Есть под Воронежем небольшой городок под названием Семилуки. Раскинулся он на высоком правобережье Дона, в красивом месте. Издревле здесь селились люди. В годы войны, в июле 1942 года, когда фашистские полчища рвались через Дон к Воронежу и далее, на Сталинград, под Семилуками, где имелся мост через Дон, и в окрестностях развернулись ожесточённые оборонительные бои.
Однако, сегодня рассказ пойдёт о русской женщине по имени Прасковья. Внизу, у подошвы высоченной и крутобокой холмистой гряды некогда стоял дом Прасковьи, где жила она с мужем - Степаном Егоровичем и шестью детишками. Хорошая земля на заливных донских лугах, чернозём жирный, плодородный. Кажется, вкопай в эту землю палку и та вырастет, даст ростки.
Так бы и жила в согласии да любви семья Щеголевых, если б не проклятая война. Осенью 1941 года Степан Щеголев ушел на фронт. Прасковья Ивановна осталась с детишками одна. Воронежцы не верили, что враг доберётся и до них, однако, в июле 1942 артиллерийская канонада становилась все громче и громче. По дороге из Нижнедевицка немецкие войска устремились к переправам через Дон. Когда фашисты вошли в Семилуки, всех жителей выгнали из села. Неподалеку, в селе Хохол организовали концлагерь, стали повсеместно наводить " новый порядок". За любую провинность жестоко карали. Вдоль правобережья фашисты строили укрепления, патрули вылавливали красноармейцев, выходивших из окружения, местных жителей угоняли на принудительные работы.
Прасковья с детьми и матерью ушли жить в с. Ендовище, подальше от греха. Уже в сентябре стало понятно, что немцы не позволят вернуться домой и зимовать придётся у чужих людей. А чем кормить детишек, если фашисты обобрали всех, угнали скотину, переловили всех кур? Вот Прасковья и решила вернуться в родное село, чтобы собрать на огороде урожай картошки. Хоть что- то будет на пропитание. Пошла она туда с матерью и детьми. Не взяла только старшую дочь Татьяну, побоялась что немцы заметят девушку. Шли знакомыми тропинками, обходя посты. Наконец благополучно добрались до огорода, накопали картошки и решили возвращаться в Ендовище утром. Заночевали в погребе, чтобы не выдать себя патрулям.
Утром 15 сентября 1942 года, когда уже тронулись в путь, увидели падающий советский самолёт, который с трудом приземлился на огородах. Прасковья успела добежать до машины, помогла раненному летчику вылезти и указала на овраг, где можно было укрыться. А немцы уже бежали к советскому самолету. Прятаться Прасковье с детишками было уже поздно. Детям Прасковья строго-настрого приказала молчать. Сначала фашисты пытались узнать о летчике по доброму, но Прасковья на все вопросы отвечала отрицательно, мол ничего не видела и не знаю куда делся лётчик. Картошку копали, не до самолета было. Фашисты рассвирепели, взяли двенадцатилетнего сына Александра, завели в дом, угрожали, а затем жестоко избили. Окровавленное тело мальчонки бросили в сарай. Потом настал черёд для пыток над другими детьми и старухой-матерью.... Не добившись ничего, на обессиленных людей натравили собак и только потом всех расстреляли, сбросив тела в тот самый погреб. Так и погибли Прасковья Ивановна (35 лет), ее мать - Наталья Степановна (70 лет), Анна (9 лет), Полина (7 лет) и два Николая - сын и племянник (5 и 6 лет), Нина (2-х лет). Сынишке Сашке чудом удалось сбежать из сарая и укрыться в высокой траве.
О том, что случилось с его семьей Степан Егорович не узнал, он погиб в бою в Тверской области 27 декабря 1942 г.
Летчику удалось скрыться, но на следующий день его увидела местная жительница - Наталья М. и выдала оккупантам. После допроса он оказался в заключении в концлагере под Эссеном. Пережив почти трёхлетний плен, лётчик был освобождён советскими войсками в 1945 году. После войны он вернулся в родные башкирские леса и устроился работать в одном из лесничеств. Женился, родил трёх детей. Шли годы, в середине 60-х годов, благодаря писателю и исследователю войны Сергею Сергеевичу Смирнову, журналистам-фронтовикам стали открываться малоизвестные страницы войны. В газетах и на телевидении стали рассказывать о подвигах и героических поступках. Воронежские журналисты узнали о подвиге Прасковьи Ивановны Щеголевой, рассказали об этом людям. В Семилуки стали приезжать журналисты центральных газет... Вот так один из выпусков газеты "Советской России" оказался в Башкирии, в руках Татьяны, старшей дочери летчика Михаила Тихоновича Мальцева. До этого момента Михаил ничего не знал о женщине, которая спасла его. Рассказ о ее подвиге и гибели семьи глубоко потряс его. В 1965 году М.Т. Мальцев приехал в Семилуки. Долго лежал, плача, на могиле Прасковьи и ее детишек...
Потом довелось ему повстречаться и с той самой Натальей М., что выдала его фашистам... Люди отвернулись от нее, не простили предательства.
За совершенный подвиг Прасковья Ивановна Щеголева посмертно награждена орденом Отечественной войны I-й степени. На месте гибели семьи в середине 60-х годов был установлен памятник. Гибель родных наложила свой отпечаток на судьбу старшего сына Прасковьи. Вместе с женой Марией они воспитали двенадцать детей...
Рассказ о подвиге Прасковьи стало сюжетом для документальной повести Е. Велтистова "Прасковья". Поэт М. Исаковский посвятил этой мужественной женщине свою песню "Прасковья", которую очень душевно исполнял Марк Бернес.
Враги сожгли родную хату
Сгубили всю его семью
Куда ж теперь идти солдату
Кому нести печаль свою
Пошел солдат в глубоком горе
На перекресток двух дорог
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок
Стоит солдат и словно комья
Застряли в горле у него
Сказал солдат
Встречай Прасковья
Героя мужа своего
Готовь для гостя угощенье
Накрой в избе широкий стол
Свой день свой праздник возвращенья
К тебе я праздновать пришел
Никто солдату не ответил
Никто его не повстречал
И только теплый летний вечер
Траву могильную качал
Вздохнул солдат ремень поправил
Раскрыл мешок походный свой
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой
Не осуждай меня Прасковья
Что я пришел к тебе такой
Хотел я выпить за здоровье
А должен пить за упокой
Сойдутся вновь друзья подружки
Но не сойтись вовеки нам
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам
Он пил солдат слуга народа
И с болью в сердце говорил
Я шел к тебе четыре года
Я три державы покорил
Хмелел солдат слеза катилась
Слеза несбывшихся надежд
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт
На могиле Прасковьи Ивановны и ее семьи мне удалось побывать лет пять тому назад. Пришлось спускаться по тропинке с бугра, потом пролазить через заросли одичавшего сада. Наконец вышел к высокой гранитной стеле, на которой начертаны имена. Вверху была укреплена фотография обычной русской женщины. Только глаза ее смотрели на тебя строго и грустно... Я стоял молча и всё смотрел на фотографию... Попросил прощения за наше забытье, поклонился и ушел.
Прошли годы, а память об этой встрече все бередит мое сердце...
