазах, когда он начинает говорить, как бы вспыхивает внутренняя радость. При задержке взгляда на его лице сам начинаешь светиться.
Нас принимает в себя огромное гулкое пространство нового собора, ещё как бы не обжитое после строительства. По белым стенам иконы, золочёный иконостас, на полу высится гигантское злато-воздушное паникадило, приготовленное взвиться вверх под центральный купол. Отец Агафадор рассказывает о том, что в соборе три предела уже освещены (нижний – в честь Кукши Одесского и два боковых верхних), а на освещение центрального – в честь иконы Божией Матери «Живоносный Источник» (так именуется и весь собор) – летом должен приехать патриарх Кирилл…
Наш экскурсовод выносит для поклонения из глубин алтаря дивный расписной ковчежец (в виде пятикупольного храма, инкрустированного лазурью) с мощами святого Андрея Первозванного (правой стопой апостола) и начинает петь… Это надо видеть и слышать, впечатление – дивное. Жаль, не записали на видео, а возможность была.
Нам разрешено прогуляться по патриаршему саду (посторонним вход закрыт). В саду на аллеях – скульптуры, часовенка на месте разрушенного храма, особняк.
На фронтоне яркого золота буквы «ПМ», прочитываем: «Патриарх Московский». Через решётку смотрим вниз, на море. Бескрайнее. Сверкает вдали солнечным серебром. Кипит у волнорезов. Волнорезы охраняют берег и монастырь от оползней и разрушений, как сам монастырь бережёт и спасает нас в житейском море. Среди архитектурно-садовых причуд патриаршего парка наше внимание особо привлекает миниатюрный монастырёк, созданный из мелких камней. На вопрос «Кто автор?», отец Агафадор отвечает: «Иеродиакон Димитрий». – «Художник?» – «Художник…»
С иконописцем иеродиаконом Димитрием мы знакомимся на следующий день, после литургии…
Он охотнее говорит о жизни Церкви, чем о своём шедевре малой архитектуры. Но и о постройке говорит: «Церковь – по реконструкции церкви Х века, возведённой болгарским царём Симеоном I…» Речь о Золотой церкви в Велики-Преславе, городе, который по великолепию был равен Константинополю и который, кстати сказать, великий князь киевский Святослав, захватив, предполагал сделать своей столицей.
Пообщавшись три дня с монахами, вдруг замечаешь, насколько они все разные, каждый – свой яркий мир. Это, верно, потому, подумалось, что все они – вокруг Христа. А при свете солнца всё становится ярким – и призвания, и характеры… А в миру, в удалении от Христа, а то и вовсе без Христа – часто у нас всё как-то пошло, пёстро и глуповато.
Старец Иона
Чтобы попасть на исповедь к отцу Ионе, очередь занимают часов с пяти-полпятого, а кто-то, случалось, занимал очередь и на час-полтора раньше.
Когда я пришёл в собор (заканчивался молебен у раки преподобного Кукши и начались Часы), понял: к отцу Ионе мне вряд ли дано попасть, самого старца ещё нет, а у его столика уже теснятся человек двадцать. Моё предположение укрепилось, когда появился охранник-келейник и худо-бедно выстроил очередь. Выстроив, кому-то пригрозив, кого-то потеснив, он стал пропускать к старцу каких-то людей сбоку, не из очереди. Тут же на душе у меня вдруг сделалось спокойно, словно б вопрос о том, попаду я к старцу или нет, где-то уже был решён положительно. Очередь двигалась медленно, то и дело сбоку пропускался кто-то, а кого-то старец и сам подзывал к себе.
Вот какая-то шумная женщина, наперев на охранника, прокричала отцу Ионе: «Батюшка! Тут начальник милиции, он занимал очередь, а его не пускают!..» Старец поманил к себе молодого человека в необычной кожаной куртке, которого я уже видел прежде, обратив внимание на его лицо – смелое и дерзкое. Исповедовался он никак не меньше минут двадцати. В очереди стоять не имело смысла. Закончилось долгое чтение Часов, началась Литургия… И вот в тот момент, когда вынесли Чашу и народ отхлынул от старца, я оказалось на коленях под его епитрахилью. И вот уже кольцо его пальцев замкнулось на моей голове, он целует меня, и в слезах, которые выхлюпывают из меня, преломляются, извиваясь, огни свечей.
После службы отец Иона приглашает нашу группу к себе в келью. Мы поднимаемся на второй этаж нового братского корпуса, разуваемся в коридоре. Келья невелика, в два окна, рассаживаемся – на топчане, на стульях, на полу… Всюду иконы, фотографии, портреты. Взгляд выхватывает – Суворова, государя Николая Александровича, икону царственной инокини Анастасии… Келейник помогает старцу разуться. От жалости сердце сжимается, ноги опухшие, вены черны. Старец заговаривает о Серафиме Саровском, даёт нашему товарищу читать вслух зачитанную книжку – Летопись жизни Мотовилова. Он комментирует, разъясняя и вспоминая, отвлекаясь от темы, при этом раздаёт нам в руки, делая по келье круг за кругом, просфоры, пироги, хлеб («царский – сладкий без сахара!»), апельсины, киви, мандарины… Голос его слаб, но иногда становится, кажется, упруг до звонкости. Жестикуляция рук его неспешна и значительна, так и вижу его длинные пальцы на фоне окна, вознесённые выше уровня лица.
Отвлекаясь, он вдруг говорит о вере, о благодати Божией, без которой мир и мгновения не простоит. Он повторяет: у человека для спасения два крыла – труд и молитва. А в игры играют маленькие дети, взрослым играть не надо. «Дьявол говорит: я вам дам игру, только чтобы не молились Богу: телевизор, компьютер, футбол, теннис…» И опять старец повторяет: «Труд и молитва спасают человека… Мне в тридцать шестом году было 11 лет, я был младшим, девятым в семье, и нам школе говорят: зачем молиться, мы сделаем машины, сделаем Днепрогэс и будет коммунизм, все будут равны, все в достатке…» Я прихожу домой и говорю: «Мама, в школе говорят: не надо молиться». Она: «Дети, не слушайте безбожников, надо молиться! Рай на земле не будет, рай на небе будет…»
И слышится в словах его матери мудрый голос верующего народа, голос, который донёс до нас старец. Он повторил нам, сказанное народом. Его речь так организована, что каждый может услышать – это сказано о тебе, о страстях твоих, о грехах твоих и печалях. Слова его как бы зёрнышки каких-то дивных цветов, которые потом начинают цвести в душе твоей, меняя строй мыслей, фокусные расстояния, аромат атмосферы.
Сказал он зачем-то и о политике, о недавних украинских выборах: «Янукович был у меня три раза. Он – православный человек». Впрочем, знаю, зачем сказал. Некоторые из присутствующих считают – нечего поддерживать их в их демократических играх, обманут.
В Интернете есть сайт «Старец Иона» [1], там я нашёл слова: «…это первый человек, который показал мне, что чтобы быть в этой жизни, БЫТЬ с большой буквы, чтобы быть счастливым, иметь спокойствие в душе – для этого не нужно иметь идеальное здоровье, карьеру, кучу денег, успех…»
В нынешнем году, на святого Владимира, схиархимандриту Ионе (Игнатенко) исполняется 85 лет.
