Александр Николаевич Гудков - заведующий хирургическим отделением городской клинической больницы N 81, врач высшей категории.
- Александр Николаевич, расскажите, пожалуйста, с чего Вы начинали, как вступили на путь медицины, почему решили стать врачом?
- Здесь все очень просто: я воспитывался в медицинской семье. Моя мама сначала работала участковым педиатром, а впоследствии - вплоть до настоящего времени - рентгенологом. Отец по специальности - хирург, но, закончив курсы организаторов здравоохранения, переквалифицировался и работал главным врачом одной их московских поликлиник, располагавшейся на улице Горького.
Кстати, с этой поликлиникой связана удивительная история. Еще в юном возрасте, когда я посещал это заведение, меня поражали его необычные архитектурные формы. Это было старинное, но изуродованное временем здание, которое резко выделялось на фоне всех близлежащих построек. Всего лет десять назад я узнал, что раньше здесь располагалось Подворье Валаамского монастыря, ныне восстановленное и переданное Церкви. Отец, став главным врачом в этой поликлинике, разумеется, знал о ее историческом прошлом, но дома никогда об этом не говорил. Тем не менее, во время капитального ремонта, когда начальство настаивало на уничтожении фресок, украшавших своды бывшего храма, он не допустил надругательства над святыней и смог сохранить фрески под тонким слоем побелки. Благодаря вмешательству моего отца все фрески уцелели до наших дней: ныне они отреставрированы и украшают Валаамское Подворье. Так что, став верующим человеком, у меня был повод задуматься о действии Божьего промысла, коснувшегося нашей семьи посредством этого чудесного стечения обстоятельств.
Итак, выбор профессии был для меня, выросшего в семье врачей, более, чем естественным. Образ жизни родителей, их разговоры и заботы, разумеется, были близки мне с детства. Поэтому никаких сомнений в выборе профессии у меня не было.
- Насколько я понимаю, Вы пришли к Церкви уже в сознательном возрасте. Расскажите, пожалуйста, о Вашем пути к вере.
- Я был крещен еще в детстве: все мои бабушки и дедушки были глубоко верующими людьми. Я помню, что моя бабушка по материнской линии, часто ходила в храм, в ее комнате были иконы, всегда горела лампада. Бабушка по отцовской линии, жившая в деревне в Рязанской области, также была очень верующим человеком, всегда молилась перед едой, ходила в церковь. Вообще, несмотря на деревенский образ жизни, семья родителей моего отца принадлежала к кругу интеллигенции, и атмосфера их дома, где никогда нельзя было услышать ни единого бранного слова, полностью соответствовала духу Православия.
Что касается моих родителей, то, по семейной традиции, они ходили в храм только один раз в год - на Пасху, когда посещали кладбище, чтобы почтить память умерших родственников. Несмотря на то, что папа был убежденным коммунистом, он никогда не выражал никакого протеста против Православия и Церкви.
Мое приближение к Церкви произошло уже в зрелом возрасте - в 90-е годы. Это был тяжелый период как для меня, так и для многих людей поколения семидесятников. Мы не могли приветствовать столь коренных перемен в нашей стране, не видели такой уж острой необходимости в перестройке, и эта неудовлетворенность существующим положением вещей вносила смятение и в наши души. Отсутствие внутренней опоры в жизни, болезненные переживания за судьбы нашей страны и русского народа - все это стало причиной моей вовлеченности в сферу духовного поиска, а впоследствии - и обращения к православной вере.
А началось оно в момент, когда я попал на Подворье Троице-Сергиевой Лавры, только начинающее восстанавливаться, и познакомился с нынешним владыкой Лонгиным, а тогда - еще игуменом и настоятелем монастыря. Мой друг, который принимал деятельное участие в восстановлении Подворья, обратился ко мне за помощью. Я откликнулся, хотя в то время толком даже не знал, как креститься и брать благословение у священника. И вот таким образом, выполняя свое новое послушание, которое состояло в охране храма, где часто приходилось и ночевать, я постепенно приобщался к Православию. Господь приближал меня к Церкви через бесценные знакомства и общение со священниками, благодаря которым я получал ответы на волнующие меня вопросы и открывал для себя новый смысл существования. Постепенно я стал приобщаться и к духовной литературе, начал ездить в Лавру, исповедоваться и причащаться.
- Александр Николаевич, с христианской точки зрения профессия врача - совершенно особый путь, который, будучи прямо связанным с человеческими судьбами, постоянно пересекается с действием Божьего промысла. В этом профессия врача близка священническому служению: врач исцеляет болезни телесные, священник врачует недуги духовные. Почувствовали ли Вы этот новый смысл врачебного призвания после того, как стали верующим и церковным человеком?
- Естественно, с приобщением к жизни Церкви все существование, включая и врачебную деятельность, для меня предстало в совершенно новом свете. В медицинской практике я столкнулся и с определенными сложностями, ведь в христианском контексте по-новому воспринимается сама природа болезни, ее духовные истоки, а многие подходы современной медицины требуют переосмысления. Хорошо, когда православный врач имеет дело с верующим пациентом, способным к осмыслению духовных причин своего недуга, к восприятию болезни как повода задуматься о своей душе. Тем более, когда речь идет о серьезном заболевании, требующим хирургического вмешательства. Ведь внутренняя подготовка к операции необходима не только хирургу, принимающему это нелегкое решение, но и пациенту, который должен получить благословение священника на столь ответственное и опасное дело, исповедоваться и причаститься.
К сожалению, так поступают лишь единицы. По моему глубокому убеждению, это положение вещей можно было бы поправить, создав при каждой больнице свой храм, ведь именно в момент болезни, в этой пограничной ситуации между жизнью и смертью, в преддверии серьезной операции человек, далекий от Церкви, возможно, в наибольшей степени бывает открыт и готов к восприятию Евангельской Истины, к переосмыслению своей жизни.
Я, правда, работаю в отделении экстренной хирургии, куда попадают люди, нуждающиеся в незамедлительной операции, что накладывает на нашу деятельность еще большую ответственность. Часто решение о хирургическом вмешательстве принимается в течение считанных минут, остается лишь уповать на помощь Божию. Хорошо, если успеваешь собраться с мыслями и помолиться перед операцией...
- Были ли в Вашей практике случаи, когда Вы явственно ощущали помощь Божию во время операций?
- Многократно! Вообще, у всякого верующего человека, видящего во всем действие Божией воли, чудеса случаются на каждом шагу; что уж говорить о хирурге, который постоянно находится в ситуации выбора и удачный исход любой операции каждый раз воспринимает как настоящее чудо. Поскольку, повторяю, моя работа требует мгновенной реакции и экстренных решений, то часто они бывают основаны на интуиции и вере. Времени для необходимых медицинских обследований не остается, но от твоего незамедлительного решения зависит человеческая жизнь. У врача нет права на ошибку: она слишком дорого стоит. Поэтому без Божией помощи здесь просто не обойтись.
Случаев чудесных исцелений и явственного проявления Божьей помощи в моей практике было множество. Я часто вспоминаю случай, когда удалось спасти человека благодаря, на первый взгляд, случайному стечению обстоятельств: Господь распорядился так, что я оказался в нужное время и в нужном месте. Я шел по приемному отделению в рентгеновский кабинет по какому-то совершенно ничтожному поводу. Когда я проходил мимо лежащего на каталке человека, которого неспешно и обстоятельно осматривал молодой и, по всей вероятности, еще не опытный хирург, что-то заставило меня остановиться. Осмотрев больного, у которого, как оказалось, было тяжелейшее ранение, я понял, что он нуждается не в обследованиях, а в срочной операции. Мгновенно его подняли в операционную, и только благодаря этому незамедлительному решению и, разумеется, Божьей помощи, человек остался в живых.
- Как Вы сказали, в момент тяжелой болезни и смертельной опасности у человека появляется повод обратить взор к собственной душе. Были ли в Вашей практике случаи, когда люди приходили к Богу, оказавшись в этой пограничной ситуации?
- Да, в моей практике был уникальный случай, когда я стал крестным отцом своего пациента - пожилого, смертельно больного человека. Он перенес тяжелейшую операцию, которая повлекла за собой очень опасное осложнение, предрекающее скорую кончину. Глубокой ночью, которая приходилась на мое дежурство, у нас с ним возник разговор на религиозные темы. Видимо, чувствуя приближение смерти, он начал задавать мне вопросы о Боге, о Церкви, о крещении. Мгновенно он понял, что незамедлительно должен покреститься. Прямо сейчас. В ответ на его просьбу, я, было, стал убеждать его дождаться утра, чтобы его родственники могли вызвать священника. Но опасаясь, что больной может не дожить до утра, так и не приняв крещения, я понял, что обязан срочно что-то предпринимать. Я дозвонился до Подворья Троице-Сергиевой Лавры, прихожанином которого я был, объяснил ситуацию настоятелю - отцу Лонгину, и он тут же отправил ко мне в больницу одного из иеромонахов. В результате мой пациент был крещен - в реанимации, глубокой ночью, на смертном одре... Он жив до сих пор. Из больницы он вышел обновленным, возрожденным и с явным улучшением, хотя никаких надежд на выздоровление не оставалось. Это было явное чудо и свидетельство Божиего заступничества.
- Врач чаще других сталкивается со смертью, которая входит в его рабочие будни и становится привычным явлением. Может ли врач дистанцироваться от собственных эмоций и воспринимать смерть своих пациентов в качестве нелицеприятного, но вполне обыденного явления больничной жизни?
- Это очень тяжелый момент нашей деятельности. В отделении экстренной хирургии, к сожалению, множество смертельных исходов, и, действительно, за долгие годы работы смерть становится привычным явлением. Но это вовсе не значит, что врач не переживает смерть своих пациентов. Сталкиваясь со смертью, каждый раз осознаешь трагичность этого события, чувствуешь, что человек мог бы жить, сделать что-то благое. И каждый раз ощущаешь собственную вину за произошедшее, терзаешься сомнениями, не ты ли послужил косвенной причиной летального исхода, не лучше ли было бы использовать другой препарат, другие методы лечения, принять другое решение в момент операции, доверить пациента другому врачу... Тем более, что сегодня мы работаем в очень плачевных условиях - нехватки лекарств, персонала, нищенской зарплаты и т. д.
Бывают в нашей практике и случаи, когда смерть пациента неизбежна. И тогда на плечи врача ложится обязанность подготовить к этому событию родственников, содействовать тому, чтобы умирающий исповедовался и причастился. Тут уж не до собственных эмоций. Поэтому определенная выдержка и трезвость врачу необходима.
- Александр Николаевич, в наши дни с развитием новых технологий сфера медицинской деятельности значительно расширилась. Все чаще и чаще люди обращаются к врачебной помощи не по медицинским показаниям и не в ситуациях острой и жизненно важной необходимости, а в каких-либо иных целях - начиная от абортов и заканчивая косметологическими операциями. Что для Вас как для верующего, православного человека, является неприемлемым в современной медицинской практике?
- Действительно, современная медицина, к сожалению, часто перешагивает этические границы. Отношение православного человека к абортам, получившим сегодня массовое распространение, настолько очевидно и однозначно что, я думаю, нет необходимости в обсуждении этого плачевного феномена с точки зрения христианской этики. Что касается косметологии, то я не считаю ее областью медицины. Институт красоты, возникший еще в советские времена, существовал на хозрасчетных основах и был чисто коммерческой организацией с узким кругом как медиков, так и пациентов. Сегодня область косметологии значительно расширилась, стала модной (особенно среди людей так называемого шоу-бизнеса) и все чаще и чаще отождествляется с медициной. Однако, повторяю, эта деятельность существует исключительно на коммерческих основах и не имеет к медицине никакого отношения.
Необходимо различать случаи, когда человек обращается к услугам косметолога в целях "облагородить", "исправить" свою внешность (то есть, по сути, перешагнуть через свою природу, отказаться от того облика, которым наделил его Господь), и трагические ситуации, скажем, несчастных случаев, повлекших за собой страшнейшие увечья или ожоги, требующие медицинской и, в том числе, косметологической помощи. Когда речь идет о возвращении человеку необходимых функций для его нормального существования, то потребность в медицинском вмешательстве не подлежит никаким сомнениям. Когда же человек обращается к хирургу, чтобы удалить "лишние" ребра, жир с бедер, изменить форму носа и т. д., то это для меня превышает всякие границы разумного и претит всему человеческому. По моему глубокому убеждению, противиться естественному старению организма не просто глупо, но и безнравственно.
Кроме того, сегодня возникают целые области медицины, связанные с открытием и внедрением новейших технологий, которые требуют вдумчивого духовного осмысления. Скажем, в отношении ко многим современным веяниям в сфере трансплантологии нет единства даже у неверующих медиков.
- Скажите, как Вы относитесь к так называемой "нетрадиционной медицине"?
- Начну с того, что лично я никогда не соприкасался с такого рода целителями, но, безусловно, это не означает, что я безоговорочно отрицаю все нетрадиционные методы лечения. Прежде всего, нетрадиционная медицина бесконечно разнообразна. И здесь необходимо различать истинное целительство, основанное на многовековой практике народной медицины, и область "врачевания", связанную с гаданиями, заговорами, колдовством и гипнозом. Безусловно, даже такими методами возможно излечить тот или иной недуг, но, к сожалению, далеко не все пациенты отдают себе отчет в том, что, обращаясь к подобным "целителям", они неминуемо подпадают под определенное воздействие темных сил, и рано или поздно им придется за это горько расплачиваться. Избавление от болезни в конце концов обойдется им слишком дорого.
Однако, повторяю, существуют области нетрадиционной медицины, которые основаны на народных традициях врачевания, на вдумчивом осмыслении болезни, ее истоков и механизмов. Ни один профессиональный медик не станет отрицать пользу в применении трав или гомеопатии. И здесь - как и вообще в любой медицинской деятельности - крайне важно, чтобы врач был верующим человеком, и его подход не противоречил принципам христианства.
Беседовала Александрина Вигилянская
http://blagoslovenie.msk.ru/publisher/index.php?option=com_content&task=view&id=886&Itemid=47
- Александр Николаевич, расскажите, пожалуйста, с чего Вы начинали, как вступили на путь медицины, почему решили стать врачом?
- Здесь все очень просто: я воспитывался в медицинской семье. Моя мама сначала работала участковым педиатром, а впоследствии - вплоть до настоящего времени - рентгенологом. Отец по специальности - хирург, но, закончив курсы организаторов здравоохранения, переквалифицировался и работал главным врачом одной их московских поликлиник, располагавшейся на улице Горького.
Кстати, с этой поликлиникой связана удивительная история. Еще в юном возрасте, когда я посещал это заведение, меня поражали его необычные архитектурные формы. Это было старинное, но изуродованное временем здание, которое резко выделялось на фоне всех близлежащих построек. Всего лет десять назад я узнал, что раньше здесь располагалось Подворье Валаамского монастыря, ныне восстановленное и переданное Церкви. Отец, став главным врачом в этой поликлинике, разумеется, знал о ее историческом прошлом, но дома никогда об этом не говорил. Тем не менее, во время капитального ремонта, когда начальство настаивало на уничтожении фресок, украшавших своды бывшего храма, он не допустил надругательства над святыней и смог сохранить фрески под тонким слоем побелки. Благодаря вмешательству моего отца все фрески уцелели до наших дней: ныне они отреставрированы и украшают Валаамское Подворье. Так что, став верующим человеком, у меня был повод задуматься о действии Божьего промысла, коснувшегося нашей семьи посредством этого чудесного стечения обстоятельств.
Итак, выбор профессии был для меня, выросшего в семье врачей, более, чем естественным. Образ жизни родителей, их разговоры и заботы, разумеется, были близки мне с детства. Поэтому никаких сомнений в выборе профессии у меня не было.
- Насколько я понимаю, Вы пришли к Церкви уже в сознательном возрасте. Расскажите, пожалуйста, о Вашем пути к вере.
- Я был крещен еще в детстве: все мои бабушки и дедушки были глубоко верующими людьми. Я помню, что моя бабушка по материнской линии, часто ходила в храм, в ее комнате были иконы, всегда горела лампада. Бабушка по отцовской линии, жившая в деревне в Рязанской области, также была очень верующим человеком, всегда молилась перед едой, ходила в церковь. Вообще, несмотря на деревенский образ жизни, семья родителей моего отца принадлежала к кругу интеллигенции, и атмосфера их дома, где никогда нельзя было услышать ни единого бранного слова, полностью соответствовала духу Православия.
Что касается моих родителей, то, по семейной традиции, они ходили в храм только один раз в год - на Пасху, когда посещали кладбище, чтобы почтить память умерших родственников. Несмотря на то, что папа был убежденным коммунистом, он никогда не выражал никакого протеста против Православия и Церкви.
Мое приближение к Церкви произошло уже в зрелом возрасте - в 90-е годы. Это был тяжелый период как для меня, так и для многих людей поколения семидесятников. Мы не могли приветствовать столь коренных перемен в нашей стране, не видели такой уж острой необходимости в перестройке, и эта неудовлетворенность существующим положением вещей вносила смятение и в наши души. Отсутствие внутренней опоры в жизни, болезненные переживания за судьбы нашей страны и русского народа - все это стало причиной моей вовлеченности в сферу духовного поиска, а впоследствии - и обращения к православной вере.
А началось оно в момент, когда я попал на Подворье Троице-Сергиевой Лавры, только начинающее восстанавливаться, и познакомился с нынешним владыкой Лонгиным, а тогда - еще игуменом и настоятелем монастыря. Мой друг, который принимал деятельное участие в восстановлении Подворья, обратился ко мне за помощью. Я откликнулся, хотя в то время толком даже не знал, как креститься и брать благословение у священника. И вот таким образом, выполняя свое новое послушание, которое состояло в охране храма, где часто приходилось и ночевать, я постепенно приобщался к Православию. Господь приближал меня к Церкви через бесценные знакомства и общение со священниками, благодаря которым я получал ответы на волнующие меня вопросы и открывал для себя новый смысл существования. Постепенно я стал приобщаться и к духовной литературе, начал ездить в Лавру, исповедоваться и причащаться.
- Александр Николаевич, с христианской точки зрения профессия врача - совершенно особый путь, который, будучи прямо связанным с человеческими судьбами, постоянно пересекается с действием Божьего промысла. В этом профессия врача близка священническому служению: врач исцеляет болезни телесные, священник врачует недуги духовные. Почувствовали ли Вы этот новый смысл врачебного призвания после того, как стали верующим и церковным человеком?
- Естественно, с приобщением к жизни Церкви все существование, включая и врачебную деятельность, для меня предстало в совершенно новом свете. В медицинской практике я столкнулся и с определенными сложностями, ведь в христианском контексте по-новому воспринимается сама природа болезни, ее духовные истоки, а многие подходы современной медицины требуют переосмысления. Хорошо, когда православный врач имеет дело с верующим пациентом, способным к осмыслению духовных причин своего недуга, к восприятию болезни как повода задуматься о своей душе. Тем более, когда речь идет о серьезном заболевании, требующим хирургического вмешательства. Ведь внутренняя подготовка к операции необходима не только хирургу, принимающему это нелегкое решение, но и пациенту, который должен получить благословение священника на столь ответственное и опасное дело, исповедоваться и причаститься.
К сожалению, так поступают лишь единицы. По моему глубокому убеждению, это положение вещей можно было бы поправить, создав при каждой больнице свой храм, ведь именно в момент болезни, в этой пограничной ситуации между жизнью и смертью, в преддверии серьезной операции человек, далекий от Церкви, возможно, в наибольшей степени бывает открыт и готов к восприятию Евангельской Истины, к переосмыслению своей жизни.
Я, правда, работаю в отделении экстренной хирургии, куда попадают люди, нуждающиеся в незамедлительной операции, что накладывает на нашу деятельность еще большую ответственность. Часто решение о хирургическом вмешательстве принимается в течение считанных минут, остается лишь уповать на помощь Божию. Хорошо, если успеваешь собраться с мыслями и помолиться перед операцией...
- Были ли в Вашей практике случаи, когда Вы явственно ощущали помощь Божию во время операций?
- Многократно! Вообще, у всякого верующего человека, видящего во всем действие Божией воли, чудеса случаются на каждом шагу; что уж говорить о хирурге, который постоянно находится в ситуации выбора и удачный исход любой операции каждый раз воспринимает как настоящее чудо. Поскольку, повторяю, моя работа требует мгновенной реакции и экстренных решений, то часто они бывают основаны на интуиции и вере. Времени для необходимых медицинских обследований не остается, но от твоего незамедлительного решения зависит человеческая жизнь. У врача нет права на ошибку: она слишком дорого стоит. Поэтому без Божией помощи здесь просто не обойтись.
Случаев чудесных исцелений и явственного проявления Божьей помощи в моей практике было множество. Я часто вспоминаю случай, когда удалось спасти человека благодаря, на первый взгляд, случайному стечению обстоятельств: Господь распорядился так, что я оказался в нужное время и в нужном месте. Я шел по приемному отделению в рентгеновский кабинет по какому-то совершенно ничтожному поводу. Когда я проходил мимо лежащего на каталке человека, которого неспешно и обстоятельно осматривал молодой и, по всей вероятности, еще не опытный хирург, что-то заставило меня остановиться. Осмотрев больного, у которого, как оказалось, было тяжелейшее ранение, я понял, что он нуждается не в обследованиях, а в срочной операции. Мгновенно его подняли в операционную, и только благодаря этому незамедлительному решению и, разумеется, Божьей помощи, человек остался в живых.
- Как Вы сказали, в момент тяжелой болезни и смертельной опасности у человека появляется повод обратить взор к собственной душе. Были ли в Вашей практике случаи, когда люди приходили к Богу, оказавшись в этой пограничной ситуации?
- Да, в моей практике был уникальный случай, когда я стал крестным отцом своего пациента - пожилого, смертельно больного человека. Он перенес тяжелейшую операцию, которая повлекла за собой очень опасное осложнение, предрекающее скорую кончину. Глубокой ночью, которая приходилась на мое дежурство, у нас с ним возник разговор на религиозные темы. Видимо, чувствуя приближение смерти, он начал задавать мне вопросы о Боге, о Церкви, о крещении. Мгновенно он понял, что незамедлительно должен покреститься. Прямо сейчас. В ответ на его просьбу, я, было, стал убеждать его дождаться утра, чтобы его родственники могли вызвать священника. Но опасаясь, что больной может не дожить до утра, так и не приняв крещения, я понял, что обязан срочно что-то предпринимать. Я дозвонился до Подворья Троице-Сергиевой Лавры, прихожанином которого я был, объяснил ситуацию настоятелю - отцу Лонгину, и он тут же отправил ко мне в больницу одного из иеромонахов. В результате мой пациент был крещен - в реанимации, глубокой ночью, на смертном одре... Он жив до сих пор. Из больницы он вышел обновленным, возрожденным и с явным улучшением, хотя никаких надежд на выздоровление не оставалось. Это было явное чудо и свидетельство Божиего заступничества.
- Врач чаще других сталкивается со смертью, которая входит в его рабочие будни и становится привычным явлением. Может ли врач дистанцироваться от собственных эмоций и воспринимать смерть своих пациентов в качестве нелицеприятного, но вполне обыденного явления больничной жизни?
- Это очень тяжелый момент нашей деятельности. В отделении экстренной хирургии, к сожалению, множество смертельных исходов, и, действительно, за долгие годы работы смерть становится привычным явлением. Но это вовсе не значит, что врач не переживает смерть своих пациентов. Сталкиваясь со смертью, каждый раз осознаешь трагичность этого события, чувствуешь, что человек мог бы жить, сделать что-то благое. И каждый раз ощущаешь собственную вину за произошедшее, терзаешься сомнениями, не ты ли послужил косвенной причиной летального исхода, не лучше ли было бы использовать другой препарат, другие методы лечения, принять другое решение в момент операции, доверить пациента другому врачу... Тем более, что сегодня мы работаем в очень плачевных условиях - нехватки лекарств, персонала, нищенской зарплаты и т. д.
Бывают в нашей практике и случаи, когда смерть пациента неизбежна. И тогда на плечи врача ложится обязанность подготовить к этому событию родственников, содействовать тому, чтобы умирающий исповедовался и причастился. Тут уж не до собственных эмоций. Поэтому определенная выдержка и трезвость врачу необходима.
- Александр Николаевич, в наши дни с развитием новых технологий сфера медицинской деятельности значительно расширилась. Все чаще и чаще люди обращаются к врачебной помощи не по медицинским показаниям и не в ситуациях острой и жизненно важной необходимости, а в каких-либо иных целях - начиная от абортов и заканчивая косметологическими операциями. Что для Вас как для верующего, православного человека, является неприемлемым в современной медицинской практике?
- Действительно, современная медицина, к сожалению, часто перешагивает этические границы. Отношение православного человека к абортам, получившим сегодня массовое распространение, настолько очевидно и однозначно что, я думаю, нет необходимости в обсуждении этого плачевного феномена с точки зрения христианской этики. Что касается косметологии, то я не считаю ее областью медицины. Институт красоты, возникший еще в советские времена, существовал на хозрасчетных основах и был чисто коммерческой организацией с узким кругом как медиков, так и пациентов. Сегодня область косметологии значительно расширилась, стала модной (особенно среди людей так называемого шоу-бизнеса) и все чаще и чаще отождествляется с медициной. Однако, повторяю, эта деятельность существует исключительно на коммерческих основах и не имеет к медицине никакого отношения.
Необходимо различать случаи, когда человек обращается к услугам косметолога в целях "облагородить", "исправить" свою внешность (то есть, по сути, перешагнуть через свою природу, отказаться от того облика, которым наделил его Господь), и трагические ситуации, скажем, несчастных случаев, повлекших за собой страшнейшие увечья или ожоги, требующие медицинской и, в том числе, косметологической помощи. Когда речь идет о возвращении человеку необходимых функций для его нормального существования, то потребность в медицинском вмешательстве не подлежит никаким сомнениям. Когда же человек обращается к хирургу, чтобы удалить "лишние" ребра, жир с бедер, изменить форму носа и т. д., то это для меня превышает всякие границы разумного и претит всему человеческому. По моему глубокому убеждению, противиться естественному старению организма не просто глупо, но и безнравственно.
Кроме того, сегодня возникают целые области медицины, связанные с открытием и внедрением новейших технологий, которые требуют вдумчивого духовного осмысления. Скажем, в отношении ко многим современным веяниям в сфере трансплантологии нет единства даже у неверующих медиков.
- Скажите, как Вы относитесь к так называемой "нетрадиционной медицине"?
- Начну с того, что лично я никогда не соприкасался с такого рода целителями, но, безусловно, это не означает, что я безоговорочно отрицаю все нетрадиционные методы лечения. Прежде всего, нетрадиционная медицина бесконечно разнообразна. И здесь необходимо различать истинное целительство, основанное на многовековой практике народной медицины, и область "врачевания", связанную с гаданиями, заговорами, колдовством и гипнозом. Безусловно, даже такими методами возможно излечить тот или иной недуг, но, к сожалению, далеко не все пациенты отдают себе отчет в том, что, обращаясь к подобным "целителям", они неминуемо подпадают под определенное воздействие темных сил, и рано или поздно им придется за это горько расплачиваться. Избавление от болезни в конце концов обойдется им слишком дорого.
Однако, повторяю, существуют области нетрадиционной медицины, которые основаны на народных традициях врачевания, на вдумчивом осмыслении болезни, ее истоков и механизмов. Ни один профессиональный медик не станет отрицать пользу в применении трав или гомеопатии. И здесь - как и вообще в любой медицинской деятельности - крайне важно, чтобы врач был верующим человеком, и его подход не противоречил принципам христианства.
Беседовала Александрина Вигилянская
http://blagoslovenie.msk.ru/publisher/index.php?option=com_content&task=view&id=886&Itemid=47
