itemscope itemtype="http://schema.org/Article">

С утра пораньше

Записки разных дней. Часть 4

Бывший СССР  Александр Сергеевич Пушкин  Новости Москвы 
0
545
Время на чтение 30 минут

Часть 1

Часть 2

Часть 3

«ДАЛАСЬ МНЕ ключница Агафья, далась кухарка, тем гордясь. И лишь одна библиографья, что с ней ни делал, не далась». Это из стиха о князе из царской фамилии, который пытался углубиться в библиотечное дело. А оно очень непростое. Да, любовь моя - библиотеки, меня вырастившие, библиотекарши, меня любившие. Так и у Нади. У неё в доме, прямо под их окнами, была библиотека, и Надя, ещё до школы, ходила в неё каждый день.

Каждый день. Ей вначале не верили, что уже прочитала, и вначале проверяли. Надя: «А я думала, что так и надо, что это чтение на каждый день. У меня под столом была школа, я была учительница. Читала куклам книги. Когда в школу пошла, завела тетради. По четыре на каждую куклу. Давала задания, выполняла за каждую ученицу, ставила оценки в журнал».

Жена у меня красоты необыкновенной.

НАСИЛЬНО ВЫРАБАТЫВАЛИ советскую национальность. Они же, большевики и коммунисты, видели пример - получилась же американская нация, и у нас получится. Вся пропаганда работала на советский образ жизни. Национальное, если и допускалось, то только в кухне, костюме, песнях и плясках. На это денег не жалели. Но национальное мышление? Боже упаси! Особенно убивалось русское. Особенно в слове. Вот я писатель. Но я не русский, а советский писатель. Помню, старик Троепольский просил в аннотации указать, что он русский писатель. Ничего не вышло. Советский! Но ведь Айтматов, пусть и с советской приставкой, киргизский, Сулейменов казахский, Юхаан Смуул эстонский, Ион Чобану молдавский, Думбазе грузинский и далее по тексту. А ведь выходили они к международному читателю только через русский язык. И печатали их куда усерднее, чем русских.

Вся эстрадная машина работала на советскость. Маяковский очень ценился: «Я - гражданин Советского Союза!»

Правда, вот вспомнил, в армии пели, да её и по радио часто пели, песню о русском Ване, солдате Советской Армии. «У нас в подразделении хороший есть солдат. Он о своей Армении рассказывать нам рад. Парень хороший, парень хороший, вот он тут как тут. Все его любят, все его знают, не без основанья! Парень хороший, парень хороший, как тебя зовут? «По армянски Ованес, а по-русски Ваня». Песня длинная, много же национальностей, и все сводились к Ване. Как бы ни называли парня, откуда бы ни был призван, всё сплошной Ванёк. Но и это была пропагандистская поделка. Назойливая. И, конечно, насмешливая реакция на фальшивку не замедлила. Пели: «У нас в подразделении хороший есть солдат. Пошел он в увольнение и пропил автомат».

ДАНЕТЫ И ЭДИТЫ. Опять же в шутку в 60-е назывались такие имена. Парень - Данет, то есть ни да ни нет. Девушка - Эдита, то есть «иди ты».

В ЗАСТОЛЬИ ЮРИЙ Кузнецов (не выдержав предыдущих выспренних речей, встаёт, расплескивает водку из стакана): «Не надо возвышаться! Могут какие-то из нас пускать умные идеи, а зачем? Это пузыри. Давайте за то, что настоящее. Народ безмолвствует? Кто это говорит? Тот, кто жив, благодаря безмолвствующему? Ничего не понимаю: кругом ложь, враньё, а мы не сошли с ума. Вот хоть за это. Спасибо нам скажет сердечное кто? За что? Остались мы, какие-то сбрызги от народа».

Отпил, сел, допил. Молчание. Что говорить, Кузнецов держал уровень поэзии. Её мастерства, безстрашия при названии болевых точек. Но духовность поэзии ему не далась. Думал наскоком взять.

ЖЕНЫ ЖИВУТ дольше мужей потому, что кричат на них, сваливают на них все свои страдания и беды. Кто виноват в том, что жена хуже всех одевается, выглядит и так далее? Конечно, этот эгоист, который никого не любит, только себя. Так и не женился бы.

Жена наорёт на него, наорёт, очистит свою нервную систему и пошла. А он, что ему-то делать, во всём виноватому? Ходит по квартире, посуду моет, только это и получается. Да и то, по опыту знает, что вернётся, возьмёт чашку и, конечно, скажет: «Это ты так чашки вымыл?» Начнёт перемывать.

А вот в последние годы уже и много вдовцов: Ситников, Распутин, Пересторонин, Залесов, Артёмов...

ГЛАВНАЯ ЦЕЛЬ всех религий, верований, сект, течений - оттащить людей от Христа. А не получается, так стараются Его к себе подтащить (католики, протестанты). Мысль, какая угодно: политическая, экономическая, дипломатическая, литературная, если оторвана от Церкви, то искажается, ведёт в очередной тупик. Иногда надолго.

Христианской лексикой увлекаются люди ищущие, но не церковные. Это реакция на атеизм. То есть поиск духовности. Но без церковной практики поиск безплодный.

КОГДА СПРАШИВАЮТ, есть ли будущее у России, надо вопрос ставить конкретнее: есть ли будущее вообще у человечества?

РУССКИЕ НИГИЛИСТЫ народ высокомерный: ничего их не устраивает, ни в чём их не убедить. Бороться с ними можно таким вопросом: если это вас не устраивает, то что вы предлагаете?

Обязательно предложат полную чепуху или, чаще, ничего не предложат. Надменно заявят: «Это вы сами думайте».

Хотя мир мы видим одинаково, отличаем дерево от куста, но вот во мнениях об устройстве мира главные расхождения. Так не было бы, если б мы сговорились принять за непреложную мысль, что спасительно только Православное мировоззрение, вот тогда... тогда да.

БОРОЛИСЬ ЗА СВОБОДУ, и ведь добились свободы: расцвела гласность, Но ведь и сорняки ожили под солнцем свободы. А они более живучи. Кто полол грядки, знает, что осот тяжелее вырвать, нежели слабую корешком астру.

СТАРЫ НОЖНИЦЫ тупые, новы не отточены. Те бы матери молчали, у которых дочери.

Мы с милёночком гуляли и спугнули соловья. Те бы матери молчали, у которых сыновья.

Русу голову помазали, посыпали золой. Бригадиру заявили: нам сегодня выходной.

ПОДРУГЕ: - ИДУ и вижу его визуально. Я ж социальную адаптацию прошла, кой-чего понимаю в мониторинге. - «И чё?» - Чувствую, не женится, гад ползучий, - «Убить мало! А как у вас всё было?» - «Как? Как в сказке: припёр шампанского. А я ж от шампанского балдею, как кошка от валерьянки».- «И чё?» - «А чё и спрашивать». - «Да у него таких как ты - ногами не перепинать».

МАЛЬЧИШКА СО СКЕЛЕТОМ бывшего мопеда. Рама, колёса, самодельный руль. «Ну, тебе только с горы на нём катиться». - «Зачем? Я живой мотор сделал.» - «Какой?» - «Колька!» - Подскакивает ещё мальчишка, начинает толкать первого в спину. Да ещё при этом и звуки мотора изображает. Ему даже веселее, чем первому.

- НЕ РАДУЙСЯ - НАШЁЛ, не тужи - потерял. Это мама всегда говорила. Это вспомнилось, когда я пережил попытку электронного ограбления. Я - образца 1941 года - дитя войны. И правительство решило нас порадовать, прибавить немножко к пенсиям. Спасибо, есть за что. За голод и холод, за верность Отечеству. Несмотря на засилие марксизма-ленинизма, терпеть которое тоже было противно. Но притерпелись, знали, что четвёрку по истории партии всегда поставят.

Так вот, звонят мне: «Вы в программе «Дети войны», вам полагается приплата к пенсии полторы тысячи рублей». Спасибо. Для Москвы это, конечно, копейки, но и то хлеб. «А для этого продиктуйте номер вашей сбербанковской карты». И я, как последний вахлак, всё продиктовал. И кодовые цифры, всё. Спасибо жене, как раз вернулась и ахнула: муженёк все секреты разглашает. Погнала в сбербанк снять деньги. А и было-то их чуть-чуть. Да ведь и их жалко.

Но что думаю: доверчив я? Да. Но доверчивость - чувство православное. А ещё бы хотелось видеть эту женщину, которая так ворковала, так радовалась за меня, за дитя войны, что мне немножко будет полегче. Из неё получилась бы эсэсовка. Грабишь стариков? Что ж ты не идёшь Чубайса грабить? То-то.

Наверное, её фамилия Савченко.

ЛЮБОВЬ К РОДИНЕ и совесть, это в человеке - голос Божий. Именно Господь и именно в этом месте Вселенной вывел на свет Божий именно этого человека. Чтобы человек берёг это место. И если в этом месте теперь земля разграблена, вода отравлена, воздух загажен, то с кого спрос? С рождённого здесь. А где он? А его нет. Ему в другом месте лучше. Ну да, в армии служил, ну да, учился, женился, но не может же быть, что не болит твоё сердце о родном. И эта боль хоть как-то оправдывает тебя.

УРОК ДЕДУШКЕ. Лет десять, не меньше, прошло, как мы с внуком говорили о происхождении человека. Я и забыл об этом. А что ему в школе вдалбливали дарвиновскую обезьянью теорию, не сомневаюсь. И вот - выпал из бумаг листочек, исписанный детским почерком внука. Не думаю, что он записал только мои слова, тут плоды и его разумий. Пишет:

«Акынчательной машыны не зделать идиально такак человек не идиальный. Достижения энтиграла и логарифма ничего не доказали».

«Человек не произошёл от обезян потомушто обезяны остались».

«Почему же тогда оставшиеся обезьяны не превращаются в людей»?

Милый ты мой!

СТАТИСТИКА 1903-го года:

Людей на планете - один миллиард пятьсот сорок четыре миллиона пятьсот десять тысяч.

Из них:

Христиан: пятьсот тридцать четыре миллиона девятьсот сорок тысяч. (Может быть, тут и католики и протестанты?)

Магометан: сто семьдесят пять миллионов двести девяносто тысяч.

Иудеев: десять миллионов восемьсот шестьдесят тысяч.

Другие: конфуцианцы, буддисты...

Итак. На тысячу человек: 346 христиан, 114 магометан, 7 иудеев, 553 остальных.

И какие вы ждёте комментарии из 2016-го года?

Одно: Православие внесло смысл в существование мира. Второе: Так что же, неправославные погибнут? Это знать не нам. Нам - радоваться, что мы православные.

«КАК СЕГОДНЯ НАПИСАНО», - говорим мы часто о классиках. Какой отсюда вывод? Очень умный вывод: не надо торопиться.

СОЧИНЕНИЕ, СО-ЧИНЕНИЕ, тут приставка СО показывает, что сочинение со-вместно. Иначе получается ЧИНЕНИЕ, чинодральство, гордыня. Сочинение совместно с кем? Конечно, с тем, о ком, про кого пишешь.

И получается отсюда настоящее.

ТАШКЕНТ, БАЗАР. Узбек о жене: - «Слушай, у меня был один женщин. Седой стал, другой не хочу.- Он же: Слушай, много знаешь, мало живёшь, да? - И он же вспомнил вдруг пословицу, которую я слышал в детстве: «Рано на Москву идти татарам». - «Теперь уже поздно, - говорю я. Узбек смеётся, пользуется моментом: - « Слушай, купи урюк, да? В Москве татар есть, а урюка нет». - «Зачем же ещё и урюк?»

МАМА О ЧТЕНИИ: - В детстве читали при лучине. Ведь и её экономили. Так даже при красном угольке читали, чтоб следующую лучинку не сразу зажигать. Уголёк от берёзы долго красный. А от сосны быстро гаснет.

Она же: - Встретила женщину. Не я, она узнала. «Ой, - говорит, - ты не изменилась. Ты с какого года?» Я говорю: я ведь вас старше. Разобрались - она старше. Я с 17-го, она с 14-го, как мой Яколич. А молодо выглядит, без палки ещё ходит. Мы с ней недалеко жили. Повспоминали. Даже председателя Кошева вспомнили. Колхоз «Путеводитель». Кошев бежит, кричит: «На демонстрацию!» Мама моя говорит: «Надо лён трепать». А мы и трепали в это время. Он кричит: «Почему мало людей? Потому что поп не ходил, крестом не махал?» Её спрашиваю: «В церковь-то ходишь ли?» - «Средка, - говорит. - Нас ведь не приучали, а отучали. Но хожу».

Да, отучали. А не отучили.

ЦЕРКОВЬ ВНЕ ПОЛИТИКИ? Смешно. Всегда же батюшку спрашивают, за кого голосовать, как к кому относиться. Это большевикам и демократам церковь поперёк горла, при царе только она и вытягивала Россию. Ну-ка представить Ивана III-го без преподобного Иосифа Волоцкого, без его борьбы с ересью жидовствующих, что б было? Как же ему было не заниматься политикой: Русь погибала.

ЕВРЕИ СЕЙЧАС не бегут с Российского корабля. Значит, он не тонет. У них чутьё.

Еврейские родители, узнав, что их сын виртуозно играет на балалайке, стали размышлять: «Где же мы его упустили?»

ГДЕ МЁД, там и мухи. Где Дух Святой, там злые духи.

В ШКОЛЬНЫЕ ГОДЫ всяко шутили. Но грубости не было. «Василёк, отромашься, а то затюльпаню, сразу осиренишься». Что тут глупого или грубого?

ХЕЛЬСИНКИ, ПРЕДСТАВЛЕНИЕ книги моей в огромном магазине, сказали, крупнейшем в Европе (тогда, год 86). Ещё японец, тоже с книгой. Сидим рядом. Представляют меня. Чего-то жую о деревенской прозе, хвалю друзей. О себе: очень ещё несовершенен, учусь у классиков, очень благодарен за перевод книги на финский язык.

Представляют японца. Рубит фразами: «Мои тексты исследовали с помощью электронной техники! Я первый в японской литературе по построению фразы! Я близок по стилю к Акутагаве Рюноске, достиг Кобо Абэ, равен Киндзабуро Оэ...».

И, конечно, его книгу раскупают. Ко мне очереди нет. Да ещё и очень понижает моё настроение плакат: обложка моей книги, зачёркнутая цена, написана новая, гораздо меньшая. И хотя это, конечно, не уценка, а распродажа по случаю присутствия автора, все равно не по себе. Вот и мямлю. Мой издатель очень огорчён.

Что делать? А дай не сдамся японцу. Набираюсь решимости, беру микрофон:

- Да, пишу я хуже Пушкина, Достоевского, Шолохова, но всё впереди! А что касается современников, тут со мной всё в порядке!

От японца пошли ко мне. И покупают. То есть, что это было с моей стороны? Похвальба, уверенность в своих силах, самореклама? Всё это как-то противно. А японец хоть бы что. Дотягивается до моего плеча, дружески хлопает.

- СЛАВА БОГУ, понемногу стал я обживаться: продал дом, купил ворота, стану запираться. (Скорее всего, ещё дореволюционное. Слышал от отца.)

ДОЧКА, ФОЛЬКЛОР детсадика: «Обзываешь ты меня, переводишь на себя». Очень точно. Она же: «Когда нам разрешают рисовать, что мы хотим, мы все рисуем сказочное». Да, а внуки уже рисовали страшилки. Карусель Катя называла «крутилочкой».

МАМА. СОВЕТ на все времена: «Не изживай постылого: приберёт Бог милого.

Она же: «Все же одинаковы. Что мужчины, что женщины. Лишь бы один, для начала, любил. И всё наладится. А ещё как бывало: увёз силком, а стал милком. Ведь если увозил, значит, любил.

- ТУДА НЕ ВСЕ приходят (к деньгам, славе, здоровью), но всё проходит.

КОПАЮТ ТЯЖЕЛУЮ глину. Никаких перекуров. «Давай отдохнём». - «Давай». Наваливают бревно на козлы, начинают пилить. Это у них называется отдыхать. Тянут. К себе, от себя. На тебе, дай мне. Или, если почаще: тебе мене, начальнику. И в самом деле, спины распрямились, стало полегче. И можно поговорить. Пилят. Туда-сюда, туда-сюда. «Ак чего скажешь, ведь парень-то у меня грозится невестку в дом привезти, это как?» - «Не знаю, паря, не знаю, тебе с ней жить».

ЕФРЕЙТОР ХОДИЛ за водкой. Две бутылки в карманах брюк, две в карманах шинели. На проходной засекли. Побежал. За ним бегут. Выхватил одну, сорвал бескозырку, то есть жестяной колпачёк, и на ходу отглатывал. Это левой рукой. Правой вытаскивал из карманов бутылки и швырял их, как гранаты, под ноги преследователям. Ведь ясно, что все равно сидеть на губе.

У нас в части такое было. Ефрейтор стал героем. Хотя и стал рядовым. От этого ещё больше герой.

ПЛОХО ПРИВЯЗАЛСЯ. Работал на куполе. Упал, даже вмятина в земле. А выжил. Говорил потом: «Полетел, успел сказать: «Матерь Божия, спаси». Ночью в больнице вставал и молился. А днём встать не мог».

ГРЕБНЕВ - ГОМЕР: «Думал зятёк втихаря: да когда ж ты откинешься, тёща? Горько рыдает она, зятя могилку обняв».

НА СТАРОСТИ ЛЕТ. Писатель, и очень известный, полюбил. Лучше сказать, увлёкся. Но увлёкся крепко. И, хотя отлично, при его-то опыте, понимал, что не стоит она «безумной муки», но, но и но...

Приезжал в Москву, жил у нас. Мы всегда были рады ему, но у меня с ним одно не сходилось: я не мог сидеть ночью, слабел, разговор не поддерживал, а он как раз ночью бродил, зато назавтра валялся до полудня.

Сидит, роется в своих сумках, ищет лекарства, и громко (он ещё глуховат) рассуждает:

- Московские умные шлюхи насилуют знаменитых провинциалов. Готовься писать рассказ о том, как старый, нет, лучше, в возрасте, человек выдумывает себе утеху и, конечно, обманывается. Но! - поднимает палец, - отметь то, что любит он сильнее, чем та, что, важная деталь, сама признаётся ему в страстной любви. Он любит сильнее и надёжнее. Думает о ней ежечасно и! полагает что и она также думает. Серьёзно думает. Это его идеализм. - Шарит и шарит по сумкам. - Рассказ назови «Вечерний разговор о... например, о Скотте Фитцджеральде». Но рассказ о другом. Читатели это любят. Ей надоело уже моё присутствие в мире. Она сейчас, конечно, утешается с другим. А чего я ищу?

- Лекарство ты ищешь.

- Да. Но я его уже нашел. Я ищу носки.

- Прими лекарство, а то опять потеряешь.

- А носки где?

- Я тебе свои дам. Больше ничего умного не говори, а то я спать хочу.

- А лекарство-то где? Ты же не бросишь человека не принявшего лекарства? Пойду носки стирать. Представляешь, ко мне вернулось состояние, что сидишь где-то в людях, что-то говоришь, а думаешь о ней. Ты ложись, ложись, а я посижу, попишу письмо, пока душа полощется. Пусть она изменяет, я буду любить. Любить и лелеять любовь. Душа потом отблагодарит. Подожди, я же книгу ищу. А нашёл носки.

Уходит в ванную, стирает носки, поёт:

- Лебединая песня пропе-ета-а, но живёт ещё э-э-хо любви. - Выходит из ванны: - Как? Эхо живёт. А эхо живёт?

- Ну, пока звучит.

- Красивость это или нормально?

- Ну, если живёт, конечно, нормально. Хотя вообще всё это у тебя с ней ненормально.

- Но меня не долюбили! - восклицает он. - Отца не было, мать на работе, девчонок боялся. Одиночество полное! От одиночества стал писателем.

- Так одиночество для писателя это норма. Без него ничего не напишешь. Я ж тоже всё время рвусь в деревню.

- Это поверхностное - бег от семьи в деревню, или там на дачу. Временное уединение. Нет, когда одиночество глубокое, постоянное, настоящее...

- Значит, ещё лучше напишешь.

- Как ты жесток! Занавес ещё только поднят, а ты уже убиваешь. - Опять начинает что-то перекладывать в сумках. - Пиши: В семнадцать лет он ещё был хорош, пел песни и разыгрывал из себя знаменитого актёра, похотливого старичка, который любил ничтожных актёрок. Читал искусственным голосом Толстого и Пушкина: «Барышня, платок потеряли!» . «А Катюша всё бежала и бежала...». Он не знал жизни всех этих мерзавок, которые его обманывали. Хм-хм! Голос прочищаю. «Я всё твержу: я нежно так, я нежно так, тут повтор, нежно та-ак тебя люблю-у». Тут снова надо спеть повтор. Она меня хотела якобы только увидеть. «Ах, вот вы какой, ах, я прочла ваше ожидание любви, я поняла, что это обо мне, и вот я и пришла». О, радость, муза в гости! А получилось вот что. Запиши: нельзя быть копией жизни. Литература это самостоятельная выдуманная жизнь, которая навязывает настоящей жизни правила игры. Деревенской прозе нехватило пары белых усадебных дворянских колонн.

- Да эти дворяне после 61-го года приходские школы уничтожали, чтоб мужики оставались неграмотными. Земские создавали, а из них священников выгоняли. Дворяне! Паразиты и захребетники! - возмущаюсь я. - Дворянская культура! Да она только для них и есть. Французский учили, чтоб слуги их не понимали. Тургенев крестьянку шестнадцати лет купил и сразу её в наложницы. А перед своей француженкой шестерил. И вообще все западники такие! А читателей им больше досталось. Да плевать! Всё, спать пойду.

- «Судьба решила всё давно за нас», - поёт писатель и комментирует: Жуткие слова, «всё решено за нас». Но если судьба - суд Божий, то всё правильно. И на эту же мелодию (поёт): «Я душу дъяволу готов прода-ать».

- Но это уже совсем ужас, - говорю я. - Это ты не смей: заступник народный готов продать душу дъяволу за что? За лживую бабёнку?

- Вот так и бывает, - говорит он и снова роется в сумках. - Да! Зная, что живём первый и последний раз, что добро было всегда и будет всегда, что зло было, есть, но не будет, попадаем во зло. - Поёт: «Зло появилось точно из-за на-ас. Но в будущем ему не-э жить!»

- И этих бесовок не будет? - спрашиваю я . - Это вряд ли. Будешь чай?

Он бросает на пол найденную книгу.

- Зачем я её искал? Спроси, зачем я её искал. А лучше спроси, зачем я её писал? Может, чтобы именно она прочла и нашла меня? Старичок, думал ли я, - он даже руки вздевает, - что может быть такое сильное наваждение тёмной силы? Спать идёшь? А мне мучиться и страдать? Но я счастливый.

- Счастье в чём?

- Счастье в оживлении работы сердца.

- Работы какой? На эту бесовку? То есть именно она оживляет работу твоего сердца? И ведёт к надписи на могильном камне: «Эн-эн погиб не на дуэли, его страдания доели». Объявляю: ухожу спать.

- Какой сон? Тебе счастье выпало - слушать мои откровения. Спать? Продолжу о бабье. У них знания сосредоточены в сумках и сумочках. Поэтому они нуждаются (пауза) в носильщиках.

Сходил в коридор:

- Старый еврей рассказывает внукам о поездке в Москву: «Деточки, я жил у очень богатых людей: у них везде горит свет».

- Дедушка, это они освещали тебе дорогу в туалет.

Он садится, немного отпивает из чашки.

- Это ты новый заварил?

- Ты же все равно спать не будешь.

- Думал сейчас, что Бунин это уровень Рахманинова. Я записывал его ещё на колёсный магнитофон. И тогда же знал наизусть «Таню», рассказ из «Тёмных аллей». Пересказать?

- Давай. Я подсуфлирую. А знаешь, что в старости он страшно, как и Толстой, матерился? А не Шмелёва, не Лескова, а их возносили.

- Надо сесть и написать работу «О тех, кто долго был забыт». И откликнется родная душа. Рояль был весь раскрыт и струны в нём... Да, осталось верить в рыдающие звуки. Выпью. За Афанасия Афанасьевича. Толстого он переживёт. И за Астафьева надо выпить. Это певец искалеченного народа. Не набрался нежности, жил мстительностью к советской власти. Любить её было не за что, но жить было надо. И мы жили! Я ощущаю себя, будто только заканчиваю пединститут и не знаю, чего меня ждёт.

Опять начинает рыться в сумках:

- Хотел тебе подарить, мне подарили, о Зарубежьи. Адамович, Иванов, Зайцев, Берберова, Бунин опять же, хоть и матерился. Автор с некоторыми был в переписке, взял их письма, бросил на грядки страниц, пересыпал текстом и всё. Нет, приказчик в начале двадцатого века был выше советского писателя. Цинизм московской критики это ругань даже не извозчиков, а таксистов. - Подходит к окну: - Запиши: как небесны мысли, когда смотришь на вершины ночных вязов.

Я уже тоже напился крепкого чаю и смирился, что ещё придётся долго не спать. Он вещает:

- Жизнь надо прожить, чтобы собрать богатую библиотеку.

- И обнаружить, что она не нужна и что её выкинут.

- Даже и с пометками?

- С ними ещё быстрее. Так что не трудись их делать.

Он понурился, тут же поднял голову:

- Русские писатели в шестидесятые написали Правительству письмо о гибели русской культуры. И Шолохов подписал. И на письме, - писатель кричит, - была резолюция; «Разъяснить тов. Шолохову, что в СССР опасности для русской культуры нет»! Понял, да? Эта резолюция обрекала Россию. Вот когда погибла советская власть. Почему было не появиться коротичам, вознесенским, войновичам, евтушенкам, почему было не обвинять Шолохова в плагиате, почему было не раздувать непомерное величие Солженицына, убийственное для литературы. Так-то, милый. Одна и та же операция: вырезать, унизить, оболгать лидеров русского слова, внушить дуракам, что по-прежнему мы сзади мировой культуры. Внушили же! Дни нечистой силы стали праздновать!

- Плюнь, не переживай. Русские не сдаются.

И ещё прошло время. И опять он приехал. Опять сидим. Но стал он какой-то другой:

- У меня будет страшная старость. Въезжая в неё, я всё ещё вписывал кое-что в ловеласовский блокнот, а? Хорошее название? Да? А потом что стало? Помни - нельзя иметь дело с бабами и оставлять об этом письменные следы. Бабы - это твари!

- Ничего себе поворотик. Да ты ж прошлый раз речитативы и арии о ней свершал.

- Тварь! Сняла копии, давала читать, подбросила журналистам. Чтоб развести. Но не будем о ней. - Сидит, молчит. Встряхивается: - Будем о нас. Мы, наше поколение, вошли в классику как воры в трамвай, всех обчистили и выдали за своё. Но это было спасительно для классики. Ибо иначе вошла бы в неё шпана и убила бы классику. А мы сохранили. - Берёт со стола кружку, протягивает: - Любезный, нацеди.

ФАНФУРИКИ. В РОДИТЕЛЬСКУЮ субботу на кладбище всё прямо кипит от пришедших на могилы к родным и близким. С цветами, с поминальными пирогами. Кто и с выпивкой.

- Этого я очень не люблю, - говорит мне женщина, убирающая родительскую могилку. - От этого же покойнику только хуже. - Оглядывается. - О, а Павлик-то опять здесь. Была мать жива, не больно-то навещал, а на могилу чего не придти. Все видят - сын хороший.

- Да ладно. Хоть так вспомнит о смерти. У всех же один конец.

- Павлик-то? Да никогда не вспомнит! Он над матерью всегда смеялся. Она в церковь ходила, а он ей: время не трать и деньги в церковь не носи, лучше дай мне на радость жизни. На фанфурик.

- На что?

- На выпивку. Пузырьки такие. Лосьоны, одеколоны. И лекарства какие на спирту. С дружками полощет. Говорил: «Смерти я не боюсь, всё равно все в раю будем.

- Как это?

- Так и говорил. Говорил: разве не слышали, как на отпевании поют? Поют «Со святыми упокой». Со святыми! Как ни живи, лишь бы отпели. И вечная память и рай гарантированы.

- Ну, это он очень самонадеян. Аксаков ещё в прошлом веке написал: «Всем «вечну память» пропоют, но многих ли потом вспомянут?»

Но ровно через год я убедился, что Павлик не забыт. На его могилке было много пустых фанфуриков.

ВЕСЬ ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ век Россия катилась в темноту. От света церкви. Синод уже не имел авторитета. Он запрещал концертное исполнение основных молитв, их исполняли. То есть «Отче наш», «Богородицу» слушали сидя. Запретили постановку пьесы «Царь Иудейский», но избранное общество ходило на репетиции. После революции её поставили.

Сопротивлялись иерархи проникновению в семинарии, училища светской литературы - читали под партами. Какие бесы крутили головы российского молодняка? «Весь мир насилья мы разрушим». Какого насилья? Причём так накручивали, что всё во имя народа. Народа не спросив, хочет ли он свержения царя. Пошли в народ? Народников вязали, сдавали в участки. Не вышло с хождением. Тогда за бомбы.

И главный таранный удар был по престолу. В этом всё. В природе святой Руси заложена монархия. Русь возглавляет Божий помазанник. И Вселенское назначение Руси - хранить Веру Православную. Вот этому была страшная, почти непрощаемая измена. И что скулить?

Если мир хочет жить дальше, Россия должна вернуться в образ Православного царства.

Конечно, обидно, что досталось нам какое-то межеумочное время. Везде ложные маяки, лживые ценности, в основном, материальные. Но жить все равно надо, пока Бог смерти не даёт. И все равно Россия спасётся.

ПОРТРЕТ ПОЭТА послали по электронной почте. Портрет хорош. Одно дурно - сигарета в правой руке. Я посоветовал: «Попроси художницу убрать». А поэт стал возмущаться: «Да половина всех портретов и фотографий писателей - они с трубками или с сигаретами! Есенин, Хемингуэй, Шолохов...». - «Нет, - резко воспротивился я, - это бесовское каждение надо прекращать». И продиктовал ему через пять минут: «Ты слышишь: на счёт раз-два-три, иди не ко тьме, ко свету и, слышишь, немедля сотри поганую сигарету».

Он тут же в ответ отрифмовался: «Когда умру, сражен хворобой, оставлю всех, кого любил, ты над моим раскрытым гробом скажи: «Строптивым больно был. Не слушал крестного он батю, но ничего, но ничего: могила не одних горбатых, она исправит и его».

«Как исправит? Что, из могилы дым пойдёт?» Но он упёрся: нравится ему портрет. - «Да сигарета же на себя внимание оттягивает. А мальчишки будут дяде поэту подражать?»

Нет, не внемлет. Что ты будешь с ним делать? Диктую: «Теки, теки, моя слеза. Я на виду у всей планеты, движенье открываю за! безсигаретные портреты».

Это его заставило улыбнуться. Тогда я ещё добавил: «Я знаю, любишь в Байболовке слегка вздремнуть, слегка налить. Ну и за склонности к рифмовке слегка папашку похвалить».

Он в одно касание: «Не избегая острых тем, зело ты оборзел совсем».

Так и осталась сигарета на портрете. «Возьму с собой сажу, приеду - замажу». Такой угрозой я закончил.

Поэт, как бы извиняясь, зная мою любовь к народным выражениям, вспомнил из юности: «Ветер дует, дождь идёт, парень девку в лес зовёт. Она бает: не пойду. Парень бает: уведу. Она бает: дай пятак. Парень бает: иди так. Дует он в свою дуду: ну, ада, а то уду».

В переводе с вятского: «Пойдём, а то уйду».

И вот, книгу хороших стихов будет предварять такая пропаганда каждения дьяволу.

ЕДЕШЬ-ЕДЕШЬ по загранице - всё одно и то же: реклама, реклама. Уменьшение веса, увеличение грудей, водка-виски-пиво-жвачка-сигареты (уже электронные, но тоже для одурения), показывание больших белых зубов, страшные виды киномонстров... с Европой покончено. Она уже по ту сторону, она уже в аду.

ЗАВТРА НАЧАЛО ВЕЛИКОГО ПОСТА. В церкви поздравляем друг друга, обнимаемся, просим прощения. И выходим из храма, будто на фронт идём.

ВСТРЕЧА МЭТРА с молодыми писателями:

- М-да, дружочки, письменнички, писсусарчики, писать - это ведь не в бирюльки играть. А что такое бирюльки?.. В ответ, друзья мои, слышу единодушное молчание... М-да. А как же вы будете создавать текст без знания слов? Но, дружочки, и знание слов - это, так сказать, точка ноль, начало танцевания от печки. Главное - текст. А что такое текст? Опять молчание? Текст - это что? Подсказываю, это: слова, строчки, абзацы. И всё? Создали текст, разбросали диалоги, пейзаж, вставили оживляж юмора и это всё? Нет, дружочечки, ибо есть текст, но как вы его можете мыслись без подтекста? Не знаете? К тому же есть ещё и надтекст! И собирается всё это из мини-текстов, в которых содержатся искомые зёрна макси-текстов. Сложновато? Но безо всего этого нет выдачи на гора контекста. Нет того, что мы называем, трансэндентальным контентом амбивалентности. В итоге нет писателя, друзья мои!

Делает паузу:

- И это не всё. Даже если писатель сумеет прорасти из текстов, где, ставлю вопрос, взять критика, который объяснит ценностно-смысловое ядро незаконнорожденного творения автора? Посему необходимо ввести понятие архетипического сюжета, под которым понимается сквозная модель, порождающая анализ... чего? Кто ответит? - Тычет пальцем: - Вы? Вы? Вы?

Запуганные молодые выходят из аудитории, бросая под ноги мэтру авторучки, карандаши, блокноты, ноутбуки. Довольный мэтр, взирая на груду трофеев, сообщает:

- Вот это и есть бирюльки.

В СТУДЕНТАХ НА ВТОРОМ курсе выпускали мы рукописные журналы «Кто во что горазд» и «Молодо-зелено». Занималась ими Надя, будущая жена моя. И вот, только что призналась (она вообще сверхскупая на добрые слова о моих трудах, молодец: хвалила бы - загубила бы), призналась, что тогда её покорили два моих стихотворения. И она их помнит наизусть всю жизнь. Я и не поверил, я их совсем уже не помнил. Прочла:

«Подснежник. Апрель для зимы горек: вода проталину вымыла. Поляна ладошку - пригорок из варежки снежной вынула. Листок одеяльцем стелет, но разве сладишь с ребёнком: проснулся, на нитке стебля мотает своей головёнкой. Расправила хрупкие плечи его двухнедельная участь. Я старше его и крепче, но мне бы его живучесть».

- И ещё: «О, море-море, прилив - отлив. Прилив уходит, шумит пролив»... Тут, честно скажу, дальше не помню, - призналась Надя.- Но это подводка к основному: - «Когда я о море с грустью писал, то вспомнил невольно о вятских лесах. Они как море простором полны. Для птиц их вершины как гребень волны. Там тоже, как в море, дышать легко, но то и другое сейчас далеко. И неотрывно в сердце всегда: туда непрерывно идут поезда... Старый - престарый весёлый сюжет: там хорошо лишь, где меня нет. Но если он стар этот старый сюжет, то, может быть, плохо там, где нас нет».

- Ну, доказала?

- Ещё бы.

Такой подарок от жены. Можно же мужа раз в пятьдесят лет похвалить.

Да, государство в полстолетия супружества нас «озолотило», выделили нам по пять тысяч. Сумма. Тут как раз Наде ко врачу с её болячками. Визит - восемь тысяч.

Вообще, это оскорбление, нанесённое нам государством. Лучше бы и не давали, мы и не просили и не надеялись. И что такое сейчас пять тысяч. Смешно. А вот то не смешно, что это для молодых нынешних супругов, и так-то заражённых всяким цинизмом по отношению к браку, повод к лёгкому прекращению супружества: что и жить до золотой свадьбы, все равно только сунут подачку на одну десятую мини-банкета. Ну, государство! Так поддержать примеры нравственного супружества. Пятьдесят лет держали оборону!

- Да ладно!

- Вот это твоё «да ладно», вот оно и помогает нас за людей не считать, - говорит жена.

Я перевожу разговор:

- А вот эти стихи, тоже тебе посвящённые, помнишь? Может, вместе вспомним? «Жена моя, милый мой друг, что я, какой больной, чтобы ехать на юг - париться в этот зной? Там звёзды низко висят, плюнь на них - зашипят. Север в моей судьбе, северу - долг и честь. Там будешь ходить по избе, как самая что ни на есть!» Чем плохо? А в финале там выводил о высоких звёздах.

- Что это такое «самая что ни на есть»? Это по-русски? - сердится жена.

- Это по-вятски - высшая оценка красоты.

- Да у вас, вятских всё не как у людей.

- Точно. Мы не люди, мы вятские.

Какое-то время жена молчит, но хорошее с утра настроение перебарывает и она вспоминает:

- Я вот это помню: «Наш северный лотос - кувшинка, наш виноград - рябина, наши моря - озёра, наша пальма - сосна. Сосна - корабельная мачта с натянутым парусом неба, стоящая средь России как в палубе корабля».

- Ну, Надя! - я потрясён. И тут же ляпаю: - Может я поэтом должен был стать, да вот жизнь задавила.

Жена отворачивается к компьютеру:

- Не жизнь, а жена тебя задавила. Женился бы на Эле.

Это она всегда так.

- Да ты что! С утра пришёл бы на кухню, а там Эля в халате.

- Ну и что?

- Но ты-то ни разу в жизни халат не носила. Ты у меня не халатная.

ВЕЛИКОПОСТНЫЕ СЛУЖБЫ нынче посещал усерднее, чем в прошлые годы, но все равно не все. Все незабываемы. В четверг причащался. Вечером - Двенадцать Евангелий. Особенно вчерашняя служба впечатлила - Чин погребения. И - вот она Вера православная - долгие часы стояния, а переносил, слава Богу терпимо. Дай Бог и сегодня отстоять Пасхальную.

И ОТСТОЯЛ! И причащался. И все дни хожу на службы. Крестные ходы каждый день. В богатых стихарях. Хоругви. Сегодня нёс Крест.

День иконы Кипрской Божией Матери. Именно на Кипре, именно у этой иконы, именно в минуты появления любимого внука на Божий свет, я радостно плакал. И родился он ещё в день святого младенца Гавриила Белостокского. У мощей которого молил я о внуке, будучи в Польше в нулевых годах.

Все дни - сияние солнца и радость тепла. И это русским - дар Божий, вот это ощущение недолгого тепла и света.

В СОТОВОМ ПАСХАЛЬНЫЕ сэмэски: «Ты яичко золотое на ладошку положи, и на ушко тихо Богу жизнь свою всю расскажи. Он поймёт и не осудит, и подскажет наперёд: где соломинки подбросит, где на ушко что шепнёт. Лучик солнца шлёт с небес. Радуйся: Христос Воскрес!»

Ещё: «Никто да не скорбит свой вспомнив грех, и о своём убожестве не плачет: Христос Воскрес - и Рай открыт для всех, Христос Воскрес - и путь к безсмертью начат!»

Ещё: «Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, посрамлённое смерти жало, новой жизни начало!»

Ещё: «Обретает ум райскую сладость, а душа тихую радость. Летает в весеннем лесе, повторяя: «Христос Воскресе!»

ПОРТРЕТ СОВРЕМЕННОГО балбеса. Он не работает. Это ниже его достоинства. Он считает, что родители его, совки и ватники, обязаны кормить и его и его семью. Голова у него не пустая, а набита доотказу всем интернетским мусором, то есть антирусским. То есть, он ещё и циник. В мусор легко было вбить мысль, что Россия всех хуже и он её за родину не хочет считать. Часы и дни его - взирание в коробку дорогого айфона. Он ещё и курит. Дома есть не хочет. Он продвинутый: уверен, что отрава макдональдса - это круто, а материнская каша это для быдла. Никогда не звонит узнать, как мать себя чувствует, а если звонит, значит, нужны деньги. И хотя мать слёзно причитает, что денег нет, он знает: найдёт, никуда не денется. Лекарства себе не купит, в рваных туфлях походит, картошки пожарит, а ему его требование удовлетворит.

Отца он, со своими дружками, а они у него такая же шантрапа (все, кстати, с высшим образованием), как и он, в расчёт не берёт. А почему? Очень просто - отец ещё беднее матери. С него он стрижет по мелочам.

Вообще, он умеет очень много: обо всём болтать, играть в карты, в биллиард, в боулинг, ездить на мотоциклах и автомобилях, он их сменил десятки, каждый раз вырывая деньги у родителей на их покупку с мясом, умеет готовить плов, брякать на струнных и духовых, каждый год ездить отдыхать по заграницам. То, что родители лет двадцать не отдыхали, в отпуске не бывали, его совсем не трогает.

В ЭТУ ПАСХУ ХРИСТОВУ мысленно причащался за родных, уже умерших, при жизни лишённых Причастия. Ведь в этом не виноваты.

Вообще, страшно: огромные десятилетия миллионы людей шли по жизни без церкви и покаяния. Без Причастия. Страшно.

Каждый день Крестный ход. Дьякон: - «Рцем вси-и!». Батюшка: - «Христос Воскресе!» Мы: - «Воистину Воскресе!» И радуга капель летит к нам от большого старинного кропила.

Нести фонарь, Крест, хоругви, иконы, когда облачён в нарядный пасхальный стихарь, совсем другое дело, нежели идти в обычной одежде. Видите ли меня дедушки Яков и Семён, и Платон и бабушки Александры, бабушка Дарья? А ты, брат Борис? И Николай и Варвара, родители? Спросите по одним вам известным средствам связи детей моих и внуков: «Что ж вы не идёте рядом с отцом, с дедушкой?»

Сам я виноват, нетерпелив, зануден. Всё будет в своё время. Уж хотя бы не при жизни, хотя бы о т т у д а увидеть наследников несущих хоругви.

РУССКИЙ ДУХ, думаю, это запах кадильного дыма, запах церковного ладана, которого боятся бесы. Даже не помню, когда впервые ощутил его счастливый аромат. Старался всегда, и сейчас, встать поближе к дьякону при водосвятном молебне, литии и стараюсь надышаться воспарениями ладана из кадила. Уверен, что после этого дышится легче, даже физически.

ДЛЯ ТЮРЕМ И СКЛАДОВ очень подошли монастыри. Крепкие стены, ограды, не подкопать, не убежать. И ещё очень подходили под психбольницы. Три из них я, лучше бы не видеть, видел. В Александро-Свирском очень долго не уходили из его ограды больные. То есть как не уходили? Ушли бы да не выпускали.

А Тихонова пустынь? Душевнобольные женщины стояли на коленях у источника святого Тихона Задонского и пили. Одна повернула к нам весёлое лицо и стала громко лакать воду.

Что и говорить о Нило-Сорской пустыни. Она была в такой дали, что мы еле проехали. Да ещё после дождей. Приехали. Огромный памятник основоположнику, выпотрошенный труп его доселе на Красной площади, и вокруг памятника на бывшей клумбе лежали и сидели психически нездоровые мужчины. Это, думаю, лучший ему (Ульянову-Бланку) постамент.

А Бронштейн-Иудушка-Троцкий постамент сделал себе сам - это горы трупов. Да и Дзержинский, Петерс, Кедров, Урицкий, Землячка-Залкинд... Как понять - вся Россия залита кровью. Это и наказание (большевики - бич Божий) и утешение - кровь праведников и невинных спасает.

РОДИЛСЯ ПЕРВЫЙ ребёнок глухим, второй слепым, третий совсем больным. Отец алкоголик, мать туберкулёзная. И рождают четвёртого. Как уже догадались начитанные читатели, рождают Людвига ван Бетховена.

У Кедрина: «Страданья закаляли дух великого таланта. Был слеп Гомер, Бетховен глух и однорук Сервантес».

- ГВОЗДЬ-ТО КАКОЙ, аппетитный, - говорит Володя, указывая на старую доску, - а ты босиком. - Продолжает рассказывать: - Да, так и живу. Одной дочери дай десятку, другой пятёрку.

- Конечно, тысяч?

- То-то и оно-то. Тут сын: пап, ты не подбросишь на бензин? - Ты ж на такси, говорю, и на бензин не имеешь? То есть, что я получал раньше зарплату, что теперь пенсия, все равно то на то и выходит. Раньше пил, курил и ещё какие-то деньги были. Сейчас не пью, не курю, и денег нет. А они уже и это в свою пользу: пап, ты молодец, ты не куришь, сигареты же дорогие, деньги лучше на внуков давать.

Но Володя, я знаю, любит своих детей и внуков, любит действенно. То есть и коз и куриц держит для них. Немного яиц и молока продаёт. Но очень мало: всё съедают свои.

- Роман приходит, он меня подстригает, мне вроде дешевле, вроде как безплатно, а получается дороже. Как? Ну я же не кто-то, чтоб не отблагодарить. А сейчас, когда не пью, он приходить не перестал. Я ему ставлю бутылку, ему дико одному пить, и с собой не берёт. Очень удивляется: «Ты, говорит, один живёшь и не спился». Но подстригает.

ШУМ, ВСЁ ВРЕМЯ шум. Везде. Дом, двор, улица. Тем более современная Москва. Непрерывная ломка старого, взрывание асфальтовых дорог и тротуаров. Шум машин, рёв техники, резкий оглушительный треск огромных мотоциклов. В доме обязательный телевизор, уже с ним и не борюсь: нужен жене («Ты же со мной никогда ни о чём не говоришь»), радио (ну, радио всё-таки. «Радонеж», «Вера», «Орфей». Хотя Орфей, «радиостанция классической музыки», спускается в ад, уже докатилась до рекламы автомобилей и квартир, хотя хоть что-то), остальное пошумливание в голове.

У Амвросия Оптинского о мужике, который едет через базарную площадь. Потихоньку. И проезжает. Сегодня батюшка: «А каково, думаете, было Иоанну Кронштадтскому?»

То есть вот этого - внутренней тишины нет во мне. И если я, постоянно причащаясь, становлюсь неуязвимым для лукавого, то он действует через моих родных. Сын считает себя таким многознаем, что никогда с ним не поговорить, не примет ни одно из моих убеждений.

СТОЯТЬ НА КОЛЕНЯХ при молитве вроде как молитвенно. Но ведь стоять на коленях легче, чем неподвижно стоять. Стоишь, стоишь, а на колени встал и отдыхаешь. В церкви иногда говорю: от Пасхи до Троицы не становятся на колени. Безполезно. Им кажется - так сильнее. Уже решил и не говорить. С брюками, омужичивающими женщин уже и не борюсь. Хотя даже писал. И жена накинулась: «Да хорошо хоть так приходят!»

Ладно. Хорошо, так хорошо.

Но ничего хорошего.

РУССКИЙ ЖЕ Я ПИСАТЕЛЬ, а это означает, что у меня связь головы с сердцем, и их совместной продукции с бумагой, должна быть без механических и, тем более, без электронных посредников. Хорош ноутбук, но мысли обездушивает. Как инструмент ноутбук, конечно, несовершенен, иначе зачем бы постоянно делались всё новые его модификации? Не только же для удорожания. Да и не может несовершенный человек создать вещь совершенную. Мысль, худо-бедно рождённая в голове, идя искусственным путём к бумаге, теряет первоначальный градус влияния. Да и не к бумаге даже идёт, к такому же ноутбуку, враждебному или дружественному, идёт, путаясь в электронных сетях.

Естественное убивается искусственным, как комары дезодорантом. Отогнал их, убил, легче тебе? Что ж тебе вскоре их не хватает?

ОПИСАТЬ ЗАКАТ - дерзость великая, особенно не после даже писателей, а после художников. Да теперь уже и после фотографов. Сегодня закат, вдобавок ко своему прощальному сиянию, ещё и красновато-тревожный (вчера был напряженно-малиновый, будто изливался из мрачно-багровых туч), солнце приземлялось в облака, которые силились приглушить его. На другой стороне тень колокольни прямо-таки неслась слева направо по просторному, который год не засевавшемуся полю.

Описать, как одинокая корова идёт по нему и как она тоскует, что столько много травы, а некому пастись вместе с ней, а ей одной так много этого раздолья.

Яркая зелень молоденьких сосенок - самосева. И уже, говорит сосед, появляются среди них рыжики.

Смотреть на финал заката, как ни красив он, не хочется. Тем более сегодня новолуние. Лучше уйти в дом и лечь, не раздеваясь, поверх одеяла. И постараться ни о чём не думать.

Но лучше и не стараться.

- ПОШЛИ ЗА ЯГОДАМИ. Далеко уже отошли. Кричат: «Семён Ефимыч горит!» - У меня ноги отнялись, так и села. Оказалось, не мы, а за нами, а дым показывает на нас.

Это мамин рассказ. И полстолетия спустя вспомнил его, придя в остатки домика Семёна Ефимовича. Увидела меня, пришла старуха:

- Тут Валентина, да вы, конечно, где же, не знаете, с мужем жила. Умерли день за день. Она сегодня умерла, а он завтра. Кабы он первый умер, она бы ещё жила. Но я его сидячего и ходячего не помню, всегда лежал. Нет, не больной, ленивый. У них ещё кошка Наня была.

- МАМА: - НЮРЕ, ОНА старшая, родители верили. С ней отпускали на вечёрку. У нас с Еней кавалеры, у неё нет. А надо вернуться всем враз. Она мёрзнет, а терпит. Раз тихонько вошла в ограду, чтоб хоть от ветру укрыться, мама услышала. Нас наказали.

- Как?

- Крепко поговорили.

- И всё?

- А чего ещё?

ВИДНО, НЕЧЕГО БЫЛО делать Толстому - двенадцать раз «Войну и мир» переписал. Нет, чтобы Софье Андреевне по хозяйству помочь. Вообще меня умиляют эти разговоры и труды о «работе над словом». Всегда преподносится, что это главный смысл писательства - слово. Что эти зачеркивания, вписывания, дописывания - основа познания тайны писательства. Глупость всё это. И преувеличивание писателями своей профессии. У «Серапионовых братьев», кажется, было даже такое полумасонское приветствие: «Здравствуй, брат, писать трудно». Это какое-то кокетство. Трудно, так и не пиши. Тракторист трактористу: «Здравствуй, брат, пахать трудно». Землекоп землекопу: «А копать-то, брат, трудно».

Вот он дюжину раз переписал, а несколько сотен ошибок в описание войны вляпал. Ему на них тогда ещё живые ветераны Бородинской битвы указывали. Но что до того графу. Он же творец. «Я так вижу». Да и некогда ему, ему уже «пахать подано».

В доработке есть тот момент, когда она не улучшает, а начинает портить вещь. И то можно, и то нужно сказать, а вещь разбухает. И всё вроде важно.

По объёму охваченных событий «Капитанская дочка» больше, чем «Война и мир», а по тексту меньше раз в десять-пятнадцать. А ведь как можно было расписать детство, отрочество Петруши, Пугачёва в Европе, Швабрина, вояк Оренбурга, царский двор, детство Маши Мироновой. Уж она-то бы не вляпывалась в лайф-стори, а Безухов что под ногами мешается на Бородино?

Великого рецепта жены коменданта Василисы Егоровны нет во всём Толстом. Вот он, этот рецепт спокойной жизни и совести: «Сидели бы дома, да Богу бы молились». Но и её великий пример верности мужу и Отечеству.

С АНТИЧНОСТИ стоимость письменного, произнесённого слова была очень высока. Платон («О государстве») музыку, хоровое пение, театр считал наиглавнейшим. Потом падало и падало. То есть далеко не сразу. Огромный интерес к «Словам ( о полку, о законе и благодати...)», былины, жития, сказания, легенды - всё лилось на мельницу любви к Отечеству. У них античность во многом развратная (убивает детей, чтоб не мешали блудить), у нас величие сказок, мудрость пословиц, загадок.

Думаю, в общем-то все правители российские уважали литературу. Но уже (с Ивана 3-го) вторгалась и западная. Тут и русский «всепьянейший собор» Петра, заигрывания Екатерины с безбожием энциклопедистов (нет бы ей у немцев учиться, если церковно-славянскому не разумеет. Но ведь переписала же Житие преподобного Сергия), тут и «жадная толпа» у трона, обучение по европейским меркам (мерки эти сделали Европу родиной педерастов), так вот, литература из двигателя истории стала её описательницей. Что, нас «Война и мир» многому научила, что, после «Тихого Дона» кровь не полилась?

Большевики, как и цари ценили литературу. Конечно, выгибая её служение в свою пользу. Выгибать было легко, ибо «творцы» сгибались сами. Ленин-сталин-бухарин-троцкий читали и цитировали и пример подавали. Ещё даже и Хрущёв изображал усердие, рвался для реноме в Вёшенскую, а уж вот вояка Брежнев на писателей решил не надеяться, сам взялся за перо. Андропову, Черненко писать было некогда, о приготовишках в культуре Горбачёве и Ельцине умолчим.

Читает ли Путин - сие есть тайна велия. Но поощряет пишущих. Они от восторга занимаются любимым делом - склоками, дрязгами, судами. Если сюда ещё добавить обычные их качества зависти, гордыни, то букет нынешней литературы зело ароматен.

БЕЗ ПОКАЯНИЯ, исповеди, без постоянного причастия, без глубокого воцерковления не будет писателя, единственно нужного сейчас России.

Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите "Ctrl+Enter".
Подписывайте на телеграмм-канал Русская народная линия
РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям.
Комментарии
Оставлять комментарии незарегистрированным пользователям запрещено,
или зарегистрируйтесь, чтобы продолжить

Сообщение для редакции

Фрагмент статьи, содержащий ошибку:

Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta

Полный список организаций, запрещенных на территории РФ, см. по ссылкам:
http://nac.gov.ru/terroristicheskie-i-ekstremistskie-organizacii-i-materialy.html

Иностранные агенты: «Голос Америки»; «Idel.Реалии»; «Кавказ.Реалии»; «Крым.Реалии»; «Телеканал Настоящее Время»; Татаро-башкирская служба Радио Свобода (Azatliq Radiosi); Радио Свободная Европа/Радио Свобода (PCE/PC); «Сибирь.Реалии»; «Фактограф»; «Север.Реалии»; Общество с ограниченной ответственностью «Радио Свободная Европа/Радио Свобода»; Чешское информационное агентство «MEDIUM-ORIENT»; Пономарев Лев Александрович; Савицкая Людмила Алексеевна; Маркелов Сергей Евгеньевич; Камалягин Денис Николаевич; Апахончич Дарья Александровна; Понасенков Евгений Николаевич; Альбац; «Центр по работе с проблемой насилия "Насилию.нет"»; межрегиональная общественная организация реализации социально-просветительских инициатив и образовательных проектов «Открытый Петербург»; Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Гуманитарное действие»; Мирон Федоров; (Oxxxymiron); активистка Ирина Сторожева; правозащитник Алена Попова; Социально-ориентированная автономная некоммерческая организация содействия профилактике и охране здоровья граждан «Феникс плюс»; автономная некоммерческая организация социально-правовых услуг «Акцент»; некоммерческая организация «Фонд борьбы с коррупцией»; программно-целевой Благотворительный Фонд «СВЕЧА»; Красноярская региональная общественная организация «Мы против СПИДа»; некоммерческая организация «Фонд защиты прав граждан»; интернет-издание «Медуза»; «Аналитический центр Юрия Левады» (Левада-центр); ООО «Альтаир 2021»; ООО «Вега 2021»; ООО «Главный редактор 2021»; ООО «Ромашки монолит»; M.News World — общественно-политическое медиа;Bellingcat — авторы многих расследований на основе открытых данных, в том числе про участие России в войне на Украине; МЕМО — юридическое лицо главреда издания «Кавказский узел», которое пишет в том числе о Чечне; Артемий Троицкий; Артур Смолянинов; Сергей Кирсанов; Анатолий Фурсов; Сергей Ухов; Александр Шелест; ООО "ТЕНЕС"; Гырдымова Елизавета (певица Монеточка); Осечкин Владимир Валерьевич (Гулагу.нет); Устимов Антон Михайлович; Яганов Ибрагим Хасанбиевич; Харченко Вадим Михайлович; Беседина Дарья Станиславовна; Проект «T9 NSK»; Илья Прусикин (Little Big); Дарья Серенко (фемактивистка); Фидель Агумава; Эрдни Омбадыков (официальный представитель Далай-ламы XIV в России); Рафис Кашапов; ООО "Философия ненасилия"; Фонд развития цифровых прав; Блогер Николай Соболев; Ведущий Александр Макашенц; Писатель Елена Прокашева; Екатерина Дудко; Политолог Павел Мезерин; Рамазанова Земфира Талгатовна (певица Земфира); Гудков Дмитрий Геннадьевич; Галлямов Аббас Радикович; Намазбаева Татьяна Валерьевна; Асланян Сергей Степанович; Шпилькин Сергей Александрович; Казанцева Александра Николаевна; Ривина Анна Валерьевна

Списки организаций и лиц, признанных в России иностранными агентами, см. по ссылкам:
https://minjust.gov.ru/uploaded/files/reestr-inostrannyih-agentov-10022023.pdf

Владимир Крупин
Грамотная лошадь
Рассказ
28.03.2024
Ноль часов
Вне времени и пространства
22.03.2024
О Распутине
Ко дню памяти (15.03.1937 – 14.03.2015)
14.03.2024
Мы не были на коленях
Новые крупинки
08.03.2024
Женщины и война
Вновь на Святой Руси пора испытаний
02.03.2024
Все статьи Владимир Крупин
Бывший СССР
«Такого маршала я не знаю!»
Как Хрущёв пытался стать Маршалом Советского Союза
28.03.2024
«Когда на Песах и Пасху проливается кровь, самое время строить Храм»
Что сейчас происходит на и под Храмовой горой?
28.03.2024
«Уйти от этих вопросов не получится»
Об ошибках в миграционной политике
28.03.2024
День памяти первого летчика-космонавта Юрия Гагарина
Сегодня, в день празднования Феодоровской иконы Божией Матери, мы вспоминаем русского героя Ивана Сусанина, генерал-майора П.Г.Жукова, ученого Н.А.Оболонского, композитора Б.А.Мокроусова, Героев Советского Союза Г.Я.Бахчиванджи и И.И.Гуляева
27.03.2024
Все статьи темы
Александр Сергеевич Пушкин
Сокровенная глубинка
Рецензия на фильм политолога Л.В. Савина «Глубинка»
21.03.2024
Праздник Курско-Коренной иконы Божией Матери
Сегодня мы также вспоминаем Ивана Сусанина, архиепископа Виталия (Максименко), поэта А.Н.Майкова, художника И.И.Шишкина, композитора А.К.Глазунова, балерину Г.С.Уланову и генерала В.Я.Петренко
21.03.2024
День памяти князя Петра Горчакова
Сегодня мы также вспоминаем сенатора кн. Ю.А.Долгорукова, министра В.Н.Ламсдорфа, художника В.И.Сурикова, конструктора А.Д.Швецова и маршала Л.А.Говорова
19.03.2024
«…Стать с веком наравне»
Обзор журнала «Берега» № 6 (58) 2023
16.03.2024
Все статьи темы
Новости Москвы
Все статьи темы
Последние комментарии
«Не плачь, палач», или Ритуальный сатанизм
Новый комментарий от Валерий
28.03.2024 16:24
В чём смысл этой бойни?
Новый комментарий от АБС
28.03.2024 16:13
Нож в спину воюющей России
Новый комментарий от учитель
28.03.2024 15:51
К 25-летию смерти Ф. Чуева
Новый комментарий от Владимир Николаев
28.03.2024 15:44
«Такого маршала я не знаю!»
Новый комментарий от учитель
28.03.2024 15:41
«Уйти от этих вопросов не получится»
Новый комментарий от Александр Уфаев
28.03.2024 15:40