Где же еще быть приделу новомучеников, как не в Лявле? - разводит руками Суханов. - Когда он будет освящен, очень бы надо провести крестный ход. Покаянный, от Жаровихи к нам в Лявлю. Раньше-то хотел начать в привокзальном районе Архангельска - там ведь тоже все на костях построено. Потом понял, что по городу пройти будет тяжело - придется дорожное движение частично перекрывать...
"Через каждые три километра я буду вам говорить: а здесь тоже надо отслужить панихиду", - с ктитором* Николаем Васильевичем Сухановым, бывшим старостой лявлинского прихода (Приморский район Архангельской области), мы едем вдоль расстрельных рвов. Дорога от Трепузово до Малых Карел - в общей сложности девять захоронений репрессированных. "Эта машина по уничтожению людей работала без перерывов, без остановок. Когда я это понял... что-то случилось. Я мог бы, наверное, в сумасшедший дом угодить. Не смейтесь. Сумасшедший дом - он же для ду-шев-но-боль-ных людей. То есть тех, у кого душа больна. Вот с душой моей что-то случилось, какие-то движения в ней произошли... Но я начал восстанавливать храм - и это меня спасло".
Спорное слово "случайно", не лявлинское. Здешние события - скорее бусины с одной много раз сложенной и перекрученной нитки. Где начало, где конец - не доищешься, но перережь в одном месте - и рассыплется вся.
Здание школы, в которой преподавал Суханов, потом отдали Иоанно-Богословскому женскому монастырю. И теперь настоятель лявлинского прихода духовно окормляет его насельниц и послушниц. А от монастыря на деревню Новинки открывается чудный вид: восстановленный Сухановым каменный храм Успения Божьей Матери и деревянная Никольская церковь. Никольской 422 года - это самая древняя деревянная шатровая церковь в России. "А ведь деревянные церкви обычно дольше двухсот лет не стоят. В чем секрет? В 1845 году ее ремонтировали", - Николай Васильевич рассказывает легенду, которую сам за легенду не считает: архангельский военный губернатор маркиз де-Траверсе восстановил церковь "по обету", после того, как его ребенок исцелился водой здешнего святого колодца.
Бусина за бусиной... "Тот источник жив! О нем надолго забыли, но несколько лет назад я снова его обнаружил. "Архгеолдобыча" провела исследования и выяснила: питается источник с большой глубины, метров 18-20, из-под слоя синей глины, поэтому и уровень воды в нем постоянный, - Николай Васильевич улыбается. - Ну, в книгах старых я не нашел нигде выражения "пить": верующие "омываются" или "умываются". И лявлинскую водичку не пьют, ею умываются с молитвой".
Машина останавливается у дачного кооператива "Северодвинка". Несколько метров пешком по снежной каше - и вот участок леса между дачных домов, неровно огороженный тонкими жердями. Николай Васильевич показывает на большой кованый поклонный крест, достает из кармана куртки сигареты, закуривает: "Я говорю Митину: смотри, это же ров. Где-то посередине мы начали копать. Кости. Мы все зарыли, написали заявление в Приморскую прокуратуру: так и так, копая землю, мы случайно нашли два черепа с дыркой в затылке, просим провести расследование и т.д. Нас стало трясти КГБ: откуда информация? Но я людей, которые мне об этом рассказывали, не выдал..."
Он вынимает из пачки вторую сигарету, обернувшись, машет рукой в сторону дороги: "Там, за дачами, стоял полк пограничников. Мальчики рыли эти рвы. К вечеру приезжала расстрельная команда, привозила трупы. Скидывали в ров, зарывали - иногда так, что рука торчала наружу. Когда этот ров раскопали, нашли более сорока черепов. А ведь здесь огорожено меньше четверти реального захоронения". "Известно, кто здесь захоронен?" - "Нет. Никаких следов не было, бирок, одежды - ничего. И никаких документов не сохранилось, даже путевых листов..."
"Где же еще быть приделу новомучеников, как не в Лявле? - разводит руками Суханов. - Когда он будет освящен, очень бы надо провести крестный ход. Покаянный, от Жаровихи к нам в Лявлю. Раньше-то хотел начать в привокзальном районе Архангельска - там ведь тоже все на костях построено. Потом понял, что по городу пройти будет тяжело - придется дорожное движение частично перекрывать".
Тот крестный ход, который лявленский ктитор мечтал начать в "привокзалке", продлился бы три дня. В первый день нужно дойти до поселка силикатного завода, по пути отслужив панихиду у хлебокомбината - где была архангельская пересылка. Во второй - до Малых Карел, там еще два массива захоронений. Третий день самый тяжелый: Черный Яр (сюда приставали баржи с семьями раскулаченных I категории), Бабонегово (расстрелы 1936-43 гг., все обкомовские дачи здесь построены на костях), Псарево (захоронения 1937-50-х гг.), "Северодвинка" и панихида в Ершовке напротив того места, где были затоплены баржи с заключенными...
Будет у этого крестного хода и еще один день. Литургия в Успенском храме, в приделе новомучеников и исповедников Российских, утром четвертого дня. Географически - точка, а духовно - красная строка в покаянном пути Лявли.
* Ктитор - хранитель. Человек, отвечающий за материальный порядок в храме
http://www.pravoslavie-nord.ru/2007/2/316
"Через каждые три километра я буду вам говорить: а здесь тоже надо отслужить панихиду", - с ктитором* Николаем Васильевичем Сухановым, бывшим старостой лявлинского прихода (Приморский район Архангельской области), мы едем вдоль расстрельных рвов. Дорога от Трепузово до Малых Карел - в общей сложности девять захоронений репрессированных. "Эта машина по уничтожению людей работала без перерывов, без остановок. Когда я это понял... что-то случилось. Я мог бы, наверное, в сумасшедший дом угодить. Не смейтесь. Сумасшедший дом - он же для ду-шев-но-боль-ных людей. То есть тех, у кого душа больна. Вот с душой моей что-то случилось, какие-то движения в ней произошли... Но я начал восстанавливать храм - и это меня спасло".
Ключи от храма
О том, как он стал старостой, Суханов рассказывает просто. Случайно, говорит, совершенно случайно. "15 лет назад шел из школы - я математику преподавал - по своим делам. На пути меня встречает глава сельской администрации Вера Николаевна Яковлева. Говорит: "Николай Васильевич, не знаю, кому ключи от храма отдать". Дайте мне, говорю. Когда мне предложили стать старостой, я не отказался. Был ли я тогда верующий, воцерковленный человек? Да нет, вряд ли..."Спорное слово "случайно", не лявлинское. Здешние события - скорее бусины с одной много раз сложенной и перекрученной нитки. Где начало, где конец - не доищешься, но перережь в одном месте - и рассыплется вся.
Здание школы, в которой преподавал Суханов, потом отдали Иоанно-Богословскому женскому монастырю. И теперь настоятель лявлинского прихода духовно окормляет его насельниц и послушниц. А от монастыря на деревню Новинки открывается чудный вид: восстановленный Сухановым каменный храм Успения Божьей Матери и деревянная Никольская церковь. Никольской 422 года - это самая древняя деревянная шатровая церковь в России. "А ведь деревянные церкви обычно дольше двухсот лет не стоят. В чем секрет? В 1845 году ее ремонтировали", - Николай Васильевич рассказывает легенду, которую сам за легенду не считает: архангельский военный губернатор маркиз де-Траверсе восстановил церковь "по обету", после того, как его ребенок исцелился водой здешнего святого колодца.
Бусина за бусиной... "Тот источник жив! О нем надолго забыли, но несколько лет назад я снова его обнаружил. "Архгеолдобыча" провела исследования и выяснила: питается источник с большой глубины, метров 18-20, из-под слоя синей глины, поэтому и уровень воды в нем постоянный, - Николай Васильевич улыбается. - Ну, в книгах старых я не нашел нигде выражения "пить": верующие "омываются" или "умываются". И лявлинскую водичку не пьют, ею умываются с молитвой".
"Иногда рука торчала наружу"
Потом мы едем из Новинок в Малые Карелы, и тут-то Суханов произносит: "Через каждые три километра я буду говорить: а здесь тоже надо отслужить панихиду". В Лявле, в здании детского сада, располагалось Управление северных лагерей особого назначения - УСЕЛОН. Само слово Суханов впервые услышал от одной старушки: "Я уборщицей у "уселонцев" работала", - говорит. Я стал искать очевидцев. Узнал о расстрелах. Потом к делу подключился Владимир Акиндинович Митин, заведующий областным архивом. Надо копать, говорит. Мы взяли лопаты, пошли. И копали сначала здесь".Машина останавливается у дачного кооператива "Северодвинка". Несколько метров пешком по снежной каше - и вот участок леса между дачных домов, неровно огороженный тонкими жердями. Николай Васильевич показывает на большой кованый поклонный крест, достает из кармана куртки сигареты, закуривает: "Я говорю Митину: смотри, это же ров. Где-то посередине мы начали копать. Кости. Мы все зарыли, написали заявление в Приморскую прокуратуру: так и так, копая землю, мы случайно нашли два черепа с дыркой в затылке, просим провести расследование и т.д. Нас стало трясти КГБ: откуда информация? Но я людей, которые мне об этом рассказывали, не выдал..."
Он вынимает из пачки вторую сигарету, обернувшись, машет рукой в сторону дороги: "Там, за дачами, стоял полк пограничников. Мальчики рыли эти рвы. К вечеру приезжала расстрельная команда, привозила трупы. Скидывали в ров, зарывали - иногда так, что рука торчала наружу. Когда этот ров раскопали, нашли более сорока черепов. А ведь здесь огорожено меньше четверти реального захоронения". "Известно, кто здесь захоронен?" - "Нет. Никаких следов не было, бирок, одежды - ничего. И никаких документов не сохранилось, даже путевых листов..."
Покаянный путь с красной строки
В 1925 году на озере Ельничном за два дня было расстреляно порядка семисот человек, в основном, священники. "Кто-то из них нес эту икону, она вместе с мертвецами попала в ров", - Николай Васильевич благоговейно проводит над иконой ладонью. Убирает ладонь - под ней... почти ничего. Доски под стеклом. Изображение - едва заметное, как дыхание. Продолжает невозмутимо: "Место для расстрела было выбрано наспех (вода подмывает остров в этом месте), икона выпала в речку и ее подобрал местный паренек Виктор Карельский. Хотел разжечь "досками костер, но вовремя увидел стяжки. Мы потом ее сфотографировали..." Показывает фотографию. А на снимке - великомученица Варвара. И в храме икона - рядом с недостроенным еще приделом новомучеников и исповедников Российских."Где же еще быть приделу новомучеников, как не в Лявле? - разводит руками Суханов. - Когда он будет освящен, очень бы надо провести крестный ход. Покаянный, от Жаровихи к нам в Лявлю. Раньше-то хотел начать в привокзальном районе Архангельска - там ведь тоже все на костях построено. Потом понял, что по городу пройти будет тяжело - придется дорожное движение частично перекрывать".
Тот крестный ход, который лявленский ктитор мечтал начать в "привокзалке", продлился бы три дня. В первый день нужно дойти до поселка силикатного завода, по пути отслужив панихиду у хлебокомбината - где была архангельская пересылка. Во второй - до Малых Карел, там еще два массива захоронений. Третий день самый тяжелый: Черный Яр (сюда приставали баржи с семьями раскулаченных I категории), Бабонегово (расстрелы 1936-43 гг., все обкомовские дачи здесь построены на костях), Псарево (захоронения 1937-50-х гг.), "Северодвинка" и панихида в Ершовке напротив того места, где были затоплены баржи с заключенными...
Будет у этого крестного хода и еще один день. Литургия в Успенском храме, в приделе новомучеников и исповедников Российских, утром четвертого дня. Географически - точка, а духовно - красная строка в покаянном пути Лявли.
* Ктитор - хранитель. Человек, отвечающий за материальный порядок в храме
http://www.pravoslavie-nord.ru/2007/2/316
