НЕИЗВЕСТНЫЙ СОЛДАТ
А.В. Богданову
Он прошёл всю войну рядовым - от и до...
Хоть наград - лишь четыре медали.
Он совсем не такой,
как Жан-Поль Бельмондо,
Только нервы, наверно, из стали.
Он не помнит названий лесов и болот,
Мелких рек, деревень и высоток...
Слева, справа ли - где находился их фронт,
Номер части... Но помнит пехоту.
Надо было стрелять - он исправно стрелял.
И бросал, когда надо, гранаты.
И под снегом лежал. И, судьбу матеря,
Лез на проволоку, если надо.
Он по этой войне шёл, как пахарь, пешком.
Было всяко - и горько, и страшно:
Двести граммов приняв, закусивши снежком,
Как в последний, - ходил в рукопашный.
В окружении был, сам просился в заслон.
В лазаретах, споткнувшись на минах.
А потом - снова фронт,
снова - в свой батальон,
Чтоб всему вопреки - до Берлина...
И встречала его на пороге жена
Без детей, без любви и без злобы:
Всех одиннадцать перемолола война,
Пятерых схоронив по Европам.
Здесь сорваться б на крик,
здесь сорваться б на вой,
Но на то и другое - нет силы.
Неизвестный солдат... это ж надо - живой,
Словно вышел из братской могилы.
* * *
Песня русскому солдату
У причала, где качает лодочку,
Однорядочку давя легко,
Сдвинув к брови узкую пилоточку,
Молодой солдат поёт танго.
Не от солнца бровь солдата хмурится,
Не от ветра катится слеза:
Вспомнилась родная детства улица,
Берега песчаная коса;
Первые рябиновые завязи,
На волне сиреневый закат,
Огоньки Москвы-реки и Яузы.
И - бои за город Сталинград.
Где вы, где вы ночи полнолунные?
Вольный, озорной, весёлый нрав?
Где вы, дорогие, вечно юные,
Смертью смерть в семнадцать лет поправ?
Эх, собраться бы, да под тальяночку,
Да задать победный пир честной...
И стучит, стучит в груди «морзяночку»
Сердце, опалённое войной.
У причала, где прибило лодочку
На прифронтовую полосу,
Помянув друзей «Московской» водочкой,
Горькую смахнул солдат слезу.
КОЛЬКА ИЗ КАПОТНИ
Русским парням,
погибшим в Афгане...
Его любили - Кольку-гитариста -
Пройдоху, переростка из Капотни,
А он любил «Битлов» и лез в артисты,
Устраивал концерты в подворотнях.
Шпана - он блефовал на грани фола,
Не шестерил у фраеров и урок;
И если драка где - сбежит из школы,
На нож пойдёт... А что ему - придурок.
Но обошла его тюрьма и зона -
Спасла повестка из военкомата.
Шутил дружок: «Не вышло фармазона,
Теперь пойдёт под дуло автомата».
А Кольке наплевать на афоризмы,
Была б гитара, сигареты, спички,
Весёлые черкал родне он письма,
Хоть и служил у чёрта на куличках.
А как служил? - Наверное, неплохо.
По слухам, вроде бы, крутил баранку.
А что паясничал под скомороха,
Так то - по-дурости, то - на гражданке.
Но прав был друг: в районе Кандагара,
Где ветры заметают раны сопок,
Взорвались струны Колькиной гитары
Посылкой оцинкованного гроба.
И хоронила Кольку вся Капотня.
Ну а когда из дома выносили,
То каждый пёс скулил из подворотни,
Как будто бы оплакивал Россию.
* * *
Русскому воину посвящается...
Его не знали,
не признавали,
А он «блатные»
лишь брал аккорды,
В подъезде
или
полуподвале
Друзьям под водку
срывал аорту.
А пел он неровно, не по канонам,
Когда продавали в стране по талонам,
Когда раздавали прохвостам награды, -
Ему подворотня служила эстрадой.
Он пел о море,
ночном Марселе,
О Сан-Франциско,
ковбое Гарри,
И что-то было,
до дрожи в теле,
В его дворовом
репертуаре.
Но падало сердце под рёбрами в пропасть,
Когда подавлял он смертельную робость,
Когда под обстрелом - не дюжий, не рослый -
Он шёл по приказу в Аргун или Грозный.
Так было.
Время
меняло краски.
Шли в бой бемоли
и шли диезы.
Он в инвалидной
теперь коляске.
Под ритм гитары
скрипят протезы.
Ведь жил он неровно, не по канонам,
Когда кто-то бегал по модным салонам,
Когда генералы делили квартиры
И вновь предавали свои же кумиры.
1. Re: Русским воинам