Максим Матвеевич Загорулько - человек в высшей школе известный. Преподавал в Ставрополе, Смоленске, Волгограде. Воспитал сотни специалистов, подготовил десятки кандидатов и докторов наук. На своем опыте познал все ступени и должности, сопутствующие научно-педагогической деятельности, - от ассистента до ректора университета. Опубликовал более 180 научных трудов. Награжден орденами Красной Звезды, Дружбы народов, Отечественной войны I степени, 16-ю медалями. Удостоен почетного звания "Заслуженный деятель науки Российской Федерации" и знака "Почетный работник высшей школы". 60-летие Победы профессор, доктор экономических наук, профессор М.М. Загорулько встречает на посту научного руководителя Научно-исследовательского института проблем экономической истории России XX века.
Мы в журнале знаем Максима Матвеевича как подвижника образования и науки, человека деятельного, бесконечно остроумного, настоящего казака и жизнелюба. Понятно, что редакция с особой признательностью восприняла его согласие поделиться с читателями своими воспоминаниями и суждениями о Великой Отечественной войне.
- Максим Матвеевич, как же все это происходило в 1941 году? Я имею в виду, конечно, вашу личную точку обзора событий, ваши личные воспоминания.
- Когда началась война, я был в поле - пасли лошадей в ночном. К середине дня, когда мы после ночных забот и забав еще мирно нежились на копне сена, наш отдых нарушил вестовой, прискакавший на взмыленной лошади, и возбужденно выпалил нам новость: "Война с Германией". Меня как током ударило - я четко понял: это моя война.
Вскоре нас, учащихся старших классов отправили на строительство оборонительных сооружений. Там мы работали до февраля 1942 года. Работали по 12 и более часов в сутки, с пониманием, что это наш вклад в разгром врага. Вернулись, пришли в школу, позанимались немного и снова на лопатный фронт - теперь уже работали до мая, а в июне были призваны в Красную Армию. Мне не было тогда еще восемнадцати лет.
Всю жизнь не только я, но и другие мои одноклассники с особой благодарностью вспоминают действо, которое совершил наш очень строгий, но очень нами уважаемый за справедливость директор школы Василий Иванович Гиль. Во дворе военкомата он поставил стол, учительнице русского языка вручил флакон с тушью и попросил заполнять нам аттестаты. Он всех нас великолепно знал и представлял, кто из нас что заслуживал. С шутками, со смехом, с напоминанием прошлых наших проказ, приглашал к столу и называл оценки. "Так, Максим Загорулько: литература - "удовлетворительно" (не больно-то я успевал в школе), трактор - "отлично", поведение и рисование - опять "удовлетворительно".
Василий Иванович, вручая нам аттестаты в 1942 году, фактически выдавал студенческие билеты, которые мы получали после 1945 года. Трудно сказать, как бы сложилась судьба многих из нас, не имей мы аттестата об окончании средней школы. Из тех, кто вернулся, а таких, к сожалению, было немного, один только не воспользовался этим аттестатом, а все остальные получили высшее образование.
Большинство фронтовиков, которые нормально окончили 10 классов, не были готовы сразу же включиться в освоение программ вуза. За годы войны знания были сильно потрепаны, выветрились. Поэтому во всех вузах, в том числе и в МГУ, создавались группы из фронтовиков, где быстренько пробегали всю школьную программу по основным предметам специальности и тем самым доводили до необходимой кондиции для обучения в вузе... И получалось! Стали полноценными специалистами. А очень многие - докторами, профессорами, руководителями производства. Такой был всеобщий порыв к знаниям.
Вот так у меня и началась война...
Привезли в Саратов, в 9-ю запасную бригаду, бб-й стрелковый полк, начали нас муштровать. И в моей памяти это самые жуткие дни. Я тогда проклинал все на свете. И если бы...
Но вот был такой случай. На речке Иргиз наш полк стоял в палатках. Старшина при очередном построении назвал парня, дал ему топор и приказал укрепить колышки у всех палаток. И парень, пока поправлял колышки, рубанул себе палец. А к вечеру его перед строем расстреляли. Полк выстроили полукругом, он стоял чуть внизу, зачитали приговор, и его не стало. И это на меня очень сильно подействовало. Я стал солдатом. Я впервые почувствовал, что отвечаю сам за себя и за всех. Видимо, жестокие уроки тоже нужны. По крайней мере, в жестокое время. Этот парень спас меня и не только меня. Мы поняли и приняли жизнь такой, какова она есть на войне.
А потом я был один день под Сталинградом. Ровно один день. Гораздо позже я узнал, что именно такой была по статистике средняя продолжительность жизни пехотинца во время Сталинградской битвы.
После госпиталя я снова возвратился в Саратов на пересыльный пункт. И меня направили в летную школу. Все испытания я прошел, открутился на центрифуге, а мандатная комиссия меня не пропустила. Как впоследствии мне стало известно, было такое секретное указание: не брать в летные части тех, у кого были родственники на оккупированной территории. А мои родители под оккупацию попали.
Итак, летчика из меня не получилось, отправили меня в снайперскую школу. Но на фронт я сразу не попал. Оставили меня в снайперской школе обучать новое пополнение. Но это было недолго. Сталинградская контузия возвратила меня вновь в госпиталь. Подремонтированный, я был направлен в учебный танковый полк. Обучение было, скажем так, длительным - целый месяц. Но я восхищаюсь и сегодня продуманностью системы подготовки танкистов и сколачивания экипажей.
Я вообще-то на командира орудия учился. Но взаимозаменяемость была полная. Поэтому каждый изучал и водительское дело, и связь, и все остальное. Правда, очень-очень бегло. Помню, вождение прошли мы часа за два.
Инструктор, парень лет тридцати-тридцати пяти, мне он казался совсем взрослым. Когда я сел на место водителя, он просто сказал: "Ну, как, умеешь?". Я, конечно, ответил: "Да". Инструктор: "Ну, давай!". Я в соответствии с инструкцией все включил и все, что нужно нажал и танк всей мощью рявкнул и заглох. Инструктор по-отечески -кулаком в ухо и кричит: "Следующий!". Так я прошел учебное вождение...
Машины мы поехали получать в Нижний Тагил. И тут произошло то, что меня восхищает до сих пор - продуманность в обучении массовым военным специальностям. Все, что мы не доучили, получили на заводе, где каждый экипаж собирал свой танк от начала до конца. Тут уж узнаешь его, как родного. Мы для себя готовили машину. Собрали и сразу же поехали на танкодром. Провели отстрел, проверили танк на ходу, самостоятельно устранили кое-какие мелкие неполадки и - под Киев.
Так и пошло. Воевали на Украине, потом я попал на самоходку, вернулся на Т-34, прошел Чехословакию, Польшу, Румынию, Венгрию, Югославию. Я подсчитал, что всего, в действующей армии, на фронтах мне довелось пробыть 311 дней.
Войну с Германией мы закончили в Праге 9 мая, а уже 18 мая нас погрузили в эшелон и отправили на Дальний Восток, на границу с Монголией. Когда началась Японская кампания, мы совершили 500-километровый бросок до Харбина, рассекли Квантунскую группировку и закончили войну в Порт-Артуре. Встречали нас везде с ликованием, и даже японцы, кажется, с облегчением.
Можно сказать, всю жизнь я задумывался над уроками войны, пытался осмыслить то, что не понимал в свое время. Вот взять, например, муштру. Она была, безусловно, необходима. Прежде чем вести человека в бой, из него надо было выбить все, что заставляло его оглядываться по сторонам, сбивало с толку, заставляло думать не о бое, а о чем-то другом. Он должен быть сосредоточен на выполнении приказа. Это спасало жизнь и ему самому, и его товарищам, и, если угодно, всему нашему народу. Муштра. Если она не бессмысленна, если она сочетается с пониманием обстановки, с мужеством, становится самоотверженностью. А без самоотверженности мы бы погибли все до одного. Если не в бою, то в ходе последующего "хозяйственного освоения" России Германией, которое немцами было спланировано замечательно - до последнего русского. Я написал докторскую диссертацию об этом немецком плане по подлинным документальным источникам, и поэтому знаю, что говорю...
- А какой эпизод из вашей боевой биографии вам за помнился больше всего?
- Послушай, я сейчас расскажу, но не надо только об этом писать. Или, ладно, пиши, все равно никуда не денешься, приходится с этим жить...
А все получилось таким образом. За все время боев я пять раз прыгал из танка. Ну, горели, там, подбивали нас...
Как, куда, когда кто выбирается из танка, продумывалось экипажем до тонкости. Секунду промедлишь, сам сгоришь или не дашь выбраться из гибнущей машины товарищу. А выбирались из танка - сразу занимали круговую оборону. И себя надо было спасти, и машину выручить...
И я вот выбирался из танка, а ТТ, висевший у меня на животе (так удобнее было управляться с орудием), выпал из кобуры. Я было потянулся за ним, но жить-то очень хотелось. Так я без оружия оказался у гусеницы. А тут лежит немец. И у него, конечно, ошарашенное состояние. Но и в этом состоянии он потянулся за автоматом. Мне удалось локтем отбить автомат, вытащить из-за голенища нож и нанести ему смертельную рану. Противник умер, а рана осталась - но уже в моей душе. Вот эта рукопашная схватка и гибель человека, врага, которого мы смертельно ненавидели, оказались чем-то совсем другим, нежели стрельба из танковой пушки или горячка танкового прорыва.
Убитый немец часто приходит ко мне во сне. До сих пор.
- А что для вас представляет обобщенный образ Великой Отечественной войны?
- Неимоверный труд. По-другому не скажешь. Ты не доедаешь, ты недосыпаешь, ты мерзнешь, тебя едят вши, ты не вылезаешь из танка, ты его даже тащишь подчас на себе. Причем труд неимоверный и невыносимый. Геройский поступок - это умение выйти из безвыходного положения, найти решение.
Я скажу о своем поколении. Что такое молодому человеку оказаться на войне, идти в атаку? Ты должен вести себя таким образом, чтобы на тебя можно было положиться. Это с одной стороны. А с другой стороны, рядом с тобой должен находиться солдат или танковый экипаж, на который мог положиться ты сам. Так возникали особые отношения, отношения настоящей боевой спаянности. Ответственность за свои собственные поступки, за поступки окружающих является отличительной чертой военного поколения.
- Вот шла война, были страшные дни боев, наступлений, отступлений, а были, наверное, какие-то спокойные, мирные часы, дни и недели? О чем вы тогда мечтали? Или жизнь была подчинена выживанию?
- Конечно, обстановка была самой разной, она во многом и определяла и заботы, а мечтами была заполнена послевоенная жизнь, хотя четкого представления о ней не было, но стержневое желание послевоенной жизни у меня было одно - учиться. И я его до сих пор до конца еще не удовлетворил.
В 1947 году в марте демобилизовался, в октябре поступил в институт. Пединститут и аспирантуру закончил за 6 лет. Выражение "грызть науку" я, можно сказать, понимаю буквально. Главное в учебе и науке - самодисциплина. Это усвоил твердо.
Если что-то сделал, чего-то добился, то только потому, что из общего потока дел в жизни я выделял самое главное и все подчинял достижению поставленной цели. Мой принцип в работе: "Важное - впереди срочного!".
- Максим Матвеевич, мы знакомы уже много лет и мне кажется, что ваша мирная профессия, ваша педагогическая и научная работа в каком-то смысле являются своего рода обобщением уроков Великой Отечественной войны. Хочу спросить вас и об этом.
- Это получилось как-то само собой. Бесспорно, война, боевая обстановка со всеми ее прелестями и горечью, солдатское братство и другие моменты сыграли большую роль в моем формировании. Мысленно я возвращался к пережитому, и это определяло многие мои жизненные планы и решения.
Когда я был ректором Волгоградского педагогического института, а затем создавал Волгоградский государственный университет, то в научной, учебной и воспитательной работе обязательно находил место для военной, патриотической, международной тематики.
В пединституте мы готовили учителей русского языка для многих заинтересованных стран. У нас был международный студенческий коллектив, который объединяли прочная дружба, тесные межкультурные коммуникации. Эту же линию я продолжил в университете. Надо ли пояснять, что то понимание патриотизма и международных отношений, которое я пытался ввести в правило в молодежных коллективах, в их мораль и культуру, было ориентировано на развитие миролюбия как осмысленной гражданской позиции. Миролюбия, способного отстаивать мир, защищать его. В миролюбие с опущенными руками я не верю...
Последнее десятилетие одно из центральных мест в деятельности Научно-исследовательского института проблем экономической истории России XX века я как его руководитель отвел исследованию архивных документов об истории Великой Отечественной войны. Это изучение вылилось в 10 томов объемом от 70 до 130 печатных листов каждый, где впервые опубликованы материалы о пребывании в СССР самого большого в истории человечества контингента военнопленных. Особый том повествует о военнопленных в Сталинграде в 1943-1954 годах, издан том и о трудовой деятельности бывших военнослужащих противника во всех регионах страны, детально проанализирована система лагерей военнопленных и движение их контингента. Нашим институтом подготовлен и сдан в типографию труд, посвященный искусству военнопленных, где содержатся созданные ими рассказы, драматические произведения, произведения изобразительного искусства. Осмысление и использование исторического опыта напрямую зависит от доступности и разработанности источниковой базы научных исследований. Вот этому делу и посвящаю последние десятилетия своей жизни. Я думаю, я просто убежден, что, в конечном счете, опубликованные нами материалы способствуют примирению народов и отрицанию всего того, что служит причинами войн и конфликтов.
- Максим Матвеевич, а как вы оцениваете освещение событий Великой Отечественной войны в современной литературе? В последние годы мы узнаем правду или творим мифы?
- Современная литература о Великой Отечественной войне, да и не только литература, но и кинематограф, телевидение все дальше отходят от исторической истины. Почему?
Во-первых, потому, что среди создателей новых произведений о войне почти не осталось ее участников. Отсюда нередка беспредметная игра воображения.
Во-вторых, играет свою роль конъюнктурный подход к событиям военного прошлого, подталкивающий некоторых авторов на пересмотр исторических оценок, развенчание героев, поиск темных сторон.
Как публикатор и аналитик архивных документов я пытаюсь противостоять этим тенденциям, предоставить современным и будущим авторам, которые, конечно, будут обращаться к военной тематике, всю полноту подлинных фактов.
Самый же распространенный способ дискредитировать нашу Победу - это спекуляции на огромных потерях, которые понес наш народ. Но ведь жертвенность во имя благородной цели - важнейшее достоинство! Тем более что наши военные жертвы демонстрируют не нашу трусость, слабость или неуверенность, а бессмысленную жестокость противника.
Основные потери, понесенные СССР, приходятся на мирных жителей, миллионы которых были сознательно уничтожены носителями фашистской идеологии из человеконенавистнических побуждений. Их кровь, их гибель - не наша вина, а подтверждение справедливости действий нашей страны и государства.
В Великой Отечественной войне наш народ одержал величайшую в своей и, видимо, в мировой истории победу - Великую Победу в справедливой войне. Двух мнений тут быть не может.
Сейчас, когда нет Советского Союза, нет той державы, которая одержала победу над врагом всего человечества, как никогда требуются научно обоснованные оценки этого периода. Молодое поколение должно знать героическую и трагическую историю своего народа. Надо просто понимать, что у подрастающих поколений не может быть сформировано чувство собственного достоинства без знания всей правды о добре и зле и их пропорции в истории своей страны. Это поможет понять свое будущее, осознать роль и место современной России в общециви-лизационном мировом процессе.
Время может по-иному расставить акценты в восприятии событий минувшего. Но в основе исторических знаний лежат объективные исторические факты. К ним я отношу следующие:
- только единая структура управления страной в годы войны позволила СССР превзойти экономический, политический, военный и морально-идеологический потенциал Германии и ее сателлитов;
- военная стратегия Коммунистической партии и Советского правительства опиралась на сплоченность народов, на динамичность и эффективность плановой социалистической экономики;
- Коммунистической партии удалось объединить абсолютное большинство людей страны вокруг идеи защиты своей Родины. Народы, объединенные этой идеей, сплоченные единой организующей силой, превратили страну в монолитный боевой лагерь и выиграли сражение;
- нелегко далась нам победа в Великой Отечественной войне. Ее обеспечили многие факторы, и среди них решающими стали героизм и самоотверженный труд наших народов, умелая государственная переориентация всего экономического потенциала страны на Победу.
Эти годы вошли в историю не только героическими страницами. Были огромные трудности, ошибочные решения политиков и военных, просчеты, преступления и предательство, но не было паники, растерянности, была уверенность в Победе.
Как солдат скажу, что я и мои товарищи были уверены в том, что в конечном счете мы победим. Мы ни на минуту не утрачивали этой уверенности, как бы трудно нам ни было. И все-таки наша Победа есть настоящее чудо. Ибо первоначальное превосходство германской военной машины было ошеломляющим. Это чудо, я уверен, - результат веры, стойкости и отваги, результат духовного превосходства нашего народа, которое удалось превратить в превосходство материальное.
- События последних лет развеяли иллюзию возможности мирной жизни в демилитаризованном обществе. Ослабевшая Россия окружена сегодня кольцом военных конфликтов, которые грозят слиться. Как в этих обстоятельствах должно строиться воспитание нашей молодежи? Неужели мы должны растить поколение трусов и непротивленцев? Что можно противопоставить этой, мягко говоря, страусиной позиции большинства молодых людей, которые не задумываются об извечной военной угрозе?
- Да, молодежь, но прежде всего политическое руководство страны обязаны сознавать, что мировой порядок хрупок, что весьма вероятны резкие повороты в мировой политике, когда Россия может оказаться лакомым куском на пиршественном столе великих держав и их сателлитов.
Поэтому борьба за мирную жизнь нашего народа должна вестись всеми средствами. И дипломатическими, и экономическими, и воспитательными, и военными.
Нет массового патриотизма - нет и народа. Это - историческая аксиома. И коль скоро так широко празднуется 60-летие Победы, руководство страны ее прекрасно сознает.
Позвольте и мне поздравить читателей вашего журнала со знаменательным праздником Победы, пожелать ветеранам Великой Отечественной войны, а вместе с ними всем студентам, преподавателям и сотрудникам высших учебных заведений мира, здоровья и благополучия.
Записал П.Н. Николаев
журнал "Высшее образование сегодня", N 5, 2005
Мы в журнале знаем Максима Матвеевича как подвижника образования и науки, человека деятельного, бесконечно остроумного, настоящего казака и жизнелюба. Понятно, что редакция с особой признательностью восприняла его согласие поделиться с читателями своими воспоминаниями и суждениями о Великой Отечественной войне.
- Максим Матвеевич, как же все это происходило в 1941 году? Я имею в виду, конечно, вашу личную точку обзора событий, ваши личные воспоминания.
- Когда началась война, я был в поле - пасли лошадей в ночном. К середине дня, когда мы после ночных забот и забав еще мирно нежились на копне сена, наш отдых нарушил вестовой, прискакавший на взмыленной лошади, и возбужденно выпалил нам новость: "Война с Германией". Меня как током ударило - я четко понял: это моя война.
Вскоре нас, учащихся старших классов отправили на строительство оборонительных сооружений. Там мы работали до февраля 1942 года. Работали по 12 и более часов в сутки, с пониманием, что это наш вклад в разгром врага. Вернулись, пришли в школу, позанимались немного и снова на лопатный фронт - теперь уже работали до мая, а в июне были призваны в Красную Армию. Мне не было тогда еще восемнадцати лет.
Всю жизнь не только я, но и другие мои одноклассники с особой благодарностью вспоминают действо, которое совершил наш очень строгий, но очень нами уважаемый за справедливость директор школы Василий Иванович Гиль. Во дворе военкомата он поставил стол, учительнице русского языка вручил флакон с тушью и попросил заполнять нам аттестаты. Он всех нас великолепно знал и представлял, кто из нас что заслуживал. С шутками, со смехом, с напоминанием прошлых наших проказ, приглашал к столу и называл оценки. "Так, Максим Загорулько: литература - "удовлетворительно" (не больно-то я успевал в школе), трактор - "отлично", поведение и рисование - опять "удовлетворительно".
Василий Иванович, вручая нам аттестаты в 1942 году, фактически выдавал студенческие билеты, которые мы получали после 1945 года. Трудно сказать, как бы сложилась судьба многих из нас, не имей мы аттестата об окончании средней школы. Из тех, кто вернулся, а таких, к сожалению, было немного, один только не воспользовался этим аттестатом, а все остальные получили высшее образование.
Большинство фронтовиков, которые нормально окончили 10 классов, не были готовы сразу же включиться в освоение программ вуза. За годы войны знания были сильно потрепаны, выветрились. Поэтому во всех вузах, в том числе и в МГУ, создавались группы из фронтовиков, где быстренько пробегали всю школьную программу по основным предметам специальности и тем самым доводили до необходимой кондиции для обучения в вузе... И получалось! Стали полноценными специалистами. А очень многие - докторами, профессорами, руководителями производства. Такой был всеобщий порыв к знаниям.
Вот так у меня и началась война...
Привезли в Саратов, в 9-ю запасную бригаду, бб-й стрелковый полк, начали нас муштровать. И в моей памяти это самые жуткие дни. Я тогда проклинал все на свете. И если бы...
Но вот был такой случай. На речке Иргиз наш полк стоял в палатках. Старшина при очередном построении назвал парня, дал ему топор и приказал укрепить колышки у всех палаток. И парень, пока поправлял колышки, рубанул себе палец. А к вечеру его перед строем расстреляли. Полк выстроили полукругом, он стоял чуть внизу, зачитали приговор, и его не стало. И это на меня очень сильно подействовало. Я стал солдатом. Я впервые почувствовал, что отвечаю сам за себя и за всех. Видимо, жестокие уроки тоже нужны. По крайней мере, в жестокое время. Этот парень спас меня и не только меня. Мы поняли и приняли жизнь такой, какова она есть на войне.
А потом я был один день под Сталинградом. Ровно один день. Гораздо позже я узнал, что именно такой была по статистике средняя продолжительность жизни пехотинца во время Сталинградской битвы.
После госпиталя я снова возвратился в Саратов на пересыльный пункт. И меня направили в летную школу. Все испытания я прошел, открутился на центрифуге, а мандатная комиссия меня не пропустила. Как впоследствии мне стало известно, было такое секретное указание: не брать в летные части тех, у кого были родственники на оккупированной территории. А мои родители под оккупацию попали.
Итак, летчика из меня не получилось, отправили меня в снайперскую школу. Но на фронт я сразу не попал. Оставили меня в снайперской школе обучать новое пополнение. Но это было недолго. Сталинградская контузия возвратила меня вновь в госпиталь. Подремонтированный, я был направлен в учебный танковый полк. Обучение было, скажем так, длительным - целый месяц. Но я восхищаюсь и сегодня продуманностью системы подготовки танкистов и сколачивания экипажей.
Я вообще-то на командира орудия учился. Но взаимозаменяемость была полная. Поэтому каждый изучал и водительское дело, и связь, и все остальное. Правда, очень-очень бегло. Помню, вождение прошли мы часа за два.
Инструктор, парень лет тридцати-тридцати пяти, мне он казался совсем взрослым. Когда я сел на место водителя, он просто сказал: "Ну, как, умеешь?". Я, конечно, ответил: "Да". Инструктор: "Ну, давай!". Я в соответствии с инструкцией все включил и все, что нужно нажал и танк всей мощью рявкнул и заглох. Инструктор по-отечески -кулаком в ухо и кричит: "Следующий!". Так я прошел учебное вождение...
Машины мы поехали получать в Нижний Тагил. И тут произошло то, что меня восхищает до сих пор - продуманность в обучении массовым военным специальностям. Все, что мы не доучили, получили на заводе, где каждый экипаж собирал свой танк от начала до конца. Тут уж узнаешь его, как родного. Мы для себя готовили машину. Собрали и сразу же поехали на танкодром. Провели отстрел, проверили танк на ходу, самостоятельно устранили кое-какие мелкие неполадки и - под Киев.
Так и пошло. Воевали на Украине, потом я попал на самоходку, вернулся на Т-34, прошел Чехословакию, Польшу, Румынию, Венгрию, Югославию. Я подсчитал, что всего, в действующей армии, на фронтах мне довелось пробыть 311 дней.
Войну с Германией мы закончили в Праге 9 мая, а уже 18 мая нас погрузили в эшелон и отправили на Дальний Восток, на границу с Монголией. Когда началась Японская кампания, мы совершили 500-километровый бросок до Харбина, рассекли Квантунскую группировку и закончили войну в Порт-Артуре. Встречали нас везде с ликованием, и даже японцы, кажется, с облегчением.
Можно сказать, всю жизнь я задумывался над уроками войны, пытался осмыслить то, что не понимал в свое время. Вот взять, например, муштру. Она была, безусловно, необходима. Прежде чем вести человека в бой, из него надо было выбить все, что заставляло его оглядываться по сторонам, сбивало с толку, заставляло думать не о бое, а о чем-то другом. Он должен быть сосредоточен на выполнении приказа. Это спасало жизнь и ему самому, и его товарищам, и, если угодно, всему нашему народу. Муштра. Если она не бессмысленна, если она сочетается с пониманием обстановки, с мужеством, становится самоотверженностью. А без самоотверженности мы бы погибли все до одного. Если не в бою, то в ходе последующего "хозяйственного освоения" России Германией, которое немцами было спланировано замечательно - до последнего русского. Я написал докторскую диссертацию об этом немецком плане по подлинным документальным источникам, и поэтому знаю, что говорю...
- А какой эпизод из вашей боевой биографии вам за помнился больше всего?
- Послушай, я сейчас расскажу, но не надо только об этом писать. Или, ладно, пиши, все равно никуда не денешься, приходится с этим жить...
А все получилось таким образом. За все время боев я пять раз прыгал из танка. Ну, горели, там, подбивали нас...
Как, куда, когда кто выбирается из танка, продумывалось экипажем до тонкости. Секунду промедлишь, сам сгоришь или не дашь выбраться из гибнущей машины товарищу. А выбирались из танка - сразу занимали круговую оборону. И себя надо было спасти, и машину выручить...
И я вот выбирался из танка, а ТТ, висевший у меня на животе (так удобнее было управляться с орудием), выпал из кобуры. Я было потянулся за ним, но жить-то очень хотелось. Так я без оружия оказался у гусеницы. А тут лежит немец. И у него, конечно, ошарашенное состояние. Но и в этом состоянии он потянулся за автоматом. Мне удалось локтем отбить автомат, вытащить из-за голенища нож и нанести ему смертельную рану. Противник умер, а рана осталась - но уже в моей душе. Вот эта рукопашная схватка и гибель человека, врага, которого мы смертельно ненавидели, оказались чем-то совсем другим, нежели стрельба из танковой пушки или горячка танкового прорыва.
Убитый немец часто приходит ко мне во сне. До сих пор.
- А что для вас представляет обобщенный образ Великой Отечественной войны?
- Неимоверный труд. По-другому не скажешь. Ты не доедаешь, ты недосыпаешь, ты мерзнешь, тебя едят вши, ты не вылезаешь из танка, ты его даже тащишь подчас на себе. Причем труд неимоверный и невыносимый. Геройский поступок - это умение выйти из безвыходного положения, найти решение.
Я скажу о своем поколении. Что такое молодому человеку оказаться на войне, идти в атаку? Ты должен вести себя таким образом, чтобы на тебя можно было положиться. Это с одной стороны. А с другой стороны, рядом с тобой должен находиться солдат или танковый экипаж, на который мог положиться ты сам. Так возникали особые отношения, отношения настоящей боевой спаянности. Ответственность за свои собственные поступки, за поступки окружающих является отличительной чертой военного поколения.
- Вот шла война, были страшные дни боев, наступлений, отступлений, а были, наверное, какие-то спокойные, мирные часы, дни и недели? О чем вы тогда мечтали? Или жизнь была подчинена выживанию?
- Конечно, обстановка была самой разной, она во многом и определяла и заботы, а мечтами была заполнена послевоенная жизнь, хотя четкого представления о ней не было, но стержневое желание послевоенной жизни у меня было одно - учиться. И я его до сих пор до конца еще не удовлетворил.
В 1947 году в марте демобилизовался, в октябре поступил в институт. Пединститут и аспирантуру закончил за 6 лет. Выражение "грызть науку" я, можно сказать, понимаю буквально. Главное в учебе и науке - самодисциплина. Это усвоил твердо.
Если что-то сделал, чего-то добился, то только потому, что из общего потока дел в жизни я выделял самое главное и все подчинял достижению поставленной цели. Мой принцип в работе: "Важное - впереди срочного!".
- Максим Матвеевич, мы знакомы уже много лет и мне кажется, что ваша мирная профессия, ваша педагогическая и научная работа в каком-то смысле являются своего рода обобщением уроков Великой Отечественной войны. Хочу спросить вас и об этом.
- Это получилось как-то само собой. Бесспорно, война, боевая обстановка со всеми ее прелестями и горечью, солдатское братство и другие моменты сыграли большую роль в моем формировании. Мысленно я возвращался к пережитому, и это определяло многие мои жизненные планы и решения.
Когда я был ректором Волгоградского педагогического института, а затем создавал Волгоградский государственный университет, то в научной, учебной и воспитательной работе обязательно находил место для военной, патриотической, международной тематики.
В пединституте мы готовили учителей русского языка для многих заинтересованных стран. У нас был международный студенческий коллектив, который объединяли прочная дружба, тесные межкультурные коммуникации. Эту же линию я продолжил в университете. Надо ли пояснять, что то понимание патриотизма и международных отношений, которое я пытался ввести в правило в молодежных коллективах, в их мораль и культуру, было ориентировано на развитие миролюбия как осмысленной гражданской позиции. Миролюбия, способного отстаивать мир, защищать его. В миролюбие с опущенными руками я не верю...
Последнее десятилетие одно из центральных мест в деятельности Научно-исследовательского института проблем экономической истории России XX века я как его руководитель отвел исследованию архивных документов об истории Великой Отечественной войны. Это изучение вылилось в 10 томов объемом от 70 до 130 печатных листов каждый, где впервые опубликованы материалы о пребывании в СССР самого большого в истории человечества контингента военнопленных. Особый том повествует о военнопленных в Сталинграде в 1943-1954 годах, издан том и о трудовой деятельности бывших военнослужащих противника во всех регионах страны, детально проанализирована система лагерей военнопленных и движение их контингента. Нашим институтом подготовлен и сдан в типографию труд, посвященный искусству военнопленных, где содержатся созданные ими рассказы, драматические произведения, произведения изобразительного искусства. Осмысление и использование исторического опыта напрямую зависит от доступности и разработанности источниковой базы научных исследований. Вот этому делу и посвящаю последние десятилетия своей жизни. Я думаю, я просто убежден, что, в конечном счете, опубликованные нами материалы способствуют примирению народов и отрицанию всего того, что служит причинами войн и конфликтов.
- Максим Матвеевич, а как вы оцениваете освещение событий Великой Отечественной войны в современной литературе? В последние годы мы узнаем правду или творим мифы?
- Современная литература о Великой Отечественной войне, да и не только литература, но и кинематограф, телевидение все дальше отходят от исторической истины. Почему?
Во-первых, потому, что среди создателей новых произведений о войне почти не осталось ее участников. Отсюда нередка беспредметная игра воображения.
Во-вторых, играет свою роль конъюнктурный подход к событиям военного прошлого, подталкивающий некоторых авторов на пересмотр исторических оценок, развенчание героев, поиск темных сторон.
Как публикатор и аналитик архивных документов я пытаюсь противостоять этим тенденциям, предоставить современным и будущим авторам, которые, конечно, будут обращаться к военной тематике, всю полноту подлинных фактов.
Самый же распространенный способ дискредитировать нашу Победу - это спекуляции на огромных потерях, которые понес наш народ. Но ведь жертвенность во имя благородной цели - важнейшее достоинство! Тем более что наши военные жертвы демонстрируют не нашу трусость, слабость или неуверенность, а бессмысленную жестокость противника.
Основные потери, понесенные СССР, приходятся на мирных жителей, миллионы которых были сознательно уничтожены носителями фашистской идеологии из человеконенавистнических побуждений. Их кровь, их гибель - не наша вина, а подтверждение справедливости действий нашей страны и государства.
В Великой Отечественной войне наш народ одержал величайшую в своей и, видимо, в мировой истории победу - Великую Победу в справедливой войне. Двух мнений тут быть не может.
Сейчас, когда нет Советского Союза, нет той державы, которая одержала победу над врагом всего человечества, как никогда требуются научно обоснованные оценки этого периода. Молодое поколение должно знать героическую и трагическую историю своего народа. Надо просто понимать, что у подрастающих поколений не может быть сформировано чувство собственного достоинства без знания всей правды о добре и зле и их пропорции в истории своей страны. Это поможет понять свое будущее, осознать роль и место современной России в общециви-лизационном мировом процессе.
Время может по-иному расставить акценты в восприятии событий минувшего. Но в основе исторических знаний лежат объективные исторические факты. К ним я отношу следующие:
- только единая структура управления страной в годы войны позволила СССР превзойти экономический, политический, военный и морально-идеологический потенциал Германии и ее сателлитов;
- военная стратегия Коммунистической партии и Советского правительства опиралась на сплоченность народов, на динамичность и эффективность плановой социалистической экономики;
- Коммунистической партии удалось объединить абсолютное большинство людей страны вокруг идеи защиты своей Родины. Народы, объединенные этой идеей, сплоченные единой организующей силой, превратили страну в монолитный боевой лагерь и выиграли сражение;
- нелегко далась нам победа в Великой Отечественной войне. Ее обеспечили многие факторы, и среди них решающими стали героизм и самоотверженный труд наших народов, умелая государственная переориентация всего экономического потенциала страны на Победу.
Эти годы вошли в историю не только героическими страницами. Были огромные трудности, ошибочные решения политиков и военных, просчеты, преступления и предательство, но не было паники, растерянности, была уверенность в Победе.
Как солдат скажу, что я и мои товарищи были уверены в том, что в конечном счете мы победим. Мы ни на минуту не утрачивали этой уверенности, как бы трудно нам ни было. И все-таки наша Победа есть настоящее чудо. Ибо первоначальное превосходство германской военной машины было ошеломляющим. Это чудо, я уверен, - результат веры, стойкости и отваги, результат духовного превосходства нашего народа, которое удалось превратить в превосходство материальное.
- События последних лет развеяли иллюзию возможности мирной жизни в демилитаризованном обществе. Ослабевшая Россия окружена сегодня кольцом военных конфликтов, которые грозят слиться. Как в этих обстоятельствах должно строиться воспитание нашей молодежи? Неужели мы должны растить поколение трусов и непротивленцев? Что можно противопоставить этой, мягко говоря, страусиной позиции большинства молодых людей, которые не задумываются об извечной военной угрозе?
- Да, молодежь, но прежде всего политическое руководство страны обязаны сознавать, что мировой порядок хрупок, что весьма вероятны резкие повороты в мировой политике, когда Россия может оказаться лакомым куском на пиршественном столе великих держав и их сателлитов.
Поэтому борьба за мирную жизнь нашего народа должна вестись всеми средствами. И дипломатическими, и экономическими, и воспитательными, и военными.
Нет массового патриотизма - нет и народа. Это - историческая аксиома. И коль скоро так широко празднуется 60-летие Победы, руководство страны ее прекрасно сознает.
Позвольте и мне поздравить читателей вашего журнала со знаменательным праздником Победы, пожелать ветеранам Великой Отечественной войны, а вместе с ними всем студентам, преподавателям и сотрудникам высших учебных заведений мира, здоровья и благополучия.
Записал П.Н. Николаев
журнал "Высшее образование сегодня", N 5, 2005
