Русские афонские келлиоты: прошлое и настоящее

 

В середине XIX в среде русского монашества происходят события, которые до сих пор не только не поняты, не оценены по достоинству, но даже и просто не замечены в церковной историографии. В XIX веке Российская империя оказывает постоянное давление на своего соседа и извечного соперника Османскую Империю, которая захватила несколько православных государств: Грецию, Сербию, Болгарию, Румынию. В результате турки вынуждены были пойти на ряд уступок. Постепенно было значительно облегчено паломничество на Святую Землю и Афон. Последствием Крымской войны была организация в 1856 году Российского Общества Пароходства и Торговли. Это привело к регулярному пароходному сообщению со Святой Горой Афон. Немалую роль сыграл и учрежденный в этом же году Палестинский комитет, ставший впоследствии Императорским Православным Палестинским обществом. Русский человек получил возможность прикоснуться к святыням Востока. Причем цены на проезд до Святой земли сделали возможным паломничество даже для самых низших слоев населения Российской Империи.

И русский человек, несколько стесненный в духовной жизни в петровскую эпоху, буквально устремился на Афон и Святую землю. Паломники, осмотревшись на Афоне, частенько оставались на Святой Горе, находили для себя обитель и принимали монашество. При том это приняло настолько массовый характер, что вызвало панику не только в националистически настроенных кругах Эллады и Константинополя, но и у антироссийски настроенных политиков Англии и других европейских стран. Эти люди, неспособные понять духовное устремление русского народа, видели в этом наплыве паломников захватнические замыслы Российского Царствующего Дома. И вот появляются нелепые слухи о переодетых солдатах, которые едут на Афон, чтобы в нужный момент скинуть рясы и прибрать к рукам Афон. Что же, были среди афонских монахов и паломников не только офицеры и, но и генералы. Но все же основную массу составляло крестьянство и мелкое купечество.

Что же привлекало простого человека на Святую Гору? Во-первых, святыни. Конечно, в России не было такого количества святых икон и мощей как на Афоне. Во-вторых, вера, что Афон это Вертоград Божией Матери, о насельниках которого Она имеет особое попечение. Поэтому вполне очевидном было стремление вступить в войско Божией Матери. В-третьих, относительная свобода и отсутствие государственной опеки, которая была, так скажем, несколько навязчивой в русской духовной жизни. И наконец, в-четвертых, древние духовные монашеские традиции, которые если и не сохранили в первозданности древнее монашество, но были продуктом свободного и естественного развития.

И приход на Святую Гору высвободил духовные силы русского человека, которые двигали простых казачков через Берингов пролив или в далекую Эфиопию с проповедью Православия.

На Афон приезжают уже не монахи, как раньше в поисках хорошего монастыря, а простые люди в поисках монашества. И в этом движении проявляются лучшие силы русского народа. Русские келлиоты дали Русскому Афону немало замечательных монахов. В начале, до основания Андреевского скита, не было на Афоне ни одной обители для великороссов, в Ильинском скиту по преимуществу жили малороссы, Пантелеймонов монастырь до 1875 года был греческой обителью. И все эти обители были уже переполнены насельниками. Приходившие на Афон паломники принимали постриг в русских обителях, затем накопив денег или собрав их на родине, покупали у греческих монастырей заброшенные и полуразрушенные келлии, которых в то время на Афоне было много и вот уже через короткое время в новую обитель текли новые монахи. Приходили целыми семьями, разумеется, мужской их частью, отец и сын и даже дед и возникали своего рода монашеские династии. На Афон ехали, как в место последнего пристанища, даже очень пожилые люди.

Так образовывались своего рода небольшие монастырьки, жившие по законам строгой киновии. Земли было мало, но заготавливали все: масла, орехи, оливки, разумеется, писали иконы, резали ложки. Но всего этого было мало, чтобы обеспечить такой монастырек в 100 человек. И многие обращались туда, куда неизбежно должны были обратиться: на Родину. Такое движение за помощью в Россию не могло не вызвать беспокойства у властей. Особенно обеспокоены были, конечно, либералы: и движением русского народа на Афон и утечкой средств. Это вызвало соответствующие постановления российского правительства, были составлены списки неблагонадежных келлиотов, которым не рекомендовалось высылать деньги. Конечно, были и действительно неблагонадежные монахи, которые расходовали деньги не по назначению или на авантюристическое проекты. Например, иеросхимонах Иоанникий (Литвиненко), настоятель келлии Положения Пояса Богородицы, в сентябре 1883 г. обратился в Синод с прошением о принятии афонских иноков под покровительство Русской Церкви и ходатайствал о разрешении построить на Афоне монастырь в память почившего императора Александра II с наименованием «Ново-Александровский».

Но были и те, кто вписали свои имена не только в историю Русского Афона, но и Русской Церкви. Единственно, в чем их можно было упрекнуть, в излишней активности. И активность эта вызывала мощное противодействия части греческих монахов, зараженных бациллой национализма, как правило, морейских, либералов Константинополя и Эллады и их английских союзников.

 

 

иеромонах Пантелеймон

Пожалуй главной фигурой, достойно вынесшей многолетнее противостояние с этой средой, претерпевший запрещение в служении, был иеромонах Пантелеймон (Важенко). Это был достойный монах, сочетавший в себе твердого игумена, внимательного духовного отца, активного миссионера и строителя. Приобретя и отстроив на Афоне келлию Воздвиженья Креста Честного Каракальского монастыря, он приобрел Фаранскую лавру (святого Харитона Исповедника), которую не удалось приобрести самому Антонину (Капустину). На Афоне у него возникли трудности с омологией (основным афонским документом на проживание). Монастырь выдал ему омологию на проживание 20 человек и хотел вернуть ее обратно.

 

 1913 г.

О. Пантелеймон, как духовный руководитель обители не мог на это пойти - пришлось бы сократить число братии. А что значит, для монаха оказаться за стенами монастыря. Это было началом тяжбы, которая могла бы в той ситуации, которая сложилась, на Афоне в Константинопольской церкви и греческом обществе, иметь самое печальное окончание. Чтобы подготовить запасной плацдарм для братства, он при содействии русских дипломатов приобретает на Святой Земле древнюю обитель. Нет возможности рассказать, сколько бумаг было написано по делу о. Пантелеймона одними только российскими дипломатами Патриархам Константинопольскому и Иерусалимскому, Протату, монастырскому начальству, в Синод, в Россию, в МИД. В итоге о. Пантелеймон выстоял, сохранил свое братство, которое под его крепким руководством избежало в этих условиях всякого разброда и шатания.

 И мало того в 1912 году о. Пантелеймон по просьбе антиохийского Патриарха Григория берет под свою опеку, посылает братию в монастырь Пророка Илии в Шувайя. Митрополит Григорий просит его о возрождении древних монашеских традиций на ливанской земле, на которой в ту пору активно действовали марониты, несториане, яковиты.

Другой известнейшей "миссионерской" келлией была келлия святителя Иоанна Златоуста Хиландарского монастыря. В конце XIX келлию посетил сербский митрополит Михаил (Йованович) и предложил келлиотам восстановить монашескую жизнь в Высоко-Дечанской Лавре. Непосильные затраты, даже при условии помощи из России, вражда арнаутов, недоверие сербских монахов, активное противодействие либеральных кругов Сербии привело к тому, что братство келлии вынуждено было отказаться от помощи Дечанскому монастырю. Келлия эта была примечательна своим первым русским старцем Кириллом (Абрамовым), немало сил приложившим для создания Братства русских обителей (келлий) на Афоне.

 

Сначала он попытался организовать нечто вроде потребительской кооперации на Святой Горе, чтобы не допустить роста цен и спекуляции.

О. Кирилл в 1893 году назначил трех монахов для устройства магазина, и дело пошло так успешно, что скоро некоторым корыстолюбивым лавочникам пришлось снижать цены... Однако, по настоянию Протата и лиц, духовных и светских, магазин был закрыт в августе 1895 года, причем осталось большое количество товара на сумму около 15 тысяч рублей. Взаимопомощь, которая была необходима русским келлиотам в условиях враждебного окружения, натолкнула о. Кирилла на мысль, что весьма полезно было бы учредить Братство Русских келлий, которое, заботясь о взаимной помощи, могло бы искать поддержки у представителей русской власти и, в первую очередь, у дипломатов.

В 1896 году было создано Братство русских обителей (келлий) на Афоне (БРОА). Греческие монахи считали, что Братство было неканоническим объединением монахов, но и должно быть запрещено. И действительно: возникновение такой монашеской организации было необычным явлением, как для Афона, так и для Русской церкви и конечно же, церковные каноны не содержат никаких сведениях о подобных объединениях. Но братчики завоевали признание у сотрудников МИДа, которые вскоре оценили полезность Братства. Сильно увеличившееся русское афонское монашество требовало какого-то центрального управления. Совет Братства стал решать с МИДом вопросы оформления, нравственного надзора над келлиотами (чего, кстати, требовала сама Вселенская Патриархия). Периодически устраивались общие собрания с консулами, вице-консулами и другими работниками МИДа по ряду насущных вопросов, решались вопросы содержания общественных институтов (например, школы в Константинополе, помощи бедным келлиотам и кавиотам), что способствовало уменьшению числа бездомных и нищих монахов. В какой-то степени Братство взяло на себя функции, которые были возложены на Пантелеймонов монастырь распоряжением Константинопольских патриархов Григория (от 28 апреля 1868 года) и Анфима (от 3 ноября 1871 года). Во время Первой мировой войны в братство вошли все русские обители: присоединились монастырь и скит, ‑ но после революции это объединение постепенно утратило смысл.

Следует напомнить о помощи Русского Афона фронту в годы Русско-японской войны 1905 года.

 

 

 

Схимонах Константин (Семерников), участник войны 1877‑1878 гг., бывший вахмистр, набрал из молодых афонских иноков санитарный отряд численностью около 50 человек в возрасте от 20 до 30 лет. Монахи отличились трудолюбием, бесстрашием и бескорыстным служением ближнему, что сделало их незаменимыми помощниками на войне. Заслуги их были оценены по достоинству: схимонах Константин был принят самим Императором и членами его семьи и награжден золотым крестом на Георгиевской ленте из кабинета его Величества. Члены монашеского санитарного отряда были удостоены георгиевских крестов. Между схимонахом Константином и царевичем Алексием завязалась тесная дружба, о чем свидетельствуют пожертвованный цесаревичем колокол в келлию святителя Иоанна Златоуста Иверского монастыря.

Некоторые келлии даже пытались организовать своего рода келлии-подворья в России, которые были восстановлены как самостоятельные обители после советского запустения. В 1904 г. старец келлии Иоанна Богослова иеросхимонах Герасим (Попов) открывает на горе Бештау Второ-Афонскую обитель, а иеромонах Серафим (Титов) из келлии Благовещения Хиландарского монастыря ‑ Зеленчукскую Александро-Афонскую обитель в 1889 году.

Среди трудностей в жизни русских келлиотов надо выделить разгул бандитизма на Афоне в период Балканских войн, жертвой которого стал известный келлиот иеросхимонах Моисей (Буренин). Едва не погибли иеросхимонах Пантелеймон (Важенко), иеросхимонах Пахомий, настоятель Георгиевской келлии Филофеевского монастыря, и многие другие. Связан он был с проникновением на Афон разбойников, часто скрывавшихся под личиной борцов освободительного движения.

Согласно докладу от 8 мая 1909 года генерального консула в Салониках Н.В. Кохманского послу И.А. Зиновьеву в 87 келлиях проживают 1221 монахов, в 81 каливах ‑ 120 и в разных местах отдельных пустынников ‑ 501. Действительно, Кохманский отмечает некоторые недостатки и нарушения в среде келлиотского монашества: "...Некоторые келлиоты ведут чрезмерную корреспонденцию с Россией, отправляя туда просительные письма и воззвания в громадном количестве, причем не довольствуются жертвователями, лично им знакомыми, из числа посетивших Афон: поклонников или их знакомых, но разсылают свои письма совершенно неизвестным лицам по адресам<..>. Некоторые старцы келлий часто отлучаются с Афона иногда по хозяйственным надобностям келлии, иногда же ‑ по личным нуждам не всегда похвального свойства. <...>За последние годы смут в России и на Афоне стали появляться в изобилии разные подозрительные личности, легко находящие себе приют в русских келлиях, особенно если знают какие-нибудь ремесла и мастерства. Таким образом наши келлиоты являлись укрывателями взбунтовавшихся матросов с броненосца «Потемкин» и разных революционеров и экспроприаторов, сами того не сознавая, а, может быть, иногда и сознательно".

Кроме упомянутых обителей следует вспомнить о Белозерской келлии, в которой положил начало свои подвигам иеросхимонах Тихон (Голенков), старце знаменитого преподобного Паисия, келлии вмч. Георгия в Керашах, Благовещенской келлии Хиландарского монастыря, древней келлии прп. Петра и Онуфрия на Могуле и др. После революции из среды келлиотов вышли старцы, которые окормляли Русское зарубежье в период советской власти. Это старец Евгений (Жуков), выехавший в Россию перед Первой Мировой войной и обмененный советскими властями на грека-коммуниста прямо из лагеря, карульские старцы: иеросхимонах Феодосий (Харитонов), схимонах Никодим и происходившие из высших кругов российского общества иеросхимонах Никон (Штрандтман) и иеросхимонах Парфений, по местному приданию происходившем не просто из аристократов, но из Дома Романовых.

 

 

Иеросхимонах Никон

 

После революции в России пополнение келлий новой братией стало практически невозможным, и малым русским обителям был уготовано долгое умирание. Датой смерти русского келлиотского монашества следует считать 1968 год. В этом году умер последний настоятель келлии святителя Николая ‑ «Белозёрки» ‑ иеродиакон Иоанникий, и келлия со всеми постройками перешла во владение к грекам.

 

 

В 90-е годы русские келлиоты снова стали появляться на Афоне, поселяться в заброшенных келлиях и воздвигать новые. Процесс этот сложный и противоречивый, но можно говорить о начале восстановления русского келлиотского монашества. Конечно, многое из истории 100-150-летней давности повторяется. Непросто складываются отношения с греческими монастырями, ропщут новые келлиоты на Пантелеймонов монастырь... Опять у многих вызывает зависть обильная помощь получаемая, некоторыми монахами из России.

По имеющимся данным, количество насельников Святой Горы - выходцев с канонической территории Русской Православной Церкви (преимущественно из России, Украины и Молдавии) ‑ постоянно растет и составляет сейчас около 200 человек. Большинство из них, порядка 80 человек, состоит в братстве Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря и в его скитах: Старый Руссик и Ксилургу. Количество насельников - выходцев из Русской Православной Церкви, проживающих в иных афонских монастырях, ‑ постоянно меняется. В настоящее время в Дохиаре проживает 13 человек, в Кутлумуше - 5, в монастыре Святого Павла - 4, в Андреевском скиту Ватопедского монастыря - 3, по 2 человека в Каракале, Хиландаре, Зографе, Филофее, по одному человеку в монастырях Симонопетр, Григориат, Констамонит и Эсфигмен, в остальных (Великой Лавре, Иверском, Дионисиате, Пантократоре, Ксиропотаме, Ставрониките) - ни одного.

Как минимум 60 русскоязычных монашествующих подвизаются на келлиях и каливах других монастырей кроме Пантелеймонова монастыря. На Афоне также пребывают несколько русских «сиромахов», избегающих общения с внешним миром[1]. Таким образом в целом можно сказать, что русское монашество на Афоне живет, возрождается и молится о России. Нам же надо всеми силами помогать этому возрождению.

---

[1] Данные 2012 года