Объем присутствия той или иной религии в публичной сфере будет зависеть от потребностей верующих на местах, считает митрополит Кирилл
В октябре текущего года французский журнал "Diplomatie" опубликовал интервью с главой Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата (ОВЦС МП) митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом (Гундяевым). В беседе с французским журналистом митрополит Кирилл, в частности, заявил, что в России было бы полезно закрепить на законодательном уровне особые отношения государства с четырьмя основными религиями страны. Эту инициативу "НГР" пытались проанализировать в статье "Кому нужен этот договор?" (см. N 15 от 19 октября 2005 года). Корреспондент нашей газеты попросил митрополита Кирилла прокомментировать свою позицию.
-В своем интервью жур-налу "Diplomatie" вы подчеркнули, что в России было бы полезно установить особые отношения государства с православием, исламом, иудаизмом и буддизмом. Вы привели пример закрепления особого положения Православной Церкви в Греции и Грузии. Возможна ли реализация грузинской и греческой моделей в России, где традиционных религий, по вашим словам, четыре?
- История цивилизаций показывает, что чаще всего одна какая-то религия вносит определяющий вклад в конституирование народа как такового. Поэтому в мононациональных государствах, сохранивших традиционные верования, речь идет об установлении особых отношений лишь с одной религией. В России, как известно, носителями традиционных религий являются изначально несколько народов, которые составили одно государство, распространив свои религиозные взгляды среди других этносов. Разумеется, православие сыграло здесь исключительную роль, будучи на протяжении долгого времени государствообразующей религией.
Эффективность модели религиозно-государственных отношений, предполагающей особый статус одной или нескольких религиозных организаций, напрямую не зависит от того, скольким организациям такой статус будет предоставлен. Приоритетными партнерами властных структур вполне могут быть несколько общин, которые часто имеют совпадающий взгляд на вещи. Конечно, часто государству легче договориться с одной общиной, но потенциальная польза от многосторонних отношений в этой сфере себя оправдывает.
- В интервью вы говорите о "четких и понятных правилах", которые должны появиться во взаимодействии государства и религиозных объединений при оформлении "особых отношений". Какими могут быть эти правила в России? Что конкретно дают религиозным объединениям "особые отношения" с государством?
- Пока сложно говорить о конкретной нормативно-правовой форме регулирования церковно-государственных отношений. Но результатом должно стать появление наиболее благоприятных условий для исполнения традиционными религиями общественно полезных задач.
В первую очередь более детальное регулирование необходимо в социальной сфере, где потенциал служения верующих далеко не исчерпан. Пока такое служение нередко зависит лишь от благорасположения властей соответствующего уровня. К сожалению, не все руководители в полной мере осознают его важность.
- По вашим словам, оформление "особых отношений" позволит государству и религиозным общинам "сотрудничать в различных общественных сферах пропорционально количеству верующих, принадлежащих к той или иной традиционной религии". Значит ли это, что даже между традиционными религиями будет проводиться разграничение в правах в зависимости от количества верующих?
- Сегодня в России в разных регионах представители различных религий имеют разное количественное соотношение. Чтобы избежать недовольства последователей той или иной религии, необходимо разграничение не в правах, а в объеме участия той или иной религиозной общины в деятельности, предполагающей таковое сотрудничество. Хочу особо отметить, что речь идет не об ущемлении или пересмотре права конфессий осуществлять свою деятельность в принципе.
Действенность такого подхода видится в том, что объем присутствия той или иной религии в публичной сфере будет зависеть не от решения сверху, а от потребностей верующих на местах, от их свободного выбора. Это даст возможность избежать ситуации, когда, чтобы не обидеть ни одну из конфессий, самым простым выходом видится полное удаление религиозного фактора из всех сфер общественной жизни.
К сожалению, до сих пор ссылки на многоконфессиональность используют у нас для того, чтобы не допустить участия Церкви в ряде сфер общественной жизни.
Станислав Минин
http://religion.ng.ru/facts/2005-11-16/2_state.html
В октябре текущего года французский журнал "Diplomatie" опубликовал интервью с главой Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата (ОВЦС МП) митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом (Гундяевым). В беседе с французским журналистом митрополит Кирилл, в частности, заявил, что в России было бы полезно закрепить на законодательном уровне особые отношения государства с четырьмя основными религиями страны. Эту инициативу "НГР" пытались проанализировать в статье "Кому нужен этот договор?" (см. N 15 от 19 октября 2005 года). Корреспондент нашей газеты попросил митрополита Кирилла прокомментировать свою позицию.
-В своем интервью жур-налу "Diplomatie" вы подчеркнули, что в России было бы полезно установить особые отношения государства с православием, исламом, иудаизмом и буддизмом. Вы привели пример закрепления особого положения Православной Церкви в Греции и Грузии. Возможна ли реализация грузинской и греческой моделей в России, где традиционных религий, по вашим словам, четыре?
- История цивилизаций показывает, что чаще всего одна какая-то религия вносит определяющий вклад в конституирование народа как такового. Поэтому в мононациональных государствах, сохранивших традиционные верования, речь идет об установлении особых отношений лишь с одной религией. В России, как известно, носителями традиционных религий являются изначально несколько народов, которые составили одно государство, распространив свои религиозные взгляды среди других этносов. Разумеется, православие сыграло здесь исключительную роль, будучи на протяжении долгого времени государствообразующей религией.
Эффективность модели религиозно-государственных отношений, предполагающей особый статус одной или нескольких религиозных организаций, напрямую не зависит от того, скольким организациям такой статус будет предоставлен. Приоритетными партнерами властных структур вполне могут быть несколько общин, которые часто имеют совпадающий взгляд на вещи. Конечно, часто государству легче договориться с одной общиной, но потенциальная польза от многосторонних отношений в этой сфере себя оправдывает.
- В интервью вы говорите о "четких и понятных правилах", которые должны появиться во взаимодействии государства и религиозных объединений при оформлении "особых отношений". Какими могут быть эти правила в России? Что конкретно дают религиозным объединениям "особые отношения" с государством?
- Пока сложно говорить о конкретной нормативно-правовой форме регулирования церковно-государственных отношений. Но результатом должно стать появление наиболее благоприятных условий для исполнения традиционными религиями общественно полезных задач.
В первую очередь более детальное регулирование необходимо в социальной сфере, где потенциал служения верующих далеко не исчерпан. Пока такое служение нередко зависит лишь от благорасположения властей соответствующего уровня. К сожалению, не все руководители в полной мере осознают его важность.
- По вашим словам, оформление "особых отношений" позволит государству и религиозным общинам "сотрудничать в различных общественных сферах пропорционально количеству верующих, принадлежащих к той или иной традиционной религии". Значит ли это, что даже между традиционными религиями будет проводиться разграничение в правах в зависимости от количества верующих?
- Сегодня в России в разных регионах представители различных религий имеют разное количественное соотношение. Чтобы избежать недовольства последователей той или иной религии, необходимо разграничение не в правах, а в объеме участия той или иной религиозной общины в деятельности, предполагающей таковое сотрудничество. Хочу особо отметить, что речь идет не об ущемлении или пересмотре права конфессий осуществлять свою деятельность в принципе.
Действенность такого подхода видится в том, что объем присутствия той или иной религии в публичной сфере будет зависеть не от решения сверху, а от потребностей верующих на местах, от их свободного выбора. Это даст возможность избежать ситуации, когда, чтобы не обидеть ни одну из конфессий, самым простым выходом видится полное удаление религиозного фактора из всех сфер общественной жизни.
К сожалению, до сих пор ссылки на многоконфессиональность используют у нас для того, чтобы не допустить участия Церкви в ряде сфер общественной жизни.
Станислав Минин
http://religion.ng.ru/facts/2005-11-16/2_state.html
_патриарх_выступление.png.webp)
