itemscope itemtype="http://schema.org/Article">

Сайднайская затворница, или 43 дня чистого счастья

Часть 7. В воюющей Сирии

Цветные революции 
0
1336
Время на чтение 15 минут

Продолжаем публикацию глав большого очерка Марии Мономеновой о ее впечатлениях о пребывании в Сирии.

1 часть

2 часть

3 часть

4 часть

5 часть

6 часть

Итак, был день 27 апреля. Переступив монастырскую ограду, я и не предполагала, что до 9 июня, а это целых 43 дня, мне неотлучно предстоит прожить рядом с Матерью Божией, и что это будет время самого настоящего и полновесного счастья.

Вообразите только... Монастырь, небольшое замкнутое пространство, двор-колодец, посредине храм, а вкруг него, высотой в четыре этажа, сплошь нависают кельи. Тридцать три монахини, за исключением игуменьи и тех немногих, которым предстояло стать моими главными «информаторами», не владели английским выше уровня приветствия. На таком же примерно уровне и мой арабский. Из-за элементарного отсутствия собеседников моё словесное пространство в одночасье сузилось до абсолютного минимума, и я поняла, что длительное нахождение в инородной языковой среде - великий дар: вокруг меня разговаривали, недоумевали, интересовались, но ничто из этого не отягощало сердце и не волновало разум. Слуха касалась лишь прекрасная музыка ни с чем не сравнимого арабского языка - будто пение птиц, не более. Отсутствие коммуникаций, связи и интернета также освобождало сердце и душу от лишней нагрузки. Со мной не возились как с гостем - никакого пафоса, натянутости, временами казалось, что про меня и вовсе забыли. Но и это было прекрасно: меня никто не отвлекал от самой себя и от молитвы... В довесок ко всему я получала уникальную возможность тихо наблюдать самую настоящую, неприукрашенную жизнь сайднайских подвижниц - мне разрешили жить в монастыре столько сколько захочу, хотя по правилам женщинам в Сайднае больше недели пребывать не благословляется, а уж мужчин с ночёвкой и подавно не пускают. Это давнишняя традиция, о которой писал ещё Василий Барский, «аще и странного, на поклонение пришедшего, ни младого, ни старого», а всё премудро ради того, чтобы «не давати соблазнъ в народе». На сегодняшний день появилось единственное исключение из старинного правила - президентская чета, которые могут оставаться в монастыре когда и сколько захотят. Говорили, что во время «водного кризиса» в Дамаске, Башар с семьёй приезжали сюда, жили и молили Пречистую Богородицу о помощи... Помогла. Причём приезжает он всегда неожиданно, без предупреждения и охраны, ну, во всяком случае, видимой, при этом сам ведёт машину, в общении очень прост, а к еде неприхотлив. А ещё говорили, что сайднайская крепость - одно из мест, где президент будет искать себе укрытие, если Западу всё-таки удастся осуществить переворот, и что алавита будут укрывать именно православные. Так вот, эти самые президентские апартаменты, украшенные шикарной анфиладой и имеющие множество не только явных, но и тайных дверей, находились аккурат напротив моей двухкомнатной кельи. Выгодное соседство, но встретиться с Башаром Асадом мне, к сожалению, так и не довелось - не приезжал.

Что говорить, поселили меня на эту высокую «скалу», на этот сайднайский «маяк», с которого было видно всё и вся на многие сотни километров вокруг, конечно же, не без особого умысла: доверяй, но проверяй, рассудила по мою душу матушка, премудро оставаясь начеку. Арабов на «дружбе» не разведёшь, они воробьи стреляные и, похоже, даже основательнее нас, русских, усвоили историческое «...нет союзников кроме армии и флота». Да, выйти из моей кельи и при этом остаться незамеченной было совершенно невозможно - даже если ползти по-пластунски. Но, поскольку мне скрывать было абсолютно нечего, и совесть моя была чиста, как слеза ребёнка, то такая во всех смыслах «прозрачность» вовсе не огорчала меня, а напротив, не переставала радовать: ведь вся жизнь «рейси», так здесь называют игуменью, оказывалась перед моими глазами причём в самом выгодном свете - широкое окно моей кельи промыслительно располагалось прямо над приёмными покоями матушки-игуменьи и сестринским двориком. Точно из ложи Мариинского театра, 24 часа в сутки с прекрасной видимостью, софитами и акустикой я имела возможность наблюдать интереснейшие сюжеты из жизни легендарного и, к несчастью, осаждённого, хоть и с одного лишь «фланга», монастыря. Второе окно выходило прямо на часовню Пресвятой Девы Сайднайской и служило мне памятью молитвенной, ну а третье, лирическое, глядело на уютно умастившуюся полукруглым амфитеатром у подножия монастыря Сайднаю, президентские сады и прекрасные, вечно седые, задумчивые горы.

Одним словом, точно «многоочитый Херувим», я могла смотреть не только на все четыре стороны света разом, но главное - получила уникальную возможность обратиться внутренним взором к собственной душе: бурная и постоянно несущаяся с головокружительной скоростью внешняя жизнь вдруг провалилась в звенящую тишину внутреннего мира. И вот свершилось: в век информационного террора я умудрилась полюбить информационную тишину! Скажите, ну ни трагедия, ни зловещий ли рок? Но оказалось, что именно в «деятельном покое души» и заключалось моё скромное, моё долгожданное и моё такое несвоевременное счастье.

Да, это было время поразительной собранности и какой-то кристальной ясности происходящего. Как никогда прежде я прекрасно понимала кто я, где я, и почему я... Конечно же, на тот момент мне ещё не было открыто зачем я тут, но с самого первого дня стойкое убеждение в благом исходе сего мероприятия не отпускало до самого момента счастливой развязки. Действием Святого Духа душа оказалась погружена в тонкий предел совершенно иной и доселе неведомой реальности. Это, наверное, и был тот самый параллельно существующий духовный мир, о котором так много написано у святых отцов, мир, где и видится лучше, и слышится больше и где у тебя неожиданно оказывается вовсе не пять известных органов чувств, а много больше - так что волей-неволей вспоминалось восторженное «се, человек!». Как говорил старец Силуан Афонский, «велика разница между самым простым человеком, познавшим Бога Духом Святым, и человеком, хотя бы и очень великим, но не познавшим благодати Святого Духа». В Сайднае эта «разница» Божьим изволением оказалась мною преодолена.

Впрочем, всё это настолько сокровенно, что вряд ли имеет какое-то отношение ко всему тому, о чём я принялась здесь писать, и записываю я эти мысли более для себя самой, дабы со временем, обратившись к главам моего нестройного сирийского повествования, нет-нет, да и припомнить свершившееся с моею душою чудо. Но обещаю вам, мой любезный читатель, что пусть и с сердечным скрипом, но со строгой избирательностью впредь буду повествовать лишь о самом главном и имеющим непосредственное отношение к интересующей нас теме. Итак, день первый.

День первый

Центральный вход в монастырскую крепость представлял собой небольшое прямоугольное отверстие в многотонных камнях стены - благодаря низкой створе, каждый входил с благочестивым поклоном пречистому лику Хозяйки монастыря Деве Марии. Мудрые римляне продумывали каждую мелочь и устраивали всё так, чтобы ни иноверцы, ни нечистые животные не могли осквернить святыни, поэтому вход был достаточно велик для того, чтобы в него мог войти высокий, статный человек, но несоизмеримо мал для того, чтобы в святые пределы мог въехать всадник на коне или верблюде.

В древних стенах я сразу почувствовала себя в полной безопасности, как дома. Здесь царила особая, во всём отличающаяся от остальной Сирии атмосфера, а главное - не было войны, не ощущалось даже самого духа какого-то конфликта. Так обычно и бывает в монастырях, скажете вы, мир да покой. Но, согласитесь, что когда, до полусмерти нахлебавшись всех прелестей, как это сейчас смешно называют, «постхристианского» мира, попадаешь вдруг в девственный цветник, защищённый от внешней агрессии не столько семиметровой толщей стены, сколько зримо оберегаемый божественной нетварной благодатью, - контраст сокрушителен.

Через длинный проход вырезанный в камне, мы вышли на свет. Вот она церковь, Рождества Пресвятой Богородицы - кафоликон монастыря. Песчаного цвета, на четырёх каменноцелых столпах, врата ослепительно золотые, изысканно украшены традиционной чеканкой. Внутри просторно и светло, непривычно много паникадил и всевозможных хрустальных люстр: такова местная традиция - жертвовать на убранство церкви люстру, которая, умножая в храме свет, умножает и чувство радости в нем. В самом центре большое паникадило - подарок последнего русского императора Николая II.

Иконостас из тёмного дерева, некоторые из икон - творения рук наших русских иконописцев. В церкви четыре малых придела: Иоанна Богослова, святого Николая, архангела Михаила и святого Иакова. Вне церкви, между кельями ещё два придела: святого великомученика Георгия Победоносца и Феодора Тирона.

Когда меня первый раз привели в храм, было около четырёх часов дня, и перед всенощной он был ещё пуст. У алтаря невысокая монахиня в чёрном зажигала тяжёлые серебряные лампады. Это была моя будущая подруга, мой ангел-хранитель хаджи Лукия. Увидев меня, она спешно подошла, разулыбалась и на ломаном русском сказала: «Я люблю Россию». Потом взяла меня за руку и повела за собой к алтарю. Торопливо объясняя что-то на арабском, показала на самую последнюю лампаду в ряду, которую ещё не успела возжечь: «you can light it», - и протянула мне лучинку. Подняв глаза к старинной, потемневшей от времени иконе, я разглядела на ней трёхлетнюю Марию: родители Иоаким и Анна привели Девочку к первосвященнику и будущему отцу Иоанна Крестителя Захарии, который собирается ввести Её в Святая Святых Иерусалимского Дома Господа. Благоговейно, с чувством глубокой сопричастности изображённому на иконе сюжету я возожгла фитилёк. Так началась моя сайднайская жизнь.

Первая встреча с игуменьей, матушкой Февронией, оказалась слишком натянутой и неестественной. Все присматривались друг к другу и осторожничали. Матушка не могла скрыть удивления: и зачем я к ним пожаловала - ведь даже в мирное время вот так надолго из России никто не приезжал, а уж тем более теперь. Правда, потом сёстры мне рассказали, что давно, ещё в семидесятые годы, приезжала к ним молиться Пресвятой Богородице Сайднайской юная Александра Конкова, будущая игуменья Серафимо-Дивеевского монастыря, и что жила она именно в моей келье. Говорили, что Матерь Божия тогда-то её на игуменство и благословила, и что с тех самых пор между Сайднаей и Дивеево возникла особая молитвенная связь. Приезжало много монахинь из Греции, Палестины, но всё это было до войны - в военное время я оказалась единственной иностранной паломницей «с проживанием». Впрочем, этому удивлялись потом абсолютно все и, конечно же, безмолвно подозревали в некой скрытой миссии. В чистоту моих намерений верили лишь чистые сердцем. Позже, войдя во вкус, матушка любила устраивать фокус-покус перед всякими высокими гостями. Она говорила «але-гоп!» и выводила меня из-за ширмы: глядите, кто у нас есть! - и начинала рассказывать мою историю. Правда, делала она это весьма избирательно: французским, американским и прочим немецким делегациям она меня не показывала. Китайским, иранским, сирийским и, естественно, многочисленным русским - да. И в этом была, конечно же, политика. Мудрая и старая ливанка - помимо своих бесспорных духовных дарований, мать Феврония была ещё и блестящим дипломатом и горячей патриоткой, но только не отечества, а своего монастыря, который для неё и был отечеством - её православной империей! Она говорила, что даже если всё рухнет, и в Сирии не останется ни одного православного, но пока стоит Сайдная, а она будет стоять до скончания века, Ближний Восток будет оставаться христианским, ибо молитва одного праведного благословляет землю. Властная домоправительница, «Васса Железнова» - у «рейси» не было авторитетов кроме Матери Божией и Христа: ни патриарх, ни президент - никто не мог ей приказать. Для высших чинов она была крайне неудобна своей неуправляемостью и её побаивались. Часто создавалось такое впечатление, что Сайдная - это вообще отдельное суверенное государство, со своим «правительством», законодательной и исполнительной властью, со своими институтами и хозяйством. Дрожь пробегала по спине от одного вида, с которым игуменья принимала всяческую церковную и политическую элиту.

Но стоило только затворить за гостями двери, как всё вокруг менялось и точно наполнялось солнцем: с верхних ярусов монастырской крепости, где размещались корпуса сиротского приюта, прибегали крошечные девочки. Начинались весёлые и шумные игры в приёмной матушки - властная игуменья превращалась в добрую курицу-наседку. В ход шло всё, что находилось под рукой: наклейки от бананов, которые вдруг оказывались на маленьких курносых носиках, кисточки от гардин, которые в руках матушки превращались в прекрасных принцесс, прищепки - злые крокодилы, но более всего было замечательно забраться матушке на колени и, уткнувшись в плечо, слушать арабские сказки, или разучивать «Абану», то есть «Отче наш».

Матушка прекрасно ладила с детьми - ведь она и сама была приютская. Будучи уже монахиней, при своих предшественницах игуменьях Марии и Кристине, несла послушание воспитательницы, но на тот момент, как рассказывали сёстры, она была так сурова, что могла даже поколотить. С возрастом всё изменилось, победила любовь. А ещё она частенько юродствовала. Снимет бывало платок со своих плеч, накинет на голову, завяжет под самым носом, точь в точь, как русская бабуля, которая собралась за студёной водой в лютый мороз, и кряхтит по-русски «Господи, поми-и-илюй». Это она меня так от тоски по Родине спасала. До того смешно, что всю печаль точно рукой разом снимало - сидим, хохочем до слёз.

А вообще в повседневной жизни монастыря мать Феврония была незаметной и поначалу для меня было совсем непонятно, как у них вообще всё управлялось. Поверите, но за время моего там пребывания - а это, в целом, около полугода, не считая моих отлучек в другие монастыри, города и на фронт - ни одного раза я не видела, чтобы матушка отдавала о чем-то распоряжения, определяла послушания, или делала выговор - всё в монастыре вертелось будто бы само собой. Идеальный порядок во всём, начиная с чистоплотности самих сестёр - здесь было принято каждый день менять исподнее и раз в три дня - монашеский платок: так что ежедневно, как флажки на струнах, во всех закоулочках монастыря развивались белоснежные юбки, кофточки и всевозможные лоскуточки.

Светлые и чистые насельницы, идеально прибранные и благоговейно украшенные всевозможными святынями кельи, словно хирургический кабинет стерильная трапезная, безупречный порядок на складах - вплоть до каждого уголка и шкафчика... У сестёр даже каждая вилочка после обеда отмывалась до блеска, а потом все приборы укладывались, чтоб не россыпью, но именно один к одному. Чистота в монастыре была такая, что за годы натирания каменные полы превратились в странную маслянисто-зеркальную поверхность, по которой было даже неловко ходить в обуви. И всё это проделывалось как-то особенно легко, без видимых усилий, дружно и с любовью. А сестёр-то было всего тридцать три, десять из которых совсем старые или больные. Но их живого усердия хватало на то, чтобы наводить порядок не только в своём родном доме, но ещё и в многочисленных скитах Сайднаи, в церкви на погосте, в приходских храмах и даже соседском мужском монастыре. Лишь один раз я видела, как матушка отчитывала сестру, свою келейницу, хажди Талу и, нужно признаться, это было действительно очень страшно... А в остальном никто бы и не подумал, что мать Феврония - настоятельница и «железная Васса» Сайднайской обители.

Вот она сидит и вместе со всеми чистит огромные сирийское бобы с названием «фуль»: заготовки на зиму в Сайднае - это вообще особая и всеми любимая тема; вот она за обеденным столом рассказывает сёстрам анекдоты из жизни антиохийской церкви, и все, держась за животы, весело смеются и кажется, что между игуменьей и сёстрами вообще нет никакой субординации, но это, конечно же, не так; вот, прихрамав на своём костыле в кухню, - временами матушка сильно страдает приступами артрита - она устало садится на табуретку и лузгает арбузные семечки: обычная бабушка, на ней нет даже игуменского креста, его она надевает исключительно по праздникам, или когда приходят посетители - для благословения; а вот, собравшись перед сном на лавках, матушка запевает, и сестры задушевно поют свой сайднайский монашеский гимн...

- Послушайте, как же у Вас так получается, - не выдержав, один раз спросила я мать Февронию, - Вы же никому и слова не говорите, а у Вас тут всё точно само собой делается.

- У нас Шагура хозяйка, она и управляет, - такой мне был ответ.

«Шагурой», или еще «Адрой» в Сайднае называют Богородицу и надо хоть немного здесь пожить, чтобы понять, что, отвечая на мой вопрос, матушка нисколько не слукавила. Так и есть. Она, Пречистая Госпожа наша, действительно там живёт, я уж не говорю о том, что каждая вторая монахиня видела Её живой, выходящей или заходящей в Свою часовню. Поэтому они к ней так и относятся, поэтому и стараются изо всех сил услужить Ей, поэтому и называют себя «сёстрами» и «дочерьми» Её. Это и есть самая настоящая вера, когда послушание не из-под палки, а от переполняющей любви и благодарности.

«Тут у них какое-то коллективное помешательство, галлюцинаторный синдром», - однажды прошептал мне на ухо врач-психиатр, неведомыми силами заброшенный в Сайднаю из знаменитого американского города ангелов Лос-Анжелеса, и настойчиво просил разузнать, не употребляют ли монахини грибы. Я еле сдержалась, чтобы не оскорбить маститого учёного здоровым и богоутверждающим смехом. Курьёз, но поучительный - ведь в одном он был прав безоговорочно: «не от мира сего» обитательниц Сайднайского монастыря было видно действительно очень издалека - по-арабски это называется «мэжнунэ», то есть «юродивая», или по-простому «дурочка». Вера сайднайских дев представлялась настолько по-детски чистой, что у человека хоть сколько-то посвящённого в тайны мистической Церкви не оставалось никакого сомнения в том, что именно такие детские, незлобивые сердца посещает Святой Дух своими милостями. Некоторые из них даже не имели среднего образования, абсолютно все девственницы, и почти все - воспитанницы местного монастырского приюта, а поэтому от самого младенчества и не знали ничего кроме Сайднаи и мамочки Шагуры. В свои пятьдесят-шестьдесят лет они выглядели как вечные девы: глаза их часто светились энергией детского задора, и казалось, что сердца их, вопреки суровой действительности, не знали скорбей. Тяготы жизни выдавали лишь кости и суставы, которые, не выдержав испытаний войны - долгого отсутствия отопления и воды в монастыре - разрушались и заставляли хромать как пожилых, так и молодых.

А ещё они все были разные. Каждая, как полевой цветочек, одиноко возросший в пустыне под лучами Солнца Правды, а все вместе - как пёстрый букет Офелии. Секрет оказался в самой модели устроения монастыря. Сайдная не был в традиционном понимании монашеским общежитием, киновией, в укладе присутствовала организация по принципу идиоритмического, или как его называют особножитного монастыря, когда общими для насельников являются только жилище и богослужения, а в остальном каждый подвизается точно в скину со своим отдельным уставом. Об этой особенности написано и у нашего странника Василия, что «в Сайднае игуменьи несть, но економ вся дела управляет». По наущению Святого Духа, от самого рождения монахини настолько уважают внутреннюю свободу друг друга, что, долгие годы живя бок о бок вместе, сумели остаться самими собой, не превратившись в огород из, пусть породистых, но всё-таки искусственно, селекционно выведенных «растений». Хорошо известный современным российским монастырям каток общежительного давления, ломающий и уравнивающий всех в духе единого и непрестанного «смирения и терпения вездесущих скорбей», в Сайднаю не заезжал от века его основания. Здесь вообще не было моды на «страдания», никто не говорил об искушениях и не ходил с постными лицами, - сестры были смиренны по самому своему душевному устроению, претерпевали всё молча и с улыбкой, будто бы и не замечали трудностей. Да и само это их смирение никак не выражалось внешне: не было ни опущенных долу глаз, ни мурлыкающих интонаций в речи, ни нарочито аскетического убранства - каждая была лишь тем, чем её сотворил Бог. Монахини от рождения, монахини по воле Божией, монахини по благодати и монахини непрерывной многовековой традиции - поверьте, но это совсем иное, нежели современные общежительные монастыри изломанной постсоветской России. Окунувшись с головой в этот привольный и столь естественно и радостно существующий монашеский мир, я не могла с прискорбием не воздыхать о духовных судьбах моей многострадальной Родины. Хотя, как выяснилось позже, дух модернизма сумел проникнуть даже в Сайднаю... однако, не обо всём сразу.

Отдарившись иконой собора Оптинских старцев, молитвенно благословлённой в Сайднаю ныне покойным приснопоминаемым наместником Оптинского монастыря архимандритом Венедиктом (Пеньковым) и всевозможными пряниками и конфетами от прихожан и настоятеля Московского храма в Бутово в честь Стефана Пермского протоиерея Владимира (Ковтуненко), я намеревалась откланяться и отойти ко сну, но матушка сказала «подожди» и в первый раз снисходительно мне улыбнулась. Я села. Через некоторое время в приёмную принесли корзинку, доверху наполненную невызревшими крошечными сливами наподобие нашей алычи. Сестрички, прибежавшие посмотреть на русскую, почему-то захихикали.

«Вот тебе первое послушание, деточка, - сказала мать Феврония, протягивая мне корзину со сливами, - зелёный плод, как он сладок и полезен! Надо успеть сорвать его именно зелёным. Спелая слива уже никогда не сравнится с этой... запомни. Будешь есть их у себя в келье». И, окунув сливу в соль, смачно захрустела, предлагая мне последовать её примеру. Неожиданно это оказалось и вправду очень вкусно.

В этот счастливый день, взбираясь на свой сайднайский «маяк», я радостно ощущала себя той самой «зелёной сливой», целую корзинку которых гордо несла в своих руках, а в ушах всё звучал и звучал хрипловатый матушкин голос: «надо успеть сорвать плод зелёным...», а в продолжение, сокровенно и беззвучно - «будьте как дети...». Да, именно «как дети» - это и был духовный ключ от Сайднаи, который в первый же день мне вручили в вечное пользование.

Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите "Ctrl+Enter".
Подписывайте на телеграмм-канал Русская народная линия
РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям.
Комментарии
Оставлять комментарии незарегистрированным пользователям запрещено,
или зарегистрируйтесь, чтобы продолжить

Сообщение для редакции

Фрагмент статьи, содержащий ошибку:

Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta

Полный список организаций, запрещенных на территории РФ, см. по ссылкам:
http://nac.gov.ru/terroristicheskie-i-ekstremistskie-organizacii-i-materialy.html

Иностранные агенты: «Голос Америки»; «Idel.Реалии»; «Кавказ.Реалии»; «Крым.Реалии»; «Телеканал Настоящее Время»; Татаро-башкирская служба Радио Свобода (Azatliq Radiosi); Радио Свободная Европа/Радио Свобода (PCE/PC); «Сибирь.Реалии»; «Фактограф»; «Север.Реалии»; Общество с ограниченной ответственностью «Радио Свободная Европа/Радио Свобода»; Чешское информационное агентство «MEDIUM-ORIENT»; Пономарев Лев Александрович; Савицкая Людмила Алексеевна; Маркелов Сергей Евгеньевич; Камалягин Денис Николаевич; Апахончич Дарья Александровна; Понасенков Евгений Николаевич; Альбац; «Центр по работе с проблемой насилия "Насилию.нет"»; межрегиональная общественная организация реализации социально-просветительских инициатив и образовательных проектов «Открытый Петербург»; Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Гуманитарное действие»; Мирон Федоров; (Oxxxymiron); активистка Ирина Сторожева; правозащитник Алена Попова; Социально-ориентированная автономная некоммерческая организация содействия профилактике и охране здоровья граждан «Феникс плюс»; автономная некоммерческая организация социально-правовых услуг «Акцент»; некоммерческая организация «Фонд борьбы с коррупцией»; программно-целевой Благотворительный Фонд «СВЕЧА»; Красноярская региональная общественная организация «Мы против СПИДа»; некоммерческая организация «Фонд защиты прав граждан»; интернет-издание «Медуза»; «Аналитический центр Юрия Левады» (Левада-центр); ООО «Альтаир 2021»; ООО «Вега 2021»; ООО «Главный редактор 2021»; ООО «Ромашки монолит»; M.News World — общественно-политическое медиа;Bellingcat — авторы многих расследований на основе открытых данных, в том числе про участие России в войне на Украине; МЕМО — юридическое лицо главреда издания «Кавказский узел», которое пишет в том числе о Чечне; Артемий Троицкий; Артур Смолянинов; Сергей Кирсанов; Анатолий Фурсов; Сергей Ухов; Александр Шелест; ООО "ТЕНЕС"; Гырдымова Елизавета (певица Монеточка); Осечкин Владимир Валерьевич (Гулагу.нет); Устимов Антон Михайлович; Яганов Ибрагим Хасанбиевич; Харченко Вадим Михайлович; Беседина Дарья Станиславовна; Проект «T9 NSK»; Илья Прусикин (Little Big); Дарья Серенко (фемактивистка); Фидель Агумава; Эрдни Омбадыков (официальный представитель Далай-ламы XIV в России); Рафис Кашапов; ООО "Философия ненасилия"; Фонд развития цифровых прав; Блогер Николай Соболев; Ведущий Александр Макашенц; Писатель Елена Прокашева; Екатерина Дудко; Политолог Павел Мезерин; Рамазанова Земфира Талгатовна (певица Земфира); Гудков Дмитрий Геннадьевич; Галлямов Аббас Радикович; Намазбаева Татьяна Валерьевна; Асланян Сергей Степанович; Шпилькин Сергей Александрович; Казанцева Александра Николаевна; Ривина Анна Валерьевна

Списки организаций и лиц, признанных в России иностранными агентами, см. по ссылкам:
https://minjust.gov.ru/uploaded/files/reestr-inostrannyih-agentov-10022023.pdf

Мария Мономенова
Ледяные джунгли Тобольска
По следам путешествия в Сибирь
29.02.2024
Куда делась головная колонна РПЦ с хоругвью?
Русская Православная Церковь имеет все шансы стать флагманом для консервативных христиан во всем мире
31.01.2024
Миры горние – пути земные
Мистический очерк
12.01.2024
Папа Римский пророчит Машиаха
По прогнозам Римского клуба конклав глобалистских элит в 2024-м обещает разродиться
05.01.2024
Святая лепта
«У нас с палестинцами единый фронт», – объяснил русский доброволец и протянул деньги
27.12.2023
Все статьи Мария Мономенова
Цветные революции
Зачем гнобят Церковь на Украине и
отбирают Лавру в Киеве? Кому по вкусу незалежность?
23.10.2023
Пятая колонна на марше. Что происходит
с Россией?! Возможно ли сохранить нашу независимость?!
23.11.2022
Жестокие «дети» Украины
Наукой установлено: мозг взрослого шимпанзе развит на уровне 5-го дитя
21.11.2022
Все статьи темы
Последние комментарии