Память 16-го января (+ 1947)
Сильный организм, даже пораженный смертельно опасным недугом, обязательно сопротивляется. А сопротивляться злу в первую очередь должна была полярно противоположная, лучшая часть общества. Она и составила костяк Белой Гвардии во время гражданской войны в России. Среди них были выдающиеся полководцы, ученые и общественные деятели, и просто честные люди на пожалевшие себя во имя защиты прав человека и русской государственности. То есть лучшие сыны России, самые горячие ее патриоты.
Ниже, приводится, краткое жизнеописание легендарного кубанского героя, рыцаря английского ордена Бани, генерала Добровольческой армии, мученика, принявшего крест за Белую идею, за Веру Православную, за Царя Русского, за Отечество.
1. Детство и юность
На первой седмице Великого Поста 7-го феврали 1886 года, в семье подъесаула Кубанского казачьего войска Григория Шкуры и его супруги Анастасии Андреевны родился сын. Его нарекли Андреем в честь святого Андрея Первозванного[1]. Мать новорожденного, дочь священника, отличалась домовитостью, являя пример чадолюбивой русской женщины, на плечах которой находились усадьба, домашнее хозяйство и дети. Отец был заметной фигурой для Войска и города Екатеринодара. Он участвовал в русско-турецкой войне как простой казак, в Ахалтекинской экспедиции под начальством выдающегося генерала М.Д. Скобелева как офицер. В конце 1901 года он получил очередной чин войскового старшины и "за болезнью" был уволен со службы с мундиром и пенсией. Григорий Федорович, бессменный гласный городской думы, пользовался среди горожан большой известностью и уважением. После антиправительственного февральского переворота он не скрывала своей неприязни к революционерам, об этом он и выступил как-то на частном совещании пашковских казаков. Ему возразил некий Парамонов, сказавший, что такая речь отставного офицера является натравливанием одной части населения против другой, а это может усилит анархию и гибель Родины. Услышав такое возражение, Шкура, будучи горячим, принципиальным гордым человеком, с костылем в руках набросился на Парамонова.
Родители берегли сына, ища в нем не только продолжателя старинного казацкого рода, но и хранителя дедовских заветов. Несмотря на озорной характер, Андрюша к старшим относился с должным уважением, отличался любознательностью и трудолюбием.
Когда Андрей окончил Кубанское Александровское реальное училище, отец отвез его в первопрестольный град Российский и отдал в 3-й Московский кадетский корпус, По окончании кадетского корпуса молодой Шкура поступает в высшее Николаевское кавалерийское училище в Санкт-Петербурге. Учился отлично. "в мае 1907 года в Петергофе состоялось мое производство в офицеры, - вспоминает он. - И получили приказы о нашем производстве в юнкера из собственных рук Государя Императора, который произвел на меня тогда обаятельное впечатление"[2].
Первую награду - орден Святого Станислава 3-й степени - он получил в Уманском полку за пронзенную казачью ловкость и доблесть в стычках с персидским разбойничьим племенем - шахсеванами.
Военные учения, спорт, охота сочетались с кутежами и драками. В силу вспыльчивого характера Шкуро неоднократно сидел на гауптвахте и вызывался к командиру для отеческого внушения. "Я, вероятно, кончил бы достаточно плохо, - вспоминал Андрей Шкуро, уже будучи генералом, - если бы в моей жизни не случилось обстоятельство. действующее обыкновенно отрезвляюще - я влюбился и женился". Жена его, Татьяна Сергеевна, была дочерью директора народных училищ Ставропольской губернии и обладательницей огромного состояния, которое отписала ей бабушка. Во время заграничного свадебного путешествия молодые посетили Германию и Всемирную выставку в Бельгии. В Берлине Андрей Григорьевич изучил производство пустотелых бетонных кирпичей и, возвратившись на Кубань, построил кирпичный заводь, а затем из кирпича своего завода - три дома в Екатеринодаре, в одно из которых они обосновались. Но спокойная, чисто буржуазная жизнь была явно не по его натуре.
2. Мировая война и революция
В 1913 году А.Г. Шкуро мог выйти на льготу, но его беспокойный характер двинул его в неведомую Восточную Сибирь, в Нерчинский округ, где по воле Кабинета Его Величества работала экспедиция для отыскания и нанесения на карту золотоносимых месторождений. Шкуро взял отпуск и махнул в Читу. Здесь его и застала весть о том, что Германия объявила воину России. Началась Первая Мировая война и вместе с нею лихорадочная мобилизация Русской Императорской Армии. Шкуро поспешил домой - на Кубань, Но как ни торопился, увы, опоздал, его 1-й Екатеринодарский полк уже ушел в поход, Андрей Григорьевич просить Наказного Атамана зачислить его хотя бы младшим офицером в 3-й Хоперский полк. На позиции Галицийского фронта, командуя взводом из 17-ти шашек Шкуро сражу же заявил о себе как незаурядный, умелый и смелый воин. Были взяты в плен 48 гусар и 2 офицера. "За это дело, - позднее пишет А.Г. Шкуро, - и получил заветную "клюкву" - Святую Анну 4-й степени на шашку с красным темляком".
В начале ноября 1914 года Андрей Шкуро в боях под Радомом вместе с донцами берет много пленных австрийцев, орудия, пулеметы, за что награждается Гсеоргиевским оружием.
В декабре того же года А. Шкуро, раненный во время разведки ружейной пулей в ногу, вынужден был лечь в госпиталь, где провел два месяца. А подлечившись, он получил в полку пулеметную команду. И вновь проявил бесстрашие и храбрость: спешившись Шкуро открыл со своими казаками бешеный огонь по немцам, атака увенчалась полным успехом. Но вражья пуля угодила в рукоятку кинжала, раздробила ее и пробила Андрею Григорьевичу живот, задев с одной стороны брюшину. "Если бы не отцовский кинжал, - говорит он, - я, конечно, был бы ранен смертельно". За этот подвиг Андрея Шкуро произвели в есаулы. А вскоре наградили орденом Святой Анны 2-й степени с мечами.
Офицер Шкуро приобрел репутацию лучшего разведчика не только в дивизии, но и в корпусе. Однако его тяготили тесные рамки, и тут у него родилась гениальная идея создать партизанский отряд. Сам Государь Император Николай II одобрил проект Андрея Шкуро и, пожимая ему руку, сказал:
- С Богом, в добрый час!
Окрыленный, он полетел на фронт формировать партизанскую сотню. Вихрем носился легендарный отряд Шкуро по вражеским тылам, наводя панику и страх, оставляя за собой взорванные мосты, артиллерийские склады, разгромленные обозы. Слава об этом отряде гремела по всему фронту. Немцы оценили голову Андрея Шкуро в 60 тысяч рублей.
- И дорога же моя голова германцам, дороже даже, чем мне самому, - шутил Шкуро.
Подвиги Андрея Шкуро походили на легенды. Награды и чины так и сыпались на любимца удачи.
В феврале 1917 года русская армия готовилась к весеннему наступлению по всему фронту. Победа над германцами уже была очевидной и близкой. По тут случилось невероятное: Государь Император отрекся от престола!..
Граф Келлер, под началом которого находился в то время Шкуро, заявил в Ставку, что он не признает Временного правительства, пока не получить от самого Монарха, которому он присягал, уведомление об отречении. Вскоре он был отстранен от должности.
Шкуро занял кишиневский вокзал, добыл поездной состав, погрузился со своей образцовой сотней и до и двинулся на Кубань. Отдохнув две недели, он со своими партизанами по железной дороге уехал в Баку, а оттуда пароходом на Энзели на Каспии. Шкуро говорил: "Буду драться с турками, с курдами, с самим чертом!.. Только бы не видеть этих проклятых митингов и этих митингующих рож!.."
В Персии он со своим отрядом влился в корпус генерала Н.Н. Баратова. В это время произошло столкновение кубанских казаков, людей дисциплинированных и степенных, с революционными матросами - разнузданными молодчиками, которые хвастались пресловутым Приказом N 1, отменявшим всякую субординацию и порядок в армии, без чего армия - сброд. Революционеры набросились на казаков с криками: "Негодяи, вы подавляли революцию 1905 года!" Казаки ответили плетками и заставили их петь. "Боже, Царя храни". Пишет мемуарист. Не без гордости А.Г. Шкуро пишет: "Казаки, сильные взаимной выручкой и артистически владеющие оружием, отнюдь не давали себя в обиду".
Затем последовали новые бои и стычки с турками и курдскими ханами. Жизнь Шкуро напоминает фантастический американский боевик. Уже тогда знаменем его отряда стало черное романтическое полотнище с оскаленной волчьей пястью. Свои подвиги в Персии Шкуро переносить на Северный Кавказ. Здесь он быль ранен, затем арестован. Однако ему удалось освободиться и с отрядом в 80 человек уехать на Кубань.
3. Партизанщина
В октябре 1917 года А. Шкуро, избранный в Кубанскую краевую Раду как делегат от фронтовиков, уехал в Екатеринодар. В зале Зимнего театра собрались представители кубанского казачества. Его удивило, что делегаты в один голос ратовали: за республику. На трибуну вышел Шкуро:
- Мои "полки" стоят и будут, биться за конституционную Монархию!
Зал взорвался. Крики:
- Долой! Вон!
К несчастью, Шкуро заболел тифом и долго провалялся. Только в декабре выехал через Баку на Кавказский фронт.
26-го декабря, на второй день Рождества Христова, казаки были выпущены на льготу, Андрей Григорьевич скакал вперед. Вдруг с кровли соседнего туземного дома грянул выстрел. Шкуро упал. Метили в сердце. Но Бог хранил отважного война - патриота Земли Русской. Пуля раздробила костяные газыри черкески, отклонилась влево, пробив грудную клетку, прошла мимо сердца и вышла под левую мышку, пронзила руку, не задев кости, и оставила четыре отверстия.
Генерал Баратов навестивший раненого в госпитале и сказал:
- Живи! Ты еще нужен России!..
Залечив раны, Шкуро решил создать из казаков партизанский отряд, и поднять всеобщее восстание против большевиков. Формировал сотни в Кисловодске, несмотря на угрозу ареста и расстрела. Его арестовали. Однако и на этот раз он благополучно вырвался из когтей Совдепа...
В седловине гор, на Волчьей поляне он собирал, казаков, подготавливая восстание. А за ним в это время охотился большевистский карательный отряд с пулеметами и полевым орудием. В это время ему весьма пригодилась дружба с пятью горцами-абреками, которые назубок знали окрестности гор и давали прекрасные советы.
Однажды Шкуро проснулся от чьих-то устремленных на него глаз. Перед ним стоял старый казак, оборванный, исхудавший, босой:
- Ты кто? Что надо? - спросил Андрей Григорьевич.
- Я - Григорий Победоносец! - ответил странник глухим голосом. - Веди, молодой воин и спаси казачество. Будь милосерден к людям. И ты все одолеешь...
Это оказался юродивый, пешком пробиравшийся в горы из Екатеринодара. Он ходил из станицы в станицу и пел псалмы, перемежая их цитатами из Святого Писания и прибаутками, предсказывал скорое пришествие воина, который явится, чтобы освободить русский народ от большевизма.
Имя Шкуро, доблестного воина, постепенно начинало обрастать в народной фантазии легендами. Однажды он попросился ночевать в одну хату. Хозяйка накрыла стол - подала сметаны, молока. Он, страшно усталый, чувствуя боль в сердце, лег, отвернулся к стене, под буркой снял черкеску с погонами, остался в бешмете, а из газырей посыпавшись на пол патроны. С того случая и пошла по станице молва гулять, будто его пуля не берет. Рассказывали, что кто-то видел, как в Шкуро всадили 5 пуль. И хоть бы что! Зашел в хату и при людях"высыпал из себя" пули на пол...
Началась "шкуризация" Кубани, разумеется, обусловленная исторически: казаки встали грудью против агрессивных красных пришельцев, отрекшихся от Бога, Царя и Закона. Шкуро явился ярким выразителем интересов казачества, вековым призванием и святыней которого была Война с недругами Великой Православной России.
Вот что писал о Шкуро - кумире кубанцев - бывший атаман Всевеликого Войска Донского генерал П.Н. Краснов, в 1919 году эмигрировавший в Германию: "Молодой еще человек, Шкуро в русско-германскую войну командовал партизанским отрядом при 3-м кавалерийском корпусе... Во время же войны с большевиками он выдвинулся быстрыми, освобождением и такою же быстрою сдачею Кисловодска... Однажды с гор спустился небольшой конный отряд, предводительствуемый элегантно одетым в снежную черкеску молодым офицером. Большевики после перестрелки бежали. Отряд вошел в город. И сейчас же расклеили афиши об освобождении его от большевиков частями Добровольческой армии Шкуро... Скоро большевики снова вошли в город и жестоко расправились с офицерами, и вышедшим из подполья. Тогда от их руки погиб и Рузский, один из главных виновников отречения Царя и начала Русской революции. "Мне отмщение и Аз воздам!" Покровский и Шкуро нравились кубанцам. Они отвечали и духу Добровольческой армии - духу партизанскому"[3].
По оценке того же генерала Краснова, в ноябре 1918 года Добровольческая армии состояла и 35,5 тысяч кубанцев и 7,5 тысяч добровольцев. И эти, казалось бы, небольшие силы сдерживали огромные массы Красной Армии, показывая невиданные до сели образцы превосходной стратегии и тактики, удивляя примерами русского мужества, геройства и самопожертвования.
Талантливая и авантюрная натура полковника Андрея Григорьевичи Шкуро в полную меру развернулась, когда он в селении Птичьем (под Ставрополем) лично составил ультиматум, адресованный большевистским властям. В этой исторической курьезной бумаге он требовал сдать города в 42-часовой срок, в противном случае он грозился разгромить его тяжелой артиллерией. Ультиматум был предъявлен 7-го июля 1918 года. Комиссары вняли этой мифической угрозе и очистили город. И Андрей Шкуро, гордо восседая на своем коне как освободитель Ставрополя, триумфально въехал, сопровождаемый, своими "волками", и толпы городских обывателей громкими криками приветствовали его, поднесли хлеб-соль на блюде, а затем щедро чествовали. Шкуро позже писал: "У меня не было ни только тяжелой, но даже легкой артиллерии..." Подобные приемы ведения войны не нравились воспитанникам Николаевской Академии Генерального Штаба, таким, например, как барон П.Н. Врангель. Зато А.И. Деникин пожимая руку кубанцу, сказал ему:
- Родина Вас не забудет...
В 1919 году А.Г. Шкуро делает несколько налетов на большевистский Кисловодск. Раненых и больных он приказывал не трогать. Из Кисловодска он выводит людей науки и техники. Человек дела в Баталпашинске Шкуро организует производство снарядов, патронов, сукна, кожаных сапог для конницы и бурочных для пехоты, шитье шуб... И была у него присказка: "Все должны работать, а если кто не хочет, убирайтесь к большевикам".
Он был возмущен варварством красных. которые сожгли станицу Буругусланскую и Воровсколесскую, включая церковь, а из риз церковных сделали попоны для лошадей. Изнасиловали молодых женщин, а 107 молодых казачек увели с собой - "социализировали", как этот угон назывался у большевиков.
По приказу Шкуро на Зеленчуке в срочном порядке начал строиться лесопильный завод, где 6удут заготовляться строительные материалы для восстановления разрушенных станиц.
4. Гражданская война
30-го ноября 1918 года Кубанская Рада присвоила Шкуро чин генерал-майора. Его призывали выставить свою кандидатуру в атаманы. Будучи врагом сепаратистской тенденции левых самостийных элементов Рады, он отказался, ссылаясь на молодость и неопытность в политике. Мы знаем к чему привела демагогия местных бездарных политиков - к победе большевиков, государственников и центристов, к полному краху самостийничеству, к погибели всего казачества - Русского Христолобивого Воинства.
Но все это было еще впереди. А пока А. Шкуро, теперь уже в чине генерала, вновь в походе, в горах, на Терском фронте. Одетый в простую шинель и папаху из волчьей шкуры, с плеткой в руках, он ничем больше не отличался от своих казаков, которые боготворили его и готовы были в любую минуту отдать за него жизнь.
29-го декабря Шкуро с конным и пешим ополчением и черкесской бригадой Султана Келеч-Гирея двинулся к Ессентукам и взял город после жестокого боя. А 5-го января 1919 года овладел Кисловодском. Город сильно пострадал за время большевистской оккупации. Много домов было разграблено, вырублена знаменитая тополиная аллея, сотни жителей расстреляны красными палачами. В те дни особыми изуверствами блеснули образованный комиссар Ге, студент Петербуржского технологического института и его любовница. Именно по приказанию этой кровожадной пары без суда и следствия было изрублено у подножья Машука 103 невинных офицера Императорской России.
Овладев Кисловодском, он объявил себя властью, даже свои деньги пустил в ход, "шкуринки" - найденные на складах этикетки от минеральной воды. Большевики двинули на него части из Пятигорска, Армавира, даже из Астрахани подтянули подкрепления. Он выскользнул из клещей и ушел на север. Многих спас, выведя огромный обоз беженцев, в том числе, князей Голицыных. Волконских, Оболенских, графов Воронцовых-Дашковых, Бенкендорфа, Мусина-Пушкина, промышленников Нобеля, Гукасова, Манташева, Рябушинского, застрявших на курорте и обреченных на уничтожение.
Сначала в целях самосохранения гулял по Ставрополью. Крестьяне на его казаков нарадоваться не могли. Передавали на ухо: "Не грабит! За все платит! Пролетел, точно тихий ангел!" Платил Шкуро, действительно, щедро, так как захватил кисловодское казначейство.
А на Ставрополье, вклинившимся между Доном и Кубанью, обстановка царила жуткая. Террор перешел все границы. Калмыков вырезали целыми улусами. В Ставрополе и Юнкерском саду палач Ашихин каждую ночь казнил партии "буржуев". Их рубили шашками. В селе Петровском, расстреляв всю "буржуазию", красноармейцы прямо на месте казни и перенасиловали учениц местной гимназии, сопровождая это истязаниями.
4-го июля офицеры Ставрополя подняли восстание, захватили центральные казармы, склад пулеметов. Но восставших оказалось слишком мало. Красные отсекли им путь и перебили. Шкуро в этот день проходил всего в 14-ти км от Ставрополя, но не знал о восстании, а связные, посланные к нему, были перехвачены большевиками[4].
В феврале корпус Шкуро, как и дивизии Покровского и Врангеля; был переброшен на Донской фронт, где белые силы (15-16 тысяч) выдерживали страшный натиск четырех армий красных, насчитывавших 70-75 тысяч. Потери были колоссальными. Например, в Корниловском полку за 4 месяца погибло 3303 человека, в том числе 68З офицера. Служивших в качестве рядовых солдат. В этот кризисный период большую поддержку белогвардейцам оказал прибывший Кубанский конный корпус Шкуро. Предварительным отступлением он отрезал от красной дивизии, состоящей из трех полков, обозы, утром атаковал в конном строю большевистские части, взял 5 тысяч пленных. Затем ночью атаковал Горловку, взорвал железнодорожные мосты к северу от нее и захватил два бронепоезда.
При взятии Мариуполя попало в плен 40 тысяч красноармейцев со всем боевым снаряжением и наголову разбита группа Махно. За подвиги и беспримерную доблесть, по представлении командующего Добровольческой армии генерала Юзефовича, А.Г. Шкуро был произведен в чин генерал-лейтенанта и утвержден командующим конным корпусом, состоящим из двух дивизий.
Среди казаков ходил анекдот.
- Где Шкуро? - спросили Троцкого.
И тот ответил:
- Белогвардейский бандит Шкуро со своими бандитами находится на моей территории и к ликвидации его и его шайки мною приняты все соответствующие меры.
Когда на фронте установилось временное затишье, А.Г. Шкуро поехал на Кубань, чтобы повидаться с родными. Его жена Татьяна Сергеевна всегда отличалась мягким ласковым характером. Она возвратилась в Екатеринодар и жила на широкую ногу, как истинная барыня старых времен. Мебель была в стиле ампир. Лакей в нитяных перчатках. Прекрасная сервировка стола, изысканная кухня, великолепные вина - особые к каждому кушанью. Роль "церемониймейстера" при дворе генерала Шкуро играла молодая графиня Воронцова-Дашкова, недавно похоронившая мужа в Новороссийске. Однако кубанскому генералу больше приходилось жить в поезде, нежели в уютных покоях своего барского дома.
В освобожденном Харькове в честь представителя славного Кубанского войска устраивались пышные банкеты. Были поднесены иконы и крупные суммы денег в личное распоряжение Шкуро. Здесь же было совершено на героя покушение. В ресторане "Версаль", где он обедал в компании с полковником Нелиловым и Апрелевым, в кушанья был подсыпан мышьяк. Бедный Нелидов скончался, а Андрей Григорьевич остался цел и невредим. "Промысел Божий, - писала газета,- сохранила на благо Родины героя-кубанца Шкуро, честного служителя идеи возрождения великой, единой и неделимой России"[5].
В Екатеринославле, когда войска Добровольческой армии входили в город, люди стояли на коленях и пели "Христос Воскресе", плакали и благословляли освободителей. Не только казаки, но и лошади их буквально были засыпаны цветами. Духовенство в нарядном облачении повсеместно служило молебны. Рабочие стали исправлять бронепоезда, чинили пушки и ружья... Город голодал. Генералу Шкуро удалось подвезти несколько поездов с мукой, бывших в его распоряжении, и бесплатно раздать рабочим, кооперативам городским продовольственным лавкам.
Очевидец тех событий, некий З. Арбатов, писал: "К обеду разнеслась весть о прибытии генерала Шкуро и улицы наполнились толпой. Увидев молодого генерала, идущего впереди бесконечной ленты конных войск, люди забыли печаль прошлой ночи, когда шли погромы. Прилив бодрой веры и новые надежды охватили исстрадавшихся. Генерала забрасывали цветами; молодые и старый женщины, крестясь и плача, целовали стремена принесшего им освобождение. И впервые после трехнедельного молчания зазвонили церковные колокола. Шкуро, покачиваясь в седле, смущенно улыбался; к его простому загорелому лицу как-то не шли ярко-красные генеральские лацканы и еще никому не известная фамилия Шкуро сегодня стала ореолом освобождения и надеждой на восстановление Родины..."[6]
Затем Андрей Григорьевич отправился на две недели в отпуск посетить Екатеринодар и Кисловодск. В кубанской столице в те дни выступал с лекциями некий доктор Кортобовский. Одну из них - "Откровение Иоанна Богослова" он прочитал в Пашковской. Собранные средства пожертвовал на учреждение стипендии имени генерала Шкуро для воспитания сирот, отцы которых погибли, будучи в его отряде.
2-го июля 1919 года Андрей Григорьевич был награжден короле Георгом V за героические действия совершенные им вместе с английскими войсками, орденом Бани (Orden of the Bath). Этот старинный кавалерский орден в форме креста, в середине которого скипетр с розой и репейником между трех корон и девизом "Трое едины", символизировавшим целостность и нерасторжимость Англии, Шотландии и Ирландии, был учрежден в 1339 году Генрихом IV и считался одним почетнейших. Новопосвященных рыцарей купали в воде - отсюда и название ордена. Кавалер его полу-чал личное дворянское звание "рыцарь". Из русских военачальников, эту награду имели князь М.Б. Барклай де Толли, первый русский кавалер Большого Креста Бани[7], А.И. Деникин, И.П. Романовский. В июне 1945 года английское правительство наградило орденом Бани советских маршалов Г.К. Жукова и К.К. Рокоссовского.
Много хлопот доставлял генералу Шкуро так называемый еврейский вопрос. Кубанские казаки вообще не знали о существовании на свете евреев, так как в своей жизни не сталкивались ни с врачами, ни с адвокатами, среди которых их было подавляющее большинство. Но во время гражданской войны вдруг всюду стали раздаваться негодующие речи о преобладании евреев среди большевиков, в том числе среди красных комиссаров и карателей-чекистов. Более того, казаки слышали из уст евреев хвастливые слова о том, что придет время и весь мир будет под их пятой и властью.
- Мы, - с гордостью заявляли они русским людям, - дали вам Бога, дадим и Царя!
Разумеется, такие провокационные выпады раздражали казачество.
Впервые с еврейским вопросом Шкуро столкнулся в Екатеринославе: два десятка казаков разгромили несколько еврейских домов. Он бросился тогда со своей волчьей сотней и, как он пишет, прекратил безобразие. Зачинщики были арестованы и преданы военно-полевому суду. Правда, среди шести грабителей, одетых в казачью форму, пятеро оказались простыми обывателями.
Вернувшись на фронт, Андрей Шкуро рвался на Москву, дерзко мечтая разом захватить ее.
- Этим броском вы откроете фронт армии и погубите все дело, - увещевал его начальник штаба генерал И.П. Романовский.
- В этом случае, - предупреждал его генерал Плющевский-Плющик, - ты будешь немедленно объявлен государственным преступником и предан полевому суду, если даже захватишь Москву.
Пришлось подчиниться. "Но если бы я не подчинился, - пишет он в мемуарах - тогда история России могла бы быть написана иначе".
От главного командования Шкуро получает приказ: взять Воронеж. 17-го сентября город был атакован. Взято 13 тысяч пленных, 35 орудий, склады, обозы. Здесь армии Мамонтова и Шкуро соединились. "В народе, - вспоминал Шкуро, - ходили слухи о чудесах у раки Святого Митрофана Воронежского, совершавшихся при попытках большевиков вскрыть святыню. Рассказывали, что часовые красноармейцы неизменно сходили сума. а у тех, кто дотрагивался до святыне, отсыхали руки..."
5. Распад Добровольческой армии
В последние дни гибельного 19-го года пришлось покинуть Кисловодск, спасаясь от большевиков. "с нашим поездом, - вспоминала балерина М.Ф. Кшесинская, - в шикарном салоне-вагоне ехала жена генерала Шкуро. Вагон ее был ярко освещен и можно было видеть богато убранный закусками столь". Только утром 4-го января 1920 гола после бесконечных задержек на станциях поезд прибыл в Новороссийск. Именно сюда, к морю, в порт, стекались тысячи русских людей - военных и гражданских, теснимых большевиками. Участь их была незавидной. В городе, наводненном беженцами и насквозь продутом норд-остом, свирепствовал сыпной тиф. Скончался молодой князь И.И. Воронцов-Дашков, известный князь Н.Н. Трубецкой, скандально знаменитый В.М. Пуришкевич... Могилы множились. IIоветрие беспощадно косило беженцев.
18-го января был опубликован приказ N 45 но Войсковому Штабу Кубанского казачьего войска об официальном назначении генерал-лейтенанта А.Г Шкуро командующим Кубанской армией. Но гражданская война уже была фактически проиграна. И сам герой Кубани был бессилен что-либо предпринять, чтобы предотвратить гибель родного края и помешать трагическому ходу событий уготованному России.
4-го марта пала столица Кубани, а вместе с нею и все надежды на успешную борьбу с "красным злом". Генерал Шкуро видел позорное отступление, скорее похожее на бегство, казаков и родного города. Тысячи повозок, орудий и лошадей остались на дороге. "Как больно и грустно видеть это собственными глазами!", - восклицал он, и бессильный в своем гневе грозился взорвать всю Дубинку, бедное рабочее предместье Екатеринодара, не признавшее власть белых, но единогласно признавшее большевиков.
Обеспокоенный судьбой своих верных казаков, Шкуро прибыл в Новороссийск ходатайствовать перед британским адмиралом о том, чтобы два его любимых полка - 1-Й и 2-й Хоперские - были эвакуированы, избегнув участи пленных у красных комиссаров. Адмирал уважил просьбу генерала Шкуро, кавалера почетного ордена Бани. Соратники генерала, оба полка под командованием полковника Соломахина и оба полковых Георгиевских стандарта были вывезены. Эти штандарты чудом уцелели до сего дня и ныне хранятся в Нью-Джерси (США), в Кубанском войсковом атаманском доме-музе, трогая казачьи сердца и вселяя в потомков казаков надежду на возрождение былой славы их отцов и дедов.
6. В эмиграции
Тысячи казаков оказались изгнанными с родной земли, без своего теплого угла и семьи, без работы и куска хлеба насущного. Их исход в эмиграцию был печальный. Их жизнь - мучительной и горькой...
Что делать? Чем заняться, чтобы не околеть на чужбине от голода? На удивление, во время бегства казаков единственно гостеприимной страной оказалась Турция. Та самая Турция, с которой Россия воевала полтора века. Там, на Туретчине и нашли себе первое прибежище русские эмигранты. Пусть даже это был холодный полуостров Галлиполи - голое, мертвое поле...
Андрей Григорьевича обосновался в Париже, где уже много лет жила его старшая сестра.
Многие белые генералы, проиграв гражданскую войну, стали писать мемуары, стараясь осмыслить причину своего проигрыша. Почему они, профессионалы высшего класса, теоретики военного искусства, окончившие Николаевскую Академию Генерального Штаба, понесли поражение от какой-то "голи перекатной"? Андрей Григорьевич тоже сел за письменный стать, пытаясь зафиксировать события своей жизни, свой боевой путь и борьбу с коммунарами на бумаге. Кое-что записал, но еще больше рассказал приятелю, полковнику Императорской армии В.М. Беку, Бек имел опыт в письменных делах - некогда составлял доклады французскому военному ведомству. Шкуро оказался великолепным рассказчиком и нетрудно было его живые, еще совсем свежие воспоминания облечь в слово и придать им более или менее литературную форму. Генерал намеревался свои мемуары опубликовать, как это делали другие участники Белого движения. Но иные заботы и дела сильно увлекли и отвлекли его от намеченной цели[8].
Андрей Григорьевич, натура активная и предприимчивая, не мог терпеть безделья. Он решил организовать на деньги, ссуженные сирийцем Саказаном, большую труппу казаков-наездников, чтобы выступать с ними на конных состязаниях и брать большие призы. Дело было увлекательное, новое, прибыльное. Он искал и собирал под свое крыло казаков, рассеянных по всей Европе. И здесь, в Париже, их тренировал. Тренировки проходили в предместьях Парижа, в городе Монруж. 25-го мая 1925 года кубанские наездники открыли первое свое представление на стадионе "Буффало", собравшем 20 тысяч зрителей. Джигитовали ровно месяц. А публика все не убывала - так великолепно выступали кубанцы, заработав большее деньги и взяв все ценные призы. Слава о кубанских джигитах облетела всю Францию. Долго джигитовали они на Марсовом поле. Большая группа казаков ездила на гастроли в Англию.
Таким образом, генерал Шкуро явился новатором в новом виде спорта и смог заявить о своих удальцах на всю Европу. Именно эти сенсационные выступления казаков заставили европейцев обратить внимание на тяжелую эмигрантскую долюшку этих талантливых русских людей. Пробудили к ним симпатию, раздались голоса в их защиту.
Сенсационные сведения о том, что генерал якобы выступал на цирковой арене в качестве простого наездника, лишены всякого основания. Эти россказни имеют один источник - воспоминания артиста А.Н. Вертинского, не подкрепленные никакими документами.
1-го декабря 1931 гола А.Г. Шкуро переезжает на постоянное жительство в дружественную Югославию, где давно обосновалась большая колония русских беженцев кубанских казаков.
Он разъезжал по станицам, делал доклады. Казаки с жадностью ловили каждое его слово, дышащее искренностью, патриотизмом, пафосом борьбы.
Дав в печати достойную отповедь теоретикам и последователям распространенной тогда теории "вольного казачества" - сказки о стране Казаки - и не любя, по природе, своей, суесловия и праздной болтовни, А.Г. Шкуро. помимо докладов занялся практическим делом, которое давало кусок хлеба и ему, и казакам. Он вошел в соглашение с известной строительной фирмой "Батиноль" и лично возглавил обширный фронт работ по отсыпке земляного вала протяженностью свыше 90 км, который высокой стеной огородил южную сторону городов Земун, Белград и Панчево от коварных разливов Дуная.
Дамба была готова раньше намеченного срока. Представители фирмы были довольны трудолюбием казаков и дали им новое задание: построить новый железнодорожный мост для будущей линии. Эта дорога для юга страны имела важное стратегическое и экономическое значение, устанавливая связь между Старой Сербией и провинциями левого берега. На работах у генерала Шкуро в основном были заняты казаки, но и простым русским беженцам предоставлялась возможность заработка.
Так, благодаря инициативе и предприимчивости генерала Шкуро, были трудоустроены сотни казаков. Много лет подряд он руководил железнодорожным строительством и на этом поприще приобрел большую известность. Дороги и дамбы, построенный казаками, до сего дня надежно служат сербскому народу. Одна из них, проложенная в труднодоступных горах, имела военное значение и ее, по рассказам очевидцев, доныне называют сербы "Дорога Шкуро".
С началом Второй мировой войны у 53-летнего генерала Шкуро, еще полного физических и нравственных сил, ожили надежды на возвращение в край родной. Он внимательно следил за быстро развивающимися политическими событиями, за молниеносным продвижением и распространением немецкой армии, прекрасно оснащенной и вооруженной, перед которой, казалось, ничто не могло устоять. Были уже оккупированы Польша, ранее входившая в состав Российской Империи, Дания, Норвегия, Нидерланды. Люксембург, Франция, Греция и Югославия (в апреле 1941 г.). Для пего не было неожиданностью нападение фашистской Германии на СССР. Именно немецкая мощная военная машина, равной которой не было тогда Западной Европе, да и нигде в мире, могла быстро сломать хребет проклятым советам трижды проклятым большевикам, разорявшим его Великую Императорскую Россию. Наделенный аналитически зорким умом, он мог предвидеть грядущие события. Смущал вопрос нравственного: как это со штыком идти против России, пусть даже и Советской России?..
Однако в борьбе с большевиками, - этим мировым злом, - все средства хороши. Его ободрила позиция 72-летнего старца, бывшего атамана Всевеликого Войска Донского генерала от кавалерии Петра Николаевича Краснова.
Однако сам Гитлер, недурно освоивший историю России, знал, что казаки не однажды в самый трудный час для своего Отечества, брали сторону сугубо патриотическую, самоотверженно умирая за Царя-Батюшку, за Единую, Неделимую... И доверять русским беженцам, еще недавним врагам Германии, опасно: могут в любой момент повернуть оружие не вспять... Только в 1943 году, после Сталинградской битвы, когда уже, по существу, война Гитлером была проиграна он дал согласие на казачьи формирования.
Но А.Г. Шкуро никакого назначения не получил. Говорят, что в 1942 году Шкуро посетил Кубань, разъезжал по казачьим станицами призывал казаков объединяться для борьбы с большевиками. Но никаких ни устных, ни документальных сведений на этот счет не сохранилось. Видимо, это опять-таки легенда, пушенная в оборот советской пропагандой уже после войны, легенда, которая бы уличала Шкуро и делала его виновным перед советским народом за "пролитую кровь"...
Только в конце 1944 года А.Г. Шкуро получил казачий резерв размещенный в Югославии. И тем удивительнее читать утверждение ".историка" И. Брюханова о том, что в 1942-43 годах "кровавый след казаков Шкуро протянулся с Дона, Кубани и Ставрополья на Украину, в Белоруссию, а затем в Польшу, Югославию и Чехословакию"[9]. Генерал Шкуро официально числился командиром учебного полка 15-го казачьего корпуса, во главе которого находился немецкий генерал фон Панвиц.
7. Трагедия в Лиенце
В Лиенце, едва опускались сумерки, как над окрестностью раздавалось пение генерала Шкуро. Австрийские официанты, сроду не слыхавших таких красивых и напевных песен, суетились вокруг его столика на улице, возле гостиницы "Цум голден фиш" ("Золотая рыбка"). Балалайки м аккордеоны подхватывали бравый мотив, и даже у почтенных австрийских бюргеров сердца начинали биться в такт этой заразительной русской мелодии", - вспоминал один из очевидцев.
Именно здесь, в Лиенце, и настигла казаков "карающая десница" в лице английских оккупационных войск, которые передали пленных в руки советских властей.
Именно здесь, в Лиенце, совершилось страшное преступление XX века, так как по условиям Ялтинского соглашения (от 11 февраля 1945 года), люди, покинувшие Россию около 1920 года, не подлежали насильственной репатриации. Англичане нарушившими этот пункт договора.
Шла Святая Пасхальная неделя. Казаки, их жены и дети - тысячи несчастных, - стояли на коленях, молились в поле. Взывали к Господу о защите и помощи... "Мы были уверены, что у англичан не поднимется рука на молящихся, - вспоминали очевидцы. - Как бы не так! В ход пошли английские дубинки, приклады, штыки. В отчаянии одна мать бросила в бурные воды реки Драу своего ребенка, а другой, цепляясь за юбку, кричал: "Мама, не надо! Мама, я боюсь!" - Не бойся, сынок! Я буду с тобой!.." И бросилась с обрыва с возгласом: "Господи, спаси мою душу грешную...""[10]
7-го июня 1945 гола цивилизованное английское военное командование выдало Советам на муки и верную смерть 35 тысяч несчастных русских беженцев...
Казачьи офицеры, дабы избежать советских лагерей, бритвами и даже осколками битого стекла перерезали себе вены, горло.
Среди выданных был и генерал А.Г. Шкуро, по английским законам личность неприкосновенная, так как имел рыцарский орден Бани, пожалованный Его Величеством Королем Британии.
В прекрасных Альпах, в Лиенце, на месте совершенного злодейства, ныне находится казачье кладбище, охраняемое австрийским обществом Черного Креста, следящим за могилами воинов, военными памятниками и музеями. Ежегодно 1-го июня на этой могиле совершается панихида по безвинно убиенным русским гражданам.
8. На Лубянке
После нескольких утомительных перебросок из города в город утром 4-го июля 1945 гола А.Г. Шкуро. П.Н. Краснов, Султан Келеч (Клыч) Гирея, Т.И. Доманова, С.Н. Краснова погрузили в пассажирском самолете типа "Дуглас" и самолет взял курс на восток. Арестованных доставили в Москву, а затем посадил в грузовую машину с надписью "Хлеб" и отправили на Лубянку, где начались изнурительные допросы, пытки протоколы, сидения в карцере и снова допросы, допросы, которые длились полтора гола...
"Генерал Шкуро неоднократно приезжал ко мне в дивизию и по приглашению и без приглашения, посещал полки и бригады, где вел беседы с казаками и выступал с речами перед строем. Выступления Шкуро носили злобный антисоветский характер, он восхвалял фашистскую Германию и призывал казаков верно служить Гитлеру..."
- Господин следователь - оторвался от текста генерал фон Панивц. - Вам никто не поверить. Я не могу выражаться языком большевистского комиссара...
Переводчик Вейхман перевел его слова.
-Да-а, мало его все-таки били, - удивленно протянул следователь Сорокин. - Все время возражает. Скажи ему: еще одно слово скажет, и я приму соответствующие меры. Читай дальше, сволочь фашистская...[11]
-Арестованный Шкуро, были эти беседы антисоветского характера, призывали ли Вы казаков к вооруженной борьбе против Красной Армии, а также выражали Вы Ваши собственные взгляды и можно ли Ваши собственные взгляды назвать антисоветскими? - тут следователь прищурил глаза и сделал угрожающий жесть рукой. Шкуро посмотрел на следователя без всякого страха и усмехнулся:
- Ну что ж, можно сказать и так.
- Так и запишем в протоколе.
- Пишите как хотите, - Шкуро пожал плечами.
После более чем полуторогодовой следственной процедуры, 15-го января 1947 года, вечером в 18 часов началось закрытое заседание Военной коллегии Верховного Суда СССР, без участия обвинения и зашиты и без вызова свидетелей.
Разбор дела не был окончен 15-го января и его перенесли на следующий день. В 15.15 суд удалился на совещание. Совещались четыре часа. Все шестеро были приговорены к смертной казни через повешенье. О времени казни никто не сообщал. В 20 часов, судебное заседание было закрыто. А в 20.45 приговор был приведен в исполнение во дворе внутренней тюрьмы МГБ СССР (Лефортово). Но как? К ним применили изуверскую пытку - ЖИВЬЕМ ПОДВЕСИЛИ ЗА РЕБРО НА МЯСНИЦКИХ КРЮКАХ[12]. Лишь старого измученного Петра Николаевича Краснова "из милости" расстреляли. Рассказывают, что А.Г. Шкуро и в последнюю минуту не дрогнул, а плюнул на сапог палача...
Известно, что А.Г. Шкуро, генерал-лейтенант Белой армии во время второй мировой войны занимался формированием казачьих частей и в сентябре 1944 года возглавил Резерв казачьих войск. Однако в боевых действиях не участвовал, т.е. не совершал преступлений, предусмотренных Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19-го апреля 1943 года. Не подпадает Шкуро и под статью "измена Родине", будучи югославским подданным, как говорить об этом компетентное лицо - помощник Главного военного прокурора, полковник юстиции В.М. Крук[13].
Пристрастные советские судьи не найдя состава преступления в действиях Шкуро в годы Великой Отечественной войны, подтасовали статьи и документы и отомстили ему за его "прошлое" 25-летней давности, когда он, возглавляя воинские части Добровольческой армии, воевал против Красной Армии. Совершенно очевидно, что А.Г. Шкуро, как и другие приговоренные (кроме Доманова Т.И., бывшего майора Красной Армии), являясь гражданином Югославии, не был подсуден советским законам...
Так трагически завершилась жизнь народного героя Кубани, Андрея Григорьевича Шкуро, человека, имя которого еще при жизни стало легендой.
Подвиги в Первую мировую войну сделали сотника Кубанского казачьего войска Андрея Шкуро доблестными героем, в гражданскую - нарекли легендарным генералом-партизаном и патриотом Великой России, а несправедливый приговор советского трибунала сделал его жертвой политических репрессий, мучеником, принявшим крест за Белую Идею...
Святой новомученик и исповедник Андрей, моли Бога о нас грешных.
Составлено на основе мемуаров убиенного, публикации в периодической печати и данных собранных в местных архивах историками гражданской войны и краеведами.
[1] Андрей (с греческого) - мужественный, храбрый.
[2] Генерал-лейтенант А.Г. Шкуро. Записки Белого Партизана. Буэнос-Айрес (Аргентина), 1961 г. - Здесь и и далее цитируется по этому изданию.
[3] Архив Русской Революции. Т. V. Берлин, 1922. С. 256-257.
[4] Шамбаров В.Е. Белогвардейщина. М, 2002. С. 148-149.
[5] Свободная Речь. 1919. ?137, 2б (8) июня. С. 2.
[6] Архив Русской Революции. Т. XII. Берлин, 1923. С. 91.
[7] "Спасский ИТ. Иностранные и русские ордена до 1917 года. Л., 1963. С. 51.
[8] Впервые воспоминания А.Г. Шкуро под названием <Записки белого партизана> были в Буэнос-Айресе (Аргентина) в 1961 году.
[9] Шкуро А.Г. Записки Белого Партизана. М., 1991. Предисловия. С. 7.
[10] Бетел Николас. Последняя тайна. Совершенно секретно. 1990. ? 6. С. 23-26.
[11] Алферьев Б., Крук В. Походный атаман батька фон Панвиц. Коммерческий Вестник. М., 1997. С. 116-117.
[12] Из доклада Ольги Николаевны Куликовской-Романовой. В сб. Лиенц - Казачья Голгофа. Монреаль, 1996. С. 244.
[13] Литературная Россия. 1998. N 4. С. 13.
Журнал "Русский паломник". 2004. N 29.
