Из блокнота журналиста
А еще Кимры, этот удивительный край Тверской земли, коренные жители, и не только они, с любовью называют сапожным царством. Это наглядно подтверждает историческая жемчужина города – Кимрский краеведческий музей, который по праву считается самым крупным в России музеем обуви и насчитывает в своих демонстрационных залах и хранилищах более двух тысяч интереснейших экспонатов, которые охватывают период от восемнадцатого до начала двадцать первого века!
Казалось бы, ну о чем таком непознанном могут рассказать обыкновенные сапоги или другая, точеная в российской глубинке обувь? Не спешите со скоропалительным ответом, на самом деле он не так прост. Вы пройдитесь не спеша по музейным залам, внимательно послушайте увлекательный рассказ экскурсовода и тогда явно ощутите, через знакомство, на первый взгляд, с простыми экспонатами, душевное прикосновение к очень важному культурному пласту отечественной истории.
А сколько секретов и поныне хранит в себе обувной промысел! Меня, к примеру, привел в восторг такой факт. Помните любимую для многих поколений песню об одессите Косте-моряке, перед которым вставали биндюжники, когда он входил в пивную? Там есть такие слова:
«Об этой новости неделю
в порту кричали рыбаки,
на свадьбу грузчики надели
со страшным скрипом башмаки!».
Оказывается, кимрские мастера задолго до рождения этой песни могли уважить любую блажь самых изысканных стиляг. Хотите сапоги «гармошкой»? Пожалуйста! На каждом голенище должно быть не менее пяти «морщин» - чем больше складок, тем выше шик. Успешно удовлетворялись заказы модной обуви «со скрипом». Чтобы достичь такого эффекта, на юге России использовали просто сухой песок. Но тверские сапожники придумали технологию покруче – между подошвой и стелькой вкладывалась сухая береста, и скрип был, если использовать одесский жаргон – таки-да, не просто скрип – это большой клавиш маленького рояля!
Если разобраться, то история сапог не такая уже простая, как может показаться на первый взгляд. Главной версией развития обувного промысла в наших местах, ученые-краеведы считают создание на Волге в шестнадцатом-семнадцатом веках артелей рыбаков и бурлаков. Тяжелейший физический труд быстро сламывал мужиков, потому-то и старались они реже держать свои ноги в сырости… Такой тип обуви пришел к нам от кочевых народов, которые носили мягкие сапоги для верховой езды, и назывались они ичиги. Кстати, на Руси не всегда шили военную обувь под левую или правую ногу. До наших дней дошла запись в Полковом уставе Суворова: «Наблюдать за рядовым, чтобы оные ежедневно башмаки или сапоги переменяли с одной ноги на другую, чтоб они не сносились и в ходьбе ног не потерли…».
В начале 17-го века в селе Кимры начал серьезно преобладать обувной промысел. Мастера объединялись в артели. Шла бойкая торговля. совершенствовалось мастерство. Наиболее предприимчивые подались на заработки в стольный град Москву, где, как грибы, росли новые индивидуальные точки по пошиву и ремонту обуви. Весть о кимряках- ремесленниках дошла до Императорского двора: Указом Петра Великого с селом был заключен соответствующий контракт на поставку обуви для российской армии и флота. Более того, подавая пример царедворцам, император сам охотно носил сапоги кимрского производства. В период отечественной войны 1812 года государственных заказов на сапоги было так много, что в печатных изданиях сложилось мнение о монополизации кимряками рынка армейской обуви. И это действительно было так! После выполнения крупного царского заказа на изготовление 10 тысяч (!) пар армейских сапог, император Александр 1 «в знак монаршей признательности населению Кимры за поставку армейской обуви в 1812 году» подарил селу батарею пушек, которая была установлена около волостного управления. Из этих пушек палили в праздничные дни.
Краеведы охотно поведают вам удивительный факт, когда за пятнадцать лет до отмены крепостного права кимряки выкупили у графини Самойловой родное село. А дело было так. В 1846 году графиня в очередной раз засобиралась замуж с выездом из России в Италию. А по законам того времени меняющим гражданство запрещалось иметь недвижимость в России. Этим-то и воспользовались мастера-сапожники! Депутация от сельских мастеров предложила Самойловой … продать им Кимры! Согласитесь, случай для той поры действительно уникальный. Ведь, по сути, крепостные покупали себе волю: в положительном исходе дела, они приобретали статус обязательных крестьян, то есть, становились вольными предпринимателями. Документы свидетельствуют, что большую услугу в осуществлении этой финансовой операции кимрякам оказал сам граф Киселев – министр государственных имуществ. Учитывая большие заслуги обувных ремесленников перед Отечеством, он добился высочайшего разрешения Николая 1 (а такие решения принимались только на государевом уровне!) и Кимры были оценены в 495 тысяч рублей – фантастическая по тем временам сумма. Тот же граф Киселев поспособствовал, чтобы в государственном банке был оформлен казенный кредит на 495 тысяч рублей с рассрочкой платежей в казну на 37 лет. Ремесленники не подвели своего благодетеля, который, по нынешней банковской логике, фактически стал поручителем – кредит был выплачен за 20 лет! Эти годы свободного предпринимательства для сапожников стали судьбоносными – они превратили Кимры в центр российского обувного производства. Именно в этот период слова «кимряк» и «сапожник» приобрели понятия тождественные не только в родном селе, а и во многих городах России. Тогда же в Кимрах появилась еще одна трогательная традиция: если в семье рождался мальчик, то после первого купания на его ножки обязательно надевали мягкие сапожки, как символ будущей любви к ремеслу, которому верно служили его прадед, дед, отец…
А с какой благодарностью хранятся в памяти народной обычаи, связанные с русскими сапожками! Читатель, юный в душе и успевший задать вопрос своей бабушке или, даже – о, счастье!- прабабушке : «Что в твоей жизни, родная, значат сапожки?». И она ответит без промедления: «Именно с них, узорчатых, и началось наше с дедом счастье! Мы прожили долгую жизнь, но ноги и сейчас помнят, как я невестой прошлась по селу в красных расписных сапожках! Это были смотрины, со всех дворов выходили люди, приветливо улыбались и судачили: « Федору с невестой повезло – смотри, как на ней хорошо сидят сапожки!».
И этой традиции придерживались не только в Кимрах (там сам Бог велел на смотринах перед народом счастливой невесте представать в золоченых сапожках!). Обычай был подхвачен во многих уголках необъятной России и с благодарностью дошел до наших дней. Ну, вспомните (как же можно такое забыть!) знаменитую, ставшую народной, песню Валечки Толкуновой:
«В старину, бывало, к милому,
Красна девица идет,
А на ней сапожки русские,
Глянешь, сердце запоет:
«Шиты золотом, сапожки русские,
Блестят на солнышке носочки узкие.
Идет красавица, плывет лебедушкой
И все любуются ее красой!»
История свидетельствует, что сапоги для знати в Кимрах изготавливали из сафьяна – тонкой персидской кожи и отмечались они теснением серебряных гвоздик на подошве. Хозяин таких сапог, будучи человеком далеко не бедным, но тщеславным, в своей компании всегда находил повод, якобы, невзначай, повернуть сапог так, чтобы все увидели серебряную гвоздику – мол, мы тоже, не лыком шиты! Голенище таких сапог украшалось жемчугом и драгоценными камнями. Рабочий люд тоже всегда был не прочь с шиком выйти в народ: только появлялась возможность массовых гуляний, сразу на заказ шились сапоги гармошкой. Женщины для таких пикантных случаев надевали коты – это укороченные сапожки, отороченные сверху красным сукном или сафьяном. Короче, как без залихватской гармошки, так и без расписных сапожек не могли тогда обойтись не только русские гуляния, на даже обыкновенные сельские посиделки.
Тверская земля увековечена многими знаменитыми личностями - выходцами из народа. Ну, вот, хотя бы, один из них: Иван Михайлович Абаляев. Сапожником он был классным, любой заказ мог выполнить – будь то женская или мужская обувь. Но однажды Иван Михайлович приболел и остался дома. Умом-то понимал, что нужно лечиться, а руки не могли быть без работы. И тогда мастер, скуки ради, стал вырезать деревянные фигурки – да так это у него получалось мастерски! Целые сюжеты придумывал – и семейная трапеза, и судачание баб у колодца, и спор подвыпивших мужиков… Этот внезапно обнаружившийся художественный дар позволил Абаляеву создать сотни деревянных скульптурок, которые сейчас представлены во многих музеях прикладного искусства. Особенно известна его скульптура с таким сюжетом: старуха набросилась на мужа-сапожника, вернувшегося из кабака. Примечательно, что перед женой сапожник стоял босой – видать, под шумок, пропил свою обувку…. Отсюда и надпись к сюжету, ставшая в народе крылатой фразой: «Напился, как сапожник!». Талантливый скульптор-самоучка И.М.Абаляев в начале Великой отечественной войны ушел на фронт добровольцем, погиб в 1941 году. Ему не было еще и сорока лет…
На зажиточное существование кимрских ремесленников, перспективы дальнейшего роста отрасли, неумолимо наступает противоречивый и беспощадный двадцатый век. Над артелями неожиданно повеяло ветром индустриализации, которую можно назвать колыбелью революционного пролетариата: в 1907 году несколько успешных ремесленников объединяются в одно общее производство. Так в Кимрах родилась первая в России обувная фабрика «Якорь», которая впервые сапожный труд разделила на производственные операции и поставила его на конвейер. Если раньше кимряк мог за неделю изготовить три, ну, максимум, четыре пары первоклассных сапог, то сегодня, в общем количестве на работающих, эта цифра увеличилась почти втрое! Вот, что значит пооперационная сборка: один кожу кроит, второй – сшивает, третий – на колодку натягивает, четвертый - подошву клеит, пятый – каблук подгоняет… Конечно. производительность труда заметно выросла, но, увы, начала исчезать индивидуальность мастерства, почерк мастера, под которым не стыдно было поставить авторское клеймо. Но… молодое рожденное в революционном вихре государство, практически не волновала судьба индивидуального авторства (особенно в такой востребованной отрасли!) – в 1923 году «Якорь» благополучно был переименован в «Красную Звезду», и пошла работа в три смены – в добротной обуви очень нуждались колхозное крестьянство, заводской пролетариат и даже новая интеллигенция.
В годы Великой отечественной войны город практически не пострадал – на его территорию упало всего две бомбы и кимряки круглосуточно не прекращали заниматься своим исконным ремеслом – огромные партии добротной обуви чуть ли не ежедневно отправлялись на фронт. Ассортимент был минимален, но очень востребован – кирзовые и юфтевые сапоги и ботинки.
В шестидесятые годы обувная фабрика «Красная Звезда» неожиданно опять оказалась в центре внимания. Известный кинорежиссер Сергей Бондарчук приступил к съемкам легендарной киноэпопеи по роману Льва Толстого «Война и мир». Работа над фильмом длилась почти семь лет и все это время руководство киностудии сохраняло тесные контакты с обувной фабрикой – режиссер Бондарчук очень щепетильно относился к театральным реквизитам и требовал, чтобы все соответствовало эпохе отечественной войны 1812 года. Так что кимрякам, для правдивости масштабных баталий, пришлось обувать не только «русских солдат», но и «французов». Лучшие фабричные мастера сшили обувь и для Наполеона, и для Пьера Безухова, и для Андрея Болконского… Даже Наташа Ростова на своем первом балу была в роскошных туфельках фабрики «Красная Звезда».
Ну, что сказать вам, кимряки, на прощанье? Хотя – какое прощанье: фабрика «Красная Звезда» успешно работает и сегодня, изрядно потрепанная ветром перестройки, она выстояла, выпускает более двухсот образцов добротной обуви, имеет свои фирменные магазины, в которых нет недостатка в покупателях. Цены вполне доступные, качество отменное, товар ориентирован на россиянина со средним доходом. Так что перспектива, как вы понимаете, долгосрочная, гарантированная. Впишут ли нынешние обувных дел мастера свою страницу в богатейшую историю родного города? Конечно, да. Я в этом даже не сомневаюсь. Но только очень хочется, чтобы в этой вписанной странице не было ничего трагического. Ведь, по большому счету, мир нам дарован для созидания. Не правда ли?
