Год 2015-й от Рождества Христова выдался щедрым на юбилеи: 1000 лет преставления святого равноапостольного князя Владимира, 500 лет преставления преподобного Иосифа Волоцкого, 200 лет со дня рождения святителя Феофана Затворника. Думается, что 400-летие основания киевских духовных школ, наравне с другими круглыми датами, представляет живой интерес, а ретроспективный взгляд на данное событие позволит лучше понимать день сегодняшний.
I.
После Люблинской унии, состоявшейся в 1569 году, Литва утратила самостоятельность и присоединилась к Польше. С этих пор она подчинялась королю, избиравшемуся в Кракове; объединенное Польско-Литовское государство имело общий сейм, сенат и валюту. Однако дело не ограничилось политическим единством. Иезуиты, проникшие в Польшу в 1564 году, внушали королям и польскому правительству идею, что полное политическое слияние католической Польши с православной Литвой, удачно завершится только при слиянии Западно-Русской Церкви с Католической, то есть через унию с Римом. Для осуществления этой идеи и насаждения католичества в целом иезуиты открывают свои школы. Так, в 1570 году была открыта иезуитская школа в Вильне, в 1571 году - в галицийском Ярославе, в 1579 - в Полоцке и Люблине, в 1584 - в Несвиже. Благодаря полной поддержке короля иезуиты открыли школы в двадцати важнейших городах православной Литвы. Обучение было совершенно бесплатным, причем открыто для всех желающих, независимо от вероисповедания. Так как принуждения к перемене веры не было, то это привлекало в иезуитские школы детей русской знати. Но очевидно, что дети православных родителей получали там воспитание в чисто латинском духе, поэтому выходили из школ либо равнодушными к православию, либо католиками. Кроме того иезуиты устраивали публичные диспуты, издавали апологетическую и полемическую литературу. Православным, чтобы устоять в своей вере перед таким натиском, нужно было давать свой ответ. И таким ответом стало создание братствами православных школ.
Изначально братства возникли как низовые объединения на основе цехов и не носили религиозного характера. Основу братств составляли городские мещане, среднее сословие. Когда же с приходом иезуитов стала возникать угроза православию, братства во главу угла своей деятельности ставят борьбу с унией и защиту православной веры. Одновременно к братствам присоединяются литовско-русские дворяне, имевшие влияние при польском дворе и много потрудившиеся на ниве православного просвещения. Братства, возникающие вокруг храмов или монастырей, обязывали своих членов вносить ежегодные взносы. На эти средства, а также на добровольные пожертвования братства осуществляли попечение над храмом, духовенством, прихожанами, строили богадельни. Важнейшим направлением деятельности братств являлось создание православных школ, а также книгопечатание - издание богослужебных, вероучительных и полемических книг.
Острожская школа - первая православная школа, открывшаяся в Западной Руси. Учреждена князем Константином Острожским в 1576 году. Князь имел тесные связи с Восточными патриархами и пользовался их помощью для блага школы. Первыми ее преподавателями были греческие дидаскалы - ученые монахи; обучение было открыто для всех сословий. В школе изучались греческий, церковно-славянский и латынь, а также свободные науки - грамматика, арифметика, геометрия и другие.
По настоянию Александрийского Патриарха Мелетия в школу был направлен известный богослов, архимандрит Кирилл Лукарис, будущий Патриарх Александрийский, а затем Константинопольский. С 1593 по 1595 год он был ректором школы. В качестве экзарха Александрийского Патриарха возглавлял православный Брестский собор в 1596 году, отвергший унию. Школа известна тем, что в 1581 году в ее типографии московским первопечатником Иваном Федоровым была издана полная церковно-славянская Библия. Работа по изданию Острожской Библии велась по заказу Ивана Грозного; после ее завершения часть тиража Иван Федоров отправил в Москву заказчику, а часть забрал с собой во Львов. Фактически Острожская Библия использовалась Русской православной церковью на протяжении 170 лет - до издания Елизаветинской Библии в 1751 году.
Львовская братская школа открылась при Львовском Успенском братстве в 1586 году, когда ее устав утвердил Антиохийский Патриарх Иоаким, а в 1588 году - Константинопольский Патриарх Иеремия II. В течение первых двух лет, с 1586 по 1588 год, ректором и преподавателем греческого и церковнославянского языка в школе был греческий монах, архиепископ Арсений Элассонский. Возвращаясь из Москвы в Константинополь, Арсений остановился во Львове, где и получил приглашение от братчиков возглавить школу. Составил вышеуказанный устав, «Порядок школьный», по примеру греческих школ, в которых он учился. Впоследствии этот устав стал образцом для всех остальных братских школ. Также написал первый учебник греческого языка - «Адельфотес. Грамматика доброглаголиваго эллинославенскаго языка», изданный во Львове в 1591 году. За два года своего преподавания в школе Арсений настолько преуспел, что ученики могли читать в оригинале отцов Церкви, переводили с греческого языка патриаршие грамоты и писали по-гречески свои сочинения.
В январе 1589 года архиепископ Арсений вместе с Константинопольским Патриархом Иеремией II участвовал в избрании и рукоположении митрополита Иова в первого Патриарха Московского и всея Руси. Во время Смуты, находясь в плену у поляков в осажденном Кремле, именно архиепископ Арсений сподобился явления преподобного Сергия Радонежского, который ему предрек, что предстательством Богоматери суд о России преложен на милость и она будет спасена. Канонизирован в соборе Владимирских святых.
Виленская братская школа открылась в 1588 году, ее устав также утвердил Константинопольский Патриарх Иеремия II. Первым ректором школы, около 6 лет, был иеромонах Стефан Зизаний - выходец из Острожской школы. Активный проповедник и полемист, он возглавлял типографию и вел непримиримую борьбу с униатами, обличал киевского митрополита Михаила Рагозу и всех православных епископов, готовящихся принять унию. Автор антиуниатских и антикатолических сочинений «Катехизис» и «Сказанье святого Кирилла, Патриарха Иерусалимского, о антихристе и знаках его».
Поскольку школа соседствовала с иезуитской академией, то православным пришлось много претерпеть от латинствующих. Так, в 1598 году католические студенты учинили разгром братской школы. Иезуиты сжигали православные книги, закрывали типографию, сажали печатников в тюрьму. Но это не останавливало братчиков - они строили новое, каменное, здание школы, восстанавливали книгоиздание.
Школа известна тем, что в ее типографии была выпущена наиболее полная грамматика церковно-славянского языка - сочинение Мелетия Смотрицкого «Грамматики славенския правилное синтагма» (1619). Этот труд стал основным учебником по церковно-славянскому языку почти на полтора века, вплоть до выхода «Российской грамматики» Ломоносова (1755). Он оказал большое влияние на развитие русской филологии и преподавания грамматики в школах. В нем автор утверждал, что на славянском языке возможно развивать науки, а сам славянский язык равносилен греческому и латинскому. Юный Михаил Ломоносов буквально выучил «Грамматику» наизусть, назвав ее впоследствии, наряду с «Арифметикой» Магницкого, «вратами своей учености».
Итак, указанные три школы, основанные в конце XVI века - Острожская, Львовская и Виленская - стали на Западной Руси главными центрами православного образования и противодействия униатской и католической экспансии. Как видно, в отличие от иезуитских школ, православные школы учреждались при непосредственном участии греческих ученых монахов, а их уставы утверждались Восточными патриархами. Дидаскалы снабжали школы греческими учебниками. Поэтому учащиеся получали образование в православном духе, в византийских традициях. Хотя насущная необходимость заставляла включать в учебную программу и латынь, и польский, и соответствующие латино-польские учебники, однако западноевропейскую мудрость ученики воспринимали уже на греко-славянской основе.
Киевская братская школа была основана Киевским Богоявленским братством в 1615 году. В Киеве и Малороссии традиционно было сильно казачество, защищавшее православие - так, казаки отстояли Киево-Печерский монастырь и его имения от притязаний униатских ставленников. Братство всемерно поддерживал гетман Петр Сагайдачный, окончивший в свое время Острожскую школу. Вероятно вследствие отсутствия иезуитов - они появятся только в 1620 году - братство организовалось в Киеве позже остальных.
Инициатором создания братства и школы был архимандрит Киево-Печерского монастыря Елисей Плетенецкий. Выкупив в Стрятине типографию львовского епископа Гедеона Балабана, он в 1615 году основал киево-печерскую типографию. Архимандрит Елисей объединил вокруг издательского дела целую плеяду православных монахов-интеллектуалов, так называемый «печерский кружок». Филология древняя и современная, богословие, литургика, история, поэзия - вот сфера интересов его участников. В кружок вошли ученейшие монахи того времени - Памво Берында, Лаврентий Зизаний, Захария Копыстенский, Тарасий Земка, Иов Борецкий. Все они были выходцами из Львовской, а также Острожской школ.
Впоследствии братские школы стали появляться по всей Руси великой - в Бресте (1592), Могилеве (1592), Минске (1613), Луцке (1624) и других. Выпускник Киевской братской школы, ставшей к тому времени Киево-Могилянской коллегией, иеромонах Симеон Полоцкий разработал устав, «Привилегию на Академию», легший в основу создания Славяно-греко-латинской академии в Москве. В ней, как известно, постигал науки «наш первый университет» Михаил Васильевич Ломоносов.
В данной статье будут рассмотрены сочинения двух известнейших преподавателей Киевской братской школы и архимандритов Киево-Печерского монастыря - «Палинодия» Захарии Копыстенского и «Киевский синопсис» Иннокентия Гизеля. В свете событий последних лет особенно интересно узнать - что хотят нам сказать эти ученейшие мужи, сколь просвещенного ума, столь и высокого духа? Какой урок могут нам преподать?
В последнее время возрастает интерес к русским древностям, изучению оригинальных литературно-исторических источников. Это действительно не так трудно - различий между современным русским языком и церковно-славянским или западно-русским языком XVII века гораздо меньше, чем, например, между современными западно-европейскими языками и латынью. И если «Палинодия» написана западно-русским разговорным языком и содержит неудобопонятные, на первый взгляд, слова и полонизмы, то язык «Киевского синопсиса» вполне понятен даже для тех, кто не знаком с церковно-славянским. Также для удобства восприятия приводится анализ исторического контекста указанных книг и фрагменты текста.
II.
Захария Копыстенский (1585 - 1627) - ученый богослов, православный писатель и полемист, один из ярких представителей западно-русской учености XVII века. Перемышльский шляхтич, родственник Перемышльского епископа Михаила Копыстенского, Захария получил образование во Львовской братской школе.
Вскорости после прибытия в Киев в 1615 году, по приглашению архимандрита Елисея Плетенецкого принимает постриг и поступает в Киево-Печерский монастырь. Елисей поручил Захарии заведование типографией, которую тот превратил в один из центров православного просвещения. Тщанием ученого монаха - лично или в соавторстве - были выпущены «Часослов» (1616), «Анфологион или Избранная Минея на весь год» (1619), «Беседы святого Иоанна Златоустого на 14 посланий святого апостола Павла» (1623), «Номоканон» (1624), «Толкование святого Андрея, архиепископа Кесарийского, на Апокалипсис» (1625), «Триодь постная» (1627) и другие.
Превосходно зная греческий и латынь, Захария преподавал в Киевской братской школе. В 1624 году был единодушно избран архимандритом Киево-Печерского монастыря, на посту которого и пробыл 3 года, до своей кончины.
Основное авторское сочинение, которое Захария написал в защиту православной веры - это «Палинодия, или Книга обороны кафолической, святой, апостольской Всходней Церкви», законченная в 1621 году. «Палинодия» (греч. «отречение») своим острием направлена против «Обороны унии», изданной в 1617 году виленским униатским архимандритом Львом Кревзой. Об эрудиции автора можно судить по тому, что в начале трактата перечисляется более сотни писателей и книг, которыми он пользовался, на греческом, латинском, польском, славянском и западнорусском языках. Подобный труд как по объему, так и по глубине мысли у православных тогда был редкостью, поэтому представляется особенно интересным познакомиться с этим богословским трудом и памятником западно-русской письменности. Трактат не был издан, но разошелся в списках и был хорошо известен современникам (отдельные фрагменты трактата см. в Приложении 1).
Содержание.
«Палинодию» Захария решился написать по просьбе многих своих единоверцев, духовных и светских, желая, с одной стороны, защитить православие, а с другой - показать самим отступникам, униатам, что они тяжко согрешают пред Богом, преследуя и притесняя православных.
Полемизируя с униатом Кревзой, Захария справедливо замечает, что если Западная церковь имеет одним из величайших авторитетов святого апостола Петра, пострадавшего в Риме и основавшего там кафедру, то это не дает никаких оснований для подчинения Римскому престолу Восточной церкви. Потому как брат апостола Петра, святой апостол Андрей Первозванный, проповедовал в Малой Азии, затем, переплыв Черное море, в Таврии, далее, поднявшись по Днепру, в Киеве и дошел до Великого Новгорода и Валаама. Поэтому Захария называет апостола Андрея первым Константинопольским патриархом, а также апостолом Росским («Нехай теды ведаютъ ясне, ижъ Андрей святый апостоломъ Росскимъ былъ»). А так как апостол Андрей к тому же первый был призван Христом, то никаких оснований для первенства Римской кафедры быть не может.
Как в ту пору бытовало мнение, так и сейчас многие думают, что крещение Руси князем Владимиром в 988 году произошло в единой Церкви - так как датируется ранее великой схизмы 1054 года, разделившую Запад и Восток. Однако Захария показывает, что это не так. Вместе с митрополитом, епископами и пресвитерами греческими, присланными из Константинополя, в Россию прибыли богословские и церковные книги, среди которых был «Евхологион» («Требник»). В этом Требнике уже был чин принятия в православие «от костела Римского приходящих» через миропомазание. Что красноречиво свидетельствует о имевшемся уже тогда разделении между православием и католичеством.
Повествуя о принятии православной веры князем Владимиром, Захария отмечает, что неисповедимые пути Господни отвратили от сердца князя иные веры, в том числе и латинскую. При этом Господь Бог благоволил принять святое православие не только народу российскому, но и всем народам сарматским, то есть славянским - болгарам, сербам, чехам, венграм, полякам и другим. В Болгарии, во время миссии святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, крещение принял царь Борис. В те же лета Чехия приняла православие, когда княгиня Людмила, сербка по происхождению, вышла замуж за Чешского князя Боривоя. Крещение Венгрии началось одновременно с Русью, около 997 года, и осуществилось королем Стефаном[1]. Польша также была областью проповеди святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, о чем свидетельствуют многочисленные надписи на церковно-славянском, оставшиеся в польских костелах. Однако польский князь Мешко (Мечислав), женившись в 965 году на чешской княжне Дубравке, правнучке Людмилы Чешской, сам принял латинское крещение (Захария обтекаемо выражается: «крещение христианское принял»).
Впоследствии Войтех, епископ Римский - чех, рукоположенный в немецком Магдебурге и подчиненный папе - проповедуя в Чехии, Польше и Венгрии, искоренял греческую веру и славянскую письменность, а латинскую насаждал. В итоге католичество, победившее в этих странах, но не бывшее там изначально, в эпоху Реформации претерпело нападки от протестантов - Гуса, Лютера и Кальвина - и в значительной степени утратило свои позиции. Поэтому, видя такое развращение не устоявших в истине, Захария напоминает читателю об истинности веры греческой через множество нетленных мощей святых, почивающих и в Киевских пещерах, и в Великой России, и убеждает твердо стоять в православной вере.
Говоря о Брестской унии, Захария отмечает, что с момента крещения Руси в 988 году до 1596 года, то есть свыше 600 лет русский народ принимал митрополитов от Константинопольских патриархов и, стало быть, Риму никогда не подчинялся. Поэтому вопрос об унии должен был быть как минимум согласован с Восточными патриархами. Однако униатствующие епископы Западно-Русской митрополии - Михаил Рагоза, Ипатий Поцей, Кирилл Терлецкий - все делали по самочинию. За что и были низложены экзархами Константинопольского и Александрийского патриархов Никифором Кантакузиным и Кириллом Лукарисом, возглавившими параллельный православный Собор. Захария приводит пример из книги Деяний апостольских: если апостолы Иаков и Петр без соизволения других апостолов и всей церкви не дерзали решать вопрос об обрезании язычников, то тем более митрополиту и епископам следовало соборно совещаться со своим вышестоящим патриархом. Поэтому поставленных епископов-униатов православным признавать невозможно: Захария сравнивает их с протестантами в католической среде. Лютеране и евангелисты, подобно ксендзам, в своих храмах говорят и на латыни, и на польском, но от папского престола не имеют поставления. Так и униаты - и говорят по-русски, и в церкви чином нашим служат, а к Восточной церкви не имеют никакого отношения.
«Палинодия» - один из источников, где фигурируют термины Великой и Малой России, несмотря на разделение («а зась гды Россiя пришла подъ владзу королей и речи посполитой Ляцкой») составляющие две части одной Руси.
Происхождение Россов Захария ведет от Иафета - одного из трех сыновей Ноя, которому достались в державу северные от востока земли. Россы Малой России и россы Великой России - это две части одного Иафето-Росского поколения. Подчеркивая единство россов в стоянии и защите православной веры, Захария проводит такую параллель. Царь Иоанн IV покорил остатки Орды, Казанское и Астраханское ханства, на востоке, а казаки сражаются с турками на юге - как самостоятельно, в морских походах на Черном море, так и в сухопутных сражениях совместно с Польшей. Касаемо последних, речь идет о бывшей в момент написания труда битве при Хотине 1621 года, в которой принимал участие будущий митрополит Петр Могила.
Князей Игоря, Владимира и Ярослава Захария называет «монархами Роскими», летопись - «Кройницей Роской», святого апостола Андрея Первозванного - «апостолом Росским». Обращается к читателю - «православный Росине», и себя безусловно причисляя к россам - «мы, Россове». Также повсеместны словосочетания «народъ Роскiй», «языкъ Роскiй» и «церковь наша Руская».
Исторический контекст.
«Палинодия» была написана в промежутке между 1617 и 1621 годами. На этот отрезок времени приходятся важные исторические события. При участии Иерусалимского Патриарха Феофана IV в 1619 году на Московскую первосвятительскую кафедру, вдовствующую 7 лет, был возведен митрополит Ростовский Филарет Романов, а в 1620 году на Киевскую митрополичью кафедру, вдовствующую 21 год - игумен Киево-Михайловского монастыря, первый ректор Киевской братской школы, Иов Борецкий.
Смутное время (1598 - 1613) было временем тяжелых испытаний для Московской Руси. Казалось, еще немного и польская корона окончательно укрепится на русском престоле, а православная Москва склонит главу перед католическим Римом.
«Перспективы» Великой, Московской, Руси в случае победы католической Польши были вполне очевидны: обращение в унию, как это происходило в Руси Малой и Белой, в польской Литве. Как известно, по итогам Брестской унии 1596 года, православие в Речи Посполитой ставилось вне закона. Законными на ее территории признавались только униатские епископы - православные храмы и монастыри насильно отбирались, городское население из мирян, не принявших унию, лишалось гражданских прав. Поставлять новых епископов православным запрещалось. Поэтому после кончины в 1610 году Перемышльского епископа Михаила Копыстенского во всей Западно-Русской митрополии оставался всего один архиерей - епископ Львовский Иеремия Тиссаровский. В этом же году польские войска заняли Москву.
Ненависть Польши к православной Руси была весьма последовательной и поистине иезуитской: экзарх Константинопольского Патриарха Никифор Кантакузин, оклеветанный после Брестского собора, будто он явился в Польшу шпионом султана, был заключен в тюрьму и уморен голодом. Та же участь постигла Патриарха Гермогена, отказавшегося содействовать полякам в осажденном Кремле. Тогда как своя кандидатура на Московскую кафедру была готова - по указу Лжедмитрия в 1605 году был избран патриархом греческий епископ Игнатий, склонный к унии.
Но суд Божий был пременен на милость - в 1612 году поляки были изгнаны из Москвы, а Земский Собор избрал 16-летнего Михаила Романова на царство. После мученической кончины Патриарха Гермогена нового патриарха было решено не избирать - до вызволения из плена митрополита Ростовского Филарета, отца Михаила Романова, который с 1611 года, 8 лет, находился в польском плену. По обмену пленными он был освобожден в 1619 году. В июне 1619 года в Успенском соборе Кремля состоялось торжественное поставление митрополита Филарета в Патриарха Московского и всея Руси. Интронизацию возглавил прибывший в Москву Патриарх Иерусалимский Феофан IV. Феофаном вместе с русскими архиереями была подписана особая грамота о поставлении Филарета, в которой вновь навечно подтверждалось право Москвы самостоятельно ставить патриархов.
Патриарх Феофан Иерусалимский провел в Москве девять с половиной месяцев: он принимал активное участие в делах книжной справы, посетил Троице-Сергиев монастырь, героически оборонявшийся от поляков. Весной 1620 года, одновременно с Патриархом Феофаном, в Москве находилось посольство гетмана Петра Сагайдачного, целью которого было завязать контакты с молодым Михаилом Романовым и выразить готовность служить русскому царю: «как предки их, все запорожские гетманы и все запорожское войско прежним великим государям повинность чинили и им служили и за свои службы милость и жалованье себе имели, так в той же повинности и ныне царскому величеству хотят быть и, за порогами будучи, службу хотят против всяких неприятелей оказывать». Послы получили богатые подарки, а также ответную грамоту царя, в которой он дал обещание: «впредь мы вас в нашем жалованьи забвенных не учиним, смотря по вашей службе». Но на этом православные контакты запорожцев в Москве не закончились. Послы гетмана встретились в Москве с Патриархом Феофаном и убедили его посетить богоспасаемый град Киев.
В марте 1620 года казаки во главе с гетманом Петром Сагайдачным встретили Патриарха Феофана на границе и с почетом препроводили в Киев. В Киеве он провел столько же времени, сколько и в Москве - девять с половиной месяцев. Патриарх Феофан посещал киевское монастыри, благословлял и утверждал новые братства (Минское, Луцкое, Слуцкое) и подтверждал права действующих (Львовское, Виленское, Могилевское). Владыка благословил Киевскую братскую школу, водрузив на память о своем пребывании крест при братской Богоявленской церкви. Все множество православных - духовенство и миряне, шляхта и простолюдины - умоляли Патриарха Феофана поставить им митрополита и епископов. Вначале Патриарх Феофан не хотел идти на конфронтацию с польским королем, но гетман Петр Сагайдачный постепенно убедил его в необходимости такого шага. И, вопреки воле польского правительства, православная иерархия была восстановлена. В октябре 1620 года Патриархом Феофаном в братской Богоявленской церкви в сан Киевского митрополита был возведен игумен Киево-Михайловского монастыря, первый ректор Киевской братской школы, Иов Борецкий. Также были поставлены епископы на Перемышльскую, Владимирскую, Луцкую, Полоцкую и Холмскую кафедры.
Патриарх Феофан был знаком с содержанием «Палинодии» Захарии Копыстенского и перед отъездом из Киева в 1621 году благословил ее издание.
III.
Иннокентий Гизель (1600 - 1683) - ученый богослов, православный писатель и педагог, выдающийся церковный и общественный деятель XVII века.
Родился в протестантской семье на территории польской Пруссии. В детстве с семьей переехал в Киев, где и перешел в православие. В юности принял монашеский постриг в Киево-Печерском монастыре. Получил образование в Киево-Братской коллегии. Снискав уважение митрополита Петра Могилы, после окончания киевской духовной школы был послан для обучения за границу. По возвращении в течение двух лет читал курс философии, рукопись которого сохранилась до наших дней («Сочинение о всей философии»). Перед кончиной митрополит Петр Могила завещал Иннокентию титул «благодетеля и попечителя киевских школ».
В 1646 году был назначен ректором Киево-Братской коллегии, во главе которой пробыл четыре года. С 1656 года и до конца жизни - архимандрит Киево-Печерского монастыря. Неоднократно рассматривался в качестве кандидата на Киевскую митрополичью кафедру. Руководил киево-печерской типографией, положил начало собиранию и дополнению Четьих Миней, основной труд над которыми совершил уже святитель Димитрий Ростовский. В речи на погребение святитель Димитрий назвал Иннокентия «столпом и подпорой Церкви Божией».
Основное сочинение Иннокентия Гизеля, принесшее широкую известность автору и ставшее хрестоматийным - это «Киевский синопсис», изданный киево-печерской типографией в 1674 году. Это историческое сочинение, охватывающее период от начала славянского народа и становления Киева до современных автору событий 70-х годов XVII века (полное название «Киевский синопсис или Краткое собрание от различных Летописцов о начале Славенороссийского Народа и первоначальных Князех Богоспасаемого града Киева»).
«Синопсис» - первый текст, который сочетает свойства летописного жанра со стилистикой исторического исследования. Эта уникальность «Синопсиса» послужила тому, что на протяжении почти ста лет он служил первым учебником русской истории - до выхода в свет в 1766 году «Древней российской истории» Ломоносова. Трактат украшал собой царскую библиотеку - по нему изучал историю юный Петр I. «Синопсис» был переведен на греческий и латынь, многие его положения были использованы Татищевым, Ломоносовым, Соловьевым, Карамзиным в своих работах. «Синопсис» многократно переиздавался в Киеве, Москве и Петербурге, выдержав до 1861 года около тридцати переизданий (отдельные фрагменты трактата см. в Приложении 2).
Содержание.
Как и Захария Копыстенский, Иннокентий Гизель ведет происхождение славян, россов от Иафета, сына Ноева, получившего в удел Европу. Однако, так как Иафет получил в удел всю Европу, он считается прародителем всех народов Европы. А вот Мосох, шестой сын Иафета, внук Ноев, положил начало Мосховитам, или Московитам, которые заселили северные от Черного моря области, а также Волго-Донский бассейн. Поэтому Иннокентий почитает Мосоха как прародителя Славенороссийского и начальника всех современных славян, восточных и западных - всех, кто говорит на славянском наречии. Как бы забегая вперед, автор в самом начале трактата указывает на славную будущность удельного городка Москвы, в котором обновилось имя библейского патриарха.
Описывая детали правления киевских князей, Иннокентий особое внимание уделяет княжению Владимира Мономаха. В 1118 году, предприняв военный поход на Царьград, Владимир Мономах осадил греческую столицу. У византийского императора Иоанна Комнина не было сил противостоять киевскому князю и он предложил мирный исход конфликта. Поскольку Владимир Мономах был не только единоверен, но и единокровен греческим царям (приходился внуком византийскому императору Константину Мономаху), то подобает им не воевать, а хранить мир и любовь между собой - так писал в своем послании Иоанн Комнин. Как символ этой любви, император послал князю царские регалии: царский венец (шапку Мономаха), скипетр, диадему, золотой крест с частицей животоворящего древа, цепь из аравийского золота и другие символы царской власти. Посланный с дарами митрополит Эфесский Неофит венчал Владимира Мономаха венцом царским, и с тех пор, как пишет Иннокентий, между Русью и Византией воцарились мир и любовь в вечные роды, а «Великий Князь Владимир Мономах Царь Российский нарицашеся». Здесь Иннокентий указывает на историческую преемственность Москвы от Киева: киевские князья восприняли от Византии достояние царское, а московские великие князья и цари достойно и праведно его содержат. Как известно, именно этими регалиями, воспринятыми Владимиром Мономахом из Византии, на протяжении двух веков венчались на царство в Успенском соборе Кремля русские цари.
Так как после разорения Киева в 1240 году злочестивым Батыем, город пришел в упадок и более чем полтора столетия русский народ находился под иноверным игом, то Иннокентий уделяет большое место - как по объему, так и по исторической важности - описанию события, положившего конец темному периоду истории. Это Куликовская битва, произошедшая в 1380 году. Как повествует автор, в 1320 году князем Гедимином Киев был присоединен к Литовскому княжеству. Однако в победе князя Димитрия Московского над Мамаем значительную роль сыграли части, руководимые выходцами из Киевской Руси, вошедшей к тому времени в состав Литовского княжества - братьями Андреем и Димитрием Ольгердовичами, сыновьями Литовского князя Ольгерда. В отличие от своего отца, бывшего тогда еще язычником, князья Андрей и Димитрий приняли православную веру и потому помочь князю Димитрию Московскому в битве с иноверными считали своим священным долгом. Более того, прибывший в составе их войска воевода Димитрий Боброк, родом с Волыни, сыграл ключевую роль в этом сражении - он руководил засадным полком, который со свежими силами вступил в тяжелейший бой и, сокрушив войско Мамая, заставил татар спасаться бегством.
Перед самой битвой князь Димитрий обращается к воеводам и князьям: «Гнездо есмы, братие, Великаго Князя Владимира Киевскаго, иже нас извел от тмы идолослужения и просветил истинною в Бога истиннаго верою». Он призывает поревновать великому князю и защитить святую веру, им посеянную. Явление накануне битвы святых благоверных князей-страстотерпцев Бориса и Глеба, побеждающих вражеское войско, еще более укрепило дух московского князя.
В этой части «Синопсиса» Иннокентий показывает, что историческая победа на Куликовом поле - результат сплочения Московской и Киевской Руси, объединившейся на основе православной веры против иноверного врага.
Характерна титулатура, которой именует Иннокентий русских князей XIII века: «бысть Ярослав Всеволодович, старейший Князь Московския Земли и над Киевом», «по смерти князя Ярослава Всеволодовича бысть Князь Киевский из земли Российския Александр Ярославич Невский», «Лев Данилович великия ради храбрости своея Княжениями Российскими владеюще и Киевским писашеся», «по преставлении же Ярослава Ярославича, Великаго Князя Московскаго и Киевскаго, седе в его место на Великом Княжении Василий Ярославич, правнук Всеволодов». Очевидно, что несмотря на разорение Киева Батыем в 1240 году и последовавшее затем отшествие киевских князей в северные отчины и перенос столицы в Москву, правящей династией и в Киеве, и в Москве были Рюриковичи. Поэтому и в сознании церковных хронистов, и в народном сознании они продолжали оставаться князьями Киевскими и Московскими.
В целом Иннокентий сдержанно позитивно отзывается о правлении литовских князей, многие из которых были православными и на веру народа не посягали. Наоборот, получивший в 1455 году Киев в княжение литовский князь Симеон Олелкович восстановил и украсил Успенскую церковь Киево-Печерского монастыря, пребывавшую в разорении и запустении. Но, с другой стороны, сдержать натиск католицизма они не могли. С усилением Польши, «Богу тако грех ради человеческих попустившу», Киев пришел в такое уничижение, что в 1471 году с назначением воеводы Мартина Гаштолта понизил свой статус с княжения до воеводства. В 1569 году по результатам Люблинской унии Киевское воеводство окончательно вошло в состав Польши. Польское правление, очевидно, было настолько бесславным для Киева, что Иннокентий ограничивается простым перечислением воевод, назначавшихся польской короной на протяжении 180 лет - с 1471 по 1651 год.
В диаметрально противоположных терминах, с особой торжественностью и славословием характеризует Иннокентий вхождение Киева и Малой Руси в состав Руси Великой, состоявшееся в 1654 году. Эта веха для Киева - возвращение к первоначальному бытию, обретение древнего достоинства царского, а для царя Алексея Михайловича, впервые носящего титул «всея Великия, Малыя и Белыя России Самодержца» - возвращение скиптроносных прародителей его отчины. Символично, что, повествуя об этой милости Божией, историк говорит, что Господь вознес рог Христа своего, Великого Государя нашего Царя и Великого Князя Алексея Михайловича, проводя явную параллель с текстом Псалтири (Пс. 17: 51): «Творяй милость христу своему Давиду и семени его до века» (в данном случае «христос» - в значении «помазанник»). Наследника царя Алексея Михайловича, Федора Алексеевича, Иннокентий величает как «добрую отрасль от добраго корене во благочестии первоначальнаго Царя Киевскаго и всея России Самодержца Святаго Равноапостольнаго Князя Владимира», заключая воедино династии киевских князей и московских царей. Это и понятно - ведь первый царь Михаил из династии Романовых был племянником последнего царя Федора из династии Рюриковичей.
Исторический контекст.
«Киевский синопсис» был написан в то порубежное время, когда судьба Малороссии, определенная на Переяславской раде 1654 года, после смерти Богдана Хмельницкого в 1657 году стала подвергаться ревизии сменявшими друг друга гетманами.
В 1658 году, на казацкой раде в Переяславе, гетманом был избран генеральный писарь и правая рука Богдана Иван Выговский. Однако не вся казацкая старшина была согласна с эти выбором, справедливо подозревая Выговского в тайных сношениях с Польшей. Восставшие против Выговского полтавский полковник Мартын Пушкарь и запорожский атаман Яков Барабаш были убиты. Жестокие репрессии Выговского фактически положили начало разделению Малороссии на сторонников Москвы и сторонников Польши, и, как следствие, гражданской войне, длившейся без малого тридцать лет, до заключения Вечного мира с Польшей (1686).
В том же 1658 году Выговский переходит на сторону польской короны, заключив Гадячский договор. По данному договору Гетманщина входила в состав Польши как Великое Княжество Русское, но проект так и остался на бумаге. Для укрепления своей власти Выговский прибегнул также и к крымскому хану, давшему гетману в помощь крымских татар. Плата за помощь - разорение городов и местечек, увод в плен православного населения. Вместе с татарской ордой Выговский осадил Киев, но взять город ему не удалось. После того как крымский хан со своим войском оставил гетмана и ушел в Крым, левобережное казачество и простой люд оказал мощное сопротивление Выговскому и вынудили его уйти на правый берег, в Чигирин. Вскоре казацкие полковники по обоим берегам Днепра стали массово покидать Выговского, присягнув на подданство русскому государю. В 1659 году Выговский отдал гетманскую булаву и бунчук казакам и поселился на польском Правобережье. В 1664 году по подозрению в связях с Москвой был расстрелян поляками.
Недовольство изменой Выговского привело к тому, что на казацкой раде в Переяславе, в 1659 году, при поддержке русского воеводы князя Трубецкого гетманом избирается сын Богдана - Юрий Хмельницкий. Однако 18-летний Юрий не обладал в достаточной степени ни умом, ни опытом для служения гетманом. В 1660 году, во время длящейся русско-польской войны, вместо того, чтобы соединиться с войском воеводы Шереметева в Слободищах, он сдается полякам и приносит присягу польскому королю. Сознавая свою жалкую роль среди поляков и казацкой старшины, пытался получить прощение царя, но польская партия этого не допустила. В 1662 году отказался от гетманства и постригся в монахи в Чигиринском монастыре.
В 1665 году на казацкой раде в Чигирине был избран Петр Дорошенко - как гетман Правобережной Малороссии. К тому времени Малороссия де-факто разделилась на российское Левобережье и польское Правобережье, что было закреплено де-юре в Андрусовском договоре (1667) между Россией и Польшей. Мечтая стать гетманом обоих берегов Днепра, Дорошенко искусно маневрировал между Россией, Польшей и Турцией. В итоге в 1669 году он заключает союз с Турцией, по которому Правобережная Подолия переходила под власть Порты. Однако Польша, согласно Андрусовскому договору, считала эту территорию своей, поэтому в 1672 году вспыхнул новый конфликт между Польшей и Турцией, в котором Дорошенко выступал на стороне последней. Турецко-татарские войска захватили Умань, Каменец-Подольский и осадили Львов. Гетман за свои заслуги перед султаном получил во владение Могилев-Подольский. Грабежи и насилия, учиняемые ордой во главе с Дорошенко, приводили к массовому бегству населения на Левобережье, во владения русского царя. Правобережье, над которым Дорошенко провозгласил свое гетманство, превращалось в пустыню. В итоге Турция, потерпев поражение под Хотином и оставив Львов, в 1676 году заключает мир с Польшей, по которому Подолия оставалась османским владением - Подольским эялетом - с центром в Каменце. Тогда же, в 1676 году, Дорошенко, осажденный в Чигирине, сдался объединенным войскам воеводы Ромодановского и левобережного гетмана Ивана Самойловича и присягнул царю. Через год был отправлен в Москву, где был назначен воеводой в Вятку. Скончался в пожалованном царевной Софьей селе Ярополец под Москвой в возрасте 71 года.
Уступка Польшей Подолии в пользу Турции снимала с России обязательства по Андрусовскому перемирию и побуждала начать войну с османами. В 1678 году турецкая армия после долгой осады захватила Чигирин, который русско-казацкое войско взорвало перед отступлением. Вместо Дорошенко турки поставили в Немирове гетманом Юрия Хмельницкого, который ради этого оставил монашеский сан и стал служить султану. В ходе войны турки пытались уничтожить Запорожскую Сечь, но безуспешно. Между тем Турция нуждалась в мире для развязывания рук против Австрии. В итоге в 1681 году между Россией и Турцией был заключен Бахчисарайский мир, по которому Подолия оставалась турецкой провинцией и присоединялось к Молдавии. За Россией Турция признавала Левобережье и Киев. Однако уже в 1686 году этот договор утратил значение, так как по Вечному миру Россия вступала в союз с Польшей против Турции. В период своего владения Подолией Турция рассчитывала на нового гетмана, Юрия Хмельницкого, но он правил настолько бестолково и жестоко, что в конце концов был арестован в 1685 году и задушен турками в Каменце.
Итак, «Киевский синопсис» вышел в свет через двадцать лет после Переяславской рады, между Андрусовским перемирием (1667) и Вечным миром (1686) с Польшей. По условиям перемирия Киев отходил к России только на два года, поэтому судьба царственного града, как и всей Малороссии, была в тот момент весьма неопределенна.
Интересен тот факт, что Иннокентий Гизель был не только автором первого учебника по русской истории, но и активным ее деятелем.
Во-первых, он лично знал царя Алексея Михайловича, так как участвовал в духовном посольстве Богдана Хмельницкого, возглавляемом митрополитом Сильвестром Косовым. Встреча состоялась в июле 1654 года, в ставке царя под Смоленском. Иннокентий вел постоянную переписку с царем, а впоследствии с его сыном Федором Алексеевичем. В частности, он ходатайствовал перед царем о том, чтобы, несмотря на условия Андрусовского договора, Киев не был передан Польше. А когда турки в 1672 году захватили Каменец, Иннокентий подписал обращение к царю дать отпор захватчикам.
Во-вторых, Иннокентий постоянно контактировал с царским двором, выдающимися людьми того времени - руководителем Посольского приказа Афанасием Ординым-Нащокиным и главой Малороссийского приказа Артамоном Матвеевым, регулярно сообщая о положении дел в Малороссии и Польше.
В-третьих, архимандрит выполнял посредническую миссию в отношениях русского правительства с гетманами. Так, через левобережного гетмана Демьяна Многогрешного Иннокентий просил защитить православных в Полоцке, Витебске и Могилеве, а в конце 1670 года составил и отослал в Москву проект защиты православных в Речи Посполитой.
Цель данных контактов была вполне определенна: содействие в процессе вхождения Малороссии в состав России. В этом смысле печерский архимандрит продолжал вести линию, начатую малороссийским духовенством задолго до него. Так, в 1625 году митрополит Иов Борецкий через посольство Луцкого епископа Исаакия просил царя Михаила Федоровича принять Малороссию под свою высокую руку и защитить православие от поляков. И хотя по обстоятельствам того времени эта идея не могла осуществиться, она была встречена царем с полным сочувствием, поэтому духовная и дипломатическая связь Москвы и Киева с той поры только усиливалась. Сбылись народные чаяния спустя тридцать лет, при сыне Михаила Федоровича - царе Алексее Михайловиче. Когда же столь долго ожидаемое единство было достигнуто, а казацкая старшина в погоне за властью дерзнула изменить данной присяге, духовенство, и в том числе Иннокентий Гизель, стало прикладывать все усилия, чтобы вернуть заблуждающихся на правые пути.
В 1658 году Иннокентий принимал участие в Переяславской раде, где в присутствии московского посла Богдана Хитрово и при благословении новоизбранного Киевского митрополита Дионисия Балабана гетман Выговский был приведен к присяге русскому государю. Когда же Выговский изменил присяге и заключил с Польшей Гадячский договор, Иннокентий выступил против данного проекта и отказался от участия в сейме 1659 года, который должен был его утвердить. Когда митрополит Дионисий, ставленник Выговского и польской партии, покинул киевскую кафедру, не пробыв на ней и полугода, и отправился к Выговскому в Чигирин, а затем на сейм в Варшаву подписывать Гадячский договор, Иннокентий и все киевское духовенство остались верны данной при Богдане присяге.
Также Иннокентий в 1661 году после измены Юрия Хмельницкого убеждал его вернуться под власть православного монарха.
Когда гетман Дорошенко отошел под власть Порты, Иннокентий обратился к нему с посланием, в котором призывал отказаться от попыток «искати себе обороны у бусурман», обращая внимание на то, что «за таковою их обороною народы христианские великие греческие, словенские и многие выгублены, и наш народ руский во все концы земли в неволи запровожен и без милости мучитца».
Символичен тот факт, что Иван Выговский и Юрий Хмельницкий в свое время учились в Киево-Братской коллегии. Поэтому неприятие Иннокентием Гадячского договора и призывы оставаться верными православному государю - это своего рода назидание нерадивым ученикам, забывшим кто они и откуда. Пренебрежение к увещаниям своего пастыря обернулось для гетманов смертью от рук мнимых благодетелей.
* * *
Подводя итог вышесказанному, хотелось бы отметить несколько важных выводов:
1) Идея объединения Великой и Малой Руси произошла из Киева - ее обоснование было сформулировано ученейшими монахами XVII века в историко-богословских трудах. После преодоления Великой Русью Смуты в 1612 году Малая Русь с надеждой взирала на своих собратьев, ожидая помощи в избавлении от польско-католического гнета. Ибо судьба, которая ожидала малорусский народ в составе Польши, была незавидна. Когда Алексей Михайлович в 1654 году взял Смоленск, отошедший полякам после Смутного времени, то обнаружил, что в издревле православном городе за сорок лет польского владычества не осталось ни одного православного храма или монастыря - они все были преобразованы в униатские или католические.
Однако киево-печерские архимандриты выражали не только свое мнение: в этом они проявляли соборность с Восточными патриархами. Те с началом освободительной войны Богдана Хмельницкого считали логичным ее исходом вхождение Малороссии в состав России. Так, в декабре 1648 года Иерусалимский Патриарх Паисий, преемник Патриарха Феофана, по пути в Москву встретился с Хмельницким, благословил его на борьбу с поляками и обещал хлопотать в Москве перед государем о принятии казаков в великорусское подданство и о предоставлении войска на предстоящую войну. Чаяния греков в виду Московского царства были аналогичны: воссоединение Руси давало им надежду на освобождение совместными силами Византии от власти турок.
2) Указывая прародителем малороссов и великороссов библейского патриарха Иафета, Захария и Иннокентий тем самым причисляют их к одной - иафето-росской или славяноросской - семье. Россы Малой и Великой России составляют один русский народ.
Кто такие московские князья, а впоследствии цари? Это киевские князья, переселившиеся из разоренного татарами Киева в северные уделы, сначала во Владимир, а потом в Москву, где природные условия существенно затрудняли набеги из степи. Кто такие московские митрополиты, а впоследствии патриархи? Это киевские митрополиты, переселившиеся вслед за великими князьями в новую столицу. И совершилось это сугубо Промыслом Божьим: митрополиту Максиму явилась Пресвятая Богородица и благословила на пребывание во Владимире, вручив ему омофор, а возвышение Москвы пророчески предсказал митрополит Петр, всея России чудотворец, перенесший в сей град первосвятительскую кафедру из Владимира.
Посему московский Земский собор 1653 года и Переяславская рада 1654 года ознаменовали воссоединение Руси - двух частей единого русского народа, разделенного силами, враждебными православию.
3) Очевидно, что для церковных хронистов Захарии и Иннокентия Бог - творец истории, а постижение истории - это постижение Промысла Божьего о мире. Хроники киево-печерских летописцев - это не просто перечисление событий, это прежде всего оценка событий в свете их правости в очах Божьих. Так, автор «Синопсиса» подчеркивает, что Москва не сама по себе возвысилась, но благочестием православных царей и великими чудесами святых московских чудотворцев. То есть богоугодная жизнь православных монархов вкупе с подвигами русских святых преклонили милость Господа к Москве, так что она взошла на высочайшую степень самодержавного царства. А возвысившись сама, помогла Киеву вернуть звание второго Иерусалима и матери городов русских.
Следовать насколько возможно Промыслу Божьему видели печерские иноки своей целью. Он состоял в том, что Византия готовила себе преемницу - Московское царство как первенствующее в мире православное государство. Поэтому труды киевских подвижников в собирании русской земли имели благословение и всестороннюю поддержку Восточных патриархов. На правах представителей Церкви-Матери, которая крестила Русь, греки примиряли великого князя и митрополита, царя и гетмана, восстанавливали церковную иерархию, посылали ученых монахов на борьбу с унией и основание православных училищ - делали все возможное для укрепления и возрастания православной Руси. Ввиду такого единомыслия не будет преувеличением сказать, что религиозное и государственное единство Руси - часть предания Православной Церкви.
Приложение 1. «Палинодия», 1621 г.
Естъ то щирая и надъ светлость полуденную яснейшая правда, ижъ народъ Россiйскiй, зъ презренья Божого и зъ воли его святой, крещенiе святое и веру православную отъ церкве всходной, меновите отъ фрону апостолского церкве Константинополской принялъ. [...]
Не лишена и Россiя зостала отъ проповеди апостолской. И тую абовемъ (хотяжъ то далекая краина находится) апостолскiи походили ноги, благовествуючи евангелiе збавеня. И на тую бръмене и слова апостолскiи загремели, якъ Давидъ предувидевши рекъ: «во всю землю изыйде вещанiе ихъ, и въ конца вселеннiя глаголы ихъ». А былъ органомъ або начинемъ, ведлугъ непонятого презреня Божого, проповеданя евангелiи въ Россiи, св. Андрей Первозванный апостолъ. [...]
А въ «Каталогу патрiарховъ Константинополских» Андрей св. въ первыхъ покладается пастиремъ и епископомъ или патрiархомъ. Читай о томъ въ Арменопулу книгу 4, листъ 296. Завше Константинополская столица щитилася и щитится св. апостоломъ Андреемъ. Дивныи и чудныи, заправды, дела Богъ справилъ презъ Андрея, который першимъ его ученикомъ будучи, своего брата Симона до него привелъ: Константина царя зо всемъ его царскимъ дворомъ и маестатомъ до Константинополя припровадилъ, за Латинскiй языкъ Грецкiй ему даровалъ; потомъ славный и силный народъ Россiйскiй также до Константинополя припровадилъ на уверене; тамъ зъ Лукою евангелистомъ и Тимофеемъ в теле лежитъ, очекиваючи второго пришествiя, на которомъ зъ Константиномъ и зъ Володимеромъ и зо всею Грецiею и Россiею царство небесное прiйметъ. Аминь.
(Часть III, раздел I, артикул 1 «О уверенiи и о крещенiи Россовъ, иже зъ презренья Божого народъ Россiйскiй отъ церкве всходной, меновите зъ Константинополя, веру христiанскую принялъ»).
Кгды Володимера и народъ Роскiй окрещено, зъ Царигрода митрополита, архиепископа, епископы и пресвитеры и церковники дано, и въ Россiю послано зъ книгами богословскими и церковными, межи иными «Евхологiонъ», то естъ «Требникъ», въ которомъ церковныи справы и обряды суть описаны. Тамъ въ томъ «Требнику» написано «Типикъ», то естъ - способъ и науку, якъ прiймати до церкви нашей отъ костела Римского приходячихъ, которiи напродъ отреченiе веры Латинской чинити маютъ, а потомъ прирекаютъ веру церкве всходнои кафолицкой усердно держати, а потомъ святымъ миромъ наполняючи крещенiе помазованы бываютъ. Читай о томъ въ «Требнику» Словенскомъ, зъ Грецкого переведенномъ, зъ друкарни Стрятинской въ року 1606 выданомъ, листъ 49.
(Часть III, раздел I, артикул 3 «Гды ся Володимеръ монарха Росскiй и вся зъ нимъ Россiя соборне и повшехне крестили, южъ костелъ Римскiй до схисмы ся склонялъ былъ, а зъ Константинополскою и зо всею всходнею церковiю едность розрывалъ»).
Уважай наконецъ суды и справы Бозскiи непонятiи и въ томъ, ижъ гды ся немаль всего света веры или религiи передъ Володимера збегали, теды якъ иныхъ народовъ веры, такъ и Латинскую отъ души Володимеровой и отъ сердца народу Россiйского Господь Богъ далеко отдалилъ, вечными часы насъ перестерегаючи отъ Латинской веры и отъ иныхъ. А потвержаючи православную веру зъ Грецыи по крещенiи Россовъ святыхъ многихъ изъявилъ въ нетленныхъ телахъ, въ печерахъ Кiевскихъ опочиваючихъ, и въ Большой Россiи, то естъ Москве, множество святыхъ показалъ Господь Богъ, на упевнене веры. А въ Константинополю толко правдивую христiанскую веру онымъ улюбилъ и благоволилъ приняти, отколь еи приняли все княжата и народове Сарматскiи: Болгарове, Сербове, Словаци, Расцыве, Харватове, Босненсове, Моравяне, Чехове, Угрове, Ляхове и иншiи, презъ што все упевняемося и уверяемося, ижъ правдивую веру Россомъ Господь Богъ в Константинополю показалъ, и же тая, а не иная столица намъ подана естъ за маистриню и одигитрiю, то естъ за наставницу збавеня нашего. [...]
А которого бы то часу и веку было, присмотрившися пилно хроникаромъ и знесшися зъ писмы Росскими, дохожу того, же то было за патрiархи Мефодiя святого и за цесаря Михаила Третего, около року отъ Рожества Христова 845, гдыжъ того року монарха Болгарскiй, на имя Болгарисъ, окрестился и уверилъ отъ церкве Константинополской. [...]
Другiй того доводъ зъ «Пролога», где месяца септеврiя 16, въ житiи Людимилы пишетъ, ижъ тая Людимила была зъ земли Сербской, князя Сербского цорка. Которая гды была отдана за Ческого князя, именемъ Боривоя, теды на той часъ духовнiи Сербскiи Чеховъ крестили и такую, якъ сами верили, веру имъ подали, а речъ певная - ижъ тую, которую и ныне въ Константинополю и въ Сербiи вызнаваютъ. [...]
Потомъ около року 997, Стефанъ, сынъ Гезы, князя Угорского, окрещенъ былъ у Грецкую веру. Чого доводъ - «Кройника Словенская» зъ Грецкого переложеная. [...]
Кромеръ пишетъ, ижъ гды року 965 Болеслава Першого, княжате Ческого, цорку припроважено до Гнезна, теды Мешко або Мециславъ, княжа Полское, якъ былъ постановилъ крещенiе христiанское принялъ, а потомъ съ нею въ малженство вступилъ. [...]
Ясныи теды то суть доводы, же Славенскихъ краинъ народове: Моравяне, Чехове, Угрове и Ляхове съ первотинъ приняли были веру церкве Константинополской и держали ей до часу развращенья ей презъ Войтеха, и по немъ презъ многiи лета. Нашихъ зась южъ часовъ и зъ Чехъ, и зъ Угровъ, и зъ Моравы по многой части и зъ Ляховъ и костела заходнего Латинского вера естъ выгнана презъ Гуса, презъ Лютра и презъ Калвина. А такъ, побожный и православный Росине, видячи правду веры и книгъ нашихъ, моцно ся держи въ своей православной вере.
(Часть III, раздел I, артикул 1; Часть III, раздел I, артикул 2 «Мефодiй и Кирилъ отъ патрiархи Константинополского Мефодiя и отъ царя Михаила Порфирогеннеты послани были до Словенскихъ народовъ, при которыхъ тогожъ языка народове - Чехове, Моравяне, Ляхове и Угрове не отъ костела Латинского, але отъ столицы апостолской Константинополской веру христiанскую первотне и зъ початку приняли»).
Правдивая естъ речъ, ижъ Росскому народови святейшiй архiепископ вселенскiй, патрiарха Константинополскiй, естъ зверхнейшимъ пастыромъ, якъ ся то вышше на своихъ многихъ местцахъ доводило. А за тымъ Россiя, такъ станъ, преложенство духовное отъ него маючiй, якъ и светскiи станове, послушенству и науце церкви Константинополское и патрiарсе подлегаючiи, безъ ведомости и зезволенья не толко, мовлю, Константинополского, але и безъ оныхъ трохъ: Александрiйского, Антiохiйского и Iерусалимского (бо то о вере идетъ), не мели и не могли отступникове до костела Латино-Римского збегати, ане унiи якоижъ колвекъ строити. [...]
Сами апостолове едни безъ другихъ и безъ зезволенья всей церкви не становили. Пишетъ бовемъ св. Феофилактъ архiепископъ на главу 15 Деянiй Апостолскихъ: «уважати, мовитъ, потреба, ижъ ане Iаковъ, ане Петръ не смели безъ зезволеня всей церкви становити въ справе обрезанiя, хотяжъ то такъ судили за слушную речь быти». Если Iаковъ и Петръ, такъ великiи апостолове, безъ другихъ апостоловъ и безъ зезволеня церкве, не становили о отложеню и понеханью обрезанiя, далеко барзей митрополиту зъ килку владиковъ, якъ меншимъ, не годилося, безъ старшого своего патрiархи важитися того, чого ся зле и непобожне важили.
(Часть IV, раздел I, артикул 3 «Въ Россiи безъ патрiархи вселенского, яко пастыра своего зверхнейшого, не могутъ унiи творити»).
Ной трохъ мелъ сыновъ: Сима, Хама, Iафета. Благословенiемъ отцевскимъ и жребiемъ или деломъ Симови старшему всходнiи краины, Яфетови отъ всходу севернiи ажъ ко заходнимъ, а Хамови западны страны пришли въ державу. Такъ наши Хройники Словенскiи въ собе маютъ.
Въ томъ благословеномъ Яфетовомъ поколеню народъ Россiйскiй найдуется, который и доныне в Афетовомъ поделе и державе седитъ. Той народъ Яфетовъ широкiй барзо былъ, и славенъ, для чого и Славенскимъ былъ названъ. Мужнымъ тежъ и валечнымъ былъ той народъ и славнымъ рицерскою делностiю еще за часу войны Троянской. Пишетъ Словенская Хройника, же Роcскiи полки найпереднейшiи были у Александра Великого, а другiи княжата Роскiи томужъ огрожовалися и послы свои до него посылали. Валчили и зъ Митридатесомъ Евпаторомъ, кролемъ онымъ валечнымъ и можнимъ Понтскимъ; валчили и зъ Римскимъ цесарствомъ, и Римлянъ побивали. [...]
Припомяну еще вкоротце о делности Россовъ Великой Россiи, якъ народъ той Яфето-Росскiй и доселе квитнетъ и прославляетъ его Богъ.
Iоанъ, царъ Московскiй, две орды Татарскiи, Казань и Астрахань, взялъ и подъ свою моцъ подбилъ. А другая часть Яфето-Роского поколенья, зъ Малой Россiи выходячи, а на за-порогахъ живучiи козаки - Татары и места Турецкiи на мори чолномъ воюютъ, а на всехъ выправахъ военныхъ кролей Полскихъ делне, мужне и преважне ся ставятъ, ачъ незычливыи вере нашой козакомъ того не признаваютъ. Лечъ нехай ся встидаютъ посторонныхъ! Все бовемъ постороннiи и самъ той непрiатель христiанского имене, Татарове и Туркове, признаваютъ Россомъ мужество.
(Часть IV, раздел I, артикул 1 «О зацности и мужестве народу Россiйского, о отпадению папежа и Латинниковъ отъ царства Грецкого и отъ веры и отъ церкве всходней, и отъ сполечности патрiархов; о крещенiи народу Росского и о отступныхъ владыкахъ зъ причины греха и беззаконства»).
Приложение 2. «Киевский Синопсис», 1674 г.
Безначальна Родителя и Творца всея твари угодник, корень же и прародитель человеческаго рода по плоти, великий в Патриарсех Ное, по потопе трием сыном своим, яко житие в мире сем на три чины раздельши, коемуждо особ назнаменована и определи: Симу сан Священства, Хаму иго работы, Афету достояние Царско, храбрость воинственну, и расширение племене по имени его (Афет бо толкуется разширение или разширителен); такожде им и землю в три части раздели, от них же первая нарицается Азия, вторая Африка, третия Европа. Симу яшася страны к востоку зрящие, в великой Азии, идеже ныне Персы и Ассирияне. Хаму паде жребий на полуднев Африце, идеже ныне Египет Муринския земли. Афету же осташася страны на запад и полунощь в Европе лежащия. А сей Афет есть прародитель и отец всех, наипаче в Европе обитающих народов. Ибо по благословении отца своего Ноя, сице от благополучнаго имени своего в велие размножение племенем своим возрасте, яко не точию по странам полунощным и западным, но и по восточным расширися. И тако оттуду ведати известно подобает, яко Славеноросский Христианский народ имат начало свойственнаго родства своего от Афета, Ноева сына, и честию благонарочитыя породы своея от негоже, яко от отца, на своя чада изшедшею, от рода и в род, аки неким венцем присноцветущия славы украшаем, величается. (Глава 1 «О начале древняго Славенскаго народа»).
Pусскии или паче Российскии народы тыижде суть Славяне. Единаго бо естества, отца своего Афета, и тогожде языка. Ибо яко Славяне от славных делес своих искони Славенское имя себе приобретоша, тако по времени от россеяния по многим странам племени своего, РОССЕЯНЫ, а потом РОССЫ прозвашася. Неции близ мимошеших времен скадоваху Россов от городка Русы, недалече Великаго Новгорода лежаща; иныи от реки Роси; друзии от русых волосов, с яковыми и ныне везде много суть Руси. Но паче всех тех подобий достовернее и приличнее от розсеяния своего Россы имя то от древних времен себе стяжаша. Ибо на широкой части света по многим различным странам, иныи над морем Черным, Понтским Евксином, иныи над Танаис или Доном и Волгою реками, иныи над Дунайскими, Днестровыми, Днепровыми, Десновыми берегами, широко и различно селеньми своими россеяшася. Тако все древнии Летописцы Греческии, Российскии, Римскии и Польскии свидетельствуют; наипаче и Божественное Писание от пророчества Иезекиилева в главе 39 имя тое Россов приличнее изъявляет, нарицающе Князя Рос, Мосох и прочая. И тако РОССЫ от россеяния своего прозвашася, а от Славянов именем точию разнствуют; по роду же своему едино суть, и яко един и тойжде народ Славенский, нарицается Славеноросский или Славноросский (Глава 5 «О народе Русском, или свойственнее Российском, и о наречии, или названии его»).
Мосох, шестый сын Афетов, внук Ноев, толкуетжеся от Еврейска Славенски вытягающий и ростягающий, от вытягания лука и от расширения великих и множественных народов Московских, Славенороссийских, Польских, Волынских, Чешских, Болгарских, Сербских, Карвацких и всех обще, елико их есть, Славенска языка природне употребляющих. Той бо Мосох по потопе лета 131 шедши от Вавилона с племенем своим, абие в Азии и Европе над брегами Понтскаго или Чернаго моря народы Мосховитов от своего имени осади, и оттуду умножшуся народу, поступая день от дне в полунощныя страны за Черное море, над Доном и Волгою реками, и над езером или отногою морскою Меотис, идеже Дон впадает, в полях широко селеньми своими распространишася, по свойству и истолкованию имени отца своего Мосоха. Ибо, яко Афет толкуется разширение, или разширителен; тако подобне сказуется и Мосох ростягающий и далече вытягающий. И тако от Мосоха, праотца Славеноросскийскаго, по наследию его, не токмо Москва народ великий, но и вся Русь или Россия вышереченная произыде, аще в неких странах мало что в словесех и применися, обаче единым Славенским языком глаголют (Глава 8 «О Мосохе, прародителе Славенороссийском и о племени его»).
Наречие то Москва, от имени праотца Мосоха изшедшее, аще оно искони вестно древним Летописцем бе, обаче на мнозе и в молчании пребываше. [...] И тако величеством славы Престола Княжения от Владимира града пренесеннаго, Богоспасаемый град Москва прославися, и прародительное в нем имя Мосоха в народе Российском обновися, еже неувядаемою в веки памятию цветущи, изряднееже благодатию Божиею от силы в силу и от славы в славу преспевая, на высочайший степень самодержавнаго Царствия востече и благочестием, силою и мужеством православных Царей, найпаче великими чудесы Святых Российских Московских Чудотворцев, на высоту добродетелей возвысившися, яко солнце по Вселенней просветися, и паче иных сияет (Глава 9 «О наречии Москвы народа и Царственного града»).
В древних писанных Летописех Руских о том же Великом Князе и Самодержце Российском Владимире Мономасе и се обретается, яко он егда в Господарства Греческии с великою силою пойде к Цариграду, тогда православно-Христианский Кесарь Греческий Иоанн Комнин, видя яко не может противу стати великой силе Российской и изрядной храбрости Владимировой, посла к нему о мире Неофита Митрополита Ефесскаго, Епископа Милитскаго, и прочих от Сановников своих; посла же с ними и Крест от самаго животворящаго древа Креста Господня со всякою драгостию соделанный, снемши от выи своея, и венец Царский от главы своея возлож на блюдо злато, ожерелие, или гривну, юже сам на порфире своей Царстей носяше, и чепь от злата Аравийска, и иныя многоценныя дары, сице в послании своем написавши: «Иоанн Комнин, милостию Божиею православный Царь Греческий, великому в державных Князех Российских Владимиру радоватися. Понеже с нами единыя веры еси, паче же и единокровен нам; от крове бо великаго Константина Мономаха Кесаря Греческаго идеши; сего ради не брань, но мир и любовь подобает нам с собою, яко единокровным имети. Нашу же любовь да познаеши паче, юже имамы к твоему благородию, се посылаю ти венец Царский еще Константина Мономаха, отца матере твоея, и скиптр и диадиму и Крест с животворящим древом златый, гривну и прочая Царская знамения и дары, имиже да венчают благородство твое посланныи от мене Святители, яко да будеши отселе благовенчанный Царь Российския Земли». И тако от тых посланников венчан бысть Владимир Мономах венцем Царским; с Иоанном же Царем Греческим мир и любовь в вечные роды им. И отселе Великий Князь Владимир Мономах Царь Российский нарицашеся, и по нем наследники его, от них же все то достояние Царское, милостию Божиею, и доныне при великих Государех Царех и Великих Князех Московских и всея России Самодержцех достойно и праведно содержится (Глава 58 «О сем, откуду Российскии Самодержцы венец Царский на себе носити начаша»).
Великий Князь нача молитися: Владыко Господи Иисусе Христе, воплотивыйся от чистыя девы Марии нашего ради спасения и избавлей нас от работы вражия! призри и ныне, пресвятый, на смирение наше, и смири, Господи, гордое сердце окаяннаго Мамая. Посем обращся к брату своему и к всем Князем и Воеводам глаголаше укрепляя их: гнездо есмы братие Великаго Князя Владимира Киевскаго, иже нас извел от тмы идолослужения и просветил истинною в Бога истиннаго верою. Поревнуем же ему, да биемся до смерти за Веру святую с погаными Татарами. Господь нам помощник, не убоимся; что сотворит нам человек? Аще кто от нас и умрет за Веру, то с Святыми мучениками в Небе венец восприимет. (Глава 78 «О послании вторыя стражи»).
В то же время сыны Олгердовы, Андрей Князь Полоцкий и Димитрий Князь Брянский, суще окрещенны в православную Веру чрез мачеху свою Княгиню Анну (чесо ради отец их Олгерд поганин ненавидел, но Бог любил их) послышавше, яко в великой печали Великий Князь Московский ради устремления безбожнаго Мамая, соболезноваху ему и они о том. Старейший же брат Князь Андрей посла к меньшему брату своему Димитрию тайную граммату, в нейже тако бяше написано: «веси, брате, яко нас отрину от себе отец наш Олгерд того ради, яко прияхом Веру православную: но Бог приял нас. Да подвизаемся же и до смерти за святую Веру, и пойдем на помощь Великому Князю Димитрию и всему Христианскому народу противо поганого царя Мамая». Прочетши то Князь Димитрий от брата своего умилися и с слезами рече в себе: даждь нам, Господи, благое и угодное тебе хотение совершити! и посла к брату ответ таков: «готов есмь, брате, с тобою ити с вои своими, их же имам в собрании ради Дунайских Татаров, и путь нам предлежит, брате, удобный чрез север к Дону, да и отца своего утаимся, еже не возбранил бы нам намерения нашего, и благовременно снимемся с собою и купно пойдем к Великому Князю Димитрию». По малех же днех снидошася желанно два брата, и якоже иногда Иосиф с Вениамином лобзашася любезно и потщашася с всеми своими воинствы ити к Великому Князю Димитрию, с ним же совокупишася вскоре не далече Дону, на месте нарицаемом Березуе. Великий же Князь Димитрий, видящи нечаемую помощь, возрадовася, благодарящи Бога и о чудном его промышлении, яко дети оставивши отца своего, приидоша ему на помощь, и приемши их честно, многими удовли дарами, и рече им: не мене ради приидосте ко мне, но Господь Бог посла вас к нам в помощь Христианом против поганых, яко иногда Авраама Лоту, ему же вы истиннии ревнителие есте ныне». (Глава 88 «О пришествии двух братий Олгердовичев на помощь Великому Князю Димитрию»).
И абие Великий Князь Димитрий с братом своим и с Литовскими Князьми Олгердовичами нача полки уряжовати, наипаче от Литовския страны Воевода Димитрий Боброк, родом Волынец, вельми своих устроил чинно и благообразно. [...] И отпустил брата своего Князя Владимира в верх по Дону в дубраву зелену, яко да на засаде с ним утаится полк его. Вдаде же ему и витязей много Двора своего, и отпустил с ним известнаго Воеводу Димитриа Волынскаго, противу живоноснаго праздника рождества Пресвятыя Богородицы. (Глава 90 «О устроении воинств к брани о укреплении всех полков от Великаго Князя Димитрия и о молитве его»).
В ту же нощь, яко примети слышашася, некто муж именем Фома Халцибеев, ради известнаго своего мужества поставлен бяше от Великаго Князя на крепкой стражи от поганых, и откры ему Бог видети видение, на высоте облак изряден, и се аки полки некия зело великия от востока исхождаху. От полуденныя страны приидоша два юноши светлы, имущии в руках своих свещи и мечи остры; сии же бяху Святыи мученики Борис и Глеб; и рекоша Полковником Татарским: кто вам повеле отчество наше, от Господа нам дарованное, потребляти? И начаша сещи, яко ниедин от них не избысть цел. Во утрие поведа он страже нощное видение Великому Князю, а Князь Великий запрети ему, да никому сего не поведает. Сам же Великий Князь воздев руце на Небо и поднесши очи горе, нача со слезами молитися глаголя: Господи человеколюбче! Молитвами Святых мученик Бориса и Глеба помози ми, якоже Моисею на Амалика, яко Давиду на Голиафа, яко Ярославу на Святополка и яко прадеду моему, Великому Князю Александру, на хвалящагося Короля Свейскаго разорити отчество его. Помози нам, Господи, рабом твоим Христианом, имя твое святое нарицающим, на поганых, укаряющих и хулящих тя и противящихся непобедимой силе Креста твоего! (Глава 92 «О явлении святых мученик Бориса и Глеба»).
Приспевшу же часу осьмому, абие дух южный, или полуденный потягну созади Христианскому засаднаго полку воинству. Тогда Волынец великим гласом возопи: Княже Владимир! час прииде, а время приближися; и паки рече: братия и друзи! ныне дерзайте, сила Божия помогает нам. Богатыри же и все витязи рускии единомысльно выехавше из дубравы, пустишася во имя Господне на Татаров, аки искуснии соколы на журавлев, и ударишася крепко. Татарове же увидевше внезапу много полков Руских и толикое дерзновение к брани, смятошася, и крикнуша глаголюще: увы нам! Русь умудрися; хуждших исправиша прежде с нами на бой, а самыи богатыри сокрывшеся, ныне из засады идут на нас; и обратившеся начаша уступати, и давше плещи своя, побегоша. Рускии же полки силою Божиею и помощию Святых мученик Бориса и Глеба погнаша нечестивых, иже от меча Христианскаго, аки лес на землю кланяхуся и аки трава от косы постилахуся; а бежащии погане горце восклицаху: беда, беда тебе, Мамаю нечестивый, а с тобою и нам пагуба конечная! (Глава 97 «О исходе тайнаго из засады полку на брань и о преславной победе над Татарами»).
Богоспасаемый преславный и первоначальный всея России Царственный град Киев, по многих пременах своих, изрядною милостию Божиею аки на первое бытие возвращаяйся, от древняго достояния Царскаго паки в достояние Царское прииде, егда Царь Царем и Господь Господем паче прочих Царей земных возносяй рог Христа своего, Великаго Государя нашего Царя и Великаго Князя Алексея Михайловича, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержца, и многих Государств и Земель восточных и западных и северных отчича и дедича и наследника и Государя и Обладателя, его Царскаго пресветлаго Величества искони вечную скиптроносных прародителей его отчину, Царственный той град Киев в его скиптроносныи Царскии руце, яко природное Царское его присвоение, возврати и с пребогатыми сокровищи, Церквами святыми и Обительми, изряднее же с пресвятыя, чистыя, преблагословенныя, преславныя владичицы нашея Богородицы и приснодевы Марии Великою чудотворною Лаврою Печерскою Киевскою, и с Преподобных Отец Печерских нетленными, многочудесными и многоцелебными мощами вручи, лета от создания Мира 7162, от Рождества же Христа Спасителя нашего 1654, месяца Марта дня 1 (Глава 110 «О возвращении на первое паки Царственное бытие богоспасаемого града Киева»).
Список литературы
1) Макарий (Булгаков), митрополит. История Русской Церкви. Том 9, 10, 11, 12. Москва, издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1994 - 1996.
2) Зноско Константин, протоиерей. Исторический очерк церковной унии. Минск, Белорусский Экзархат, 2007.
3) Иловайский Дмитрий. История России. Том 5: Алексей Михайлович и его ближайшие преемники. Москва, Типография И.Д. Сытина, 1905.
4) Каптерев Николай. Сношения иерусалимских патриархов с русским правительством с половины XVI до конца XVII столетия. Православный Палестинский сборник. Санкт-Петербург, 1895.
5) Копыстенский Захария. Палинодия. Список Московской Синодальной Библиотеки. Санкт-Петербург, 1878.
6) Гизель Иннокентий. Киевский синопсис. Киев, Типография Киево-Печерской Лавры, 1836.
7) Православная энциклопедия. www.pravenc.ru
[1] Святой равноапостольный царь Борис Болгарский († 907, память 2 / 15 мая), мученица Людмила, княгиня Чешская († 921, память 16 / 29 сентября), святой праведный король Стефан Венгерский († 1038, память 20 августа / 2 сентября) - святые Православной церкви.
