22 июня 1941 года − чья вина?

Восемьдесят два года прошло с начала Великой Отечественной войны, но вопрос – кто виноват, или чья вина в том, что 22 июня 41 года стало днем военной катастрофы, не потерял своей актуальности. Даже в наше, столь богатое на потрясения время.

Со времен недоброй памяти Никиты Хрущева – этого «савраса без узды», как называл его Молотов, − в общественное сознание настойчиво вбивалось мнение, что главным виновником этой трагедии был Сталин. Сталин-де слишком доверял Гитлеру и якобы утверждал, что в 1941 году Германия на нас не нападет. Подобная точка зрения была закреплена и в «официальной» военно-исторической литературе.

В рамках цикла «Сталин и его маршалы», и его конкретного раздела «Сталин глазами маршала Голованова», касаясь темы 22 июня, автор первоначально ставил цель просто ознакомить читателя с мнением самого Голованова: кто же виноват в таком начале войны?

Насчет того, доверял ли Сталин Гитлеру, читателю уже должно быть ясно из приведенных в предыдущих очерках записей бесед будущего маршала со Сталиным в их первые встречи в январе 1941 года. Именно для подготовки «работы» по промышленным и военным объектам Германии, как наиболее вероятного противника, и создавался 212-й полк дальнебомбардировочной авиации под руководством Голованова.

Тем не менее, нападение германских войск вполне соответствовало понятию внезапности. И остаются вопросы: было ли известно руководству армии и страны о дате нападения, и если да, то почему не были приняты надлежащие меры?

Ответу на них маршал посвящает отдельную главу своих воспоминаний, а также освещает их в своих беседах с Феликсом Чуевым. Искренности этих бесед способствует факт, что Феликс также начинал свою трудовую деятельность летчиком, причем в том же ГосНИИ Гражданской авиации, скромную должность заместителя начальника по летной службе в котором занимал Главный маршал авиации Советского Союза, трижды кавалер Ордена Суворова 1-й степени, Александр Евгеньевич Голованов. Так что дальнейший рассказ основан на сумме этих двух источников, тем более что фактологически они совпадает, но разговорная форма иногда бывает более живой.

В своих размышлениях о катастрофе 22 июня Голованов отнюдь не умаляет ответственности за нее Сталина, как главы государства. Но отмечает, в первую очередь два момента.

Во-первых, насколько вся информация доводилась до адресатов, а во-вторых, какую помощь оказывали Сталину его военные помощники, прежде всего, Наркомат Обороны и Генштаб. Конкретно – нарком обороны маршал Советского Союза Тимошенко Семен Константинович и начальник Генштаба генерал армии Жуков Георгий Константинович.

Подготовка к войне велась интенсивно, но …

Голованов отмечает гигантские усилия, предпринятые правительством и народом в предвоенные годы в деле повышения нашей военной мощи.

«Развитие оборонной промышленности с 1939 года пошло гигантскими шагами и составило 39 процентов всей промышленности.

Интенсивно шла модернизация и создание новых, современных по тому времени видов оборудования и техники. Проводились большие мобилизационные мероприятия, в результате которых численность Красной Армии с 1939 по 1941 год увеличилась в 2,8 раза.

Однако мы упустили непосредственную подготовку Гитлера к войне с СССР, не веря имевшейся информации, получаемой как из-за кордона, так и от наших войсковых разведок, о том, что идет сосредоточение немецких войск в непосредственной близости от наших границ именно для нападения на нас, а не с какими-либо иными целями.

Кто же в этом виноват? Главным лицом, которое несет ответственность за этот непростительный просчет, считается И.В. Сталин, и это совершенно правильно, поскольку он был фактическим руководителем нашего государства, нашей партии, наших Вооруженных Сил.

Он и сам указывал на свой просчет в этом вопросе на встрече с Рузвельтом и Черчиллем в Тегеране, не предъявляя в этом каких-либо претензий к другим лицам».

Значение информации, и ее доведения до адресатов

«Однако, хотя Сталин и несет в первую очередь за это ответственность, его действия являлись результатом той информации, которой он пользовался и на основании которой делались выводы и принимались решения.

Мы с вами из книги Г.К. Жукова “Воспоминания и размышления” знаем, что, скажем, начальник Главного разведывательного управления Красной Армии генерал Ф.И. Голиков, да и не только он один, донося Сталину о сосредоточении гитлеровских войск, настаивал на том, что сообщения эти провокационные. [О воспоминаниях Жукова и степени их достоверности мы поговорим в дальнейшем рассказе].

Генерал-лейтенант Голиков Филипп Иванович, начальник Разведуправления Красной Армии в июне 1940-го - 1941 г.

Более того, я хочу привести здесь один весьма показательный эпизод.

Уже в 60-х годах, точной даты я не помню, проходила в Москве международная встреча ветеранов войны. В перерыве председатель Советского Комитета ветеранов войны Семен Константинович Тимошенко пригласил на обед Г.К. Жукова, И.С. Конева, И.В. Тюленева, бывшего главкома ВМС Н.Г. Кузнецова и меня.

Совершенно естественно, что и разговор во время обеда, поскольку посторонних не было, велся о прошедшей войне со всеми ее перипетиями. Как раз в этот период публиковалось много материалов о нашем разведчике Зорге».

«− Никогда не думал, что у меня такой недобросовестный начальник штаба, − сказал Тимошенко, имея в виду Жукова, − ничего не докладывал мне об этом разведчике.

Народный комиссар обороны СССР маршал С.К. Тимошенко

− Я сам впервые о нем недавно узнал, − ответил Жуков. − И хотел спросить у вас, Семен Константинович, почему вы, нарком обороны, получив такие сведения от начальника Главного разведывательного управления, не поставили в известность Генеральный штаб?

Голованов отмечал, что Тимошенко всю жизнь был большим авторитетом для Жукова, Георгий Константинович всегда относился к нему с большим почтением».

Нарком обороны СССР маршал С.К. Тимошенко и командующий КОВО генерал армии Г.К. Жуков на манёврах КВО. 1940 год

− Так это, наверно, был морской разведчик? − спросил Тимошенко Н.Г. Кузнецова».

Но и Николай Герасимович ответил отрицательно. Он сказал, что Зорге на службе в Военно-Морских Силах не состоял и он ничего о нем не знает.

«Эпизод сам по себе, может быть, и незначительный, но весьма показательный.

То, что от Зорге поступали к нам донесения о готовящейся войне, где назывались и сроки ее возможного начала, является фактом неопровержимым.

Правдивость этих донесений тоже не вызывает никаких сомнений. А вот кому они докладывались и докладывались ли вообще, это вопрос, ответа на который нет.

Нет ответа и на то, как могло получиться, что ни начальник Генерального штаба, ни нарком обороны не знали о существовании таких документов в подчиненном им Главном разведывательном управлении, которое возглавлял тогда Ф.И. Голиков».

Эпизод действительно интересный.

Далее Голованов переходит к оценке предвоенной деятельности Генерального штаба.

«Генштаб войну проморгал!»

«Деятельность Генерального штаба, как известно, заключается не только в работе, скажем, оперативного управления. Работа разведывательных органов в любом генеральном штабе любой страны тоже имеет немаловажное значение, если не сказать больше, и деятельность этих органов, а вернее, результат такой деятельности может вносить, а подчас и вносит, существенные поправки в работу самого Генерального штаба.

Конечно, Зорге был не единственным источником, откуда черпались данные о уже идущей полным ходом практической подготовке Гитлером войны с нами, для чего шли перемещения огромного количества войск и соответствующей техники к границам нашего государства.

Однако, располагая неопровержимыми на сей счет сведениями, Генеральный штаб не смог суммировать и доложить руководству страны наличие безспорных объективных данных, получаемых не только из-за кордона, но подтверждающихся уже и непосредственными действиями гитлеровского военного командования, которые, несомненно, указывали на прямую подготовку войны на Востоке.

Вместо такого документа руководству страны представлялись материалы, получаемые из-за границы, с комментариями, которые сводили на нет правдивость этих сведений.

Нет ни одного документа, представленного в правительство Генеральным штабом или наркомом обороны, где были бы изложены получаемые от наших товарищей из-за кордона сведения о готовящейся войне, подтвержденные непосредственными данными о концентрации немецких войск вблизи наших границ, где бы делались выводы о готовившемся нападении и вносились бы соответствующие предложения.

Наоборот, … даже в получаемых нами в частях разведывательных бюллетенях Генштаба говорилось о том, что, сосредоточивая свои войска недалеко от наших границ, немцы объясняют это отводом их на отдых.

И все. Никаких выводов, никаких предложений.

Надо прямо сказать, что Генеральный штаб не сыграл своей роли в принятии надлежащих мер, направленных на предотвращение возможного внезапного нападения».

Феликс Чуев отмечает, что они не раз говорили с Главным маршалом о Генеральном штабе, особенно после книг Штеменко и Василевского.

«Однажды я заметил:

‒ Василевский пишет, что Сталин не придавал значения роли Генштаба...

‒ А как он мог придавать, ‒ откликнулся Голованов, ‒ если до Сталинграда Генштаб был такая организация, которая неспособна была действовать и работать?

Какое значение можно было придавать этому аппарату, который не в состоянии был собрать даже все необходимые материалы!

Все основные предложения о ведении войны были от Сталина, ‒ я там каждый день бывал, а иногда и по нескольку раз в день.

Генеральный штаб войну проморгал ‒ вот что такое Генеральный штаб!

И я, между прочим, пишу так: “Генеральный штаб в первый год войны особой роли не сыграл”.

Жуков командовал дивизией, корпусом, округом.

А что такое начальник Генштаба? Это человек, который все суммирует и докладывает без своего мнения, без навязывания идей, а когда все доложат, обсудят и спросят его мнение, он скажет. А Государственному Комитету обороны решать эти вопросы.

Как бы там ни было, Жуков показал бы документы ‒ вот то, что происходит, это нападение на нас, это подтверждает заграница, а вот мнение Генерального штаба, ‒ и расписался бы: начальник Генерального штаба такой-то.

А почему этого не делали? Не делали потому, что Сталин говорил: «смотрите, это провокация!» И все хвосты поджали, к ядрене бабушке!

Жуков ‒ вон Василевский пишет: решение о боевой готовности приказали отдать в 8 часов вечера, а они только в час ночи передали, а в 4 часа уже немцы напали.

С восьми до часу ночи!

Это, знаешь что, за одно место нужно повесить за такие вещи! Василевский пишет: “Конечно, мы запоздали с этим делом”.

Генерал армии Г.К. Жуков

Но мы же знаем, кто был начальником Генштаба. Каждый должен быть на своем месте.

Когда козел ест капусту, а волк ‒ ягненка, это одно дело, а когда волк начинает капусту жрать, ничего не получается».

Отрицательную роль Генштаба в последние месяцы и недели перед войной Голованов объясняет тем, что Жуков, будучи хорошим полководцем-единоначальником, был никаким генштабистом. Не те данные.

Однако сам Жуков в своей книге так резко себя не оценивает, а говорит больше о том, как они с наркомом старались страну защитить, а Сталин вот не внимал.

О том, как на самом деле «старались» нарком и начальник Генштаба особенно в последнюю предвоенную неделю – наш следующий рассказ.