И.В. Сталин в воспоминаниях некоторых своих современников

ХХ век был временем появления новых ценностей; он требовал и появления государственных лидеров нового типа. Первая половина ХХ века была, без сомнения, самым кровавым периодом во всей истории человечества. Две мировые войны, революции и гражданские войны унесли многие десятки миллионов человеческих жизней. Казалось, что человечество уже бесповоротно вступило на путь самоуничтожения, что неминуемы третья мировая война и ядерная катастрофа. И естественно, что этот период всемирной истории выдвинул совершенно иной тип государственного лидера - гениального, но беспощадного, чуждого милосердию и гуманизму, основывающего свою власть на диктатуре и терроре, на страхе и насилии. Это можно сказать о лидерах разных государств того времени, но в наибольшей степени это может быть отнесено к России. В какой-то мере справедливым будет тезис о том, что внутри Советского Союза вплоть до 1940-х годов в определенной форме продолжалась гражданская война. Исходя из этого, и нужно анализировать сложную и противоречивую деятельность И.В. Сталина. Учитывая те очень разные оценки, которые сегодня даются этому историческому деятелю, несомненный интерес представляют те, которые давал один из его прижизненных ближайших сподвижников и, возможно, главный враг его посмертной памяти, как народного лидера - Н.С. Хрущев.

Вскоре после смерти И.В. Сталина укрепившийся у власти Н. С. Хрущев начал непримиримую борьбу против сталинского наследия. Нужно при этом отметить, что в силу своего должностного положения Хрущев подписал расстрельных списков не меньше, чем тот, на кого он пытался перенести всю вину за репрессии.

В этой связи можно привести пример, что в секретном циркулярном письме от 8 мая 1933 года, подписанном И.В. Сталиным и В.М. Молотовым от имени ЦК коммунистической партии и Советского Правительства предписывалось: «Немедленно прекратить всякие массовые выселения крестьян. Выселение допускать только в индивидуальном и частном порядке и в отношении только тех хозяйств, члены которых ведут активную борьбу против колхоза и организуют отказ от сева и заготовок. <...> Воспретить производство арестов лицами на то не уполномоченными по закону - председателями РИК, районными и краевыми уполномоченными, председателями сельсоветов, председателями колхозов <...> Аресты могут быть производимы только органами прокуратуры, ОГПУ или начальниками милиции. <...> Запретить органам прокуратуры, ОГПУ и милиции применять в качестве меры пресечения заключение под стражу до суда за маловажные преступления»[1].

Рассмотрим те мысли, которые Хрущев высказывал в своих воспоминаниях, написанных уже на пенсии. В них приводится, в частности, такой эпизод: «Как только Сталин свалился, Берия в открытую стал пылать злобой против него. И ругал его, и издевался над ним. Просто невозможно было его слушать! Интересно, впрочем, что как только Сталин пришел в чувство и дал понять, что может выздороветь, Берия бросился к нему, встал на колени, схватил его руку и начал ее целовать. Когда же Сталин опять потерял сознание и закрыл глаза, Берия поднялся на ноги и плюнул на пол[2]. История показала, что отношение к И. В. Сталину самого Н. С. Хрущева принципиально ничем не отличалось от отношения Л. П. Берии.

Н. С. Хрущев в своих воспоминаниях всячески пытался дискредитировать деятельность И.В. Сталина в годы Великой Отечественной войны. Он пытался показать, что И.В. Сталин практически ничего не предпринял в плане подготовки к войне, боялся А. Гитлера, что без И.В. Сталина победа была бы намного более быстрой и с меньшими жертвами: «Возвращаясь к предвоенному времени, вновь напомню, что мы начали войну при недостатке вооружения и с немобилизованной армией, хотя именно Сталин знал, что война неизбежна. Но он был парализован Гитлером, как кролик удавом, боялся всякого внешне решительного шага по укреплению границы, считая, что Гитлер может расценить это как нашу подготовку к нападению на него. Точка зрения, что только личность Сталина вывела страну из кризиса, созданного войной, и что армия победила в результате гениального руководства Сталина, полностью несостоятельна. Армия победила бы и без Сталина, и даже с меньшими потерями[3]. «Конечно, Сталин хотел победы. Но когда он увидел результаты своего «труда» по уничтожению кадров, увидел, что армия обескровлена и ослаблена, а люди, которые пришли к ее руководству, недостаточно подготовлены и не умеют командовать, у него появился какой-то физический, животный страх перед Гитлером. И он все делал, чтобы ублажить Гитлера. Тут воля Сталина была парализована волей врага»[4]. «Много потребовалось бы мне времени (да я и все равно не смог бы), чтобы перечислить всех. Кто погиб в результате сталинского вероломства и террора. Если бы не произошло того, что сделал Сталин, когда выдумал «врагов народа» и уничтожил честных людей, я убежден, что нам победа стоила бы во много раз дешевле»[5]. Между тем, именно И.В. Сталин был тем признанным всем народом Советского Союза лидером, который сумел сплотить страну на борьбу с гитлеровской агрессией, во все дни войны сохранить за собой верховное командование, стать тем, с чьим именем бойцы шли на смерть. Под его политическим и военным руководством СССР выиграл войну. Это исторические факты, которые невозможно опровергнуть.

И.В. Сталину многое ставили в вину: и то, что перед войной были проведены репрессии против командного состава армии, и то, что страна не была готова к войне. Здесь уместно процитировать В.М. Молотова, который вспоминал впоследствии: «Я считаю Тухачевского очень опасным военным заговорщиком, которого в последний момент только поймали. Если бы не поймали, было бы очень опасно»[6]. «По сути, к войне мы были готовы в главном. Пятилетки, промышленный потенциал, который был создан, он и помог выстоять. Иначе бы у нас ничего не вышло. Прирост военной промышленности в предвоенные годы у нас был такой, что больше было невозможно!»[7]

Большой критике подвергался и пакт о ненападении с Германией 1939 года. Но нужно отметить, что не являвшийся другом СССР Черчилль писал о нем так: «Невозможно сказать, кому он внушал большее отвращение - Гитлеру или Сталину. Оба сознавали, что это могло быть только временной мерой, продиктованной обстоятельствами. Антагонизм между двумя империями и системами был смертельным. Сталин, без сомнения, думал, что Гитлер будет менее опасным врагом для России после года войны против западных держав. Гитлер следовал своему методу «поодиночке». Тот факт, что такое соглашение оказалось возможным, знаменует всю глубину провала английской и французской политики и дипломатии за несколько лет. В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий, с тем, чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи. <...> Если их политика и была холодно расчетливой, то она также была в тот момент в высокой степени реалистичной»[8].

О том, какую судьбу готовил Гитлер СССР говорят многие источники. Можно процитировать генерала Винценца Мюллера, единственного немецкого генерала, который капитулировал не просто сам или с узким кругом приближенных офицеров, но отдал приказ о капитуляции всей своей армии, что было его осознанным политическим решением. Он писал: «Перед вторжением в Россию Гитлер вместе с приказом о задачах СС по истреблению населения издал и чреватый тяжелыми последствиями приказ, отменивший уголовную ответственность солдат за преступные действия против мирного населения. <...> Нацистские руководители хотели превратить Россию в колонию. И в этом вопросе я располагаю конкретным доказательством. Генерал пехоты фон Зоденштерн, начальник штаба группы армий «Юг», ездил в начале июля 1942 года по служебным делам в ставку Гитлера в Восточной Пруссии. Во время обеда Гитлер заявил, что он собирает теперь все книги о методах колонизации, чтобы применить эти методы при «колонизации России»[9]. И желание Сталина оттянуть время для того, чтобы СССР имел достаточно сил для встречи с врагом, представляется естественным.

Разумеется, нельзя недооценивать значение «простого» советского человека для дела Победы, о котором очень хорошо написал маршал А.М. Василевский: «я хочу отдать должное главному герою Великой Отечественной войны - советскому рядовому бойцу и партизану, младшему, среднему и старшему командному и политическому составу наших славных Вооруженных Сил. Это они <...> сумели отстоять честь и свободу Родины, изгнать с ее земли фашистских захватчиков, помогли освободиться от них народам Европы. Я восхищаюсь стойкостью и героизмом, проявленными ими на полях сражений, их дисциплинированностью, умением переносить любые трудности, их неисчерпаемой верой в победу»[10]. Необходимо привести и слова маршала Г.К. Жукова: «Я призвал бы также нашу молодежь бережно относиться ко всему, что связано с Великой Отечественной войной. Очень нужно изучать военный опыт, собирать документы, создавать музеи и сооружать монументы, не забывать памятные даты и славные имена. Но особенно важно помнить: среди нас живут бывшие солдаты. Относитесь к ним бережно»[11].

Но имеет смысл процитировать и то, что писал о роли И.В. Сталина во Второй мировой войне итальянский историк Джузеппе Боффа: «Более чем любой другой правитель в любой из воюющих стран, Сталин действительно держал в своих руках управление войной во всех ее аспектах: политических и дипломатических, экономических и военных. Он реально был Верховным Главнокомандующим, ибо своим военачальникам он оставлял лишь ограниченную самостоятельность. <...> Лично на себя Сталин взвалил в годы войны гигантский труд. По прошествии лет его ближайшими сотрудниками были высказаны противоречивые оценки его руководства в тот период: негативные у одних (Хрущева, Воронова), хвалебные у других (Микояна, Штеменко), умеренно позитивные у третьих (Жукова, Василевского). Оценивать деятельность Сталина надо дифференцированно. <...> Он никогда не был на фронте, но со временем приобрел солидную компетенцию в военных делах. <...> При всех отрицательных сторонах он был в общем и целом самым деятельным из военных руководителей военных лет; самым деятельным из трех лидеров антифашисткой коалиции, сказал позже американец Гарриман, который близко знал всех трех. Но его самая крупная заслуга состояла в другом. Он понял, что без упорства, терпения и мужества советских людей было бы бесполезно и его руководство. Этому народу, которому в час беды требовался в первую очередь сильный предводитель, Сталин сумел явиться в роли вождя. <...> В своих немногочисленных речах он умел найти слова, внушавшие надежду. Его решение не оставлять Москву в октябре 1941 года было ключевым в психологическом отношении актом, предпринятым точно в нужный момент: всем тогда было нужно проявление уверенности. С этого момента и сложился народный образ «сурового отца». То был условный образ, но солдаты слепо верили в него. Это не преувеличение, что они шли в атаку с возгласом: «За Родину! За Сталина!»[12]

Возвратимся к воспоминаниям Н.С. Хрущева. Себя и других представителей высшего руководства страны он в них выставил какими-то ничего не понимающими людьми: «Ну ладно, тогда все мы были обмануты, все верили, что прозорливость «отца и вождя советского народа великого Сталина» спасла нас от врагов. Но потом-то, на ХХ съезде КПСС, все эти вопросы были подняты и освещены»[13] (5). Но в другом месте он сам себе противоречит: «Если рассматривать нашу партию как основанную на демократическом централизме, то мы, ее руководители, не имели права не знать. Я, да и многие другие, находились в таком положении, что, конечно, не знали многого, потому что был установлен такой режим, когда ты должен знать только то, что тебе поручено, а остального тебе не говорят, и не суй нос дальше этого. Мы и не совали нос»[14].

При чтении воспоминаний создается впечатление, что Н.С. Хрущев писал их как апологию своей деятельности, пытаясь переложить всю ответственность за происходившие в стране процессы на И.В. Сталина и Л.П. Берию, а себя представить безвольным исполнителем сталинских приказаний. Он не скрывает своего негативного отношения к И.В. Сталину: «Сталинисты (эта кличка станет позднее, я знаю, самой оскорбительной, самой ругательной) сегодняшнего дня лакируют Сталина как гения и как вождя. Это вреднейшие люди. Они, вольно или невольно, не только прикрывают преступления, которые были совершены, но и прокладывают путь в будущее таким же методам, которыми пользовался Сталин»[15]. «Его методы, формы работы основывались на уничтожении людей, расстрелах, пытках, вымогательствах признаний в несуществующих преступлениях. Не может возникнуть двух мнений в оценке личной деятельности Сталина, подробности которой выявились в полной мере уже после его смерти. Многие стороны этой деятельности заслуживают морального осуждения, а может быть, и суда истории»[16].

Но в то же время Н.С. Хрущев пишет, что и после смерти И.В. Сталин продолжал оказывать силой своей личности на него моральное давление: «Уже прошло три года после смерти Сталина. За эти годы мы не смогли порвать с прошлым, не смогли набраться мужества, обрести внутреннюю потребность приоткрыть полог и заглянуть, что же там на самом деле, за этой ширмой? Что кроется за всем тем, что происходило при Сталине? Что означают бесконечные аресты, суды, произвол, расстрелы? Мы сами были скованы своей деятельностью под руководством Сталина и еще не освободились от посмертного давления»[17].

В этой связи уместно привести мнение об И.В. Сталине, приписываемое выдающемуся государственному деятелю ХХ века лорду Уинстону Черчиллю. Это был один из самых последовательных врагов большевизма, еще в годы гражданской войны в России заявлявший о большевиках: «Они ведут бесконечную войну против цивилизации. Их цель - уничтожить все институты власти, все правительства, все государства, существующие в мире. Они стремятся создать международный союз нищих, преступников, бездарностей, бунтовщиков, больных, дебилов и дураков, который охватит весь мир. В этой войне, как Ленин справедливо заметил, не может быть ни перемирий, ни компромиссов»[18], поэтому его сложно заподозрить в какой-либо личной симпатии к вождю столь ненавистного ему большевизма.

Так вот, спустя 6 лет после смерти И.В. Сталина, в 1959 году, когда, говоря о нем, У. Черчилль мог не прибегать к политической риторике, на заседании палаты общин английского парламента (некоторые сомневаются в подлинности этого спича, но в любом случае его содержание в основном соответствует тем оценкам, которые давал Черчилль деятельности Сталина в разные годы) он по некоторым источникам произнес следующий спич по случаю 80-летия со дня рождения И.В. Сталина: «Большое счастье для России, что в годы тяжелейших испытаний страну возглавил гений и непоколебимый полководец И.В. Сталин. Он был самой выдающейся личностью, импонирующей нашему жестокому и изменчивому времени того периода, в котором проходила вся его жизнь. Сталин был человеком необычайной энергии и несгибаемой силы воли, резким и беспощадным в беседе, которому даже я, воспитанный здесь, в британском парламенте, не мог ничего противопоставить. Он обладал глубокой, лишенной всякой паники, логически осмысленной мудростью. Он был непобедимым мастером находить в трудные моменты пути выхода из самого безвыходного положения. Он был необычайно сложной личностью. Он создал и подчинил себе огромную империю. Это был человек, который своего врага уничтожал своим же врагом. Сталин был величайшим, не имеющим себе равных в мире, диктатором. Он принял Россию с сохой, а оставил ее оснащенной атомным оружием. Нет, что бы мы ни говорили о нем, - таких история и народы не забывают»[19].

Впрочем, и Н.С. Хрущев в некоторых местах своих воспоминаний не мог не признавать выдающихся способностей И.В. Сталина: «После смерти Сталина среди нас не было человека, который считался бы признанным руководителем. Претенденты были, но признанного всеми лидера не имелось»[20]. «Все знают о роли Сталина, его личности, его революционности, его заслугах перед страной и качествах, которые были отмечены партией. Он имел полное основание претендовать на особую роль, потому что действительно выделялся из своего круга и умением организовать дело, и умом. Он действительно стоял выше других. И даже сейчас, несмотря на мою нетерпимость относительно его методов и действий и его злоупотреблений, я признаю это. Этот человек не просто пришел к нам с мечом и завоевал наши умы и тела. Нет, он проявил в жизни своей превосходство, умение руководить страной, умение подчинять себе людей, выдвигать их и прочие качества, необходимые руководителю крупного масштаба»[21].

Важным представляется для объективности привести и оценки, которые давал И.В. Сталину один из его ближайших соратников В.М. Молотов, в разные годы занимавший высшие посты в Советском Правительстве.

По мнению В.М. Молотова, «У Сталина великая роль, необычная. Он руководил, он был вождем. Сначала боролся со своим культом, а потом понравилось немножко... Нельзя меня равнять со Сталиным. Ни один человек после Ленина, не только я, ни Калинин, ни Дзержинский и прочие не сделали и десятой доли того, что Сталин.»[22]. «А Сталин еще никем не заменим. Я являюсь критиком Сталина, в некоторых вопросах с ним не согласен и считаю, что он допустил крупные, принципиальные ошибки, но об этих ошибках никто не говорит, а о том, в чем Сталин прав, говорят, как об отрицательном»[23]. «Когда Хрущев попросил Рокоссовского написать какую-нибудь гадость о Сталине, тот ему ответил: «Товарищ Сталин для меня святой». На другой день Константин Константинович пришел на работу, а в его кабинете, в его кресле уже сидит Москаленко и протягивает ему решение о его снятии»[24].

При этом Молотов не пытался «лакировать» образ Сталина; в этой связи интересны его воспоминания о ссоре И.В. Сталина и Н.К. Крупской: «То, что Ленин написал о грубости Сталина, - это было не без влияния Крупской. Она невзлюбила Сталина за то, что он довольно бестактно с ней обошелся. Сталин провел решение секретариата, чтобы не пускать к Ленину Зиновьева и Каменева, раз врачи запретили. Они пожаловались Крупской. Та возмутилась, сказала Сталину, а Сталин ей ответил: «ЦК решил и врачи считают, что нельзя посещать Ленина». - «Но Ленин сам хочет этого!» - «Если ЦК решит, то мы и вас можем не допустить».

Сталин был раздражен: «Что я должен перед ней на задних лапках ходить? Спать с Лениным еще не значит разбираться в ленинизме!»

Мне Сталин сказал примерно так:

«Что же, из-за того, что она пользуется тем же нужником, что и Ленин, я должен ее также ценить и признавать как Ленина?» [25]

Необходимо отметить, что деятельность И.В. Сталина критиковали и демагоги на несколько порядков более искусные, чем Н.С. Хрущев. Свою книгу «Сталинская школа фальсификаций. Поправки и дополнения к литературе эпигонов» Л.Д. Троцкий начинал заявлением: «На самом деле ложь в политике, как и в быту, есть функция классового строения общества. Ложь угнетателей есть система отуманивания масс для поддержания своего господства. Ложь угнетенных есть оборонительное орудие слабости»[26]. Но тут же он делал уточнение, что «революция есть разрыв социальной лжи. Революция правдива. Она начинается с того, что называет вещи и отношения их собственным именем»[27]. И буквально на следующей странице писал: «Не является ли основным учреждением демагогии церковь, которая за восковую свечку обещает вечное блаженство на всем готовом?»[28] Такая примитивная демагогия самого Троцкого не может не вызывать отторжения у всякого, хоть что-то понимающего о религии, поэтому он тут же обрушивался на своих возможных критиков: «Демагогией людям порядка кажется разрушение их традиционной лжи. Революция, которая есть наиболее беспощадное обнажение противоречий общества и его фальши, представляется людям порядка извержением демагогии»[29]. И далее Троцкий невольно сам себя обличил: «Так в сознании меньшинства, которое строит свое благополучие на подавлении и духовном закабалении большинства, все отношения переворачиваются вверх дном. <...> революция <...> поднимает новый правящий слой, который стремится закрепить свое привилегированное положение и склонен видеть в себе не временное историческое орудие революции, а ее завершение и увенчание»[30].

На заседании Центральной контрольной комиссии в июне 1927 года Троцкий так критиковал идею И.В. Сталина о построении социализма в одном государстве: «Я принес вам и вручу, если пожелаете, важный документ. Это статья Фольмара, известного впоследствии немецкого социалпатриота, написанная в 1879 году. Называется она «Изолированное социалистическое государство». <...> Немецкий социалдемократ Фольмар развивал теорию национального социализма еще в 1879 г., тогда как его эпигон, Сталин, стал создавать свою «Самобытную» теорию только в 1924 году. Почему в 1879 году? Да потому, что это было время реакции, период большого сползания европейского рабочего движения вниз. <...> В Германии социал-демократия в это время развивалась довольно быстро. Вследствие этого противоречия Фольмар и прибег к самобытной теории социализма в одной стране. А знаете ли вы чем кончил Фольмар? Он кончил архиправым баварским социал-демократом, шовинистом. Вы скажете, что сейчас обстановка не та. Но поражения пролетариата в европейских странах были за последние годы большие. Надежды на международную революцию, на ее непосредственную победу, как это было в 19 году, - сейчас отодвинуты, и кое-кто из «оптимистов» большинства эту надежду вообще потерял, а потому и тянет к выводу, что можно обойтись без международной революции. Вот это и есть предпосылка для оппортунистического сползания к фольмаровщине, начиная с его теории социализма в одной стране»[31].

На этом же заседании Троцкий сказал: «Если вы впрямь считаете, что против указанных мною явлений ничего поделать нельзя, значит вы признаете революцию погибшей. Потому что на нынешнем пути она должна погибнуть»[32].

В одном из мест своих воспоминаний Н.С. Хрущев написал: «Удивляюсь некоторым крупным военачальникам, которые в своих воспоминаниях хотят обелить Сталина и представить его отцом народа, доказать, что если бы не он, то мы не выиграли бы войну и подпали под пяту фашистов. Это глупые рассуждения, рабские понятия. Что же теперь, когда нет Сталина, мы подпадем под немецкое, английское или американское влияние? Нет, никогда. Народ выдвинет новых руководителей и сумеет постоять за себя, как это было всегда»[33].

Однако история показала, что не прошло и сорока лет после смерти И.В. Сталина, как Россия попала под влияние Запада, из под которого только в последние годы вновь выходит. Можно по-разному оценивать личность И.В. Сталина, однако нельзя не отметить того, что он был одним из самых выдающихся политических лидеров ХХ века, время для окончательных оценок деятельности которого историками еще не пришло.

---

[1]История России. 1917-1940. Хрестоматия. Под ред. проф. М.Е. Главацкого. Челябинск, 1994. С. 283-284.

[2]Хрущев Н.С. Воспоминания. Избранные фрагменты. М., 1997. С. 265.

[3]Там же. С. 243.

[4]Там же. С. 239.

[5]Там же. С. 189.

[6]Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым: Из дневника Ф. Чуева. М.: ТЕРРА, 1991. С. 418.

[7]Чуев Ф. Указ. соч. С. 35.

[8]Черчилль У. Как я воевал с Россией. М., 2011. С. 113-114.

[9] Мюллер В. Я нашел подлинную Родину. Записки немецкого генерала. М., 1974. С. 294.

[10] Василевский А.М. Дело всей моей жизни. М., 1978. С. 551.

[11] Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. В 3-х томах. Т. 3. М., 1988. С. 348.

[12] Боффа Д. История Советского Союза. В двух томах. Том 2. М., 1994. С. 165-166.

[13]Хрущев Н.С. Воспоминания. Избранные фрагменты. М., 1997. С. 183.

[14]Там же. С. 293.

[15]Там же. С. 198.

[16]Там же. С. 200

[17]Там же. С. 290.

[18]Цит. по: Бедарида Ф. Черчилль. М., 2009. С. 137.

[19]Там же. С. 400-401.

[20]Хрущев Н.С. Воспоминания. С. 291.

[21]Там же. С. 287-288.

[22]Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым: Из дневника Ф. Чуева. М.: ТЕРРА, 1991. С. 260-261.

[23]Чуев Ф. Указ. Соч. С. 35.

[24]Чуев Ф. Указ. Соч. С. 433.

[25]Чуев Ф. Указ. Соч. С. 212.

[26]Троцкий Л. Сталинская школа фальсификаций. Поправки и дополнения к литературе эпигонов. М.: Изд-во «Наука», 1990. С. 5.

[27]Там же.

[28]Троцкий Л. Указ соч. С. 6.

[29]Там же.

[30]Там же. С. 6-7.

[31]Троцкий Л. Указ соч. С. 141-142

[32]Там же. С. 145.

[33]Там же. С. 297.