Вот история, рассказанная протоиереем о. Владимиром (Фроловым), настоятелем храма Веры, Надежды, Любови и матери их Софии села Мерчанского Крымского района Краснодарского края. Дело происходило в г. Крымске до наводнения 2012 года, которое стало трагической вехой, разделившей жизнь местных жителей на события, происходившие до и после.
- Пришлось как-то мне совершать требы, в данном случае соборовать на выезде, - рассказывает отец Владимир. - У калитки небольшой кубанской хаты меня встретили родственники больной и проводили в дом к постели старушки, ради которой я и прибыл. Расположив церковную утварь на столе, предложенном мне, я начал приготовления чина соборования и минуту спустя приступил к чтению молитв. Выполнив свою миссию, согласно церковному уставу, я стал собираться в обратный путь. И тут моё внимание привлёк рубленный по диагонали след на иконе с образом Пресвятой Богородицы, расположенной предо мной на столе. На вопрос, как он появился, мне поведали трагическую историю.
Всё следующее повествование как нельзя лучше подтверждает слова Апостола Павла: «Бог поругаем не бывает».
А события разворачивались следующим образом. В далекие 20-е годы ХХ века в небольшой православной церкви, расположенной на окраине г. Сальска, совершалась Божественная литургия. Храм был наполнен местными прихожанами. Среди них находилась наша героиня, будучи в то время юным подростком. Вдруг с шумом распахнулась парадная дверь и в храм ворвались конные всадники с шашками наголо. Это были красноармейцы. Ужас и паника охватили всех. Невинная кровь мощным потоком полилась на пол - острая сталь клинков рассекала плоть беззащитных людей. В какой-то момент наша героиня, назовём её Анна, увидела над собой блеск занесённой сабли и нервозную улыбку белокурого наездника. Липкими щупальцами страх окутал ее. Казалось, ничто уже не сможет отвратить летального исхода. Откуда ни возьмись - то ли со стены, то ли из чьих-то рук - на пол перед Анной упала икона. Не помня себя от страха, она подхватила доску и интуитивно закрылась ею от зловещего удара. Мощная сила опрокинула девушку на пол. Как в кошмарном сне убегая от нечисти, она ринулась к выходу, спотыкаясь о трупы лежащих повсюду людей. Старый дощатый пол храма сплошь был залит кровью. Порою казалось, что она достигает щиколотки. Анна опомнилась вне храма, рядом с ней оказалась её подруга. Испуганные девушки, взявшись за руки, помчались в глубину сальских степей. Обезумевшие от страха, они долгое время не могли опомниться. Боязнь за свою жизнь не давала им вернуться домой. Больше суток они провели в чистом поле, почти ничего не вкушая. Страх понемногу притупился, и под прикрытием темноты подруги решили пробираться домой.
А в то время, пока они находились в степи, прячась за каждый холмик и шарахаясь от всякого звука и тени, в городе произошли следующие события. То ли небольшой уцелевший отряд белой гвардии, то ли взбунтовавшие недовольные нынешним режимом казаки ворвались в Сальск. Сражение продолжалось недолго, так как красноармейцев застали врасплох. Расположившись небольшими группами по хатам, они заливали экспроприированным тут же самогоном свою обезображенную совесть.
Страшная участь постигла нашего белокурого героя. Стрекотание пулемёта, лай собак и стук копыт приближающихся к дому лошадей отвлекли блондина и его собутыльников от приятного времяпрепровождения. С треском отворилась в сенях дверь. И было слышно, как за перегородкой лязгнули затворы трехлинеек. Участники экспромт-вечеринки ринулись сквозь оконные проёмы, вышибая стёкла кто сапогом, кто плечом, кубарем вылетая в огород, засаженный высоким подсолнечником. Втянув голову в плечи, запинаясь на ватных от спиртного ногах, бывший наездник устремился между рядов созревающей маслянки. Он уносил своё ещё не до конца сформировавшееся тело подальше от трагических событий.
Голубая луна выглянула из лохмотьев мрачных туч, хаотичной чередой бежавших по осеннему небу. Знойный суховей из степи дул в лицо беглецу, наполняя его пересохшие ноздри запахом горькой полыни. Кровь ударяла в виски, заглушая звуки удаляющейся окраины города. Нотки надежды на спасение судорожно стали проникать в оцепеневший от ужаса мозг. Марафонец хотел было уже поубавить свой темп, как вдруг левое его ухо и затылок ощутили горячее дыхание и храп лошади, настигшей его. Полуобернувшись на бегу, он боковым зрением увидел блеск сверкнувшей кавалерийской сабли, со свистом обрушившейся на его покрывшуюся испариной голову. Пролетев по инерции метра полтора, молодой человек упал навзничь, распластавшись в неестественной позе. Как в ужасном кадре, застыло его лицо, рассечённое сталью. Степной ветер развевал белокурые волосы, постепенно заливающиеся кровью...
* * *
Осторожной поступью девушки продвигались по околице Сальска. Анна с трудом передвигала опухшие ноги, посечённые полевой травой. За пазухой грубо связанной толстыми нитками кофты растрескавшимися от солнца и ветра руками она прижимала к груди спасительный образ Пресвятой Богородицы. Переступив через плетень, девушки пошли огородами. Углубившись в заросли подсолнечника, предвкушая близость родного очага, спутницы ускорили шаг. Вдруг в очередной раз, освободившись от туч, лунное светило выхватило из лап ночи ужасное зрелище. Впереди, от них не более сажени, между рядами крестоцветных лежал человек с мертвенно-бледным лицом, по диагонали разрубленным надвое. У девушки зашумело в ушах, земля закачалась и стала уходить из-под ног. События, произошедшие ранее, мгновенно пронеслись в её голове. Она узнала его. Это тот, который чуть больше суток назад едва не зарубил её.
Впоследствии, вспоминая эту ночь, она сопоставит, что рубец от шашки на иконе с точностью отобразился на лице красноармейца. Семья Анны под впечатлением трагических событий переменила место жительства и поселилась на Кубани.
- Одно у меня желание, - говорит старушка, - если существует ещё эта церковь, вернуть туда эту икону...
Наводнение 2012 года внесло свои коррективы. Адрес больной отец Владимир не запомнил, а церковные регистрационные журналы с записями утонули. Следовательно, дальнейшая судьба иконы и старушки неизвестны. Да и это не столь важно, так как история уже лежит на бумаге.
Владимир Малёванный
