itemscope itemtype="http://schema.org/Article">

«Ей, гряди, Господи Иисусе!»

Тайна смерти Н. В. Гоголя в свете его церковного мировоззрения. Части 4-5

Новости Москвы 
0
1710
Время на чтение 30 минут

Части 1-2

Часть 3

<4>

Праведная христианская кончина Гоголя стала вершиной его духовного пути, последней ступенью той лествицы, по которой он поднимался всю жизнь и которая строилась в душе его[1]. В словах «Как сладко умирать!» ясно слышится известное изречение близкого душе Гоголя святого апостола Павла: «...имею желание разрешиться и быть со Христом...» (Флп. 1: 23). На церковнославянском языке эти слова читаются так: «...желание имый разрешитися и со Христом быти». В принадлежавшей Гоголю славянской Библии против данного стиха - неясная помета: «Требование<?>»[2].

Можно предположить, что слово «требование» употреблено здесь Гоголем как церковнославянское в значении: нужда, потребность, необходимость. В предисловии к «Словарю трудных слов из богослужения» О. А. Седакова приводит глагол требовати (русское значение: «настоятельно просить», церковнославянское: «сильно нуждаться») в качестве образца церковнославяно-русских паронимов[3]. В словаре даются многочисленные примеры такого словоупотребления в Священном Писании и богослужебных книгах.

Вот несколько подобных случаев.

«Рех Господеви: Господь мой еси Ты, яко благих моих не требуеши» (Пс. 15: 2) (русский перевод: «Я сказал Господу: Ты Господь мой, не имеешь нужды в моих благах»).

«И той глаголаше им: несте ли николиже чли, что сотвори Давид, егда требование име и взалка сам и иже с ним» (Мк. 2: 25) (русский перевод: «Он сказал им: неужели вы не читали никогда, что сделал Давид, когда имел нужду и взалкал сам и бывшие с ним?»).

«Народи же разумевше, по нем идоша: и прием их, глаголаше им о Царствии Божии, и требующия исцеления целяше (Лк. 9: 11) (русский перевод: «Но народ, узнав, пошел за Ним; и Он, приняв их, беседовал с ними о Царствии Божием и требовавших исцеления исцелял»).

В данном случае синодальный перевод 1876 г., по которому печатается Новый Завет и в современных изданиях Московской Патриархии, представляется не совсем удачным. Более точен в переводе этого места В. А. Жуковский: «Народ же, о том узнав, последовал за Ним; и Он их принял, и говорил им о Царствии Божием, и исцелял искавших исцеления»[4].

Работа Жуковского над переводом Нового Завета в 1845 г. протекала в период интенсивного духовного общения с Гоголем[5], который был едва ли не единственным, кого поэт посвятил в свой замысел[6].

От Гоголя об этом переводе узнавали и другие. Так, П. А. Плетнев писал Я. К. Гроту 22 сентября 1848 г. из Санкт-Петербурга: «Сюда приехал Гоголь. <...> Он рассказал мне про новый подвиг Жуковского. Каждый день во время утренней молитвы он выбирал по одной главе из евангелистов или апостолов и перекладывал ее на такой русский язык, в котором, при сохранении всей силы славянского и целых иногда выражений подлинника, период выходил бы ясным, звучным...»[7]. Гоголь высоко оценил переводческий труд Жуковского. В письме от 28 февраля 1850 г. он советовал ему сделать с Библией (имеется в виду Ветхий Завет) то же, что с Евангелием, - то есть всякий день переводить из нее по главе[8].

Гоголь свободно читал богослужебные книги, и ему хорошо известно было церковнославянское слово «требование» (в значении «нужда, потребность, необходимость»). Многочисленные случаи подобного словоупотребления встречаются в выписках Гоголя из служебных Миней. Например, тропарь святому великомученику Феодору Тирону: «Все сердце мое и помышление простираю к тебе и душу, твоея, страстотерпче, помощи требуя»[9].

Впрочем, это слово без перевода понятно любому православному христианину, который ежедневно читает в молитвах на сон грядущим: «Богородице Дево, не презри мене грешнаго, требующа Твоея помощи и Твоего заступления, на Тя бо упова душа моя, и помилуй мя» («Требующа Твоея помощи...» означает здесь «нуждающегося в Твоей помощи», «просящего Твоей помощи»).

Святой апостол Павел не печалился при мысли о смерти, но радовался; не боялся смерти, но желал ее: «...имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше...» По учению святых отцов, подобным образом должны мыслить все христиане, потому что Христос победил смерть[10], и теперь она для них не зло, а приобретение (Флп. 1: 21). Святитель Феофан Затворник пишет: «Имею желание разрешиться от тела посредством смерти, какую угодно будет Богу послать мне. И это было бы гораздо лучше, потому что чрез это я тотчас стал бы со Христом быть и в Нем блаженствовать. Такова прямая надежда и всех христиан, пребывших верными вере, а тем паче апостолов»[11].

Известный духовный писатель епископ Варнава (Беляев), обобщая аскетический опыт святых отцов, говорит о христианской кончине: «Физический страх смерти переходит в духовное радование, и мрачные мысли заменяются светлыми. Подвижник начинает уже созерцать Царствие Небесное, блаженство, уготованное святым, поучается в любви к Богу. Тогда приходит благодать и человека осеняет сила Святого Духа. Представления его собственные заменяются видениями, посылаемыми от Бога. Такой уже перестанет любопытствовать о мире, не привязан более к своему телу и не ожидает, а желает уже смерти, на всякий час (Флп. 1: 23)»[12].

И далее: «Говоря вообще, „боязнь смерти есть свойство человеческого естества„ (слова преподобного Иоанна Лествичника. - В. В.) и произошла в нас от преслушания прародителей. В ней (боязни) ничего предосудительного и ненормального нет, и Христос боялся, по человечеству, смерти, хотя в отличие от святых людей и добровольно <принял ее>, по Своему желанию. Но страшиться умереть от сознания пагубности содеянных грехов недостойно истинного христианина, такой трепет ненормален, и от человека требуется, чтобы его не было. Для новоначального и только что начавшего подвизаться он, конечно, терпим и даже похвален, но мы должны знать, что Господь, в конечном счете, призывает нас не в качестве рабов, не к трепету перед Ним, а призывает нас к любви как свободных сынов. И с этой точки зрения, со стороны совершенства и святости, боязнь смерти ненормальна, и в раю до грехопадения страха смерти не было»[13].

Умирал Гоголь в состоянии духовного просветления: без страха, с радостью. Он ушел в вечность с верой в Сладчайшего Иисуса, Который сильнее смерти. В его словах «Как сладко умирать!» с несомненностью угадывается хорошо знакомое православным христианам речение: «Иисусе пресладостный, преподобных радование...» (Акафист Иисусу Сладчайшему)[14]. Господь даровал Своему подвижнику божественную радость и утешение.

Оптинский иеромонах отец Климент (Зедергольм) говорил, что размышляя о смерти Гоголя, он всегда мысленно повторял слова: «Узрят кончину праведника и не уразумеют, что усоветова о нем Господь»[15]. Изречение это, взятое из книги Премудрости Соломона (4: 17), в полном виде выглядит так: «Узрят бо кончину премудраго и не уразумеют, что усоветова о нем и во что утверди его Господь». Оно высечено на надгробии Ивана Васильевича Киреевского, погребенного в Оптиной Пустыни. Судьбы его и Гоголя во многом схожи.

Князь Петр Андреевич Вяземский. Неизвестный художник. Середина ХIХ в.

Незадолго до своей кончины, убеждая князя Петра Андреевича Вяземского приняться за написание истории царствования Екатерины Великой, Гоголь высказал мысль о необходимости оставить «завещанье после себя потомству» - «потомству, которое так же должно быть нам родное и близкое нашему сердцу, как дети близки сердцу отца (иначе разорвана связь между настоящим и будущим)...» (из письма от 1 января 1852 г.)[16]. Таким завещанием Гоголя потомкам (помимо его сочинений) стала его христианская кончина, в которой проявилась во всей непреложности и очевидности связь между настоящим и будущим, духовная связь поколений.

<5>

От чего умер Гоголь? Вот вопрос, многими исследовавшийся, но доныне не решенный, так как к нему почти всегда подходили предвзято, нарочито исключая духовный подход (а ведь говорят «конец - делу венец», - и кончина человека часто открывает настоящий смысл его жизни). Но и попытка рассмотреть этот вопрос с духовной точки зрения оказалась, как мы увидим, неудачной, о чем и пойдет речь ниже.

Если говорить о медицинском диагнозе, то на этот счет специалисты до сих пор не имеют единого мнения. Многие современники Гоголя, в том числе и близкие к нему, полагали, что умер он вследствие душевной болезни. Причем признаки таковой они усматривали задолго до его кончины. Позднее, в ХХ столетии, отечественные психиатры (Н. Баженов[17], В. Чиж[18], Г. Сегалин[19], И. Галант[20], А. Личко[21], А. Молохов[22]) на основании опубликованных материалов пытались обосновать именно это мнение. Однако научного ответа в настоящем смысле они дать не могли, так как имели весьма поверхностное представление о духовно-религиозном устроении Гоголя. Справедливости ради заметим, что многие современные литературоведы не считают, что Гоголь скончался от умственного расстройства. Вместе с тем проблема остается дискуссионной, и время от времени вопрос о душевной болезни Гоголя поднимается вновь[23].

Уже в наше вpемя ученый с миpовым именем пpофессоp Дмитрий Евгеньевич Мелехов (1899-1979) попытался ответить на этот вопрос с учетом христианской - православной - точки зрения. Одну из глав своего неоконченного труда «Психиатрия и проблемы духовной жизни», предназначавшегося для студентов Духовных академий и священников, он посвятил Гоголю[24]. Эта глава была помещена (без указания авторства) в восьмом томе «Настольной книги священнослужителя» (в разделе «Пастырская помощь душевнобольному»)[25]. Этот том лежит на столах у священников, которые иногда по нему и пытаются отвечать вопрошающим их о Гоголе. Но правильного ответа по этой книге (и тем самым по труду Мелехова) дать нельзя. Обратимся к работе ученого-психиатра, цитируя ее по «Настольной книге...»

Болезнь Гоголя, пишет Мелехов, «не была распознана, вследствие чего он получал неправильное лечение. <...> Больной умер от тяжелого истощения с нарушением обмена веществ, бредом греховности, самоуничижения, с упорным отказом от пищи, полной двигательной и умственной заторможенности...»[26]. Ученый насчитывает у Гоголя девять приступов болезни. Не будем разбирать всех его доводов. Приведем пример, свидетельствующий о степени достоверности предлагаемого диагноза. «Приступ 1846 года, - констатирует он. - Состояние настолько тяжелое, что повеситься или утопиться кажется ему (Гоголю. - В. В.) единственным выходом. „Молитесь, друг мой, да не оставит меня Бог в минуты невыносимой скорби и уныния„»[27].

Здесь речь идет, во-первых, о письме Гоголя к П. А. Плетневу от 20 февраля (н. ст.) 1846 г. из Рима, где он, в частности, говорит: «...весь минувший год так был тяжел, что я дивлюсь теперь, как вынес его. Болезненные состояния до такой степени (в конце прошлого года и даже в начале нынешнего) были невыносимы, что повеситься или утопиться казалось как бы похожим на какое-то лекарство и облегчение. А между тем Бог так был милостив ко мне в это время, как никогда дотоле. Как ни страдало мое тело, как ни тяжка была моя болезнь телесная, душа моя была здорова...»[28].

Во-вторых, неточно приведенная Мелеховым цитата взята из письма Гоголя к Надежде Николаевне Шереметевой от 5 июня (н. ст.) 1845 г., в котором он пишет: «Молитесь, друг мой, обо мне. Ваши молитвы мне нужны были всегда, а теперь нужнее, чем когда-либо прежде. Здоровье мое плохо совершенно, силы мои гаснут; от врачей и от <их> искусства я не жду уже никакой помощи, ибо это физически невозможно; но от Бога все возможно. <...> Я слишком знаю, что нельзя зажечь уже светильника, если не стало масла. Но знаю, что есть сила, которая и в мертвом воздвигнет дух жизни, если восхочет, и что молитва угодных Богу душ велика перед Богом. Молитесь, друг мой, да не оставляет меня в минутах невыносимой скорби и уныния...»[29].

На основании этих данных ученый приходит к заключению о наличии у Гоголя состояний «депрессии с унынием, с греховными мыслями о самоубийстве, с безнадежностью...» и тому подобным. Такой вывод очень напоминает диагноз врачей, лечивших Гоголя, сделанный на основании его литературных занятий, «религиозного убеждения морить себя голодом», а также неприветливости в отношении докторов[30]. Разумеется, в подобном взгляде нет ничего нового. Еще Н. Н. Баженов писал (на основании того же письма к П. А. Плетневу), что в начале 1846 г. под влиянием психопатических ощущений апатии, тоски и уныния у Гоголя возникает мысль о самоубийстве[31].

Как известно, 1845 г. был едва ли не самым трудным в жизни Гоголя. Летом этого года он сжег первую редакцию второго тома «Мертвых душ» и даже написал завещание, опубликованное впоследствии в «Выбранных местах из переписки с друзьями». В это время он много болел, бывали у него периоды тоски и уныния. Но боролся с ними Гоголь именно как христианин - духовными средствами - и возлагал все надежды свои на Господа. 25 июля (н. ст.) 1845 г. он писал Александре Осиповне Смирновой из Карлсбада: «Крестом сложивши руки и подняв глаза к Нему, будем ежеминутно говорить: „Да будет воля Твоя" и все примем, благословляя и самую тоску, и скуку, и тяжкую болезнь»[32].

Настроения Гоголя, порожденные его недугами, были прямо противоположны тем, которые приписали ему ученые-медики, - не отчаяние, не мысли о самоубийстве, а духовное смирение, упование на волю Божию. В статье «Значение болезней» (1846) он писал, обращаясь к графу Александру Петровичу Толстому: «...силы мои слабеют ежеминутно, но не дух. Никогда еще телесные недуги не были так изнурительны. Часто бывает так тяжело, такая страшная усталость чувствуется во всем составе тела, что рад бываешь, как Бог знает чему, когда, наконец, оканчивается день и доберешься до постели. Часто, в душевном бессилии, восклицаешь: "Боже! где же, наконец, берег всего?" Но потом, когда оглянешься на самого себя и посмотришь глубже себе внутрь - ничего уже не издает душа, кроме одних слез и благодарения. О! как нужны нам недуги! Из множества польз, которые я уже извлек из них, скажу вам только одну: ныне каков я ни есть, но я все же стал лучше, нежели был прежде; не будь этих недугов, я бы задумал, что стал уже таким, каким мне следует быть. <...> Не будь тяжких болезненных страданий, куда б я теперь не занесся! каким бы значительным человеком вообразил себя! Но, слыша ежеминутно, что жизнь моя на волоске, что недуг может остановить вдруг тот труд мой, на котором основана вся моя значительность, и та польза, которую так желает принесть душа моя, останется в одном бессильном желании, а не в исполнении, и не дам я никаких процентов на данные мне Богом таланты, и буду осужден, как последний из преступников... Слыша все это, смиряюсь я всякую минуту и не нахожу слов, как благодарить Небесного Промыслителя за мою болезнь. Принимайте же и вы покорно всякий недуг, веря вперед, что он нужен. Молитесь Богу только о том, чтобы открылось перед вами его чудное значение и вся глубина его высокого смысла»[33].

Так Гоголь смотрел на значение болезней. А как он относился к греху самоубийства? Об этом есть прямое свидетельство в одесском дневнике Екатерины Александровны Хитрово. 27 января 1851 г. она записала высказывание Гоголя по поводу евангельского стиха: «Претерпевый же до конца, той спасется» (Мф. 10: 22; 24: 13; Мк. 13: 13). На ее слова: «Замечательный стих, единственный, который против самоубийства» - Гоголь ответил: «Это такой нелепый грех, что невозможно было Христу о нем говорить. К чему?»[34].

В уразумении смысла и значения скорбей Гоголю помогали творения святых отцов и учителей Церкви. По сути, в его письмах и в статье излагается общая для христианских писателей мысль о созидающей силе болезней и страданий в духовном возрождении человека.

Гоголь верил в целительную силу молитвы и - повторим - все свои надежды возлагал на помощь Божию. В том же 1845 г. он просит графа А. П. Толстого заказать молебен о своем выздоровлении: «Прошу вас просить нашего доброго священника в Париже (протоиерея Димитрия Вершинского. - В. В.) отправить молебен о моем выздоровлении» (из письма от 28 мая (н. ст.) из Гомбурга). И прибавляет: «Отправьте также молебен о вашем собственном выздоровлении. Бог да хранит вас»[35]. О том же Гоголь просит и А. О. Смирнову в письме от 15 июля (н. ст.) 1845 г. из Берлина. Биограф писателя В. И. Шенрок рассказывает со слов его родственников, что однажды в 1848 г., гостя у своих в Васильевке, Гоголь куда-то выехал из деревни, но вдруг, уже в половине пути, что-то вспомнил, вернулся домой, заказал в церкви молебен о здравии болящей рабы Божией Александры и сейчас же снова отправился в путь. Родные догадались, что он молился за Смирнову[36].

Известно, что Гоголь не отказывался лечиться (Церковь благословляет обращаться к докторам при необходимости) и лечился за границей на водах не раз. Однако он знал цену врачам. «Но велик Бог, и природа человека еще такая тайна, которая ускользает далеко во многом от глаза докторов, - писал он В. А. Жуковскому 24 июля (н. ст.) 1845 г. из Карлсбада. - А потому все клонится к тому, что во время лечения еще крепче и сильней нужно молиться Богу»[37].

Еще один пример. «В 1848 году, - продолжает Мелехов, - перед поездкой в Палестину, письма (Гоголя. - В. В.) еще отражают сопротивление и борьбу с наступающим приступом болезни. Он рассылает друзьям составленную им молитву с просьбой молиться о нем по этой записочке „сверх того, что находится в общих молебнах". Приведем фрагмент этой молитвы: „...Душу же его исполни благодатных мыслей во все время дороги его. Удали от него духа колебания (у Гоголя: колебаний. - В. В.), духа помыслов мятежных и волнуемых, духа суеверия, пустых примет и малодушных предчувствий, ничтожного духа робости и боязни"»[38].

В данном случае имеется в виду молитва, посланная Гоголем в письме к Н. Н. Шереметевой от 12 января (н. ст.) 1848 г. из Неаполя за неделю до его отъезда в Иерусалим. Другую редакцию этой молитвы Гоголь послал через три дня матери в Васильевку. «Прошу вас отправить молебен, - писал он, - и, если можно, даже не один (во всех местах, где умеют лучше молиться), о благополучном моем путешествии. Чувствую, что нет сил помолиться самому: силы мои как бы ослабели, сердце черство, малодушна душа.<...> Соедините ваши моленья и помогите воскрылиться к Богу моей молитве. <...> Прилагаю здесь, на всякий случай, на особенной бумажке содержание того, о чем бы я хотел, чтобы священник, сверх содержимого в обыкновенных молебнах, молился»[39].

В письмах Гоголя этой поры и в составленной им молитве ученый усматривает следы его борьбы с душевным недугом, приближающимся приступом. И в этом тоже следует своим предшественникам. Н. Н. Баженов, например, видел в этой молитве полный список всех признаков «психоза» Гоголя, как будто взятых из современного курса психиатрии[40]. Между тем эта молитва состоит из самых обычных молитвенных выражений с прибавлением прошения об удалении духа боязни, совершенно естественного для человека, отправляющегося в такое далекое и трудное путешествие. Известно также, что Гоголь опасался умереть от морской болезни, от которой всегда страдал. Вследствие этого он, по его словам, и поместил в книге «Выбранные места...» свое завещание, чтобы в случае его смерти, если бы она застигла его на пути, «возымело оно тотчас свою законную силу», как засвидетельствованное всеми его читателями.

В письме из Неаполя от 7 декабря (н. ст.) 1847 г. Гоголь признавался М. П. Погодину: «...замирает малодушный дух мой при одной мысли о том, какой длинный мне предстоит переезд, и все почти морем, которого я не в силах выносить и от которого страдаю ужасно»[41]. Оттуда же он писал и Н. Н. Шереметевой: «Отправляться мне приходится во время, когда на море бывают непогоды, <а> я бываю сильно болен морскою болезнью даже и во время малейшего колебанья»[42]. Опасения Гоголя не были напрасными. Прибыв на Мальту, он сообщал графу А. П. Толстому 22 января (н. ст.) 1848 г.: «Рвало меня таким образом, что все до едина возымели о мне жалость, сознаваясь, что не видывали, чтобы кто так страдал»[43]; и на следующий день графине Анне Михайловне Виельгорской: «Если бы еще такого адского состоянья были одни сутки, меня бы не было на свете»[44].

Обратимся теперь к последним дням жизни Гоголя в трактовке Мелехова. «Последний приступ болезни, от котоpого Гоголь погиб, - пишет он, - протекал злокачественно, на фоне нарастающего аффекта с бредовыми идеями самообвинения и гибели, <...> прогрессирующим истощением и с полным отказом от пищи. <...> Он десять дней лежит в напряженной позе в постели, не говоря ни с кем до самой смерти (наступившей вследствие бурно нарастающего истощения)»[45].

Мы видим, как ученый-психиатр, основываясь на недостоверных сведениях из третьих рук, повторяет расхожее мнение, будто бы Гоголь в болезненном состоянии уморил себя голодом. Между тем доктор А. Т. Тарасенков, наблюдавший Гоголя во время его предсмертной болезни, свидетельствует (и другие мемуаристы это подтверждают), что Гоголь перестал принимать пищу и слег в постель только за три дня до кончины, а настоящий бред и внезапное падение сил появились лишь в последние часы.

Напомним, что 11 февраля (за десять дней до смерти Гоголя) начался Великий пост, первая неделя которого отличается особой строгостью: до сpеды пищу почти не вкушали, а по возможности оставались без нее до субботы. Со слов графа А. П. Толстого известно, что, начиная с понедельника первой седмицы, Гоголь принимал пищу два раза в день: утром хлеб или просфору, которую запивал липовым чаем, вечером - кашицу, саго или чернослив, - то есть как болящий позволил себе послабление. Выше уже приводилось свидетельство современника, что Гоголь «постился иногда как самый строгий отшельник, а во время говенья почти ничего не ел».

Мелехов констатирует в последнем приступе «полное господство бреда греховности, самоуничижения, потери веры в возможность прощения»[46]. Между тем Гоголь перед смертью дважды исповедался и приобщился Святых Таин, а также собоpовался. Все читаемые на соборовании Евангелия он выслушал «в полной памяти, в пpисутствии всех умственных сил своих, с сокpушением полного молитвой сеpдца, с теплыми слезами»[47].

Для исполнения этих тpеб пpиходил отец Иоанн Никольский, настоятель церкви Преподобного Саввы Освященного, что на Девичьем поле. Он был с 1842 г. духовником писателя. Рядом с умирающим находился и отец Алексий Соколов, священник церкви Преподобного Симеона Столпника, к приходу которого относился дом графа А. П. Толстого и которую часто посещал Гоголь. Само собой разумеется, что эти священники разговаривали с Гоголем. Фельдшер Алексей Васильевич Зайцев, принимавший участие в лечении писателя, вспоминал, что в эти дни беседовал с ним о литературе и тот даже поправил его стихотворение, сказав на прощанье: «Читай больше, друг мой» (Из воспоминаний очевидца о смерти Н. В. Гоголя)[48].

Совpеменники свидетельствуют о полном отсутствии у Гоголя пpизнаков умственного pасстpойства пеpед смеpтью. Доктор А. Т. Тарасенков pассказывает, что когда гpаф А. П. Толстой для отвлечения начинал говорить с ним о предметах, которые были ему весьма близки и котоpые не могли не занимать его прежде, Гоголь возражал с благоговейным изумлением: «Что это вы говорите! Можно ли рассуждать об этих вещах, когда я готовлюсь к такой страшной минуте!»[49].

За тpи дня до кончины Гоголя его посетил Московский гражданский губеpнатоp Иван Васильевич Капнист. Он и еще несколько друзей находились в комнате, где, отвернувшись лицом к стене, лежал больной. Из неосторожного разговора присутствующих Гоголь ясно мог понять, что они считают его не в своем уме. В эту минуту он обернулся и сказал Капнисту: «У вас в канцелярии десять лет служит на одном месте чиновник, честный, скромн<ый> и толковый труженик, и нет ему ходу и никакой награды; обратите вним<ание> на это, В<аше> Превосх<одительство>, хотя бы в мою память» (из Записок В. О. Шеравуда)[50]. Этим чиновником был сын священника Иоанна Никольского[51].

Точно так же, в духе расхожих - и уводящих далеко от правды - представлений, судит профессор Мелехов и о взаимоотношениях Гоголя с его духовным отцом - ржевским протоиереем Матфеем Константиновским. «Его духовный руководитель, - пишет ученый, - не принимая во внимание состояние больного, предъявлял к нему строго аскетические требования <...>, советовал бросить все и идти в монастырь, а во время последнего приступа привел Гоголя в ужас угрозами загробной кары...»[52].

Подобные утверждения основаны на уже сложившемся в гоголеведении предвзятом отношении к фактам, в частности, ложно истолкованном письме Гоголя к отцу Матфею от 24 сентября (н. ст.) 1847 г. из Остенде. Здесь Гоголь говорит: «Не знаю, сброшу ли я имя литератора, потому что не знаю, есть ли на это воля Божия <...> Если бы я знал, что на каком-нибудь другом поприще могу действовать лучше во спасенье души моей и во исполненье всего того, что должно мне исполнить, чем на этом, я бы перешел на то поприще. Если бы я узнал, что я могу в монастыре уйти от мира, я бы пошел в монастырь. Но и в монастыре тот же мир окружает нас...»[53].

Эти слова Гоголя историк и археограф Н. П. Барсуков понял в том смысле, что отец Матфей «советует Гоголю бросить имя литератора и идти в монастырь»[54]. Однако монашеские устремления возникли у Гоголя задолго до знакомства с отцом Матфеем. Летом 1845 г. он даже предпринял попытку оставить литературное поприще и постричься в монахи[55]. Отзвуком этого события и явились строки о монастыре в письме к отцу Матфею.

Впоследствии слова, выделенные Н. П. Барсуковым курсивом, стали брать в кавычки, неправомерно расценивая их как документальное свидетельство. На самом деле отец Матфей советовал Гоголю другое: «слушаться Духа, в нас живущего, а не земной телесности нашей»; «оставивши все хлопоты и вещи мира <...> поворотить во внутреннюю жизнь»; читать Евангелие, святых отцов (из письма Гоголя к графу А.П. Толстому от середины августа (н. ст.) 1847 г.)[56].

Последняя встреча Гоголя с отцом Матфеем состоялась в конце января - начале февраля 1852 г. в доме графа Толстого на Никитском бульваре. Дату приезда священника в Москву помогают установить воспоминания Тертия Ивановича Филиппова, который пишет, что познакомился с графом в 1852 г., «в первых числах того самого февраля, в 21-й день которого скончался живший в его доме Гоголь. В это время гостил у него приезжий из г. Ржева (Тверской губернии) протоиерей Матвей, который имел весьма важное значение как в его, так и в моей собственной жизни, и которого на тот раз я пришел навестить...» (Гоголь в воспоминаниях Т. И. Филиппова)[57].

Беседы со священником произвели большое впечатление на Гоголя. Подробности этих разговоров нам не известны, но их содержание отчасти передано доктором А. Т. Тарасенковым и протоиереем Феодором Образцовым. Отец Матфей напоминал Гоголю о греховности человека, об ответственности людей за свои действия и слова перед Богом, о необходимости соблюдения поста. «Несмотря на то, что Гоголь так любил духовные беседы и сам искал строгих наставлений, - пишет Тарасенков, - pазговоpы этого духовного лица, о котором он имел по спpаведливости самое высокое понятие, так сильно потpясали его, что он однажды, не владея собою, пpеpвал его pечь и сказал ему: „довольно, оставьте, не могу долее слушать, слишком страшно"»[58].

Заметим, что доктор Тарасенков не был участником разговоров отца Матфея с Гоголем и писал, главным обpазом, со слов гpафа А. П. Толстого. Можно догадываться, что речь, помимо прочего, касалась и темы Страшного суда (по всей вероятности, беседа, о которой говорит Тарасенков, состоялась в воскресенье 3 февраля: была Неделя мясопустная, о Страшном суде, которая и могла послужить поводом для проповеди отца Матфея). Но у Таpасенкова нигде не сказано, что священник пpедъявлял Гоголю чpезмеpные тpебования. Да этого и быть не могло. Будучи опытным пастыpем, отец Матфей пpекpасно понимал, что человек в духовной жизни поднимается как бы по ступеням лестницы. В своем последнем письме к Гоголю (единственном дошедшем до нас) он говорит: «Человек может и должен расти в веpе и благочестии, но постепенно»[59].

Во время своей последней встречи с Гоголем отец Матфей исполнял свои священнические обязанности. Как духовный отец писателя[60], он заботился о его вечном спасении. Более того, будучи, по свидетельству многих, пpозоpливцем[61], он, по всей видимости, пpедвидел смеpть Гоголя и старался приготовить его к ней. Именно после отъезда отца Матфея Гоголь начинает говеть, то есть готовиться к принятию Святых Христовых Таин.

Нет никаких оснований утвеpждать, как это делает Мелехов, что отец Матфей «ошибочно толковал болезнь Гоголя в ложном духовно-мистическом аспекте»[62]. Нередко можно встретить утверждение, что Гоголь жег рукописи в состоянии глубокого уныния. Так, по словам Мелехова, сожжение второго тома было «совершено во время глубокой депрессии с болезненным сознанием своей виновности и греховности своего творчества»[63]. В опровержение подобного мнения можно привести слова отца Матфея: «„Говорят даже, что Гоголь сжег свои творения потому, что считал их греховными?" - „Едва ли, - в недоумении сказал о. Матфей, - едва ли..." Он как будто в первый раз слышал такое предположение. „Гоголь сожег, но не все тетради сожег, какие были под руками, и сожег потому, что считал их слабыми"» (воспроизведение протоиереем Феодором Образцовым по памяти разговора между Т. И. Филипповым и отцом Матфеем)[64].

Отца Матфея упрекали в непонимании Гоголя как писателя. Говорили, что он запрещал ему писать светские произведения. Отец Матфей отвечал на это: «Неправда. Художественный талант есть дар Божий. Запрещения на дар Божий положить нельзя; несмотря на все запрещения он проявится...»[65].

Сpеди тех, кто знал Гоголя, отец Матфей понимал его едва ли не больше всех. «С ним повтоpилось обыкновенное явление нашей pусской жизни, - говоpил он. - Наша pусская жизнь не мало имеет примеров того, что сильные натуры, наскучивши суетой миpской или находя себя не способными к пpежней шиpокой деятельности, покидали все и уходили в монастыpь искать внутpеннего умиpотвоpения и очищения своей совести.<...> Так было и с Гоголем. Он пpежде говоpил, что ему "нужен душевный монастыpь", а пpед смеpтию он еще сильнее пожелал его»[66].

В этой связи вспомним слова о Гоголе, сказанные его стаpшим дpугом В.А. Жуковским: «Настоящее его пpизвание было монашество. Я увеpен, что если бы он не начал свои Меpтвые Души, котоpых окончание лежало на его совести и все ему не давалось, то он давно бы стал монахом и был бы успокоен совеpшенно, вступив в ту атмосфеpу, в котоpой душа его дышала бы легко и свободно»[67].

(Продолжение следует)

Владимир Алексеевич Воропаев, доктор филологических наук, профессор Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова

В печатном виде опубликовано в «Русско-Византийском вестнике» № 1 (2), 2019



[1] Преподобный Исаак Сирин говорил: «Лествица в Небесное Царство находится внутри тебя: она существует таинственно в душе твоей» (Слово 2-е) (Цит. по: Святитель Игнатий (Брянчанинов). Отечник. Избранные изречения святых иноков и повести из жизни их // Полное собрание творений святителя Игнатия (Брянчанинова). Т. 6. М., 2004. С. 217-218.

[2] Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем. Т. 9. С. 155.

[3] Седакова О. А. Словарь трудных слов из богослужения: Церковнославяно-русские паронимы. М., 2008. С. 7. Паронимы - слова, близкие по звучанию или морфемному составу, но имеющие разное значение.

[4] Жуковский В. А. Полное собрание сочинений и писем: В 20 т. Т. 11 (второй полутом): Господа нашего Иисуса Христа Новый Завет в переводе В. А. Жуковского. М., 2016. С. 122.

[5] На Страстной седмице они вместе говели в Висбадене, в Великую среду готовились к исповеди; в Великий четверг, по всей видимости, приобщились Святых Таин, читали духовную литературу о причащении, были на службе Двенадцати Евангелий; в Великую пятницу вместе читали акафисты (см. записи в дневнике В. А. Жуковского за март - май 1845 г.).

[6] См.: Долгушин Д. В., прот. Новый Завет в переводе В. А. Жуковского // Жуковский В. А. Полное собрание сочинений и писем: В 20 т. Т. 11 (второй полутом): Господа нашего Иисуса Христа Новый Завет в переводе В. А. Жуковского. С. 478-479.

[7] Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. Т. 1. С. 699.

[8] См.: Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем. Т. 15. С. 307.

[9] Там же. Т. 9. С. 294.

[10] Ср.: «Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечнаго начало» (Канон Пасхи, песнь 7-я); «...побеждена смерть победою. Смерть! где твое жало? Ад! где твоя победа?» (1 Кор. 15: 54-55).

[11] Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника. Толкования посланий апостола Павла. Послание к Колоссаем и к Филиппийцам. М., 1998. С. 329-330.

[12] Варнава (Беляев), еп. Основы искусства святости. Опыт изложения православной аскетики: В 4 т. Т. 4. Нижний Новгород, 1998. С. 116.

[13] Там же. С. 116-117.

[14] В тетрадях В.А. Жуковского сохранились черновые записи (сделанные, по-видимому, во время говения) из Акафиста Иисусу Сладчайшему: «И<исусе> Х<ристе>, души моей утешение, очищение ума моего. <...> Ангелов удивление, прародителей избавление, пророков исполнение, мучеников крепости, монахов радости, пресвитеров сладости, постников воздержание, преподобных радование, девственных целомудрие, грешников спасение. <...> (Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа. Перевод В.А. Жуковского. СПб, 2008. С. 488-489).

[15] Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. Т. 3. С. 728.

[16] Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем. Т. 15. С. 461.

[17] См.: Баженов Н. Н. Болезнь и смерть Гоголя / Публичное чтение в годичном заседании Московского общества невропатологов и психиатров. М., 1902.

[18] См.: Чиж В. Ф. Болезнь Н. В. Гоголя // Вопросы философии и психологии. 1903. № 66-70; 1904. № 71; см. также: Он же. Болезнь Н. В. Гоголя. М., 1904; Он же. Болезнь Н. В. Гоголя // Он же. Болезнь Н. В. Гоголя: Записки психиатра. М., 2001. С. 3-203.

[19] См.: Сегалин Г. В. Шизофреническая психика Гоголя // Клинический архив гениальности и одаренности. Т. 2. Вып. 3. <Свердловск>, 1926. С. 263-305.

[20] См.: Галант И. Б. Эвроэндокринология великих русских писателей // Клинический архив гениальности и одаренности. Н. В. Гоголь. Вып. 1. Т. 3. [Без м. изд.,] 1927. С. 56-65.

[21] См.: Личко А. Как умер Гоголь // Наука и религия. М., 1966. № 12. С. 80-87; 1967. № 1. С. 137-141. То же // Мир человека. М., 1976. C. 123-134.

[22] См.: Молохов А. Н. О паранойе у Н. В. Гоголя // Труды / Кишиневский медицинский институт. Клиника психиатрии; Республиканская психиатрическая больница № 1 МССР. Кишинев, 1967. Вып. 2. Клиника шизофрении. С. 233-246.

[23] См., например: Агеева З. Душевная болезнь Гоголя: патография. Изд. 2-е, дополн. и испр. М., 2017.

[24] См.: Мелехов Д. Е. Психиатрия и проблемы духовной жизни // Русское Возрождение. Нью-Йорк; Париж; Москва, 1989. № 47-48. С. 24-30. Раздел о Гоголе перепечатан с небольшими сокращениями в газете «Медицинский Вестник» (1994. № 2) под названием «Скорбный лист Николая Гоголя». См. также: Он же. Психиатрия и проблемы духовной жизни // Психиатрия и актуальные проблемы духовной жизни. Изд. 2-е, испр. и доп. М., 1997. С. 3-61 [О Гоголе: С. 38-43]; Он же. Психиатрия и проблемы духовной жизни // Психиатрия и актуальные проблемы духовной жизни. Изд. 3-е, испр. М., 2003. С. 3-61 [О Гоголе: С. 40-44].

[25] См.: Настольная книга священнослужителя. Т. 8: Пастырское богословие. М., 1988. Гл. 19: Грехопадение - болезнь и смерть. Раздел Пастырская помощь душевнобольному. С. 314-319 [О Гоголе: С. 316-319].

[26] Настольная книга священнослужителя. Т. 8. С. 317.

[27] Там же. С. 318.

[28] Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем. Т. 13. С. 273-274.

[29] Там же. С. 127.

[30] См.: Тарасенков А. Т. Последние дни жизни Н. В. Гоголя. С. 26.

[31] См.: Баженов Н. Н. Болезнь и смерть Гоголя. С. 18.

[32] Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем. Т. 13. С. 153.

[33] Там же. Т. 6. С. 18-19.

[34] Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. Т. 3. С. 746.

[35] Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем. Т. 13. С. 119.

[36]См.: Шенрок В. И. Материалы для биографии Гоголя. Т. 4. М., 1898. С. 239.

[37] Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем. Т. 13. С. 149.

[38] Настольная книга священнослужителя. Т. 8. С. 318.

[39] Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем. Т. 15. С. 24.

[40] См.: Баженов Н. Н. Болезнь и смерть Гоголя. С. 7.

[41] Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем. Т. 14. С. 468.

[42] Там же. С. 469.

[43] Там же. Т. 15. С. 29.

[44] Там же. С. 30.

[45] Настольная книга священнослужителя. Т. 8. С. 318.

[46] Там же. С. 319.

[47] Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. Т. 2. С. 109.

[48] Там же. Т. 3. С. 954.

[49] Тарасенков А. Т. Последние дни жизни Н. В. Гоголя. С. 20.

[50] Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. Т. 3. С. 715.

[51] См.: Тарасенков А. Т. Последние дни жизни Н. В. Гоголя. С. 24.

[52] Настольная книга священнослужителя. Т. 8. С. 317, 319.

[53] Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем. Т. 14. С. 445, 446.

[54] Барсуков Н П. Жизнь и труды М. П. Погодина. СПб., 1894. Кн. 8. С. 571.

[55] См.: Воропаев В. А. Николай Гоголь: Опыт духовной биографии. 2-е изд., испр., доп. М., 2014.

[56] Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем. Т. 14. С. 416.

[57] Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. Т. 3. С. 886.

[58] Тарасенков А. Т. Последние дни жизни Н. В. Гоголя. С. 15.

[59] Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем. Т. 15. С. 470.

[60] Поясним кратко особенности взаимоотношений духовного отца и его чада во Христе. В отличие от духовника, которым может быть любой священник, духовный отец окормляет свое духовное чадо постоянно и несет за него ответственность перед Богом. Принятие исповеди духовным отцом, а не просто священником, означает принятие ответственности за грехи своего духовного сына на себя. «...Выслушав исповедь и прочитав молитвы над преклоненным покаянным сыном, духовник (в данном случае имеется в виду духовный отец. - В. В.) подымает его с земли и возлагает правую его руку на свою шею со словами: „На моей выи согрешения твоя, чадо, и да не истяжет о сих Христос Бог, егда приидет во славе Своей на Суд Страшный". Духовник „не точию свидетель есть" покаяния духовного сына пред Богом, но является как бы ответчиком за его грехи» (Концевич И. М. Оптина Пустынь и ее время. Введенский ставропигиальный мужской монастырь Оптина Пустынь, 2013. С. 25).

[61] Один из случаев приводится в его жизнеописании. В 1854 г., находясь в Санкт-Петербурге, отец Матфей духом провидел смерть своей жены. Он заблаговременно подготовил бумаги для отъезда и, не получая никаких известий из дома, отслужил панихиду по новопреставленной рабе Божией Марии, а на следующий день отправился в Ржев. Посланный оттуда нарочный с сообщением о кончине жены в столице его не застал (см.: Расев А. И. <,прот.>. Очерк жизни в Бозе почившего Ржевского протоиерея о. Матфея Александровича Константиновского. С. 493).

[62] Настольная книга священнослужителя. Т. 8. С. 319.

[63] Там же. С. 317.

[64] Образцов Ф., прот. О. Матфей Константиновский, протоиерей Ржевского собора. По моим воспоминаниям // Тверские Епархиальные Ведомости. 1902. № 5. 1 марта. Часть неофициальная. С. 139.

[65] Там же. С. 138.

[66] Там же. С. 137-138.

[67] Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. Т. 2. С. 270.

Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите "Ctrl+Enter".
Подписывайте на телеграмм-канал Русская народная линия
РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям.
Комментарии
Оставлять комментарии незарегистрированным пользователям запрещено,
или зарегистрируйтесь, чтобы продолжить

Сообщение для редакции

Фрагмент статьи, содержащий ошибку:

Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta

Полный список организаций, запрещенных на территории РФ, см. по ссылкам:
http://nac.gov.ru/terroristicheskie-i-ekstremistskie-organizacii-i-materialy.html

Иностранные агенты: «Голос Америки»; «Idel.Реалии»; «Кавказ.Реалии»; «Крым.Реалии»; «Телеканал Настоящее Время»; Татаро-башкирская служба Радио Свобода (Azatliq Radiosi); Радио Свободная Европа/Радио Свобода (PCE/PC); «Сибирь.Реалии»; «Фактограф»; «Север.Реалии»; Общество с ограниченной ответственностью «Радио Свободная Европа/Радио Свобода»; Чешское информационное агентство «MEDIUM-ORIENT»; Пономарев Лев Александрович; Савицкая Людмила Алексеевна; Маркелов Сергей Евгеньевич; Камалягин Денис Николаевич; Апахончич Дарья Александровна; Понасенков Евгений Николаевич; Альбац; «Центр по работе с проблемой насилия "Насилию.нет"»; межрегиональная общественная организация реализации социально-просветительских инициатив и образовательных проектов «Открытый Петербург»; Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Гуманитарное действие»; Мирон Федоров; (Oxxxymiron); активистка Ирина Сторожева; правозащитник Алена Попова; Социально-ориентированная автономная некоммерческая организация содействия профилактике и охране здоровья граждан «Феникс плюс»; автономная некоммерческая организация социально-правовых услуг «Акцент»; некоммерческая организация «Фонд борьбы с коррупцией»; программно-целевой Благотворительный Фонд «СВЕЧА»; Красноярская региональная общественная организация «Мы против СПИДа»; некоммерческая организация «Фонд защиты прав граждан»; интернет-издание «Медуза»; «Аналитический центр Юрия Левады» (Левада-центр); ООО «Альтаир 2021»; ООО «Вега 2021»; ООО «Главный редактор 2021»; ООО «Ромашки монолит»; M.News World — общественно-политическое медиа;Bellingcat — авторы многих расследований на основе открытых данных, в том числе про участие России в войне на Украине; МЕМО — юридическое лицо главреда издания «Кавказский узел», которое пишет в том числе о Чечне; Артемий Троицкий; Артур Смолянинов; Сергей Кирсанов; Анатолий Фурсов; Сергей Ухов; Александр Шелест; ООО "ТЕНЕС"; Гырдымова Елизавета (певица Монеточка); Осечкин Владимир Валерьевич (Гулагу.нет); Устимов Антон Михайлович; Яганов Ибрагим Хасанбиевич; Харченко Вадим Михайлович; Беседина Дарья Станиславовна; Проект «T9 NSK»; Илья Прусикин (Little Big); Дарья Серенко (фемактивистка); Фидель Агумава; Эрдни Омбадыков (официальный представитель Далай-ламы XIV в России); Рафис Кашапов; ООО "Философия ненасилия"; Фонд развития цифровых прав; Блогер Николай Соболев; Ведущий Александр Макашенц; Писатель Елена Прокашева; Екатерина Дудко; Политолог Павел Мезерин; Рамазанова Земфира Талгатовна (певица Земфира); Гудков Дмитрий Геннадьевич; Галлямов Аббас Радикович; Намазбаева Татьяна Валерьевна; Асланян Сергей Степанович; Шпилькин Сергей Александрович; Казанцева Александра Николаевна; Ривина Анна Валерьевна

Списки организаций и лиц, признанных в России иностранными агентами, см. по ссылкам:
https://minjust.gov.ru/uploaded/files/reestr-inostrannyih-agentov-10022023.pdf

Владимир Воропаев
Всяк умён: кто сперва, кто опосля
Гоголь о Крылове
03.03.2024
Рубцов и Гоголь
К годовщине смерти поэта
19.01.2024
«Православие и русская литература»:
Н.В Гоголь – «Размышления о Божественной Литургии»
10.11.2023
«Православие и русская литература»:
Николай Васильевич Гоголь – «Портрет»
07.11.2023
«Православие и русская литература»:
Н.В Гоголь – «Выбранные места из переписки с друзьями»
30.10.2023
Все статьи Владимир Воропаев
Новости Москвы
Ликвидация пятой колонны будет проходить в ходе Большой войны?
О теракте в Красногорске и положении в стране
28.03.2024
Хатынь двадцать первого века
России нужен уголовный кодекс военного времени
28.03.2024
«Уйти от этих вопросов не получится»
Об ошибках в миграционной политике
28.03.2024
«Мы должны осознать важность каждого человека, который призван Богом к жизни»
В Москве прошла IV научно-практическая конференция «Ценность каждого»
27.03.2024
Все статьи темы
Последние комментарии
Молчать нельзя осаживать
Новый комментарий от Александр Тимофеев
28.03.2024 21:09
«Не плачь, палач», или Ритуальный сатанизм
Новый комментарий от Владимир С.М.
28.03.2024 21:07
Прежней «половинчатой» жизни больше не будет
Новый комментарий от С. Югов
28.03.2024 20:04
О красных и белых
Новый комментарий от Олег В.
28.03.2024 19:34
«Такого маршала я не знаю!»
Новый комментарий от Владимир Николаев
28.03.2024 18:31
Пикник на обочине Москвы
Новый комментарий от Владимир Николаев
28.03.2024 18:30