Архимандрит Товия (Цынбалов) - предпоследний наместник Троице-Сергиевой лавры до ее закрытия в 1919 г., занимавший эту должность в 1904-1915 гг. В настоящем сообщении я постараюсь обозначить его основные этапы жизненного пути и монашеского служения (1).
Архимандрит Товия, в миру Трофим Тихонович Цынбалов, родился 23 июля 1836 г. в Воронежской губернии в Бирюченском уезде, был старшим сыном в семье крепостного крестьянина, принадлежащего графу Д. Н. Шереметеву. В 1851 г. он предпринял паломничество в Киев, а в начале следующего года стал послушником Святогорского общежительного монастыря Харьковской епархии. В 1854 г. он получил увольнение от графа Шереметева и в 1855 г. был пострижен в рясофор, а в 1860 г. - в мантию с именем Товия, в том же году стал иеродиаконом. В 1862 г. иеродиакон Товия был переведен в Троице-Сергиеву лавру. В 1871 г., он стал архидиаконом, в 1884 г. награжден орденом Св. Анны III cтепени, а в 1888 г. рукоположен в иеромонаха. К тому времени у него ослаб голос, и он переключился с богослужебных на административные послушания. С 1889 г. иеромонах Товия являлся членом учрежденного Собора лавры, исполнял должности начальника свечной палаты, эконома, казначея, в 1892 г. был возведен в сан архимандрита, а в 1893 г. определен наместником московского Чудова монастыря. Находясь на этой должности, предпринял ремонт монастырских зданий, а также ужесточил дисциплину в монастыре; поддерживал теплые отношения с великим князем Сергеем Александровичем; в 1895 г. был награжден орденом Св. Анны II степени (2).
В 1896 г. архимандрита Товию постигло горе - скончался его отец, схимонах Товит. В 1889 г. в 76-летнем возрасте отец архимандрита Товии принял постриг, а в 1893 г. был пострижен в схиму в Параклитском скиту близ Троице-Сергиевой лавры. Эти эпизоды из жизни схимонаха Товита зафиксированы в кратких автобиографических заметках архимандрита Товии. После смерти отца он зарезервировал рядом с отцовской могилой место для себя, велел вырыть и выложить склеп. Примерно тогда же он устроил для себя келью в Параклитской пустыни. В 1901 г. архимандрит Товия получил орден Св. Владимира IV степени (3). В начале 1903 г. он был назначен настоятелем московского Знаменского монастыря, в 1904 г. по инициативе великого князя Сергея Александровича определен на должность наместника Троице-Сергиевой лавры (4). В 1905 г. архимандрит Товия был награжден орденом Св. Владимира III степени, а в 1907 г. - орденом Св. Анны I степени (5). В 1909-1910 гг. финансово участвовал в строительстве храма на родине, в селе Новодмитровское (6). В 1912 г. был награжден орденом Св. Владимира II степени (7).
Согласно составителю Жизнеописания подвизавшегося в Троице-Сергиевой лавре старца Захарии, архимандрит Товия будучи наместником в лавре проявлял жесткость и строгость по отношению к подчиненным, безжалостно изгонял нищих, за что был отстранен от должности и ушел на покой. На покое стал смиряться и просить прощения у тех, кому причинил обиды. С. А. Голубцов, очевидно, на основании знакомства с автобиографическими рукописями архимандрита Товии, полагал, что Захария сгустил краски и чрезмерно жестко отозвался о деятельности наместника. Уход последнего на покой в январе 1915 г. Голубцов объяснил преклонным возрастом и немощью (8).
О том, что архимандрит Товия перед уходом с должности Троицкого наместника был болен, свидетельствуют и его дневники. Кроме того, сохранился текст его прошения об увольнении по состоянию здоровья (9). Однако неизвестно, действительно ли прошение было написано добровольно и насколько откровенными были личные воспоминания архимандрита. На его жесткость по отношению к подчиненным указывают не только рассказы старца Захарии, но и воспоминания самого архимандрита в которых он говорит об ужесточении дисциплины в Чудовом монастыре во время своего наместничества. Уход архимандрита Товии с должности наместника Чудова монастыря на должность настоятеля Знаменского монастыря при позднейшем назначении на наместничество в Лавру также сложно объяснить исключительно собственным его желанием.
На покое архимандрит Товия прожил чуть больше года. За это время он привел в порядок свои рукописи, вел дневник, одной из центральных тем которого были патриотические размышления о Первой мировой войне (10). Архимандрит Товия оставил после себя рукописи, некоторые из них он планировал опубликовать (11). Он скончался 7 марта 1916 г. Среди его документального наследия - автобиографические воспоминания, Сказание о постройке храма на родине, поучения, проповеди, жизнеописания митрополита Иннокентия (Вениаминова) (12), воспоминания, рассуждение о монашестве, описания различных торжественных мероприятий, главным образом встреч высокопоставленных лиц, в Троице-Сергиевой лавре, переписка с разными лицами (13). Значительная часть его литературных сочинений, в том числе и воспоминаний, ныне хранится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (14).
Из доклада Духовного Собора Троице-Сергиевой лавры митрополиту Московскому и Коломенскому Макарию (Невскому) (15) 19 марта 1916 г. известно, что после погребения архимандрита Товии была составлена опись его имущества. На момент смерти у архимандрита Товии оставалось лишь 11 рублей, которые раздали нищим. Остальные вещи предназначались для раздачи инокам лавры, наиболее близким покойному, книги были переданы в библиотеку, а 7 архимандричьих крестов, ордена и 2 митры - в лаврскую ризницу (16).
Публикуемое ниже завещание архимандрита Товии является важным источником для характеристики этого значительного русского церковного деятеля и практики монашеского погребения.
Примечания
1. В качестве основных источников в данной работе используются следующие материалы: ОР РГБ, ф. 771, к. 1 д. 2; к. 2 д. 4; к. 2 д. 6. Благодарю Л. Р. Вайнтрауба за сведения о личном фонде архимандрита Товии в Отделе рукописей РГБ. См. также: Вайнтрауб Л. Р. Храм в честь Казанской иконы Пресвятой Богородицы в с. Подлипичье в Дмитрове. Дмитров, 2005. С. 92-93.
2. ОР РГБ, ф. 771, к. 3, д. 5.
3. Там же, д. 8.
4. Там же, к. 1 д. 2; к. 2 д. 4; к. 2, д. 6; к. 2, д. 10.
5. РГАДА, ф. 1204, оп. 1, д. 16654, л. 5; д. 17044, л. 21, 28.
6. Там же, д. 17664
7. Там же, д. 18051, л. 2.
8. Голубцов С. А. Указ. соч., С. 36-38, 186, примеч. 58.
9. ОР РГБ, ф. 771, к. 2, д. 4, л. 102 об. -104; ф. 771, к. 3, д. 3; РГАДА, ф. 1204, оп. 1, д. 18594, л. 1-5, 11.
10. ОР РГБ, ф. 771, к. 2, д. 4, л. 104 об. -139 и др.
11. Там же, л. I, II; к. 4, д. 12. Рукопись "Воспоминание моего прошедшего" архимандрит Товия планировал напечатать в количестве 300 экземпляров и послать на родину для чтения землякам.
12. Иннокентий (Вениаминов; 1797-1879), свт. 15 декабря 1840 г. хиротонисан во епископа Камчатского, Курильского и Алеутского, с 21 апреля 1850 г. архиепископ. Принимал участие в разрешении "амурского вопроса", касавшегося присоединения Приамурья к России. В 1857 г. был вызван в Санкт-Петербург для присутствия в Святейшем Синоде, 5 января 1868 г. назначен митрополитом Московским и Коломенским. Погребен в Троице-Сергиевой лавре, в церкви св. Филарета Милостивого. См. о нем: Мануил (Лемешевский), митр. Русские православные иерархи. 992 - 1892. Т. 1. М., 2002. С. 520 - 522.
13. РГАДА, ф. 1204, оп. 1, д. 18767, л. 18-19.
14. ОР РГБ, ф. 771. Некоторые из документов этого фонда летом 2007 г. экспонировались в читальном зале Отдела рукописей РГБ.
15. Макарий (Невский; 1 октября 1835 г. - 16 февраля 1926 г.), 29 июня 1883 г. возведен в сан архимандрита и назначен начальником Алтайской миссии, 12 февраля 1884 г. хиротонисан во епископа Бийского, с 26 мая 1891 г. епископ Томский и Семипалатинский, с 18 февраля 1895 г. епископ Томский и Барнаульский, с 27 октября 1895 г. почетный член Казанской Духовной академии, 6 мая 1903 г. возведен в сан архиепископа, с 17 октября 1908 г. архиепископ Томский и Алтайский, с 25 ноября 1912 г. митрополит Московский и Коломенский, священно-архимандрит Свято-Троицкой Сергиевой лавры и член Святейшего Синода, с 1913 г. почетный член Санкт-Петербургской Духовной академии. 20 марта 1917 г. уволен на покой. Погребен был близ Николы Угрешского монастыря на приходском кладбище в с. Котельники. В начале 1958 г. по ходатайству Святейшего Патриарха Алексия I, его тело было перевезено в Свято-Троицкую Сергиеву лавру и захоронено под Успенским собором. См. о нем: Мануил (Лемешевский), митр. Русские Православные иерархи с 1893 по 1965 г. Т. 4. Куйбышев, 1966. С. 223-242.
16. РГАДА, ф. 1204, оп. 1, д. 18767, л. 1, 12-15.
Д. Г. Давиденко, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Музеев Московского Кремля.
1914 года июля дня, я, нижеподписавшийся наместник Свято-Троицкия Сергиевы лавры и настоятель второкласснаго (2) Спасо-Вифанскаго монастыря архимандрит Товия, находясь в здравом уме и твердой памяти, вполне сознательно и добровольно пишу сие духовное завещание, которое прошу вскрыть (3) после моей смерти и привести в исполнение все изложенное в нем.
1. По смерти моей немедленно (4) открыть новый приготовленный мною дубовый гроб, находящийся в моей спальне, в котором имеется вся одежда, потребная для одевания бездыханнаго моего тела, начиная с рубашки до верхняго покрова-савана. Поверх рубашки надеть мой носильный параман и носимые мною на цепочке малые крестики, а также надеть старый кипарисный крест и параман моего батюшки, как родительское благословение, которым я весьма дорожу. Все поимено (Л. 8 об.) ванныя вещи находятся там же, в гробу. Вслед за сим положить на грудь финифтяную иконку с изображением Божией Матери Феодоровския; сия иконка находится в киоте, стоящем над кроватью, против головы, это есть родительское благословение меня в монастырь. Затем одеть в подрясник и надеть на шею наперсный (чернаго дерева) крест, который я надевал при служении в Великий пост. Там же в гробу находятся два покрова (большой и малый) с мощей святителя Алексия(5), которые прошу положить: большой - на грудь, а малый - на голову сверх клобука, в память великой милости ко мне угодника Божия, удостоившаго меня хотя мало послужить его Чудовой обители. Поверх сего, по обычаю монашескому, обвить тело простою мантиею, которая находится в гардеропе. На голову надеть клобук и вокруг лобной части положить бумажный венчик, находящийся там же, в гробу. Лице покрыть сначала воздушком от святых мощей преподобнаго Сергия, а потом малым - от мощей святителя Алексия, поверх же сего покрыть двумя большими суконными параманами, которые пришить к клобуку и к мантии черными нитками, дабы никто не видал безобразия моего гниющаго лица. Многие из любопытства стараются открыть (Л. 9) лице покойника, каковаго любопытства(6) я в жизни моей не терпел. Башмаки кожаныя готовы, там же лежат. Ежели окажутся тесны, то верхнюю часть можно разрезать и надеть, а потом связать ноги чорным платочком. По одевании тело немедлено тут же положить во гроб и вынести в залу. В руки дать малое Евангелие и крест перламутровый, который находится в тумбе на угольнике в кабинете, а также дать в руки свечу и четки.
2. Прошу не вызывать родных к погребению, они тут не нужны. А сестра монахиня Арсения, надеюсь, сама не приедет, ей зажива я воспретил.
3. Отпевание совершить прошу по чину монашескому, только как можно скромнее: 1-е. Не выставлять напоказ орденов. 2-е. Не обставлять гроб растениями, в особенности о венках и мысли не допускать; 3-е и самое важное: не произносить надгробных речей, которыя мертвецу не нужны, а для назидания живых довольно предстоящаго гроба и лежащаго в нем тления. Даже во время причастнаго стиха пусть поют канон: "Волною морскою".
4. Тело мое похоронить на братском кладбище в пустыни святаго Параклита, рядом с могилою моего родителя схимонаха Товита по правую его руку, где имеется изготовленный мною склеп. На могиле поставить временно деревянный крест с надписью дня кончины. А чрез год поставить чугунное надгробие по образцу стоящаго на могиле моего родителя. Дело о поставлении памятника поручено мною иеромонаху Аполлонию.
(Л. 9 об.) 5. Поминовенные обеды для братии в нарочитые дни устроить в Лавре и в Параклите, но не роскошные, а как принято устроять в память почивших братий. На что желаю оставить достаточную сумму при особой записке. Если же не смогу оставить суммы, то прошу братию помянуть за единую любовь.
6. По привезении тела в Параклит в какое бы то ни было время года, прошу не вносить гроба в самый храм, но поставить его на левой стороне, против стены храма, здесь отпеть литию и нести к склепу. Такое условие поставляю по двум причинам: по тяжести гроба и по неудобству тамошних церковных лестниц. При опускании же гроба в склеп, необходимо продеть веревку и холст в боковыя скобы, которыя для того мною и устроены, дабы при опускании не уронить гроба. Таковые неприятные (7) случаи я видел в жизни не единою и глубоко скорбел за покойников о небрежности к ним живых.
7. Так как при жизни я копить денег не умел, то, полагаю, что и по смерти едва ли что лишнее найдется в моей кассе. А посему и прошу монастырское начальство не искать денег по тайникам и не стязать допросами служивших мне братий. В связи с этим прошу не извещать моих родных о моей кончине, по времени слух сам собою дойдет до них. А главное - не вызывать их (Л. 10) ко дню погребения, во-первых, потому что монах отрекся от мира и родни еще при своем пострижении, а, во-вторых, горьким опытом жизни убедился я, что монашеская родня спешит на погребение монаха не по чувству родства и не с целию молитвы, а большею частию за получением наследства. Я же моим родным не оставляю ничего, потому что все они при жизни моей получали каждый свою долю, а кто не получал, тот не заслуживал сей милости. Если же кто из них появится и станет утруждать монастырское начальство требованием наследства, то таковому прочитать сию строчку моего завещания и отказать безусловно.
8. Имущество мое, состоящее в иконах, книгах, одежде и белье (8), ежели Бог приведет мне скончаться в Лавре, то прошу Духовный Собор вознаградить служащих мне братий келейников (9), не забыть и тех, которые служили мне раньше, но теперь находятся на других послушаниях. Оставшееся же все завещаю в Лавру. А что находится теперь в пустынной моей келии, то все буквально и теперь принадлежит Параклитовой пустыни. Если же Богу [будет] угодно будет исполнить (10) мое заветное желание жить в моей пустынной келии и там получить кончину, то все обретающееся в келии и при келии (как и сама келия) должно быть собственностию пустыни Святаго Параклита.
(Л. 10 об.) 9. Митры мои и архимандричие кресты, какие найдутся после моей смерти, завещаю в лаврскую ризницу.
10. Долгов (вещественных) у меня нет, а душевных долгов т. е. грехов, как пред Богом так и пред братиею безчисленное множество. Во всех таковых долгах каюсь Всемогущему Богу и прошу простить меня по благоутробию Своему. Равно и у братии, и у мирян, ежели я кого чем оскорблял, то прошу у всех прощения, также и если меня кто-либо чем оскорблял словом или делом, то я всех прощаю и у всех прошу святых молитв о душе моей.
11. Глубоко уважая душеспасительный устав пустыни Святаго Параклита о недопущении женскаго пола внутрь ограды обители, почему за живо томлюсь духом о том, да не будет нарушаем сей душеспасительный обычай, преданный нам от святых отцев, ради погребения моего грешнаго тела в обители. По сему завещаю, умоляю и прошу отца игумена сей пустыни не допускать женщин в ограду обители, не только чужих, но и моих родных, даже при желании служить панихиду на моем гробе. Кто искренно желает молиться о упокоении души моей, тот (Л. 11) пусть служит панихиду в Лавре или дома. Душеспасительное безмолвие, не возмутимое соблазном, поставляю для братии выше единичных панихидных пений.
12. К сему моему духовному завещанию собственноручно мною составленному и подписанному, будучи в здравом разуме и твердой памяти подписуюсь: Свято-Троицкия Сергиевы лавры наместник и настоятель второкласснаго Спасо-Вифанскаго монастыря архимандрит Товия.
В конце документа подписи свидетелей: Что сие духовное завещание собственноручно написано и подписано наместником Свято-Троицкия Сергиевы лавры и настоятелем второкласснаго Спасо-Вифанскаго монастыря архимандритом Товиею, находящимся в здравом уме и твердои памяти, в том свидетельствую и руку приложил духовник завещателя Свято-Троицкия Сергиевы лавры иеромонах Михей. 9-го октября 1914 года.
Далее на документе имеются подписанные заверения с такими же словами и под такой же датой: Классный художник архитектуры Александр Афанасьевич Латков; (Л. 11 об.) крестьянин Харьковской губернии Волаиского уезда слободы Котомли Василий Корнилович Бондарев; крестьянин Владимирской губернии Александровскаго уезда Ереминской волости деревни Гинутьевой Иван Михайлович Малышев.
Внизу по листам надпись: Свято-Троицкия Сергиевы лавры наместник и настоятель второкласснаго Спасо-Вифанскаго монастыря архимандрит Товия.
Примечания
1. РГАДА, ф. 1204, оп. 1, д. 18767.
2. Исправлено, в рукописи: второклосснаго.
3. Исправлено, в рукописи: вкрыть.
4. Исправлено, в рукописи: немедллено.
5. Исправлено, в рукописи: Алекся.
6. Исправлено, в рукописи: любытства.
7. Исправлено, в рукописи: неприяные.
8. Исправлено, в рукописи: билье.
9. Слово написано дважды, один раз в скобках.
10. Слово написано дважды, один раз в скобках.
Источник: Вестник Церковной истории. N2 2009 г. готовится к печати
http://www.sedmitza.ru/text/811130.html
Архимандрит Товия, в миру Трофим Тихонович Цынбалов, родился 23 июля 1836 г. в Воронежской губернии в Бирюченском уезде, был старшим сыном в семье крепостного крестьянина, принадлежащего графу Д. Н. Шереметеву. В 1851 г. он предпринял паломничество в Киев, а в начале следующего года стал послушником Святогорского общежительного монастыря Харьковской епархии. В 1854 г. он получил увольнение от графа Шереметева и в 1855 г. был пострижен в рясофор, а в 1860 г. - в мантию с именем Товия, в том же году стал иеродиаконом. В 1862 г. иеродиакон Товия был переведен в Троице-Сергиеву лавру. В 1871 г., он стал архидиаконом, в 1884 г. награжден орденом Св. Анны III cтепени, а в 1888 г. рукоположен в иеромонаха. К тому времени у него ослаб голос, и он переключился с богослужебных на административные послушания. С 1889 г. иеромонах Товия являлся членом учрежденного Собора лавры, исполнял должности начальника свечной палаты, эконома, казначея, в 1892 г. был возведен в сан архимандрита, а в 1893 г. определен наместником московского Чудова монастыря. Находясь на этой должности, предпринял ремонт монастырских зданий, а также ужесточил дисциплину в монастыре; поддерживал теплые отношения с великим князем Сергеем Александровичем; в 1895 г. был награжден орденом Св. Анны II степени (2).
В 1896 г. архимандрита Товию постигло горе - скончался его отец, схимонах Товит. В 1889 г. в 76-летнем возрасте отец архимандрита Товии принял постриг, а в 1893 г. был пострижен в схиму в Параклитском скиту близ Троице-Сергиевой лавры. Эти эпизоды из жизни схимонаха Товита зафиксированы в кратких автобиографических заметках архимандрита Товии. После смерти отца он зарезервировал рядом с отцовской могилой место для себя, велел вырыть и выложить склеп. Примерно тогда же он устроил для себя келью в Параклитской пустыни. В 1901 г. архимандрит Товия получил орден Св. Владимира IV степени (3). В начале 1903 г. он был назначен настоятелем московского Знаменского монастыря, в 1904 г. по инициативе великого князя Сергея Александровича определен на должность наместника Троице-Сергиевой лавры (4). В 1905 г. архимандрит Товия был награжден орденом Св. Владимира III степени, а в 1907 г. - орденом Св. Анны I степени (5). В 1909-1910 гг. финансово участвовал в строительстве храма на родине, в селе Новодмитровское (6). В 1912 г. был награжден орденом Св. Владимира II степени (7).
Согласно составителю Жизнеописания подвизавшегося в Троице-Сергиевой лавре старца Захарии, архимандрит Товия будучи наместником в лавре проявлял жесткость и строгость по отношению к подчиненным, безжалостно изгонял нищих, за что был отстранен от должности и ушел на покой. На покое стал смиряться и просить прощения у тех, кому причинил обиды. С. А. Голубцов, очевидно, на основании знакомства с автобиографическими рукописями архимандрита Товии, полагал, что Захария сгустил краски и чрезмерно жестко отозвался о деятельности наместника. Уход последнего на покой в январе 1915 г. Голубцов объяснил преклонным возрастом и немощью (8).
О том, что архимандрит Товия перед уходом с должности Троицкого наместника был болен, свидетельствуют и его дневники. Кроме того, сохранился текст его прошения об увольнении по состоянию здоровья (9). Однако неизвестно, действительно ли прошение было написано добровольно и насколько откровенными были личные воспоминания архимандрита. На его жесткость по отношению к подчиненным указывают не только рассказы старца Захарии, но и воспоминания самого архимандрита в которых он говорит об ужесточении дисциплины в Чудовом монастыре во время своего наместничества. Уход архимандрита Товии с должности наместника Чудова монастыря на должность настоятеля Знаменского монастыря при позднейшем назначении на наместничество в Лавру также сложно объяснить исключительно собственным его желанием.
На покое архимандрит Товия прожил чуть больше года. За это время он привел в порядок свои рукописи, вел дневник, одной из центральных тем которого были патриотические размышления о Первой мировой войне (10). Архимандрит Товия оставил после себя рукописи, некоторые из них он планировал опубликовать (11). Он скончался 7 марта 1916 г. Среди его документального наследия - автобиографические воспоминания, Сказание о постройке храма на родине, поучения, проповеди, жизнеописания митрополита Иннокентия (Вениаминова) (12), воспоминания, рассуждение о монашестве, описания различных торжественных мероприятий, главным образом встреч высокопоставленных лиц, в Троице-Сергиевой лавре, переписка с разными лицами (13). Значительная часть его литературных сочинений, в том числе и воспоминаний, ныне хранится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (14).
Из доклада Духовного Собора Троице-Сергиевой лавры митрополиту Московскому и Коломенскому Макарию (Невскому) (15) 19 марта 1916 г. известно, что после погребения архимандрита Товии была составлена опись его имущества. На момент смерти у архимандрита Товии оставалось лишь 11 рублей, которые раздали нищим. Остальные вещи предназначались для раздачи инокам лавры, наиболее близким покойному, книги были переданы в библиотеку, а 7 архимандричьих крестов, ордена и 2 митры - в лаврскую ризницу (16).
Публикуемое ниже завещание архимандрита Товии является важным источником для характеристики этого значительного русского церковного деятеля и практики монашеского погребения.
Примечания
1. В качестве основных источников в данной работе используются следующие материалы: ОР РГБ, ф. 771, к. 1 д. 2; к. 2 д. 4; к. 2 д. 6. Благодарю Л. Р. Вайнтрауба за сведения о личном фонде архимандрита Товии в Отделе рукописей РГБ. См. также: Вайнтрауб Л. Р. Храм в честь Казанской иконы Пресвятой Богородицы в с. Подлипичье в Дмитрове. Дмитров, 2005. С. 92-93.
2. ОР РГБ, ф. 771, к. 3, д. 5.
3. Там же, д. 8.
4. Там же, к. 1 д. 2; к. 2 д. 4; к. 2, д. 6; к. 2, д. 10.
5. РГАДА, ф. 1204, оп. 1, д. 16654, л. 5; д. 17044, л. 21, 28.
6. Там же, д. 17664
7. Там же, д. 18051, л. 2.
8. Голубцов С. А. Указ. соч., С. 36-38, 186, примеч. 58.
9. ОР РГБ, ф. 771, к. 2, д. 4, л. 102 об. -104; ф. 771, к. 3, д. 3; РГАДА, ф. 1204, оп. 1, д. 18594, л. 1-5, 11.
10. ОР РГБ, ф. 771, к. 2, д. 4, л. 104 об. -139 и др.
11. Там же, л. I, II; к. 4, д. 12. Рукопись "Воспоминание моего прошедшего" архимандрит Товия планировал напечатать в количестве 300 экземпляров и послать на родину для чтения землякам.
12. Иннокентий (Вениаминов; 1797-1879), свт. 15 декабря 1840 г. хиротонисан во епископа Камчатского, Курильского и Алеутского, с 21 апреля 1850 г. архиепископ. Принимал участие в разрешении "амурского вопроса", касавшегося присоединения Приамурья к России. В 1857 г. был вызван в Санкт-Петербург для присутствия в Святейшем Синоде, 5 января 1868 г. назначен митрополитом Московским и Коломенским. Погребен в Троице-Сергиевой лавре, в церкви св. Филарета Милостивого. См. о нем: Мануил (Лемешевский), митр. Русские православные иерархи. 992 - 1892. Т. 1. М., 2002. С. 520 - 522.
13. РГАДА, ф. 1204, оп. 1, д. 18767, л. 18-19.
14. ОР РГБ, ф. 771. Некоторые из документов этого фонда летом 2007 г. экспонировались в читальном зале Отдела рукописей РГБ.
15. Макарий (Невский; 1 октября 1835 г. - 16 февраля 1926 г.), 29 июня 1883 г. возведен в сан архимандрита и назначен начальником Алтайской миссии, 12 февраля 1884 г. хиротонисан во епископа Бийского, с 26 мая 1891 г. епископ Томский и Семипалатинский, с 18 февраля 1895 г. епископ Томский и Барнаульский, с 27 октября 1895 г. почетный член Казанской Духовной академии, 6 мая 1903 г. возведен в сан архиепископа, с 17 октября 1908 г. архиепископ Томский и Алтайский, с 25 ноября 1912 г. митрополит Московский и Коломенский, священно-архимандрит Свято-Троицкой Сергиевой лавры и член Святейшего Синода, с 1913 г. почетный член Санкт-Петербургской Духовной академии. 20 марта 1917 г. уволен на покой. Погребен был близ Николы Угрешского монастыря на приходском кладбище в с. Котельники. В начале 1958 г. по ходатайству Святейшего Патриарха Алексия I, его тело было перевезено в Свято-Троицкую Сергиеву лавру и захоронено под Успенским собором. См. о нем: Мануил (Лемешевский), митр. Русские Православные иерархи с 1893 по 1965 г. Т. 4. Куйбышев, 1966. С. 223-242.
16. РГАДА, ф. 1204, оп. 1, д. 18767, л. 1, 12-15.
Д. Г. Давиденко, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Музеев Московского Кремля.
Завещание наместника Троице-Сергиевой лавры архимандрита Товии (Цынбалова)(1)
(Л. 8) Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь!1914 года июля дня, я, нижеподписавшийся наместник Свято-Троицкия Сергиевы лавры и настоятель второкласснаго (2) Спасо-Вифанскаго монастыря архимандрит Товия, находясь в здравом уме и твердой памяти, вполне сознательно и добровольно пишу сие духовное завещание, которое прошу вскрыть (3) после моей смерти и привести в исполнение все изложенное в нем.
1. По смерти моей немедленно (4) открыть новый приготовленный мною дубовый гроб, находящийся в моей спальне, в котором имеется вся одежда, потребная для одевания бездыханнаго моего тела, начиная с рубашки до верхняго покрова-савана. Поверх рубашки надеть мой носильный параман и носимые мною на цепочке малые крестики, а также надеть старый кипарисный крест и параман моего батюшки, как родительское благословение, которым я весьма дорожу. Все поимено (Л. 8 об.) ванныя вещи находятся там же, в гробу. Вслед за сим положить на грудь финифтяную иконку с изображением Божией Матери Феодоровския; сия иконка находится в киоте, стоящем над кроватью, против головы, это есть родительское благословение меня в монастырь. Затем одеть в подрясник и надеть на шею наперсный (чернаго дерева) крест, который я надевал при служении в Великий пост. Там же в гробу находятся два покрова (большой и малый) с мощей святителя Алексия(5), которые прошу положить: большой - на грудь, а малый - на голову сверх клобука, в память великой милости ко мне угодника Божия, удостоившаго меня хотя мало послужить его Чудовой обители. Поверх сего, по обычаю монашескому, обвить тело простою мантиею, которая находится в гардеропе. На голову надеть клобук и вокруг лобной части положить бумажный венчик, находящийся там же, в гробу. Лице покрыть сначала воздушком от святых мощей преподобнаго Сергия, а потом малым - от мощей святителя Алексия, поверх же сего покрыть двумя большими суконными параманами, которые пришить к клобуку и к мантии черными нитками, дабы никто не видал безобразия моего гниющаго лица. Многие из любопытства стараются открыть (Л. 9) лице покойника, каковаго любопытства(6) я в жизни моей не терпел. Башмаки кожаныя готовы, там же лежат. Ежели окажутся тесны, то верхнюю часть можно разрезать и надеть, а потом связать ноги чорным платочком. По одевании тело немедлено тут же положить во гроб и вынести в залу. В руки дать малое Евангелие и крест перламутровый, который находится в тумбе на угольнике в кабинете, а также дать в руки свечу и четки.
2. Прошу не вызывать родных к погребению, они тут не нужны. А сестра монахиня Арсения, надеюсь, сама не приедет, ей зажива я воспретил.
3. Отпевание совершить прошу по чину монашескому, только как можно скромнее: 1-е. Не выставлять напоказ орденов. 2-е. Не обставлять гроб растениями, в особенности о венках и мысли не допускать; 3-е и самое важное: не произносить надгробных речей, которыя мертвецу не нужны, а для назидания живых довольно предстоящаго гроба и лежащаго в нем тления. Даже во время причастнаго стиха пусть поют канон: "Волною морскою".
4. Тело мое похоронить на братском кладбище в пустыни святаго Параклита, рядом с могилою моего родителя схимонаха Товита по правую его руку, где имеется изготовленный мною склеп. На могиле поставить временно деревянный крест с надписью дня кончины. А чрез год поставить чугунное надгробие по образцу стоящаго на могиле моего родителя. Дело о поставлении памятника поручено мною иеромонаху Аполлонию.
(Л. 9 об.) 5. Поминовенные обеды для братии в нарочитые дни устроить в Лавре и в Параклите, но не роскошные, а как принято устроять в память почивших братий. На что желаю оставить достаточную сумму при особой записке. Если же не смогу оставить суммы, то прошу братию помянуть за единую любовь.
6. По привезении тела в Параклит в какое бы то ни было время года, прошу не вносить гроба в самый храм, но поставить его на левой стороне, против стены храма, здесь отпеть литию и нести к склепу. Такое условие поставляю по двум причинам: по тяжести гроба и по неудобству тамошних церковных лестниц. При опускании же гроба в склеп, необходимо продеть веревку и холст в боковыя скобы, которыя для того мною и устроены, дабы при опускании не уронить гроба. Таковые неприятные (7) случаи я видел в жизни не единою и глубоко скорбел за покойников о небрежности к ним живых.
7. Так как при жизни я копить денег не умел, то, полагаю, что и по смерти едва ли что лишнее найдется в моей кассе. А посему и прошу монастырское начальство не искать денег по тайникам и не стязать допросами служивших мне братий. В связи с этим прошу не извещать моих родных о моей кончине, по времени слух сам собою дойдет до них. А главное - не вызывать их (Л. 10) ко дню погребения, во-первых, потому что монах отрекся от мира и родни еще при своем пострижении, а, во-вторых, горьким опытом жизни убедился я, что монашеская родня спешит на погребение монаха не по чувству родства и не с целию молитвы, а большею частию за получением наследства. Я же моим родным не оставляю ничего, потому что все они при жизни моей получали каждый свою долю, а кто не получал, тот не заслуживал сей милости. Если же кто из них появится и станет утруждать монастырское начальство требованием наследства, то таковому прочитать сию строчку моего завещания и отказать безусловно.
8. Имущество мое, состоящее в иконах, книгах, одежде и белье (8), ежели Бог приведет мне скончаться в Лавре, то прошу Духовный Собор вознаградить служащих мне братий келейников (9), не забыть и тех, которые служили мне раньше, но теперь находятся на других послушаниях. Оставшееся же все завещаю в Лавру. А что находится теперь в пустынной моей келии, то все буквально и теперь принадлежит Параклитовой пустыни. Если же Богу [будет] угодно будет исполнить (10) мое заветное желание жить в моей пустынной келии и там получить кончину, то все обретающееся в келии и при келии (как и сама келия) должно быть собственностию пустыни Святаго Параклита.
(Л. 10 об.) 9. Митры мои и архимандричие кресты, какие найдутся после моей смерти, завещаю в лаврскую ризницу.
10. Долгов (вещественных) у меня нет, а душевных долгов т. е. грехов, как пред Богом так и пред братиею безчисленное множество. Во всех таковых долгах каюсь Всемогущему Богу и прошу простить меня по благоутробию Своему. Равно и у братии, и у мирян, ежели я кого чем оскорблял, то прошу у всех прощения, также и если меня кто-либо чем оскорблял словом или делом, то я всех прощаю и у всех прошу святых молитв о душе моей.
11. Глубоко уважая душеспасительный устав пустыни Святаго Параклита о недопущении женскаго пола внутрь ограды обители, почему за живо томлюсь духом о том, да не будет нарушаем сей душеспасительный обычай, преданный нам от святых отцев, ради погребения моего грешнаго тела в обители. По сему завещаю, умоляю и прошу отца игумена сей пустыни не допускать женщин в ограду обители, не только чужих, но и моих родных, даже при желании служить панихиду на моем гробе. Кто искренно желает молиться о упокоении души моей, тот (Л. 11) пусть служит панихиду в Лавре или дома. Душеспасительное безмолвие, не возмутимое соблазном, поставляю для братии выше единичных панихидных пений.
12. К сему моему духовному завещанию собственноручно мною составленному и подписанному, будучи в здравом разуме и твердой памяти подписуюсь: Свято-Троицкия Сергиевы лавры наместник и настоятель второкласснаго Спасо-Вифанскаго монастыря архимандрит Товия.
В конце документа подписи свидетелей: Что сие духовное завещание собственноручно написано и подписано наместником Свято-Троицкия Сергиевы лавры и настоятелем второкласснаго Спасо-Вифанскаго монастыря архимандритом Товиею, находящимся в здравом уме и твердои памяти, в том свидетельствую и руку приложил духовник завещателя Свято-Троицкия Сергиевы лавры иеромонах Михей. 9-го октября 1914 года.
Далее на документе имеются подписанные заверения с такими же словами и под такой же датой: Классный художник архитектуры Александр Афанасьевич Латков; (Л. 11 об.) крестьянин Харьковской губернии Волаиского уезда слободы Котомли Василий Корнилович Бондарев; крестьянин Владимирской губернии Александровскаго уезда Ереминской волости деревни Гинутьевой Иван Михайлович Малышев.
Внизу по листам надпись: Свято-Троицкия Сергиевы лавры наместник и настоятель второкласснаго Спасо-Вифанскаго монастыря архимандрит Товия.
Примечания
1. РГАДА, ф. 1204, оп. 1, д. 18767.
2. Исправлено, в рукописи: второклосснаго.
3. Исправлено, в рукописи: вкрыть.
4. Исправлено, в рукописи: немедллено.
5. Исправлено, в рукописи: Алекся.
6. Исправлено, в рукописи: любытства.
7. Исправлено, в рукописи: неприяные.
8. Исправлено, в рукописи: билье.
9. Слово написано дважды, один раз в скобках.
10. Слово написано дважды, один раз в скобках.
Источник: Вестник Церковной истории. N2 2009 г. готовится к печати
http://www.sedmitza.ru/text/811130.html
