Окончание. Начало в N 27-28
Что здесь не так? Может быть, для тех, кто образовывался по учебникам, слепленным после 91-го в пароксизме глобального российского самооговора, или для того, кто изучает историю по телепередачам Сванидзе, всЈ и правильно. Но на самом деле мы имеем дело с откровенным пропагандистским мифом о нашей стране, весьма органично вплетЈнным в ткань знаменитого романа. Нелюбовь Кундеры к русским понять можно: он бежал от советских танков за границу. Кстати, в Чехословакию вошли войска и других стран Варшавского договора, в том числе восточные немцы, ведшие себя по отношению к мятежникам особенно жестоко, гораздо суровее советских солдат. Об этом тоже сохранилась масса документов, но они не нужны автору, так как мы имеем дело не с попыткой постижения истории, пусть и средствами беллетристики, а с чисто политическими оценками событий.
Но разве танки в Праге это хорошо? Да чего уж хорошего! Разве это не ошибка? Наверное, ошибка, наподобие оккупации Ирака. Правда, Саддам в НАТО не входил, а ЧССР в Варшавский блок входила. Но это так, между прочим. Важно другое: Кундере, писателю, образованному и глубокому, даже в голову не пришло, что это вторжение, возможно, - историческое возмездие. Некогда Чехословацкий корпус, сформированный из военнопленных и по-хорошему отправленный из России домой, решил, явно небескорыстно, вмешаться в чужую смуту, и в конечном счЈте сдав Колчака, поспособствовал победе Советской власти, которая впоследствии не только восстановила, но и расширила империю. Кстати, русским людям тоже не нравились вооружЈнные чехи, врывавшиеся в города и сЈла, но их об этом никто не спрашивал.
Есть и ещЈ один любопытный момент. Кундера до судорог душевных не любит Сталина и охотно на страницах романа повторяет совершенно нелепую западную утку о том, будто Яков Джугашвили, которого чешский писатель почему-то считает сыном Надежды Аллилуевой, покончил с собой в фашистском плену по глупо-унизительным причинам. Английские военнопленные постоянно корили сына советского диктатора за то, что он якобы неаккуратно справлял большую нужду в лагерном сортире, и Яков вместо того, чтобы освоить общечеловеческую фекальную гигиену, от обиды бросился на колючую проволоку, по которой шЈл электрический ток. Далее у Кундеры следует довольно замысловатое метафизическое эссе о "гне" как философской категории, во многом повлиявшее на пути и формы становления российского постмодернизма.
Но привЈл я этот пример не для иллюстрации интерфекальности постмодернизма, а по иным соображениям. Итак, Кундера считает Сталина злейшим врагом своего народа. Имеет право? Имеет. Была возможность отстранить тирана от власти? Была. Например, если бы удался заговор военных, реальность которого теперь, когда опубликованы материалы дела "Клубок", сомнений не вызывает. Но кто же сдал Сталину Тухачевского? Оказывается, в 1937-м это сделал президент Чехословакии, преследуя определЈнные политические выгоды для своей страны. О знаменитом "досье Бенеша" давным-давно всем известно, в том числе и Кундере. Выходит, многонациональный советский народ ещЈ пятнадцать лет изнывал под игом "кремлЈвского горца" по вине Чехословакии?! Как говаривал Глеб Жеглов, наказания без вины не бывает.
Конечно, осведомлЈнный читатель сразу заметит, что в своих контраргументах я некорректен с исторической точки зрения: замалчиваю одни факты, выпячиваю другие, иными словами, поступаю точно так же, как и Кундера. Но это я специально, чтобы показать: дурацкое дело нехитрое. ЧЈрный миф о любом народе строится просто: жЈсткие, силовые акции или просчЈты, которые бывают у любого, самого раздемократического государства, абсолютизируются и подаются в отрыве от исторического контекста. Были расстреляны по приказу Берии в Катыни польские офицеры? (А именно их, мимоходом увеличив число жертв на порядок, имеет в виду чешский прозаик.) По одной из версий, окончательно не доказанной, да! Но ведь были и, без преувеличений, десятки тысяч красноармейцев, попавших в плен после проваленной Тухачевским Варшавской операции и замученных поляками с изобретательной жестокостью. Однако для чЈрного мифа о русской империи это не имеет никакого значения.
Как не имеет значения и то, что среди литовцев, высланных в Сибирь, было немало явных пособников фашистов, участвовавших, между прочим, в тотальном уничтожении евреев на территории Прибалтики. Кроме того, как-то забылось, что и сами литовцы, получив по пакту Молотова-Риббентропа Виленский край, рьяно изгоняли поляков, ещЈ недавно считавших эту землю своей. Да и чехи, завладев по итогам не ими выигранной войны Судетской областью, жесточайшим образом вышвырнули более миллиона веками живших там немцев. Помнил об этом Кундера, когда сочинял процитированный абзац? Конечно, помнил. Но покаяние за жестокость собственного народа в его планы не входило. У него была гораздо более важная, почЈтная и поощряемая задача - обличение СССР, в пору написания романа ещЈ не распавшегося.
Нет, разумеется, я не оправдываю депортацию целых народов, тех же крымских татар, часть которых действительно сотрудничала с немцами. Однако, например, США, на землю которых не ступала нога оккупантов, после ПЈрл-Харбора, не моргнув глазом, посадили всех своих японо-американцев в концлагеря. Надо ли объяснять, что татары не только не были уничтожены, как пишет Кундера, напротив, перед ними со временем всенародно извинились, и они получили возможность вернуться на родину. Кстати, достаточно побывать в нынешнем Крыму, чтобы понять: скоро, судя по всему, они снова, как во времена Блистательной Порты, станут хозяевами полуострова. Между прочим, чехи перед судетскими немцами, насколько мне известно, так и не извинились, и уж тем более не вернули их домой... Почувствуйте, как говорится, разницу!
Что же делать? А что в таких случаях делают везде, где есть свобода слова? Например, опытный литагент решительно отказался даже предлагать французским издательствам мою повесть "Небо падших", так как в ней сатирически изображЈн авиасалон в Ле Бурже и местный министр транспорта. "Ну что вы! - объяснил агент. - Они про себя такое не переводят!" Однако не будем брать пример с оглядчивой западной демократии. В условиях российского разгула свободы слова достаточно снабжать подобные неоднозначные сочинения предисловиями или комментариями. Об этом, кстати, должны заботиться издатели, если они не хотят, чтобы будущие граждане России выросли ненавистниками своей родины. А вот о заботливости издателей обязано заботиться государство, выдающее им лицензии...
"Так уж теперь всЈ и комментировать?" - иронически спросит пессимистический эстет, помахивая "Новым литературным обозрением". Конечно же, не всЈ. Например, кундеровский пассаж о пражанках, вышагивавших "на длинных красивых ногах, каких в России не встречалось последние пять или шесть столетий", комментировать не стоит: неадекватность автора понятна каждому, кто хоть раз видел русских женщин.
Впрочем, ситуация осложнена ещЈ одним обстоятельством. Борясь с советской системой, а значит, и с имперским патриотизмом, наша либеральная интеллигенция взяла себе в союзники сонм идеологических монстров, которых веками выращивали в закордонных ретортах геополитического противостояния. Советский строй давно сломан, империя распалась, а эти чЈрные виртуальные гоблины продолжают пожирать иммунную систему народа - естественный, уходящий корнями в века патриотизм. Запретить монстров невозможно, от запретов они только множатся и крепнут. Единственное, чего они боятся, - луча истинного исторического знания: мгновенно лопаются, как вампиры на солнечном свету. Но для этого нужна продуманная, опирающаяся на серьЈзную научную базу государственная информационная политика. А еЈ тоже нет!
Чтобы убедиться, достаточно включить телевизор и обнаружить на экране очередную оскверняющую байку о Великой Отечественной войне или глумливое враньЈ про союзную Белоруссию, услышать пространные рассуждения какого-нибудь законченного интеллектуала о неизбывной вине русских перед всеми народами. Или посмотреть на Первом канале американский фильм начала восьмидесятых, где будущий губернатор со сложной австрийской фамилией гвоздит из пулемЈта мерзких шибздиков в советских шинелях, которые, падая, кричат на ломаном русском: "Мама!"
Несмотря на то что процесс восстановления начался, в отечественном искусстве всЈ ещЈ главенствует принцип обедняющей новизны, характерный для авангарда последних десятилетий. Суть его в том, что непохожесть на предшественников достигается не за счЈт приращения смыслов и формальных открытий, а исключительно за счЈт эпатирующего оскудения идей и приЈмов. Нынешний изготовитель артефактов зачастую похож на циркача, который разучился жонглировать семью тарелками, с трудом уже управляется с тремя, но зато при этом весело сквернословит и справляет малую нужду прямо на манеж перед зрителями.
Уродливо гипертрофированный моноприЈм стал основным методом, благополучно избавляющим автора от самого трудного, "энергоЈмкого" в работе художника - согласования, гармонизации всех уровней произведения. Зато появляется масса свободной энергии, и "творцы" гораздо больше времени проводят на пиар-тусовках, нежели у холста или за письменным столом. ВсЈ это оправдывается волшебным словом "самовыражение", которое и объявляется мастерством. На самом деле не самовыражение есть мастерство, а наоборот, мастерство есть самовыражение.
ЕщЈ одна тревожная примета художественной жизни страны - ошеломляющая необязательность таланта, который перестал быть необходимым условием творческой деятельности, как, скажем, в спорте стартовые физические данные. Впрочем, десакрализация дара вполне вписывается в новую гедонистическую модель мира. Хочешь стать талантливым? Нет проблем! Для начала найми себе пиарщика и стилиста... Конечно, отчЈтливее всего это проявляется в массовой культуре, где широкую известность получают безголосые статисты, разевающие рот под "фанеру", напетую для них неграми вокала. Мы уже не возмущаемся, когда в телевизионной версии концерта бурные аплодисменты монтируются после выступлений артистов, на самом деле оставивших зрителей равнодушными. И ещЈ одна забавная, но типичная примета целенаправленной девальвации дара и профессионализма - запели все: и Шифрин, и Жириновский, и Лолита... Не нравится? Переключитесь на другой канал. Но там поЈт Швыдкой...
Принципиально новая ситуация: не талант стал пропуском в эфир, а эфир стал своего рода сертификацией несуществующего таланта. Сюда же можно отнести и другое явление: массовый набег в культуру молодых деятелей, наследующих творческие профессии и даже должности своих родителей, словно это семейные ларьки у станции метро "Выхино". Чтобы стать нынче, скажем, кинорежиссЈром, не требуется никаких особых способностей, достаточно родиться в семье киношника и в детстве хотя бы раз посидеть на коленях у Ролана Быкова. Нет, это уже не номенклатурная клановость былых времЈн, а самая настоящая новая сословность, перекрывающая доступ в искусство талантам из простонародья и устраняющая реальную творческую конкуренцию.
Во многом схожая ситуация и в словесности. Но тут есть своя особинка: наплыв в писательские ряды филологов, сравнимый по своей массовости и безрезультатности разве что с призывом ударников в литературу в 20-е годы прошлого века. Тогда полагали, будто производственный опыт легко заменяет талант, сегодня уверены, что его заменяет знакомство с трудами корифеев структурализма. В итоге литературная продукция разделилась на два неравноценных потока: экспериментально-интеллектуальные сочинения, которые все хвалят, но никто не читает, и массолит, который все ругают, но читают. Меж ними теснится относительно небольшая группа авторов, пытающихся, упорно и почти бескорыстно следуя отечественной традиции, сочетать художественность с доступностью широкому читателю. Но их за редким исключением не поддерживают ни издатели, которым нужны авторы, варганящие по шесть романов в год, ни "грантократы", у которых от слова "традиция" начинается приступ эпилептической аллергии.
Особая заморочка, как выражается молодЈжь, - так называемая интернет-литература. С одной стороны, она вывела сочинителя из-под вековой зависимости от редакторского и издательского произвола, дав возможность обратиться к читателю напрямую. Но, с другой стороны, Интернет стал глобальной легализацией черновика, чаще всего графоманского. Суть литературного творчества - это мучительное, обогащающее текст движение от черновика к чистовику, готовому стать книгой. Сегодня самый необязательный черновой набросок нажатием кнопки можно сделать достоянием неограниченного числа пользователей, что создаЈт, особенно у начинающих, ощущение ненужности работы над текстом. А тут ещЈ и постмодернизм ободряет гуманным принципом "нон-селекции". Как писал классик: "Тетрадь подставлена. Струись!" Но ведь это то же самое, как если бы в зал Чайковского продавали билеты не на концерты, а на репетиции или даже на разучивание партитур. Кстати, интернет-неряшливость перешла уже в "бумажную" литературу.
По той же причине почти не стало традиционной для нашей культуры острой социально-психологической драматургии, уцелевшей даже в цензурное советское время. Просто не востребованы такие пьесы, их почти не ставят, а значит - и не пишут. Они тоже опасны, потому что в них с жанровой неизбежностью перед зрителем обнажатся главные конфликты современности: между обобравшими и обобранными, между теми, кто сохранил совесть, и теми, кто вложил еЈ в дело. Почти у каждого театра есть свои спонсоры и попечители, разбогатевшие, понятно, не на том, что нашли залежи марганца на садовом участке. Как они посмотрят? Дадут ли после этого ещЈ денег? Потому-то вместо "Детей Ванюшина" и появляются "Дети Розенталя". Это своего рода соцзаказ на отказ от традиционной социальности нашего искусства.
Когда-то, двадцать лет назад, Марк Розовский хотел, но не решился инсценировать мою повесть "ЧП районного масштаба" в своЈм театре. Это сделал Олег Табаков. А не решился он, потому что горком комсомола подарил ему списанные кресла для зрительного зала. Мастеру было неловко перед спонсорами (хотя такое слово в ту пору не употребляли, а говорили: "шефы"), и понять его можно. Но тогда это казалось забавным недоразумением. Сегодня это - "мейн-стрим"...
Нынче много и ветвисто размышляют о причинах неудачи российского постмодернизма как национально значимого культурного явления. По-моему, всЈ очевидно. Хочу снова сослаться на Кундеру, но в хорошем смысле. Можно не принимать его "русохульства", но следует признать: его постмодернистская проза, насыщенная социальной болью и оскорблЈнным национальным чувством, перешагнула рамки внутрицехового эксперимента и захватила широкого читателя. Бесплодность и неувлекательность российского постмодернизма объясняется прежде всего тем, что он оказался совершенно равнодушен к социальным катаклизмам и национальной трагедии, которые потрясли Россию в 90-е годы, остался игрою в литературно-философские шарады, потому и не востребован обществом, а только - премиальными жюри. Верно, конечно, и другое: многие традиционалисты, страдающие за Державу, не нашли для своих страданий адекватного творческого выражения и тоже оказались неинтересны читателю. Но лично мне их малохудожественный социальный надрыв по-человечески ближе и дороже худосочной иронии постмодерна.
Иногда в оправдание "герметизма" высказывается мысль, что теперь в открытом обществе литература, перестав быть латентной политической оппозицией, утратила свою общенародность, стала делом частным, избавилась, наконец-то, от вековой общеполезной барщины. Ерунда! Певец с "несильным, но приятным голосом" всегда будет уверять, что шаляпинский бас - опасное излишество. Неспособность влиять на современников - это отнюдь не качество новой литературы, а, напротив, отсутствие качества, превращающего приватный текст в настоящую литературу.
Надо иметь смелость сознаться: значительная часть современной российской культуры выполняет, и вполне успешно, конкретную задачу. Несколько огрубляя из полемических соображений и предвидя негодование некоторых коллег, я бы сформулировал еЈ так: максимальное разрушение традиционных для нашей страны социально-нравственных норм и дискредитация историко-культурного наследия российской цивилизации. Звучит, согласен, сурово, но что же делать, если такова реальность, которую нас просто приучили не замечать.
Например, ни для кого не секрет, что на Западе весьма благосклонно относятся к сепаратистским настроениям в РФ, хотя у себя-то они любой сепаратизм беспощадно давят в зародыше. Исторически сложившийся в Евразии диалог разноконфессиональных и разноэтнических культур - одна из цементирующих особенностей российской цивилизации. А теперь вопрос на засыпку: "Вы давно видели на центральном телевидении передачу о современной татарской или якутской литературе, о современном чувашском или калмыцком театре?" "Литературная газета" за два месяца до Парижского книжного салона возмущалась, что в официальную делегацию не включен ни один литератор, пишущий на языках народов Российской Федерации. Исправились, включили? Ничего подобного. Вы думаете это специально? Нет. Это нарочно! Проблема в том, что культуру и информационное пространство у нас всЈ ещЈ продолжают разруливать (именно, разруливать!) комиссары, донашивающие кожаные тужурки образца августа 91-го - года развала СССР. Таким образом, общественное сознание как бы заранее готовят к распаду России.
Конечно, меня можно обвинить в том, что несколько совпадений я выдаю за тенденцию. Но тогда объясните мне, почему в недавней экранизации не самого, прямо скажем, светлого чеховского рассказа "Палата N 6", показанной на Гатчинском фестивале, земская больница выглядит, как подпольная скотобойня, а русские врачи - как монстры? Этого же нет у Чехова! Этого вообще никогда не было. Но модного постановщика абсолютно не волнует историческая достоверность или верность Чехову. Его волнует верность чЈрному мифу о прошлой и нынешней России. Именно верное служение этому мифу, по сути, духовный коллаборационизм, становится пропуском для российского деятеля культуры на западные фестивали, выставки, конференции.
Создалась идиотская ситуация, когда значительная часть отечественной культуры работает как своего рода коллективный поставщик аргументов и фактов для мирового сообщества в пользу решения о закрытии "неудавшейся" российской цивилизации, наподобие бесперспективной деревни. Самое нелепое, что эта работа нередко оплачивается из российской же казны...
Но хватит об этом. Иначе придЈтся назвать статью "ПочЈм вы, мастера культуры?".
В статье "Государственная недостаточность" ("ЛГ", N 37, 2004) я уже писал про "герострату" - специфический слой, страту, нашего общества, нацеленную - вольно или невольно - на разрушение российской цивилизации. В период сворачивания советского проекта и ликвидации СССР политическая, экономическая и культурная активность "геростраты" была использована сокрушающе успешно и щедро вознаграждена. (Обычная, кстати, ситуация для революционной ломки в любой стране.) Но дальше случилось необычное: власть, перед которой стоят теперь противоположные, восстановительные, задачи, продолжает по инерции или по странному простодушию опираться, во всяком случае в сфере культуры, в основном именно на "герострату". Доходит до смешного: создан, например, специальный госфонд для улучшения имиджа России за рубежом. Но по миру с этими благими целями командируются, как правило, именно те деятели, которые последние пятнадцать лет только тем и занимались, что ухудшали образ нашей страны в глазах мирового сообщества. Кому пришло в голову, образно говоря, формировать службу безопасности курятника исключительно из хорьков?
В период явочной приватизации и политических разборок 90-х был целенаправленно, с помощью СМИ и деятелей культуры, специализирующихся на "гадодавлении", беспрецедентно понижен порог этической чувствительности народа. Лет десять назад я даже придумал для этого опаснейшего процесса специальное словечко - "десовестизация". Тех, кто пытался тогда оценивать происходящее с традиционных позиций: "честно-нечестно", "справедливо-несправедливо", "патриотично-непатриотично", высмеивали и вытесняли. Именно тогда из информационного пространства исчезли, например, писатели, озабоченные судьбой страны, зато в изобилии возникли их коллеги, озабоченные исключительно личным успехом и правами всевозможных меньшинств, вплоть до террористов. Конечно, бывали исключения, но я о тенденции.
Начинающим литераторам, жаждущим самореализации, стали внушать: нравственная отзывчивость - качество старомодное, "совковое", а социальный оптимизм - вообще дурной тон. Главное - усвоить, что всякая мораль относительна, а задача писателя состоит в том, чтобы научиться различать как можно больше оттенков грязи. Почитайте сочинения молодых, удостоенные за последние годы престижных премий, и вам многое станет ясно. Это не значит, что надо навязывать новую "лакировку действительности" и требовать от литературы непременного положительного героя. Нет, следует для начала перестать поощрять романтику аморализма и социальную фригидность. Нам не до героизации, остановить бы героинизацию юношества, осуществляемую не без помощи молодЈжной субкультуры. МоЈ глубокое убеждение: всю систему работы с творческой молодЈжью нужно срочно выводить из-под влияния "грантократии", для начала взяв еЈ хотя бы под контроль Совета по культуре при президенте РФ. В противном случае через несколько лет "сеять разумное, доброе, вечное" будет просто некому. Вместо творческой интеллигенции мы получим корыстную ораву грязеведов и наркотрегеров..
Сегодня власть наконец-то задумалась о "совестизации" общества, и не случайно президент Путин в последнем Послании заговорил о нравственности. В деморализованной, приученной к торжеству кривды стране удобно делить собственность и недра, раздавать суверенитеты, устраивать заведомые выборы, но очень трудно повышать рождаемость, запускать механизмы модернизации, собирать налоги, повышать обороноспособность и восстанавливать нормы преданной госслужбы. Общественная нравственность невещественна, еЈ нельзя пересчитать и спрятать в бумажник, но еЈ крушение приводит к тяжелейшим материальным последствиям для большинства. У власти, озабоченной "совестизацией", сегодня остаЈтся последнее прибежище - традиционная российская культура.
Я уже предвижу, как либеральный пессимист, махнув газетой "Известия", усмехнЈтся: "Вы что же, хотите, чтобы государство покупало у мастеров культуры исторический оптимизм и моральную чистоту? Оптом или в розницу?.." А почему бы и нет?! Ведь покупало же оно столько лет историческую безысходность и аморализм? В американских боевиках "грязный" полицейский в конце концов получает по заслугам не потому, что так всегда бывает в жизни, а потому, что в жизни так должно быть! Или "Мосфильм" глупее Голливуда?
Кстати, эта "автономность" электронных СМИ от общественных предпочтений и реалий, а часто и от здравого смысла осталась с той поры, когда "Останкино", словно огромный шприц, "обезболивало ложью" тело страны, которую ломали и резали по живому. Времена, повторяю, изменились, а телевидение и телевизионщики нет или почти нет. Они всЈ ещЈ "делают" новости и не понимают, почему окружающую жизнь, в том числе и духовную, нельзя обкорнать и перемонтировать как хочется. На ТВ должны прийти новые люди, объективные, социально ответственные, такие, у которых светлеют лица не только тогда, когда они рассказывают о чЈм-то хорошем, случившемся в Америке, Японии или Израиле, но и тогда, когда они говорят о России. Уверяю, если это произойдет, если эфир станет оздоравляющим, рождаемость в нашей стране без всяких усилий со стороны Минздрава подскочит как минимум процентов на десять!
Да, мы народ, которому необходим позитивный проект, непременно охватывающий всЈ общество и учитывающий чаяния всех его слоЈв, а не только бизнес-инфантов, "играющих" в футбольные клубы, пасхальные яйца и партстроительство. Блага, добытые за счет обездоливания других, в нашей, так и не разрушенной до конца системе ценностей, не вызывают уважения, а только углубляют социально опасную пропасть. Отсутствие футурологического проекта, сплачивающего общество, - главная и очень болезненная проблема современной России.
Таким проектом, на мой взгляд, может стать идея созидательного реванша. Замечено, что после серьЈзных геополитических поражений (взять, к примеру, Германию и Японию) жажда исторической реабилитации, направленная в разумное русло, даЈт энергию для замечательного цивилизационного прорыва. Конечно, если не повторять народу каждый день, что он неудачник и самое большое, на что способен, - подавать Америке еЈ имперские тапочки. Так вот, именно творческая интеллигенция благодаря интуитивно-опережающей специфике культуры может и обязана начать формировать идеологию и эмоциональную атмосферу этого созидательного реванша. А политики потом присоединятся, да ещЈ и все заслуги себе припишут... Я всЈ-таки надеюсь, что у нынешних "насельников Кремля" есть естественное историческое честолюбие, желание остаться в людской памяти спасителями, а не ликвидаторами Отечества.
Интеллигенция же должна начать с искупления собственных грехов перед страной. Я прежде всего имею в виду унизительный, парализующий волю чЈрный миф о России, внедрЈнный в общественное сознание не без участия нашей продвинутой креативной интеллигенции. А ведь для светлого, мобилизующего мифа в отечественной истории, культуре, быте гораздо больше поводов и оснований. Хватит ставить на чЈрное! Даже расчленЈнные немцы после Гитлера смогли провести деморализованную, обескровленную страну между Сциллой унылой депопуляции и Харибдой губительной милитаристской эйфории. Да, это было трудно. Гораздо спокойнее и выгоднее выискивать в своЈм распростЈртом Отечестве приметы "вечной рабы", празднуя каждую вновь обнаруженную примету на "устричных балах" и оглашая на международных конференциях...
Но в таком случае возникает жЈсткий и справедливый вопрос: "Зачем вы, мастера культуры?"
http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg292005/Polosy/1_2.htm
ИНТЕРФЕКАЛЬНОСТЬ
В давнем романе Милана Кундеры "Невыносимая лЈгкость бытия", кстати, очень популярном в России, особенно у молодЈжи, есть среди прочих многочисленных ядовитостей в адрес нашего Отечества и такое место: "Все предшествовавшие преступления русской империи совершались под прикрытием тени молчания. Депортация полумиллиона литовцев, убийство сотен тысяч поляков, уничтожение крымских татар - всЈ это сохранилось в памяти без фотодокументов, а следовательно, как нечто недоказуемое, что рано или поздно будет объявлено мистификацией. В противоположность тому вторжение в Чехословакию в 1968 году отснято на фото- и киноплЈнку и хранится в архивах всего мира."Что здесь не так? Может быть, для тех, кто образовывался по учебникам, слепленным после 91-го в пароксизме глобального российского самооговора, или для того, кто изучает историю по телепередачам Сванидзе, всЈ и правильно. Но на самом деле мы имеем дело с откровенным пропагандистским мифом о нашей стране, весьма органично вплетЈнным в ткань знаменитого романа. Нелюбовь Кундеры к русским понять можно: он бежал от советских танков за границу. Кстати, в Чехословакию вошли войска и других стран Варшавского договора, в том числе восточные немцы, ведшие себя по отношению к мятежникам особенно жестоко, гораздо суровее советских солдат. Об этом тоже сохранилась масса документов, но они не нужны автору, так как мы имеем дело не с попыткой постижения истории, пусть и средствами беллетристики, а с чисто политическими оценками событий.
Но разве танки в Праге это хорошо? Да чего уж хорошего! Разве это не ошибка? Наверное, ошибка, наподобие оккупации Ирака. Правда, Саддам в НАТО не входил, а ЧССР в Варшавский блок входила. Но это так, между прочим. Важно другое: Кундере, писателю, образованному и глубокому, даже в голову не пришло, что это вторжение, возможно, - историческое возмездие. Некогда Чехословацкий корпус, сформированный из военнопленных и по-хорошему отправленный из России домой, решил, явно небескорыстно, вмешаться в чужую смуту, и в конечном счЈте сдав Колчака, поспособствовал победе Советской власти, которая впоследствии не только восстановила, но и расширила империю. Кстати, русским людям тоже не нравились вооружЈнные чехи, врывавшиеся в города и сЈла, но их об этом никто не спрашивал.
Есть и ещЈ один любопытный момент. Кундера до судорог душевных не любит Сталина и охотно на страницах романа повторяет совершенно нелепую западную утку о том, будто Яков Джугашвили, которого чешский писатель почему-то считает сыном Надежды Аллилуевой, покончил с собой в фашистском плену по глупо-унизительным причинам. Английские военнопленные постоянно корили сына советского диктатора за то, что он якобы неаккуратно справлял большую нужду в лагерном сортире, и Яков вместо того, чтобы освоить общечеловеческую фекальную гигиену, от обиды бросился на колючую проволоку, по которой шЈл электрический ток. Далее у Кундеры следует довольно замысловатое метафизическое эссе о "гне" как философской категории, во многом повлиявшее на пути и формы становления российского постмодернизма.
Но привЈл я этот пример не для иллюстрации интерфекальности постмодернизма, а по иным соображениям. Итак, Кундера считает Сталина злейшим врагом своего народа. Имеет право? Имеет. Была возможность отстранить тирана от власти? Была. Например, если бы удался заговор военных, реальность которого теперь, когда опубликованы материалы дела "Клубок", сомнений не вызывает. Но кто же сдал Сталину Тухачевского? Оказывается, в 1937-м это сделал президент Чехословакии, преследуя определЈнные политические выгоды для своей страны. О знаменитом "досье Бенеша" давным-давно всем известно, в том числе и Кундере. Выходит, многонациональный советский народ ещЈ пятнадцать лет изнывал под игом "кремлЈвского горца" по вине Чехословакии?! Как говаривал Глеб Жеглов, наказания без вины не бывает.
Конечно, осведомлЈнный читатель сразу заметит, что в своих контраргументах я некорректен с исторической точки зрения: замалчиваю одни факты, выпячиваю другие, иными словами, поступаю точно так же, как и Кундера. Но это я специально, чтобы показать: дурацкое дело нехитрое. ЧЈрный миф о любом народе строится просто: жЈсткие, силовые акции или просчЈты, которые бывают у любого, самого раздемократического государства, абсолютизируются и подаются в отрыве от исторического контекста. Были расстреляны по приказу Берии в Катыни польские офицеры? (А именно их, мимоходом увеличив число жертв на порядок, имеет в виду чешский прозаик.) По одной из версий, окончательно не доказанной, да! Но ведь были и, без преувеличений, десятки тысяч красноармейцев, попавших в плен после проваленной Тухачевским Варшавской операции и замученных поляками с изобретательной жестокостью. Однако для чЈрного мифа о русской империи это не имеет никакого значения.
Как не имеет значения и то, что среди литовцев, высланных в Сибирь, было немало явных пособников фашистов, участвовавших, между прочим, в тотальном уничтожении евреев на территории Прибалтики. Кроме того, как-то забылось, что и сами литовцы, получив по пакту Молотова-Риббентропа Виленский край, рьяно изгоняли поляков, ещЈ недавно считавших эту землю своей. Да и чехи, завладев по итогам не ими выигранной войны Судетской областью, жесточайшим образом вышвырнули более миллиона веками живших там немцев. Помнил об этом Кундера, когда сочинял процитированный абзац? Конечно, помнил. Но покаяние за жестокость собственного народа в его планы не входило. У него была гораздо более важная, почЈтная и поощряемая задача - обличение СССР, в пору написания романа ещЈ не распавшегося.
Нет, разумеется, я не оправдываю депортацию целых народов, тех же крымских татар, часть которых действительно сотрудничала с немцами. Однако, например, США, на землю которых не ступала нога оккупантов, после ПЈрл-Харбора, не моргнув глазом, посадили всех своих японо-американцев в концлагеря. Надо ли объяснять, что татары не только не были уничтожены, как пишет Кундера, напротив, перед ними со временем всенародно извинились, и они получили возможность вернуться на родину. Кстати, достаточно побывать в нынешнем Крыму, чтобы понять: скоро, судя по всему, они снова, как во времена Блистательной Порты, станут хозяевами полуострова. Между прочим, чехи перед судетскими немцами, насколько мне известно, так и не извинились, и уж тем более не вернули их домой... Почувствуйте, как говорится, разницу!
КРИВОНОГАЯ РОССИЯ
Зачем, спрашивается, я вдруг вспомнил про эти антироссийские мотивы знаменитого романа? А затем, что они типичны, и подобной "чЈрной мифологии" в нашем культурно-информационном пространстве сегодня пруд пруди. Когда сломали железный занавес (заодно с советской пропагандистской машиной), к нам хлынули не только долгожданные запретные шедевры западной культуры, но и пропагандистский ширпотреб, а также талантливые произведения, проникнутые по тем или иным причинам русофобией. ЛишЈнное какой-либо внятной государственной идеологии, население, особенно молодЈжь, оказалось абсолютно беззащитно перед этой агрессивной недружественностью. Более того, многие усвоили чужой взгляд на собственную страну, а это первый шаг к цивилизационному краху.Что же делать? А что в таких случаях делают везде, где есть свобода слова? Например, опытный литагент решительно отказался даже предлагать французским издательствам мою повесть "Небо падших", так как в ней сатирически изображЈн авиасалон в Ле Бурже и местный министр транспорта. "Ну что вы! - объяснил агент. - Они про себя такое не переводят!" Однако не будем брать пример с оглядчивой западной демократии. В условиях российского разгула свободы слова достаточно снабжать подобные неоднозначные сочинения предисловиями или комментариями. Об этом, кстати, должны заботиться издатели, если они не хотят, чтобы будущие граждане России выросли ненавистниками своей родины. А вот о заботливости издателей обязано заботиться государство, выдающее им лицензии...
"Так уж теперь всЈ и комментировать?" - иронически спросит пессимистический эстет, помахивая "Новым литературным обозрением". Конечно же, не всЈ. Например, кундеровский пассаж о пражанках, вышагивавших "на длинных красивых ногах, каких в России не встречалось последние пять или шесть столетий", комментировать не стоит: неадекватность автора понятна каждому, кто хоть раз видел русских женщин.
Впрочем, ситуация осложнена ещЈ одним обстоятельством. Борясь с советской системой, а значит, и с имперским патриотизмом, наша либеральная интеллигенция взяла себе в союзники сонм идеологических монстров, которых веками выращивали в закордонных ретортах геополитического противостояния. Советский строй давно сломан, империя распалась, а эти чЈрные виртуальные гоблины продолжают пожирать иммунную систему народа - естественный, уходящий корнями в века патриотизм. Запретить монстров невозможно, от запретов они только множатся и крепнут. Единственное, чего они боятся, - луча истинного исторического знания: мгновенно лопаются, как вампиры на солнечном свету. Но для этого нужна продуманная, опирающаяся на серьЈзную научную базу государственная информационная политика. А еЈ тоже нет!
Чтобы убедиться, достаточно включить телевизор и обнаружить на экране очередную оскверняющую байку о Великой Отечественной войне или глумливое враньЈ про союзную Белоруссию, услышать пространные рассуждения какого-нибудь законченного интеллектуала о неизбывной вине русских перед всеми народами. Или посмотреть на Первом канале американский фильм начала восьмидесятых, где будущий губернатор со сложной австрийской фамилией гвоздит из пулемЈта мерзких шибздиков в советских шинелях, которые, падая, кричат на ломаном русском: "Мама!"
НЕОБЯЗАТЕЛЬНОСТЬ ТАЛАНТА
А что же происходит сегодня в нашей культуре? К счастью, период, когда маргиналы устроили из Парнаса Лысую гору, всЈ-таки заканчивается. Праздник непослушания, во время которого приготовишки и подмастерья объявили себя мастерами, а мастеров - ретроградами, закончился тем, чем и должен был закончиться: снижением общего уровня современного российского искусства. Обратите внимание: советский фильм какой-нибудь третьей категории по уровню сценария, качеству режиссуры, точности актЈрских работ сделан, как правило, лучше, нежели сегодняшняя самая раскинотавренная лента. Это - естественная послереволюционная "варваризация", если пользоваться выражением СемЈна Франка. Поэты "Кузницы" писали хуже, чем поэты "Аполлона". Хотя синтез "кузнецов" и "аполлонов", надо признать, со временем дал феномен фронтовой поэзии - высочайшего явления мировой литературы.Несмотря на то что процесс восстановления начался, в отечественном искусстве всЈ ещЈ главенствует принцип обедняющей новизны, характерный для авангарда последних десятилетий. Суть его в том, что непохожесть на предшественников достигается не за счЈт приращения смыслов и формальных открытий, а исключительно за счЈт эпатирующего оскудения идей и приЈмов. Нынешний изготовитель артефактов зачастую похож на циркача, который разучился жонглировать семью тарелками, с трудом уже управляется с тремя, но зато при этом весело сквернословит и справляет малую нужду прямо на манеж перед зрителями.
Уродливо гипертрофированный моноприЈм стал основным методом, благополучно избавляющим автора от самого трудного, "энергоЈмкого" в работе художника - согласования, гармонизации всех уровней произведения. Зато появляется масса свободной энергии, и "творцы" гораздо больше времени проводят на пиар-тусовках, нежели у холста или за письменным столом. ВсЈ это оправдывается волшебным словом "самовыражение", которое и объявляется мастерством. На самом деле не самовыражение есть мастерство, а наоборот, мастерство есть самовыражение.
ЕщЈ одна тревожная примета художественной жизни страны - ошеломляющая необязательность таланта, который перестал быть необходимым условием творческой деятельности, как, скажем, в спорте стартовые физические данные. Впрочем, десакрализация дара вполне вписывается в новую гедонистическую модель мира. Хочешь стать талантливым? Нет проблем! Для начала найми себе пиарщика и стилиста... Конечно, отчЈтливее всего это проявляется в массовой культуре, где широкую известность получают безголосые статисты, разевающие рот под "фанеру", напетую для них неграми вокала. Мы уже не возмущаемся, когда в телевизионной версии концерта бурные аплодисменты монтируются после выступлений артистов, на самом деле оставивших зрителей равнодушными. И ещЈ одна забавная, но типичная примета целенаправленной девальвации дара и профессионализма - запели все: и Шифрин, и Жириновский, и Лолита... Не нравится? Переключитесь на другой канал. Но там поЈт Швыдкой...
Принципиально новая ситуация: не талант стал пропуском в эфир, а эфир стал своего рода сертификацией несуществующего таланта. Сюда же можно отнести и другое явление: массовый набег в культуру молодых деятелей, наследующих творческие профессии и даже должности своих родителей, словно это семейные ларьки у станции метро "Выхино". Чтобы стать нынче, скажем, кинорежиссЈром, не требуется никаких особых способностей, достаточно родиться в семье киношника и в детстве хотя бы раз посидеть на коленях у Ролана Быкова. Нет, это уже не номенклатурная клановость былых времЈн, а самая настоящая новая сословность, перекрывающая доступ в искусство талантам из простонародья и устраняющая реальную творческую конкуренцию.
Во многом схожая ситуация и в словесности. Но тут есть своя особинка: наплыв в писательские ряды филологов, сравнимый по своей массовости и безрезультатности разве что с призывом ударников в литературу в 20-е годы прошлого века. Тогда полагали, будто производственный опыт легко заменяет талант, сегодня уверены, что его заменяет знакомство с трудами корифеев структурализма. В итоге литературная продукция разделилась на два неравноценных потока: экспериментально-интеллектуальные сочинения, которые все хвалят, но никто не читает, и массолит, который все ругают, но читают. Меж ними теснится относительно небольшая группа авторов, пытающихся, упорно и почти бескорыстно следуя отечественной традиции, сочетать художественность с доступностью широкому читателю. Но их за редким исключением не поддерживают ни издатели, которым нужны авторы, варганящие по шесть романов в год, ни "грантократы", у которых от слова "традиция" начинается приступ эпилептической аллергии.
Особая заморочка, как выражается молодЈжь, - так называемая интернет-литература. С одной стороны, она вывела сочинителя из-под вековой зависимости от редакторского и издательского произвола, дав возможность обратиться к читателю напрямую. Но, с другой стороны, Интернет стал глобальной легализацией черновика, чаще всего графоманского. Суть литературного творчества - это мучительное, обогащающее текст движение от черновика к чистовику, готовому стать книгой. Сегодня самый необязательный черновой набросок нажатием кнопки можно сделать достоянием неограниченного числа пользователей, что создаЈт, особенно у начинающих, ощущение ненужности работы над текстом. А тут ещЈ и постмодернизм ободряет гуманным принципом "нон-селекции". Как писал классик: "Тетрадь подставлена. Струись!" Но ведь это то же самое, как если бы в зал Чайковского продавали билеты не на концерты, а на репетиции или даже на разучивание партитур. Кстати, интернет-неряшливость перешла уже в "бумажную" литературу.
СОЦЗАКАЗ НА СОЦОТКАЗ
Или вот ещЈ незадача: куда-то исчезла сатира, не "анШЛАКовое" зубоскальство, а серьЈзная сатира уровня Зощенко, Ильфа и Петрова, Булгакова, Эрдмана. Куда? Ведь наше время, вызывающе сатирично, буквально сочится чудовищным гротеском! А сатиры нет. Более того, откровенно третируется и маргинализируется извечная функция отечественного искусства - социальная диагностика. Происходит это, думаю, потому, что правящая элита сама прекрасно знает свой диагноз - "кастовый, антигосударственный гедонизм" - и очень не хочет, чтобы эта болезнь стала предметом художественного анализа. Ведь настоящая сатира, если уж припечатает, так припечатает на века!По той же причине почти не стало традиционной для нашей культуры острой социально-психологической драматургии, уцелевшей даже в цензурное советское время. Просто не востребованы такие пьесы, их почти не ставят, а значит - и не пишут. Они тоже опасны, потому что в них с жанровой неизбежностью перед зрителем обнажатся главные конфликты современности: между обобравшими и обобранными, между теми, кто сохранил совесть, и теми, кто вложил еЈ в дело. Почти у каждого театра есть свои спонсоры и попечители, разбогатевшие, понятно, не на том, что нашли залежи марганца на садовом участке. Как они посмотрят? Дадут ли после этого ещЈ денег? Потому-то вместо "Детей Ванюшина" и появляются "Дети Розенталя". Это своего рода соцзаказ на отказ от традиционной социальности нашего искусства.
Когда-то, двадцать лет назад, Марк Розовский хотел, но не решился инсценировать мою повесть "ЧП районного масштаба" в своЈм театре. Это сделал Олег Табаков. А не решился он, потому что горком комсомола подарил ему списанные кресла для зрительного зала. Мастеру было неловко перед спонсорами (хотя такое слово в ту пору не употребляли, а говорили: "шефы"), и понять его можно. Но тогда это казалось забавным недоразумением. Сегодня это - "мейн-стрим"...
Нынче много и ветвисто размышляют о причинах неудачи российского постмодернизма как национально значимого культурного явления. По-моему, всЈ очевидно. Хочу снова сослаться на Кундеру, но в хорошем смысле. Можно не принимать его "русохульства", но следует признать: его постмодернистская проза, насыщенная социальной болью и оскорблЈнным национальным чувством, перешагнула рамки внутрицехового эксперимента и захватила широкого читателя. Бесплодность и неувлекательность российского постмодернизма объясняется прежде всего тем, что он оказался совершенно равнодушен к социальным катаклизмам и национальной трагедии, которые потрясли Россию в 90-е годы, остался игрою в литературно-философские шарады, потому и не востребован обществом, а только - премиальными жюри. Верно, конечно, и другое: многие традиционалисты, страдающие за Державу, не нашли для своих страданий адекватного творческого выражения и тоже оказались неинтересны читателю. Но лично мне их малохудожественный социальный надрыв по-человечески ближе и дороже худосочной иронии постмодерна.
Иногда в оправдание "герметизма" высказывается мысль, что теперь в открытом обществе литература, перестав быть латентной политической оппозицией, утратила свою общенародность, стала делом частным, избавилась, наконец-то, от вековой общеполезной барщины. Ерунда! Певец с "несильным, но приятным голосом" всегда будет уверять, что шаляпинский бас - опасное излишество. Неспособность влиять на современников - это отнюдь не качество новой литературы, а, напротив, отсутствие качества, превращающего приватный текст в настоящую литературу.
Надо иметь смелость сознаться: значительная часть современной российской культуры выполняет, и вполне успешно, конкретную задачу. Несколько огрубляя из полемических соображений и предвидя негодование некоторых коллег, я бы сформулировал еЈ так: максимальное разрушение традиционных для нашей страны социально-нравственных норм и дискредитация историко-культурного наследия российской цивилизации. Звучит, согласен, сурово, но что же делать, если такова реальность, которую нас просто приучили не замечать.
Например, ни для кого не секрет, что на Западе весьма благосклонно относятся к сепаратистским настроениям в РФ, хотя у себя-то они любой сепаратизм беспощадно давят в зародыше. Исторически сложившийся в Евразии диалог разноконфессиональных и разноэтнических культур - одна из цементирующих особенностей российской цивилизации. А теперь вопрос на засыпку: "Вы давно видели на центральном телевидении передачу о современной татарской или якутской литературе, о современном чувашском или калмыцком театре?" "Литературная газета" за два месяца до Парижского книжного салона возмущалась, что в официальную делегацию не включен ни один литератор, пишущий на языках народов Российской Федерации. Исправились, включили? Ничего подобного. Вы думаете это специально? Нет. Это нарочно! Проблема в том, что культуру и информационное пространство у нас всЈ ещЈ продолжают разруливать (именно, разруливать!) комиссары, донашивающие кожаные тужурки образца августа 91-го - года развала СССР. Таким образом, общественное сознание как бы заранее готовят к распаду России.
Конечно, меня можно обвинить в том, что несколько совпадений я выдаю за тенденцию. Но тогда объясните мне, почему в недавней экранизации не самого, прямо скажем, светлого чеховского рассказа "Палата N 6", показанной на Гатчинском фестивале, земская больница выглядит, как подпольная скотобойня, а русские врачи - как монстры? Этого же нет у Чехова! Этого вообще никогда не было. Но модного постановщика абсолютно не волнует историческая достоверность или верность Чехову. Его волнует верность чЈрному мифу о прошлой и нынешней России. Именно верное служение этому мифу, по сути, духовный коллаборационизм, становится пропуском для российского деятеля культуры на западные фестивали, выставки, конференции.
Создалась идиотская ситуация, когда значительная часть отечественной культуры работает как своего рода коллективный поставщик аргументов и фактов для мирового сообщества в пользу решения о закрытии "неудавшейся" российской цивилизации, наподобие бесперспективной деревни. Самое нелепое, что эта работа нередко оплачивается из российской же казны...
Но хватит об этом. Иначе придЈтся назвать статью "ПочЈм вы, мастера культуры?".
ТАК ЧТО ЖЕ ДЕЛАТЬ?
Прежде всего следует прекратить вкладывать государственные деньги в духовное саморазрушение страны. Достаточно того, что наша смута оплачивается зарубежными налогоплательщиками! Надо также перестать морочить себе и другим голову, выдавая презрительное равнодушие к судьбе Отечества за современный интеллектуальный дискурс. Это не дискурс, а дипломированное свинство.В статье "Государственная недостаточность" ("ЛГ", N 37, 2004) я уже писал про "герострату" - специфический слой, страту, нашего общества, нацеленную - вольно или невольно - на разрушение российской цивилизации. В период сворачивания советского проекта и ликвидации СССР политическая, экономическая и культурная активность "геростраты" была использована сокрушающе успешно и щедро вознаграждена. (Обычная, кстати, ситуация для революционной ломки в любой стране.) Но дальше случилось необычное: власть, перед которой стоят теперь противоположные, восстановительные, задачи, продолжает по инерции или по странному простодушию опираться, во всяком случае в сфере культуры, в основном именно на "герострату". Доходит до смешного: создан, например, специальный госфонд для улучшения имиджа России за рубежом. Но по миру с этими благими целями командируются, как правило, именно те деятели, которые последние пятнадцать лет только тем и занимались, что ухудшали образ нашей страны в глазах мирового сообщества. Кому пришло в голову, образно говоря, формировать службу безопасности курятника исключительно из хорьков?
В период явочной приватизации и политических разборок 90-х был целенаправленно, с помощью СМИ и деятелей культуры, специализирующихся на "гадодавлении", беспрецедентно понижен порог этической чувствительности народа. Лет десять назад я даже придумал для этого опаснейшего процесса специальное словечко - "десовестизация". Тех, кто пытался тогда оценивать происходящее с традиционных позиций: "честно-нечестно", "справедливо-несправедливо", "патриотично-непатриотично", высмеивали и вытесняли. Именно тогда из информационного пространства исчезли, например, писатели, озабоченные судьбой страны, зато в изобилии возникли их коллеги, озабоченные исключительно личным успехом и правами всевозможных меньшинств, вплоть до террористов. Конечно, бывали исключения, но я о тенденции.
Начинающим литераторам, жаждущим самореализации, стали внушать: нравственная отзывчивость - качество старомодное, "совковое", а социальный оптимизм - вообще дурной тон. Главное - усвоить, что всякая мораль относительна, а задача писателя состоит в том, чтобы научиться различать как можно больше оттенков грязи. Почитайте сочинения молодых, удостоенные за последние годы престижных премий, и вам многое станет ясно. Это не значит, что надо навязывать новую "лакировку действительности" и требовать от литературы непременного положительного героя. Нет, следует для начала перестать поощрять романтику аморализма и социальную фригидность. Нам не до героизации, остановить бы героинизацию юношества, осуществляемую не без помощи молодЈжной субкультуры. МоЈ глубокое убеждение: всю систему работы с творческой молодЈжью нужно срочно выводить из-под влияния "грантократии", для начала взяв еЈ хотя бы под контроль Совета по культуре при президенте РФ. В противном случае через несколько лет "сеять разумное, доброе, вечное" будет просто некому. Вместо творческой интеллигенции мы получим корыстную ораву грязеведов и наркотрегеров..
Сегодня власть наконец-то задумалась о "совестизации" общества, и не случайно президент Путин в последнем Послании заговорил о нравственности. В деморализованной, приученной к торжеству кривды стране удобно делить собственность и недра, раздавать суверенитеты, устраивать заведомые выборы, но очень трудно повышать рождаемость, запускать механизмы модернизации, собирать налоги, повышать обороноспособность и восстанавливать нормы преданной госслужбы. Общественная нравственность невещественна, еЈ нельзя пересчитать и спрятать в бумажник, но еЈ крушение приводит к тяжелейшим материальным последствиям для большинства. У власти, озабоченной "совестизацией", сегодня остаЈтся последнее прибежище - традиционная российская культура.
Я уже предвижу, как либеральный пессимист, махнув газетой "Известия", усмехнЈтся: "Вы что же, хотите, чтобы государство покупало у мастеров культуры исторический оптимизм и моральную чистоту? Оптом или в розницу?.." А почему бы и нет?! Ведь покупало же оно столько лет историческую безысходность и аморализм? В американских боевиках "грязный" полицейский в конце концов получает по заслугам не потому, что так всегда бывает в жизни, а потому, что в жизни так должно быть! Или "Мосфильм" глупее Голливуда?
ЗАЧЕМ ВЫ, МАСТЕРА КУЛЬТУРЫ?
Но все перемены, о которых я говорю, невозможны, если российское телевидение останется рассадником нравственного "пофигизма" и социального раздрая. Нет, я не о сокращении развлекательных передач, упаси Бог! Развлекайтесь... Я о том, что электронные СМИ, хотим мы этого или не хотим, - информационный каркас державы. Они должны объединять все слои, группы и классы, а на самом деле разъединяют, выпячивая интересы одних и замалчивая или высмеивая интересы других. Вот частный, но характерный пример. За редким исключением, все ведущие теле- и радиопередач, посвящЈнных культуре, - земляки, почти родственники, и происходят они из соседних деревень Нижнее Эксперименталово и Малая Либераловка. Понятно, что в эфир они тащат лишь то, что им близко. И если они не любят, скажем, актрису Доронину, певицу Смольянинову или писателя Белова, вы никогда не увидите этих людей на экране. "Землякам" плевать, что у названных мастеров миллионы почитателей, "земляки" варганят свою собственную виртуальную версию современной российской культуры. Так, если смотреть телевизор, создаЈтся впечатление, будто "ерофеизация" охватила всю отечественную литературу, хотя на самом деле это всего лишь узенький, малопочтенный и малочитаемый сектор российской словесности.Кстати, эта "автономность" электронных СМИ от общественных предпочтений и реалий, а часто и от здравого смысла осталась с той поры, когда "Останкино", словно огромный шприц, "обезболивало ложью" тело страны, которую ломали и резали по живому. Времена, повторяю, изменились, а телевидение и телевизионщики нет или почти нет. Они всЈ ещЈ "делают" новости и не понимают, почему окружающую жизнь, в том числе и духовную, нельзя обкорнать и перемонтировать как хочется. На ТВ должны прийти новые люди, объективные, социально ответственные, такие, у которых светлеют лица не только тогда, когда они рассказывают о чЈм-то хорошем, случившемся в Америке, Японии или Израиле, но и тогда, когда они говорят о России. Уверяю, если это произойдет, если эфир станет оздоравляющим, рождаемость в нашей стране без всяких усилий со стороны Минздрава подскочит как минимум процентов на десять!
Да, мы народ, которому необходим позитивный проект, непременно охватывающий всЈ общество и учитывающий чаяния всех его слоЈв, а не только бизнес-инфантов, "играющих" в футбольные клубы, пасхальные яйца и партстроительство. Блага, добытые за счет обездоливания других, в нашей, так и не разрушенной до конца системе ценностей, не вызывают уважения, а только углубляют социально опасную пропасть. Отсутствие футурологического проекта, сплачивающего общество, - главная и очень болезненная проблема современной России.
Таким проектом, на мой взгляд, может стать идея созидательного реванша. Замечено, что после серьЈзных геополитических поражений (взять, к примеру, Германию и Японию) жажда исторической реабилитации, направленная в разумное русло, даЈт энергию для замечательного цивилизационного прорыва. Конечно, если не повторять народу каждый день, что он неудачник и самое большое, на что способен, - подавать Америке еЈ имперские тапочки. Так вот, именно творческая интеллигенция благодаря интуитивно-опережающей специфике культуры может и обязана начать формировать идеологию и эмоциональную атмосферу этого созидательного реванша. А политики потом присоединятся, да ещЈ и все заслуги себе припишут... Я всЈ-таки надеюсь, что у нынешних "насельников Кремля" есть естественное историческое честолюбие, желание остаться в людской памяти спасителями, а не ликвидаторами Отечества.
Интеллигенция же должна начать с искупления собственных грехов перед страной. Я прежде всего имею в виду унизительный, парализующий волю чЈрный миф о России, внедрЈнный в общественное сознание не без участия нашей продвинутой креативной интеллигенции. А ведь для светлого, мобилизующего мифа в отечественной истории, культуре, быте гораздо больше поводов и оснований. Хватит ставить на чЈрное! Даже расчленЈнные немцы после Гитлера смогли провести деморализованную, обескровленную страну между Сциллой унылой депопуляции и Харибдой губительной милитаристской эйфории. Да, это было трудно. Гораздо спокойнее и выгоднее выискивать в своЈм распростЈртом Отечестве приметы "вечной рабы", празднуя каждую вновь обнаруженную примету на "устричных балах" и оглашая на международных конференциях...
Но в таком случае возникает жЈсткий и справедливый вопрос: "Зачем вы, мастера культуры?"
http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg292005/Polosy/1_2.htm
