Кризис в отношениях с Константинополем нужно перевести в плоскость смысловую

Доклад, подготовленный к презентации брошюры «У «порохового погреба Европы», составленной по материалам бесед «Балканского клуба», опубликованных на Русской Народной Линии, и переводам этих текстов, опубликованных на сербском портале Стање Ствари.

Презентация в Доме Писателей Сербии организована нашим другом и постоянным автором - Ранко Гойковичем. Ведущие - Александр Георгиевич Михайлик, Михаил Михайлович Иванов, Сергей Викторович Смирнов, Наташа Йованович, Ранко Гойкович и автор предлагаемого вниманию читателей текста.

***

События, связанные с расколом между Москвой и Стамбулом, чаще всего люди воспринимают либо в чисто политическом ключе, либо даже в вульгарно материалистическом. Политический взгляд на проблему - это восприятие действий Фанара в русле общей политики демонизации России, а наш ответ - как игру на этом поле, по этим же правилам. Вульгарно материалистический взгляд не видит ничего, кроме делёжки паствы и, соответственно, якобы борьбы за кошельки этой паствы.

Между тем, хотелось бы верить в то, что пощёчина, которую получил наш Патриарх от Константинопольского собрата, фактически приведёт к расстановке «точек над i» в вопросах принципиальных. В вопросах осмысления сути спасения - как на уровне понимания образа мысли, так и проистекающего из этого понимания образа действия.

Ситуация в русской Православной Церкви существенно отличается от ситуации в Сербской Православной Церкви.

В первую очередь это связано с тем, что когда в 90-е годы ХХ века церковно возрождались народы наших стран, то уровень церковности бывших югославских сербов и бывших советских людей, осознавших свою сопричастность к Русскому Миру, существенно отличались.

Титоизм господствовал на ваших землях в два раза короче, нежели ленинизм - на просторах нашего Отечества. И, несмотря на то, что титоизм был не менее лукавым и жестоким по отношению к православию, нежели ленинизм, всё-таки антихристианские гонения в СФРЮ не идут в сравнение с гонениями, имевшими место у нас во время Гражданской войны и военного коммунизма, потом во время индустриализации и вплоть до 1943 года, а затем при Хрущёве.

Кроме того, у постсоветского Русского Православного патриота в отличие от постюгославского Сербского православного патриота гораздо слабее связь с селом, которое у вас на уровне бытовом всё-таки сохранило то, что практически полностью уничтожено было в Российском Нечерноземье.

В результате если в Сербии постюгославской происходило всё-таки возрождение Сербской Православной жизни, то мы фактически реконструировали тот образ жизни, который казался нам воплощением «правильной православной Русской общины».

При этом кому-то казалось, что «правильным» будет ориентироваться на Россию дореволюционную - эпохи славного правления Романовых; кому-то казалось «правильным» ориентироваться на Русь допетровскую, дораскольную; кто-то полагал, что выстраивая спасительный для души образ жизни, нужно ориентироваться на некие идеалы раннего христианства.

При этом нужно же понимать, что разные способы осознания сути спасения приводят к выстраиванию различных образов жизни.

Так основная масса наших неофитов решила, что достаточно перепечатать в новой, советской орфографии старые дореволюционные учебники по школьному богословию, достаточно восстановить порушенные корпуса храмов и монастырей, достаточно выстроить доверительные отношения с представителями государственного управления, - как всё чудесным образом станет на свои места.

На деле это привело к тому, первоначальные цели были достигнуты - тексты книг перенабраны и напечатаны; корпуса храмов и монастырей восстановлены, а представители клира стали нередко заседать в президиумах рядышком с представителями государственного управления, - однако, никакого возрождения не произошло. Даже хуже. Складывалось ощущение, что пока что-то делали - печатали, строили, добивались - было дело, а сейчас - возникла некая пауза.

Пауза начала заполняться самодельно понятыми делами, которые воспринимались в качестве духовных подвигов. Это привело к подлинной катастрофе, об опасности которой предупреждали многие трезвомыслящие люди, в т.числе приснопамятный патриарх Алексий II.

Речь идёт о т.н. младостарчестве, которое привело к тому, что среди православных возникло множество самых разнообразных квази-сект кликушеского толка.

Реакцией на проблему младостарчества, в числе прочего, с одной стороны стала реакция «шмемановцев», усмотревших в этой язве церковной жизни как раз проявление «клиники», якобы присущей «типиконщикам». «Шмемановцы» активнее стали продвигать своё - по сути - протестантское осмысление самой сути дела спасения.

Другой реакцией на возникновение квази-сектанстких настроений стали меры, предпринятые уже при его Святейшестве Патриархе Кирилле. Речь идёт о миссионерстве. К сожалению, в провинции это миссионерство чаще всего приобретало совершенно формальные и нежизнеспособные формы, коснело бюрократичностью, а то и превращалось просто в очередную статью расходов - весьма существенную для бедных провинциальных приходов.

В результате, генеральная линия русской Православной Церкви стала восприниматься в обществе достаточно негативно.

Выше мы упоминали о том, что в постсоветской России условно говоря можно было выделить три основных способа реконструирования Православной Жизни. То, что мы только что обрисовали условно можно обозначить как «попытку симфонизма». Помимо этой попытки были разнообразные попытки как обновленчества, так и напротив, возвращения - условно говоря - к идеалам прп. Нила Сорского.

Для удобства всю совокупность «левых» - необновленческих мировоззрений - давайте будем называть «шмемановщиной», а совокупность правых - «неославянофильством».

Это очень условно, но для удобства подойдёт.

Так вот, и «правые», и «левые» одинаково считают, что кризис, в котором пребывает современное русское православное сознание, обусловлен тем, что тогда, в 90-е годы, были выбраны неверные ориентиры. Якобы нас тогда подтолкнули по пути, который представлял собою схему, якобы разработанную неприятелями: «Пусть ремонтируют стены. Пока будут ремонтировать, забудут, как лоб перекрестить».

Однако, подвергая критике некоторые искажения духовной жизни, а также искажения в методах выстраивания церковно-государственных связей, условные «шмемановцы» предлагают одни рецепты, а условные «славянофилы» - совсем иное.

Так «шмемановцы» пропагандируют, по сути, некое неолютеранство. Дескать, осмысление духовной жизни в категориях «Добротолюбия», в категориях борьбы со страстями, - ни к чему, кроме духовного повреждения, привести, якобы, не может, поэтому нужно смириться с тем, что человек - это просто «камень», исправить который может только лишь приобщение к Таинствам, а вовсе никакая не борьба со страстями.

Вот это - ключевой момент.

Т.е. для людей, пытающихся с Божией помощью выстраивать православную жизнь согласно аскетическим правилам «Добротолюбия» Таинства воспринимаются в качестве важнейшего подспорья в деле выявления и борьбы со страстями.

А вот для наших неообновленцев проблемы борьбы со страстями нет в принципе. Вместо этого проповедуется «радость Евхаристии». На бумаге это выглядит, пожалуй, неплохо, но в обыденной жизни мы с вами прекрасно видим - к чему приводит отказ от святоотеческого понимания принципов выстраивания духовой жизни.

Мы же с вами помним о том, что суть христианской жизни сводится отнюдь не к зарабатыванию себе венцов в загробной жизни, но к стяжанию с Божией помощью Духа Святаго - и обретению мирного духа в своей душе уже сейчас, в этой жизни.

Игнорирование же «шмемановцами» самой сути духовного делания лишает духовную жизнь собственно духовного содержания - и начинаются бесконечные «православные» футболы, «миссионерские» литургии и прочие мероприятия развлекательно-сентиментального свойства.

Да вы, сербы, знаете обо всём это не понаслышке. И с проявлением духа Шмемана-Зизиуласа сталкиваетесь в церковной жизни уже давно.

Кстати, если говорить об украинской ситуации, то там проконстантинопольски настроены как раз не радикальные украинские националисты. А чаще всего русофобы из числа тех, кто исповедует умеренно-либеральные ценности. Я сам хорошо знаю паству одного из известных на Украине (ныне уже покойного) протоиерея-обновленца, где совершенно органично возрастанию духа шмемановщины само собой, разумеется, стал на повестку дня вопрос поддержки Константинополя.

Одно взаимосвязано с другим.

К сожалению, до сих пор наши рупоры не озвучили того, что украинский конфликт между Москвой и Константинополем имеет - в числе прочего - и аскетический контекст.

В нынешней РПЦ тоже существует изрядный слой «шмемановцев». Возможно, позиционировав Константинопольский патриархат в качестве того инструмента, который будет служить насаждением духа, отличного от святоотеческого, как раз и были бы расставлены «точки над i».

И если сейчас Русская Церковь - в лице высших представителей - найдёт в себе силы преподнести конфликт именно в этой плоскости, то всем, наблюдающим за развитием конфликта, станет ясно, что речь сейчас не идёт о противостоянии «сталинского» православия православию «трумэновскому», но о противопоставлении быть может последнего оплота правды тем силам, которые из лукавых соображений являются пропагандистами опасных для дела спасения души искажений.

Сумеет ли Русская Церковь понести это бремя?

Увидим.

И хочется верить, что в этом деле мы, всё-таки, будем не просто пассивными наблюдателями.