itemscope itemtype="http://schema.org/Article">

Генерал Ф.А. Келлер о воспитании кавалерии

По материалам работы графа Ф.А. Келлера "Несколько кавалерийских вопросов" <br>(СПб., 1910-1914 гг.)

0
229
Время на чтение 15 минут


К сожалению, в последнее время вновь часто приходится читать статьи, проводящие тот взгляд, что ввиду усовершенствования огнестрельного оружия, способов борьбы и современных боевых порядков, кавалерия утратила свою роль на полях сражения, и что грозные когда-то атаки конницы перешли в область славных преданий. В лучшем случае, авторы этих статей благосклонно соглашаются оставить этому, отжившему свое время, роду оружия некоторую роль при стратегических разведках и преследовании разбитого противника.
Не больно ли видеть, что нашим будущим кавалеристам, вместо того, чтобы внушать им неоспоримую истину, что нет противника, который мог бы устоять против своевременной и стройной кавалерийской атаки, что неудачные действия конницы находят объяснения только в неумелости пользоваться местностью, в горячности или неспособности ее начальника, - им со школьной скамьи уже толкуют о том, что роль кавалерии утрачена, а на маневрах они видят, что, если у противника есть хоть один пулемет или пехота дала хоть один только залп, то целые кавалерийские части принуждаются к бездействию.
Перемените, господа, взгляд на назначение, воспитание и требования, предъявляемые коннице, сразу переменится и ее работа и значение на полях сражения; не будет она тогда во время набега таскать за собою целые транспорты, не будут десятки полков оставаться в бездеятельности во время генеральных сражений, и к коннице вернутся вновь те славные времена, когда она являлась вершительницей судьбы сражения и когда от ее действий зависел исход целых кампаний.
Недоверие к действию конницы на полях сражений я могу объяснить только нашим постоянным шатанием и неуверенностью в своих силах и в правильности своих убеждений.
На мой взгляд, место для конницы на полях сражения не только всегда найдется, но ее место именно там и даже в возможной близости к передовым частям пехоты. На ответ, что это трудно и невозможно, я отвечу, что невозможного на свете нет, и что на войне все трудно, но это именно и есть та причина, почему наша конница должна быть подготовленной и уметь более, чем в былое время, уметь пробираться по таким дебрям, которые в прежние времена она избегала, должна принимать такие строи, в которых она возможно менее терпит от огня, и уметь скрываться за такими предметами, которыми она прежде пренебрегала, но место конницы всегда в первых рядах сражающихся, только тогда она может быть в состоянии воспользоваться минутой и нанести своевременный, неожиданный и губительный удар противнику. Она должна жертвовать собой, нести громадные потери и добиться громадных результатов.
Мне пришлось слышать, как один в солидных чинах начальник поучал кавалерию в том, что перед каждой атакой она должна основательно взвешивать шансы на успех и учесть могущие предстоять ей потери и только тогда, когда достигнутый результат сулит окупить эти потери, конница имеет право решиться атаковать. При таком воспитании в мирное время конницы, у которой все должно быть основано на риске, бесповоротной решимости и отваге, чего же ожидать от нее в военное время?
Да что говорить о таких принципиальных вопросах, как роль конницы на полях сражения, когда в более простых вопросах мы не можем разобраться целыми годами. Есть и более мелкие и менее важные вопросы, доказывающие нашу неуверенность в себе, шатание и наклонность перенимать без всякой надобности образцы от наших западных соседей. Так мне, например, приходилось слышать о необходимости введения у нас четырехрядных отделений; на мой вопрос, почему нам изменят гораздо более удобный расчет по три, я другого ответа не слышал: "Это принято во всей западной кавалерии", доказательств же преимущества расчета по четыре я добиться не мог.
"История кавалерии есть история ее начальников", - это давно известная и неоспоримая истина. Долгая служба исключительно в строю убедила меня в том, что между младшими нашими офицерами встречается много талантливых, обладающих необходимыми качествами для кавалерийского начальника, людей, в высших же чинах эти качества встречаются все реже и реже. Перевелись настоящие, опытные кавалеристы, всю свою жизнь посвятившие любимому делу, изучившие до тонкости порученный им материал, испытавшие сотни раз на себе самих все отрасли нашей службы от ведения разъездов и командования постами до командования эскадронами, полками и дивизиями на многочисленных маневрах и войне включительно.
В настоящее время трактуют о кавалерийских вопросах в большинстве случаев офицеры Генерального штаба, и часто сравнительно молодые. Часто приходится слышать, что дело, для изучения которого малообразованному человеку требуются долгие годы, образованный человек постигает в короткое время. На это я могу ответить только тем, что идеально образованный человек никогда так не ориентируется и не найдется в северных лесах, сибирской тайге или степях, как неграмотный житель лесов, тайги и степей, а опытный охотник всегда сноровистее и успешнее обложит, обойдет, скрадет и убьет зверя, чем самый образованный охотник-новичок, мало знакомый с привычками и ходом зверя. Война - та же охота, но на самого хитрого и коварного зверя - человека.
Я не только не враг образования, но горячий поклонник того, чтобы, если это было бы возможно, все наши кавалерийские офицеры проходили курс Академии Генерального штаба. Я откровенно признаюсь, что не раз в жизни мне приходилось искренне пожалеть о том, что условия службы в захолустьях, где не было ни книг, ни образованного общества, лишили меня возможности подготовиться в Академию и окончить в ней курс, но все же не могу не признать, что знание, приданное опыту, громадный плюс, а знание без опыта, пожалуй, даже минус, так как порождает неуверенность, а с ней неизбежно шатание воли.
У нас, к сожалению, всегда любили и до сих пор любят увлекаться крайностями. Было время, когда возвели манежную езду в какой-то культ, так же как в последние годы прыжки и конкуры, а затем раздались голоса, требующие совершенной отмены манежной езды и видевшие спасение кавалерии только в полевой езде; между тем, и одна, и другая нужны, первая, как подготовка ко второй. Было время, когда все внимание сосредоточилось на педантичном равнении и сохранении интервалов, даже между всадниками в рассыпной атаке (от этого зависела не одна служебная карьера командиров всяких рангов), а затем стали отрицать необходимость и равнения, и интервалов, забывая ту истину, что, если не приучить части в мирное время к сохранению интервалов, то в военное время некуда будет раздаться эскадронам и нечего будет заполнять, а непривыкшая равняться в мирное время часть представит из себя в военное время толпу. Стройность, одновременность, сомкнутость и сохранение интервалов, это та же гимнастика, которую в мирное время необходимо довести до возможного совершенства, но, всегда помня при этом, что как гимнастика тела необходима для развития мускулов, силы и ловкости для предстоящей борьбы, стройность и выправка целых частей должны служить для подготовки к столкновению с врагом, преступлением же будет, если это средство боевой подготовки обратится хоть на мгновение в цель.
Для того чтобы поднять в нашей коннице упавший дух, чтобы воскресить упавшее ее значение, чтобы вновь вселить в нее веру в себя, бросьте, господа, это пагубное шатание из стороны в сторону, выработайте твердые убеждения и требования, не лишайте наших образованнейших офицеров практики, не позволяйте каждому эскадронному командиру, командиру полка и начальнику дивизии мудрствовать лукаво, не меняйте своих убеждений и выработанных форм ежегодно на том основании, что у немцев принято другое, воспитайте в кавалерии уверенность в том, что ее призвание не сберегать себя, а, действуя отважно, погибать с пользой для Отечества, и попробуйте пожить своим умом, а не подражанием. Этим вы откроете нашей коннице широкие задачи, воскресите веру в себя и приучите силою срывать на полях сражения венцы славы, которыми она себя покроет.
Вся наша работа должна быть направлена к тому, чтобы выработать сознательного отдельного бойца и начальника, умеющего оценить условия, в которых он находится, и принять, не ожидая приказания, соответствующие решения для нанесения противнику удара, сохранив свои силы, а это возможно только тогда, когда у каждого младшего начальника тверда вера в себя, когда он умеет оценить положение находящегося перед ним неприятеля, умеет оценить и воспользоваться открывающимися ему шансами на успех и умеет не упустить выгодную минуту для нанесения ему поражения и для атаки.
Как требовать твердого, непоколебимого решения и уверенности в себе в военное время, когда, даже при решении задач на планах, у большинства наших офицеров замечается опасение принять решение, соответствующее их убеждению, характеру и готовность отстоять его; все здесь сводится к тому, чтобы своим решением не возбудить неудовольствия руководителя и не стать в противоречие с высказанным им взглядом.
Винить наших офицеров я не берусь, скорее вина за такое отношение к делу падает на начальников, которые часто, вместо совета и указания на ошибку, высказывают неудовольствие за самостоятельное и оригинальное решение, упуская совершенно из виду, что на свете нет двух людей, которые мыслили бы одинаково и которые одинаково решили одну и ту же задачу. При разборе маневра можно и должно указать на нецелесообразность того или иного принятого способа действий, но опасно выказывать неудовольствие только за то, что действия отряда не совпали с той картиной, которую руководитель нарисовал себе мысленно заранее. Такой разбор приносит один только вред, убивая всякую инициативу, самостоятельность и творчество, которое следует поощрять и воспитывать. Мне сдается, что только оригинальное решение может и должно иметь цену, шаблонное же доказывает несостоятельность человека, неспособность его и неуверенность в себе, а хуже последнего порока для начальника быть не может.
Пущенная кем-то фраза о высоком развитии солдата западных армий сравнительно с нашим принята без всякой проверки (надо полагать, в силу нашей всегдашней готовности к самооплеванию) на веру и чуть ли не за аксиому, против которой никто не считает возможным поднять своего голоса. К сожалению, мы так привыкли перенимать все от наших западных соседей (причина, почему они нас всегда во всем опережают) и так верим в их превосходство, что никак не можем отрешиться от этой привычки. Своему же, родному, - мы не верим. После многих горьких испытаний пора бы отбросить перенимание чужого, приобрести немного веры в себя и попробовать пожить своим умом.
Наш солдат не развит, наш солдат не любит военного дела и способен действовать только в массе под непосредственным надзором и при подсказке начальника и все его, признаваемое в лучшем случае, достоинство выражается в покорности, выносливости, и, в последнее время даже заподозренной, любви к Отечеству. Вот, что в большинстве статей на военные темы если не высказывается прямо, то читается между строк, а между тем, тот, кто дал себе труд хоть немного ближе узнать русского солдата, кто интересовался его бытом, кто немного проник в его миросозерцание, его взгляды, наклонности и слабости, тот не мог не убедиться в том, что составленное о нашем солдате мнение совершенно не соответствует истине.
Ознакомившись близко с нашим солдатом на войне, прозаведовав пять лет новобранцами, прокомандовав более десяти лет эскадронами и девять лет отдельными частями, я убедился в том, что все зависит от воспитания и обучения нашего солдата. Наш солдат в сравнении с солдатом западных армий, так сказать, школьно или научно действительно менее развит, но сметки и природного ума у него не меньше, а несравненно больше, чем у всякого немца или француза и это объясняется очень просто: западный простолюдин, по большей части, житель города или ферм, где ему не знакома ни дикая природа, с которой приходится на каждом шагу бороться, ни десятиверстные пространства, на которых уже с малых лет приходится ориентироваться нашему крестьянину.
Наш простолюдин, у которого в силу домашнего воспитания совершенно отсутствует даже понятие о чувстве долга (развивающееся только при особенно благоприятных условиях на военной службе) болезненно самолюбив и чуток к насмешке. Эксплуатируя эту черту его характера, его можно подвинуть на любой, даже героический поступок до самопожертвования, но в то же время, можно отбить всякую охоту к делу и работе. Второй характерной чертой его является понимание только всего логичного, осязательного и ведущего прямо к цели; нашему солдату для сохранения интереса к делу нужен ясный вывод для чего-то или другое ему необходимо и сознание практического применения того, чему его учат. Враг он притворства, всего неестественного и показного. Для него совершенно непонятно, почему высланный в дозор, он обязан скрываться, когда ему и всем доподлинно известно, что никакого неприятеля нет; почему он должен прятаться за гребнем горы, быстро пробегать открытые пространства, когда он этим напрасно морит свою лошадь, за ним никто не следит и он своим открытым движением никого выдать не может. На такие приемы, не вызываемые логической необходимостью, он смотрит как на что-то глупое, непонятное и на комедию, которую заставляют играть, а это претит его натуре.
Вместо того чтобы возбудить в нижних чинах интерес к маневрам, у нас делается все для того, чтобы убить в солдате этот интерес и превратить солдата в пешку. Правда, в последнее время начали требовать от офицеров, чтобы перед каждым маневром всем нижним чинам объяснялась задача и цель движения, но этого мало, для того, чтобы человек отнесся к делу с интересом и сознательно, необходимо его личное участие в исполнении задачи и возможность проявить свою хоть маленькую инициативу.
Пагубное влияние, в смысле создания в нашем, в душе любящем и увлекающемся военным делом, солдате апатичного отношения ко всему, что касается маневра, оказывает настойчиво проводимое некоторыми начальниками распоряжение, чтобы на маневрах солдаты не смели гоняться за разъездами и одиночными всадниками, не смели брать в плен зазевавшегося противника и т.д. и этим запрещающие то, что единственно и может возбудить интерес в солдате к маневру и подготовить его к боевой деятельности на войне.
Мне не раз приходилось видеть в частях, где такое запрещение действует, как везший донесение солдат проезжал, не скрываясь, прямо через цепь противника, как, будучи в дозоре, он хладнокровно смотрел на высматривающего расположение или движение отряда неприятеля, как, устраивая по приказанию засаду, он даже не старался скрыться и примениться к местности, везде проявлял апатию и носил на лице отпечаток скуки и отбывания номера.
В тех же частях, где такое запрещение не действует, я видел совершенно другие сцены; так, мне пришлось быть свидетелем того, как везший донесение молодой солдат, окруженный ловившим его неприятельским разъездом, бросился с лошадью с трехсаженного обрыва в реку, переплыл ее и торжествующе доставил своему начальнику донесение; видел я, как разъезд прокладывал себе дорогу через такую лесную гущу через которую казалось бы, невозможно пробиться и одиночному пешему человеку, видел я как солдат в холод и осенний дождь просиживал целую ночь в мокрой канаве с единственной целью захватить неприятельского посыльного и отнять у него донесение, видел я и то, как разведчик проползал в грязь по несколько верст на животе с тем, чтобы пробраться через сторожевое охранение и открыть расположение противника или как преследуемый он просиживал часами в холодной воде по горло, как простой рядовой выдумывал, чтобы скрыть свой след, такие фокусы и увертки, которые и в голову никому прийти не могут, - всего не перечтешь.
Вечером, сидя у костра, с какой гордостью герой такого происшествия рассказывал товарищам о том, как он надул глупого противника и этим спас весь свой отряд и чуть ли не всю свою армию от вернейшего разгрома. Видел я, с каким увлечением, завистью и восторгом слушали рассказчика его однополчане, жаждущие такого же случая, чтобы самим отличиться.
Разве не прямая наша обязанность и долг поощрять в солдате такие порывы, и где же ему учиться разным практическим боевым приемам, удали, сметке и отваге, одним словом, тому, что от него потребует война, как не на маневрах. Между тем, многие этого понять не хотят, сами же создают из умного, удалого, самоотверженного нашего солдата бездушную пешку, боящуюся проявить малейшую инициативу, а затем обвиняют его в малой развитости.
Запрещение солдату принимать малейшее участие в маневре, уподобляющее его булавке, втыкаемой в плане во время военной игры или тактических занятий, объясняется обыкновенно тем, что солдаты загоняют лошадей, не умея рассчитывать их сил, что могут произойти драки, вражда между частями и всякое нежелательное разгорание страстей. Такие объяснения мне кажутся совершенно нежелательными, так как непривыкший сообразовать силы своей лошади в мирное время солдат, конечно, загонит ее еще скорее в военное время, что может иметь несравненно худшие последствия, а возможность драк, вражды и разгорание страстей указывает только на то, что части, где это может произойти, не достаточно в руках своих начальников.
Не отрицаю, что изредка где-нибудь и может произойти драка двух солдат, но в этом усмотреть что-либо страшное я не могу, и мне сдается неосновательным из-за предвидения такого случая отменять обучение и воспитание всей массы. Разве можно признать правильным полную отмену в одной известной мне части обучение фехтованию на том основании, что произошел несчастный случай, когда проскользнувший в маску эспадрон проколол фехтующему солдату глаз. На том же основании можно было отменить и верховую езду, так как бывают неоднократно случаи, когда падение с лошади вызывало не только поранение, но и смерть. Где лес рубят, там щепки летят.
Не только в маневренное время условия, в которые ставится наш солдат, отучают его от самостоятельности, ответственности и добросовестного исполнения обязанностей, но и весь уклад его повседневной жизни и постановка ежедневных занятий в казармах и манежах как бы рассчитаны на то, чтобы подорвать в нем эти неоцененные в солдате качества.
Везде в жизни солдата начальство старается, точно имея дела с малым ребенком, предвидеть и предупредить возможный проступок, везде норовит заранее подостлать соломки, чтобы он часом не ушибся, а занятия поставить так, чтобы личность солдата подвести под общий уровень.
Человеку, которому в военное время доверяется разведка о неприятеле, донесению которого верят, которого посылают одного за сотню верст, от которого требуется самопожертвование, добросовестность и громадная доля самостоятельности, такому человеку в мирное время не доверяют отпуска из казенной винной лавки полбутылки водки, и в ней имеет право отказать ему контролирующая его какая-то продавщица.
Может ли такое положение воспитать солдата в смысле ответственности за свои поступки и не является ли оно обидным для его достоинства. Солдату внушают на словах о высоком звании воина, а не так еще давно на оградах парков, скверов и при входе на гулянии он мог прочесть "Собак не водить", а рядом - "Нижним чинам вход воспрещается". Объяснялись такие распоряжения тем, что солдаты стесняют публику, держать себя на гуляниях не умеют, так же как не умеют ходить по людным улицам и показываются иногда очень грязно одетыми. Пора, казалось бы, переменить взгляд на солдата, пора смотреть на него как на взрослого, полноправного человека, отвечающего за свое поведение, и пора воспитывать его в этом направлении, выказывая ему полное доверие, в то же время безустанно и строго требуя от него трезвого поведения, сохранения воинского достоинства и умения себя держать на улицах и в людных местах.
Только этим способом мы воспитаем самостоятельных, твердых людей, которые привыкнут сами следить за собой и отвечать за свои поступки и поведение, будут их обдумывать и взвешивать, а не тех недомыслей, полудетей, которые, вырвавшись из-под глаз начальника на свободу, способны напиться до потери сознания и своей распущенностью коробить общество и ронять достоинство воинского звания.
Воспитание, которое я отстаиваю, не сразу, конечно, принесет желательные плоды и породит вначале много хлопот и неприятностей, но не пройдет и двух лет, как облик нашего нижнего чина, самосознание его и уважение к себе самому совершенно изменится. Ответственность за свои поступки делает человека рассудительным и вдумчивым, мелочная же, преувеличенная заботливость о нем и желание устранить с его пути все, обо что он может ушибиться, развивает легкомыслие и привычку к безответственности за свои проступки, убивает рассудительность и дорогую в солдате самостоятельность.
Невнимательность к личности и подведение всех под одно лекало замечается и при обучении и в казарменной жизни и в корне подрывает в солдате старательность и добросовестность.
Немудрено, если у поступившего на военную службу молодого солдата, выбивающегося из сил и старающегося изо всей мочи выделиться своим молодечеством и исправностью, но испытывающего ежедневно безразличное к этому отношение начальников, опускаются руки. Тяжело молодому солдату при таких условиях сохранить бодрость духа и веру в себя, и теряется часто богато одаренный и развитой человек в общей массе, как и он, старавшихся когда-то и пришедших к убеждению, что это не стоит, людей. Тупеет он на учениях, тупеет на ежедневной манежной езде гуськом по все тому же четырехугольнику, где ни управлять лошадью, ни соображать не приходится, где лошадь сама бежит за передней, сама поворачивает, где надо, и трясет его положенное число часов в день в продолжение всей его четырехлетней службы. Трудно солдату при таких условиях видеть в лошади друга и товарища, а сравнивает он ее скорее с орудием пытки, за которое его часто бранят и наказывают. Другое отношение солдата к езде и лошади наблюдается в тех частях, где привилась езда в одиночку и в поле, где всадник сам принимает участие в езде, добивается от своего коня того, чего хочет, где и голова, и мускулы работают, где он подчиняет коня своей воле и где на нем же на маневре он может показать свою удаль и молодечество. Такая езда солдата развивает, воспитывая в нем любовь к своему коню, самостоятельность, сообразительность и настойчивость.
Упомянув выше о достоинствах и недочетах нашего солдата, я не упомянул еще об одном его большом недостатке, сильно тормозящем и затрудняющем его воспитание, это его недоверие к начальству, с которым новобранец прибывает в войска и которое сохраняется им часто на всю службу. Мне кажется, это недоверие крестьянина к начальству и барину вообще надо искать в историческом, не так далеком еще прошлом; начало его относится к тому времени, когда крестьянин видел в помещике эксплуататора своего труда, а в деревенском начальстве находил несправедливого и алчного обирателя.
На офицерскую беседу с нижними чинами и даже на собеседование полковых священников, назначенных приказом по полку или расписанием, солдат в большинстве случаев смотрит как на учение и так, что мол "это ему приказано говорить, на то он и деньги получает", и надо много такта, труда и таланта, чтобы на таких беседах заинтересовать слушателей и внушить им к себе доверие.
Не только к беседам, но и книгам, выдаваемым для чтения солдатам, они относятся с некоторым недоверием; так мне, когда я как-то указал на исторический факт, насколько помню, на подвиг Архипа Осипова, пришлось услышать от неглупого солдата: "Точно так, читал, да ведь это только так для примера писано". Сказанное солдатам в неофициальной обстановке и как бы невзначай слово во время ли учения, когда они стоят вольно, или во время уборки, производит на них часто гораздо большее впечатление, лишь бы это слово было сказано просто, без официального оттенка и без подделки под деревенский говор, под который незнающие нашего нижнего чина офицеры любят подделываться и в котором народ сразу чувствует фальшь, возбуждающую в нем недоверие к говорящему. Много требуется нашему офицеру наблюдательности, заботы и умения держать себя, чтобы понять и приобрести доверие и расположение солдата и заглянуть ему в душу. Для этого нужна не снисходительность, не денежные подачи, к которым часто прибегают молодые офицеры, чем только развращают нижних чинов, а напротив, справедливая строгость, разумная и непреувеличенная заботливость и любовь к младшему брату, но, опять-таки, любовь не всепрощающая, а любовь разумная, наказывающая и воспитывающая. Необходим личный пример на службе и в жизни, нужно не ложное самолюбие и боязнь уронить свой престиж, а откровенное признание и своих ошибок, которых все равно от наблюдательности солдата не скроешь, и в оставлении которых начальством без замечаний солдат усматривает неодинаковое требование службы от офицера и от нижнего чина и несправедливое к последнему отношение.
Познание солдата дается только долголетней совместной жизнью с ним, наблюдательностью и тактичным умением вызвать его на откровенность, что, конечно, гораздо легче вольноопределяющемуся, живущему одной жизнью с нижним чином, чем человеку, одевшему офицерские погоны. Казалось бы совершенно необходимым требовать от молодых людей, посвящающих себя военной службе, прослужить хоть один год вольноопределяющимся в рядах. Без такого условия офицер солдата никогда не узнает, не поймет его миросозерцания, не поймет его слабостей и высоких качеств, а без этого понимания влияние и воспитание является для него непосильной задачей.
На нашем офицере лежит высокое призвание не только учителя, но и, главным образом, воспитателя, способного своим влиянием, обучением и воспитанием из мягкого, восприимчивого деревенского парня создать твердого, уверенного в себе, крепкого, самостоятельного бойца, готового сознательно пожертвовать и жизнью, и достоянием на защиту своего Государя и способного по возвращении домой своим примером и влиянием воспитывать подрастающее деревенское молодое поколение в верности и преданности своему Царю, Вере и Отечеству.

Составил М. Фомин
"Общество памяти генерала Келлера", Санкт-Петербург


Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите "Ctrl+Enter".
Подписывайте на телеграмм-канал Русская народная линия
РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям.
Комментарии
Оставлять комментарии незарегистрированным пользователям запрещено,
или зарегистрируйтесь, чтобы продолжить

Сообщение для редакции

Фрагмент статьи, содержащий ошибку:

Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta

Полный список организаций, запрещенных на территории РФ, см. по ссылкам:
http://nac.gov.ru/terroristicheskie-i-ekstremistskie-organizacii-i-materialy.html

Иностранные агенты: «Голос Америки»; «Idel.Реалии»; «Кавказ.Реалии»; «Крым.Реалии»; «Телеканал Настоящее Время»; Татаро-башкирская служба Радио Свобода (Azatliq Radiosi); Радио Свободная Европа/Радио Свобода (PCE/PC); «Сибирь.Реалии»; «Фактограф»; «Север.Реалии»; Общество с ограниченной ответственностью «Радио Свободная Европа/Радио Свобода»; Чешское информационное агентство «MEDIUM-ORIENT»; Пономарев Лев Александрович; Савицкая Людмила Алексеевна; Маркелов Сергей Евгеньевич; Камалягин Денис Николаевич; Апахончич Дарья Александровна; Понасенков Евгений Николаевич; Альбац; «Центр по работе с проблемой насилия "Насилию.нет"»; межрегиональная общественная организация реализации социально-просветительских инициатив и образовательных проектов «Открытый Петербург»; Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Гуманитарное действие»; Мирон Федоров; (Oxxxymiron); активистка Ирина Сторожева; правозащитник Алена Попова; Социально-ориентированная автономная некоммерческая организация содействия профилактике и охране здоровья граждан «Феникс плюс»; автономная некоммерческая организация социально-правовых услуг «Акцент»; некоммерческая организация «Фонд борьбы с коррупцией»; программно-целевой Благотворительный Фонд «СВЕЧА»; Красноярская региональная общественная организация «Мы против СПИДа»; некоммерческая организация «Фонд защиты прав граждан»; интернет-издание «Медуза»; «Аналитический центр Юрия Левады» (Левада-центр); ООО «Альтаир 2021»; ООО «Вега 2021»; ООО «Главный редактор 2021»; ООО «Ромашки монолит»; M.News World — общественно-политическое медиа;Bellingcat — авторы многих расследований на основе открытых данных, в том числе про участие России в войне на Украине; МЕМО — юридическое лицо главреда издания «Кавказский узел», которое пишет в том числе о Чечне; Артемий Троицкий; Артур Смолянинов; Сергей Кирсанов; Анатолий Фурсов; Сергей Ухов; Александр Шелест; ООО "ТЕНЕС"; Гырдымова Елизавета (певица Монеточка); Осечкин Владимир Валерьевич (Гулагу.нет); Устимов Антон Михайлович; Яганов Ибрагим Хасанбиевич; Харченко Вадим Михайлович; Беседина Дарья Станиславовна; Проект «T9 NSK»; Илья Прусикин (Little Big); Дарья Серенко (фемактивистка); Фидель Агумава; Эрдни Омбадыков (официальный представитель Далай-ламы XIV в России); Рафис Кашапов; ООО "Философия ненасилия"; Фонд развития цифровых прав; Блогер Николай Соболев; Ведущий Александр Макашенц; Писатель Елена Прокашева; Екатерина Дудко; Политолог Павел Мезерин; Рамазанова Земфира Талгатовна (певица Земфира); Гудков Дмитрий Геннадьевич; Галлямов Аббас Радикович; Намазбаева Татьяна Валерьевна; Асланян Сергей Степанович; Шпилькин Сергей Александрович; Казанцева Александра Николаевна; Ривина Анна Валерьевна

Списки организаций и лиц, признанных в России иностранными агентами, см. по ссылкам:
https://minjust.gov.ru/uploaded/files/reestr-inostrannyih-agentov-10022023.pdf

Последние комментарии