Василисса

 

 I

 

В последних числах мая меня навестила моя лучшая подруга Таисия; мы живем почти рядом; что такое две остановки на метро? пустяки. Поэтому мы частенько наведываемся друг ко дружке, пьем чай и говорим, кажется, обо всем: о событиях на Украине, о тайфунах, которые обрушиваются то на Америку, то на Японию, о Валентине Распутине и его произведениях, о новостях церковной жизни, о последних временах и о событиях, которые их сопровождают; вместе делаем вылазки в торговые центры, чтобы приобрести необходимые вещи, или на рынок выходного дня, где можно купить у частных продавцов неплохие продукты.

-Здравствуй, моя дорогуша! - Таисия троекратно меня расцеловала.

-Рада тебя видеть. - Я подала моей подруге тапочки, которые недавно купила специально для нее.

-Я не общалась с тобой всего-навсего сутки, а мне кажется - целую вечность.

-У меня такое же ощущение.

Мы прошли на кухню, и я разлила по чашкам чай.

-Как ты? - Таисия взяла с блюдечка дольку пастилы.

-Слава Богу! «Господь пасет мя, и ничтоже мя лишит». А ты?

-Три раза Слава Богу! «Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся?»

-Чем сегодня занималась?

-Готовилась к Великорецкому Крестному ходу.

-Снова? Ты ведь уже раза четыре, если не ошибаюсь, участвовала в нем.

-Пять!

-Ну и хватит.

-Пять - это только начало. Обязательно пойду еще раз. И тебя приглашаю.

-И не мечтай об этом.

-Ты не торопись отказываться. Подумай.

-А что тут думать? Такие вещи не для меня.

-Крестный ход - это такая радость! Такое блаженство, что не опишешь!

-Не скажи. Топать десятки километров и в зной, и в холод - такое «блаженство» только для подвижников.

-Ты говоришь так потому, что ни разу не участвовала в Крестных ходах. У тебя нет опыта. А если хоть раз пройдешь...

-Нет, нет, не уговаривай. Я лучше посижу дома - это как-то надежнее.

Таисия долила в чашку кипятка, почерпнула из вазочки чайную ложечку абхазского каштанового меда, положила его в рот и, наверно, на полминуты замерла, восхищенная его вкусом и ароматом.

-Мы ведь не просто идем полями, лесами, по чащобам и оврагам, - продолжала она, - с нами идет Святитель Николай. Он помогает каждому из нас; скажу больше - он несет нас на своих руках. Это тебе о чем-то говорит?

-Все правильно, не спорю, но ведь...

-Ну, ну, говори.

-Ты же знаешь, какая я ленивая. Для меня перейти дорогу - целая проблема. Ты пыталась вытащить меня на концерт Дмитрия Хворостовского, а потом - Анны Нетребко, которых я очень люблю, и то не получилось. Приглашала на фестиваль духовых оркестров, который проходил в Коломенском, - опять осечка. Что уж тут говорить о пешем путешествии в сто с лишним километров - да я умру на первом же переходе!

-Не только не умрешь, но и побежишь дальше так, как олени не бегают!

-Ну уж ты скажешь!

-Я говорю на основании собственного опыта.

-Так это ты!

-А ты, моя дорогуша, нисколько не хуже меня!

-Вечно делаешь мне комплименты.

-Даю тебе на раздумье ровно сутки. А там...

-А там посмотрим.

Таисия ушла, сославшись на неотложные дела, а я перешла в большую комнату.

 

  II

 

«Что может измениться за сутки? - подумала я, удобно расположившись в кресле. - Ничего. Может пойти дождь, хотя синоптики обещали ясную солнечную погоду, может рубль упасть в цене, хотя Центральный банк обещал стабильность до начала осени, а что касается меня, то абсолютно ничего не изменится - я ведь не отношусь к этим говорунам из Гидрометцентра и Центрального банка».

На другой день Таисия снова навестила меня.

-Ну как, мое золотце, что ты надумала? - спросила она своим жизнерадостным тоном.

-Да ничего и не надумала.

-Ну как же так? Святитель Николай всю ночь молился о тебе, а ты ничего не надумала. Так нельзя. Святитель Николай может и обидеться.

-Нет, он никогда не обижается на нас.

-До начала Крестного хода осталось всего несколько дней, надо поторапливаться. На этот раз я без тебя не пойду. Пять раз ходила, а на этот раз - нет. Я тоже молилась о тебе. Неужели и после этого откажешься?

Откровенно говоря, Таисия приперла меня к стенке. Что я ей могу ответить? Что не пойду Крестным ходом, потому что ленюсь? Это для нее не ново. Или что у меня есть неотложные дела? Они, конечно, есть, но не такие уж неотложные. Если откажусь, то Таисия, конечно, обидится, а мне не хотелось ее огорчать.

Если пройдусь с рюкзаком на плечах по Вятской земле, от этого меня не убудет; подышу свежим воздухом, разомнусь. Врачи говорят, что прогулки пешком, да еще с нагрузкой, очень полезны. Ладно, так и быть - рискну. Риск, говорят, благородное дело.

-Лады, я иду с тобой.

-Чудесно! - воскликнула Таисия. - Другого ответа я и не ожидала!

После этих слов страх, который терзал меня, исчез совершенно.

 

 III

 

Крестный ход начинался третьего июня, но мы приехали в Вятку накануне.

-Большая часть паломников приедут завтра, то есть попадут «с корабля на бал», а нам с тобой, подруженька, это совсем не нужно, - сказала Таисия, когда мы вышли из вагона.

Я во всем положилась на свою подругу: она все же шестой раз идет, значит, все знает, а главное, может многое предусмотреть. Мы остановились у Глафиры Венедиктовны, с которой Таисия познакомилась во время своего первого похода и с тех пор поддерживала с ней дружеские отношения. Она приняла нас, как своих родных, - разве может быть для христианки кто-то роднее, чем другие христианки, да к тому же знакомые?!

Мы немного отдохнули, а потом пошли в монастырь святого Трифона Вятского помолиться на всенощном бдении.

«Все, назад пути нет, - подумала я, прикладываясь к чудотворной иконе Святителя Николая. - Теперь вся надежда на тебя, угодниче Божий. Помогай мне, немощной!».

Утром мы молились на Божественной Литургии. «Святителю отче Николае, - взывала я, преклонив колена, - помоги мне исповедать свои грехи. Их много, и они все тяжелые; зачем мне нести лишний груз, я и так изнемогаю от усталости. Лучше я расстанусь с ними, и тогда мой путь не будет изнурительным».

Я подошла к священнику и стала называть грехи.

-Прости нас, милосердный Господи, - вместе со мною помолился священник, пожилой, серьезный, очень доброжелательный. - Помоги нам исправиться. - И добавил: - Да благословит тебя Господь на Крестный ход!

-Ну вот, теперь мы готовы в дорогу! - сказала Таисия, поздравляя меня с принятием Христовых Таин (она, конечно, тоже причастилась).

И мы пошли. Нас было много, так много, что не окинуть глазом и не счесть! «Вот и хорошо, это как бы походная, на несколько дней, семья - один за всех, и все за одного».

Сначала нас провожали многоэтажные здания, потом двухэтажные, ну, а дальше пошли частные строения, непохожие одно на другое; их жители вышли на улицу, провожая нас и махая на прощанье руками.

 

                           Правило веры и образ кро-ото-ости,

                           Воздержа-ания учи-ителя

                           Яви тя ста-аду твоему

                           Я-аже вещей и-истина;

                           Сего ради стяжал еси

смирением высо-ока-ая,

нището-ою богата-ая,

Отче священноначальниче Нико-олае,

Моли-и Христа Бо-ога

Спастися душа-ам на-ашим.

 

Я старалась не думать о том, что путь далекий, что, возможно, моих сил не хватит, чтобы преодолеть его, а просто шагала и громко пела вместе с другими паломниками хорошо знакомый тропарь.

«Как крылья для птицы, так для меня это песнопение».

Идти было трудно - меня со всех сторон плотно окружали паломники, и я смотрела только под ноги - куда ступить, да так, чтобы не наступить на пятку идущего впереди человека; как ни старалась, а все же несколько раз наступила на пятки нескольких человек; правда, и мне досталось: раза два кто-то пребольно наступил мне на пятку; оглядываться и выяснять, кто это сделал, не было возможности, да и зачем - как мне простили неловкость, так и я.

Я шла за длинной, до пят, бирюзовой юбкой с веселыми оранжевыми цветочками; она принадлежала молодой, не старше восемнадцати лет, девушке с симпатичными веснушками на носу и щеках, которые придавали ей неповторимую прелесть. Если юбка перемещалась вправо, то и я следовала за ней; если замедляла ход, то и я шла медленнее; если убыстряла, то и я делала то же самое - она была как бы моим поводырем.

Вскоре мы вышли за пределы города, здесь тесноты уже не было, и я перестала смотреть под ноги; вскоре бирюзовая юбка исчезла среди впереди идущих паломников, так как ее хозяйка прибавила шагу; мне за ней было не угнаться, впрочем, я к этому и не стремилась, занятая тем, что смотрела то на череду резвых перистых облаков, то на купы березовых рощиц, листья которых под порывами ветра трепетали, как воробьиные крылья.

Просторы Вятской земли пришлись мне по душе: широкие, раздольные поля вперемежку с лесными массивами, пересеченная местность, высокие, по пояс, травы; мы долго шли по асфальтированной дороге, потом она осталась в стороне, дальнейший путь пролегал по проселкам, среди чистой, незаплеванной природы; миновали несколько заброшенных деревушек - на них жалко было смотреть.

Сколько часов мы шли, не знаю, только я почувствовала такую усталость, что готова была упасть, не в состоянии сделать больше ни одного шага. Но в это время прозвучала команда:

-Привал!

Я свалилась (не подберу другого подходящего слова) на туристический коврик, который очень вовремя постелила Таисия.

 

   IV

 

Привал был длительный, как будто специально для меня; если бы он был кратким, то я не смогла бы встать.

-Подъем! - крикнул кто-то из паломников, и мы с моей подругой, надев рюкзаки, отправились к дороге, по которой уже двигалась довольно плотная колонна.

-Ой! - вдруг вскрикнула Таисия, присе             дая и обхватывая обеими руками лодыжку левой ноги.

-Что такое? - я наклонилась, чтобы поддержать ее.

-Подвернула ногу, - морщась от боли, сказала Таисия. - То ли на камень наступила, то ли на пенек... Наверно, растянула сухожилие...

-Давай я тебе помогу.

Я скинула рюкзак и, освободив ногу от обуви, помассировала стопу.

-Полегчало?

-Не знаю... - Таисия надела кроссовку, ступила больной ногой на землю, и ее лицо скривилось от боли. - Надо же такому быть!..

-Может быть, это вывих?

-Вряд ли. Если бы вывих, я бы вообще не могла ступить.

-Давай обернем стопу подорожником, это помогает.

-У меня есть средство получше - бальзам Караваева. В любой поход беру с собой дорожную аптечку.

-Святой великомучениче и целителю Пантелеимоне, помоги рабе Божией Таисии, исцели ее ноженьку, - помолилась я, смазывая стопу и лодыжку.

-Теперь другое дело...

Моя подруга сделала несколько маленьких шагов, на каждом из них припадая на левую сторону.

-Вот не повезло, так не повезло, - сказала она, останавливаясь и с завистью глядя на паломников, которые проходили мимо. - Не знаю, что и делать.

-Понемножечку шагать, - я взяла ее под локоть, - и, глядишь, боль поутихнет...

-Н-да, проблема. - Таисия сделала еще один шаг, сильно поморщилась и села на землю. - Нет, не получается... Видно, придется на этом остановиться...

-Болит?

-Да, и сильно.

-Посидим полчасика - боль должна утихнуть...

Ряды паломников, идущих по дороге, с кажой минутой редели; показались две старушки с батогами в руках, наверно, последние.

-Ну как? - обрати

лась я к подруге.

-Вроде полегчало.

-Пойдем потихонечку, я буду тебя поддерживать.

-Ты же немощная, куда тебе...

-Сила Божия в немощи совершается.

-Что верно, то верно.

-И потом я же не одна.

-Как это понять?

-Очень просто: с одной стороны - я, а с другой - Никола-угодник. Он ведь с нами.

Таисия улыбнулась:

-Ну, конечно!

-Тогда в путь.

Я взяла подругу под ее левую руку, мы сделали один шаг, другой, третий, подстраиваясь друг под друга, и тихонечко пошли.

 

  V

 

Наш ориентир был - две старушки: хотя бы от них не отстать, и то хорошо. Когда мы пришли к месту следующего привала, там уже никого не было. Но мы все равно отдохнули.

Так вместе со старушками, с частыми остановками, с большим-пребольшим трудом мы достигли места первой ночевки - села Бобино.

Мы остановились у Аграфены Федотьевны, жительницы этого села, Таисия каждый год ночевала у нее.

-Проходите, мои дорогие гости, - встретила нас хозяйка, - заждалась вас, думала, сегоды не придете... Я уже сварила щавелевый суп, садитесь за стол, мои труднички.

Щавелевый суп показался нам редчайшим деликатесом, лучше любых ресторанных произведений. Два стакана простокваши дополнили наше пиршество.

-А теперь займемся моей ноженькой, - сказала Таисия, устраиваясь поудобнее на низеньком самодельном стульчике и протянув больную ногу. - Пока шли, боль не так чувствовалась, а сейчас болит - мочи нет; и опухоль появилась...

-Это от нагрузки... Чем бы нам полечить твою ноженьку?

Я встала на колени, чтобы хорошенько осмотреть ее.

-Самое лучшее лечение - это полный покой, - сказала Таисия. - Два-три дня полного покоя, и ножка, даст Бог, поправится.

-Так-то оно так... А сейчас что мы можем придумать?

-А вот что, девоньки, - сказала Аграфена Федотьевна, перемыв тарелки. - Мы сделаем водочный компресс... на всю ночь... рюмочку водочки я завсегда найду...

Утром однако опухоль не спала. Таисия, прихрамывая, сделала несколько шагов по комнате.

-Болит... Чуть сильнее наступлю, сразу же схватывает... Не знаю, как быть... - Она села на кровать, на которой почивала. - Если идти... боюсь, как бы хуже не стало... Наверно, придется возвращаться... Жалко, конечно, но на все воля Божия...

-И мне жалко. - Я присела рядом с подругой. - Еще много идти?

-Порядочно.

-А может, попробуем... Пойдем тихонько, как и вчера. Куда нам спешить?

-Тебе сильно хочется идти?

-Если уж начали...

-Ну коли так - пошли... Ради тебя, моя подруженька, я готова на все!.. Перевяжем покрепче стопу... бинт у меня есть... Вот так...

 

  VI

 

Мы попрощались с гостеприимной хозяйкой и вышли на улицу. Солнце уже сияло вовсю, несмотря на то, что было около трех часов.

-Не удивляйся, - сказала Таисия, - мы же на далеком севере - тут ночи белые.

-Это хорошо, что они белые, а не черные - идти сподручно.

Мы чуть припозднились и поэтому оказались где-то в середине колонны. Я крепко держала свою подругу почти подмышкой, так как была выше ее ростом, контролируя каждый ее шаг. Она, со своей стороны, делала все возможное, чтобы как можно меньше напрягать меня. Мы с ней были как бы единым организмом. Темп движения колонны был невысокий, и мы вполне успевали шагать вровень с остальными паломниками.

Дорога шла через лес; она была широкая, с глубокими колеями, оставленными тяжелыми вездеходами; довольно часто на нашем пути встречались лужи; мужчины в резиновых сапогах преодолевали их легко, а другие паломники, в том числе и мы, обутые в кроссовки, обходили их стороной, часто по грязи.

Некоторые паломники шли босыми; им было проще всего: лужа не лужа - шагай прямиком.

Как для школьников самое лучшее время - каникулы, то ли зимние, то ли летние, так и для нас, крестоходцев, самое приятное время - отдых на привале. А вот после отдыха - не знаю как другим, а мне вставать было не то что трудно, а очень трудно; я заставляла себя вставать; первые шаги... ноги как будто не свои, передвигалась, как на ходулях, но не останавливаться же и не ложиться на землю, когда рядом идут сотни и сотни паломников; «Вот и ты иди, - говорила я себе, - мало-помалу, шаг за шагом», - и через пять-десять минут становилась нормальным человеком и бодро шла, поддерживая свою подругу; иногда мне казалось, что не я, а она меня поддерживает, и если бы ее не было рядом, то я не смогла бы продолжать Крестный ход. И притом я, как и Таисия, шла с молитвой - без молитвы я была бы ничто, пень трухлявый, смешное недоразумение, и больше ничего.

Лес перемежался свежими, с небольшими перелесками, полями, которые были усеяны иван-чаем, медуницей, люпином, марьянником, дягилем - розовые, сиреневые, фиолетовые, бледно-синие ковры возникали то слева, то справа от колонны, и от них невозможно было отвести глаз. Несколько молодых паломниц, нарвав цветов, на ходу сплели венки и украсили ими свои головы.

-Невесты на выданье! - воскликнула Таисия, любуясь девчатами.

-Женихи не за горами, а рядом, - сказала я, - глядишь, где-нибудь к концу дня и пара образуется!

Некогда разбитая, а теперь утоптанная ногами паломников дорога пошла под уклон - перед нами была зеленеющая долина; мы миновали ее за каких-нибудь четверть часа, а потом дорога стала взбираться вверх.

-Таисия, - скомандовала я, оглянувшись назад, - чуток в сторону.

-Хочешь отдохнуть?

-Нет, пропустим детскую коляску.

Ее катил молодой, крепкого сложения, мужчина; наклонившись вперед, он удвоил усилия, потому что склон в этом месте был особенно крутой; в коляске спал ребенок, которому было около года; рядом с мужчиной шагала его жена, держа за руку мальчика лет четырех-пяти; девочка-отроковица ни на шаг не отставала от родителей.

-Дружная семья, - сказала Таисия, провожая глазами коляску.

-В такой поход надо решиться не только главе семьи, но и его помощнице, - добавила я, отмечая про себя, с какой легкостью, упругим, пружинистым шагом двигалась молодая здоровая женщина.

 

  VII

 

Однажды, когда мы отдыхали на очередном привале на лесной вырубке, к нам подошли мужчина и женщина средних лет с белыми повязками на рукавах, на которых были изображены красные кресты.

-Частная медицинская служба, - представились они, опустив свои сумки на землю.

-Чем можем быть вам полезными? - поинтересовалась я, очень удивленная их появлением.

-В этих лесах много энцефалитных клещей; они очень опасны и, если на кого-то упадут, то возможны всякие осложнения: повышение температуры, озноб, головные боли.

-Да, это мы знаем.

-Мы предлагаем купить у нас медицинскую страховку; она стоит недорого, всего тысячу рублей.

-Что она нам даст?

-Если вас укусит клещ, мы будем лечить вас бесплатно.

-Ну, предположим, меня действительно укусит. Где же я вас буду искать - ведь здесь, наверно, двадцать тысяч человек, а то и больше?

-У нас белые повязки - они видны издалека.

-Спасибо за предложение, - сказала я, завязывая рюкзак. - Наша страховка - это Святитель Николай. Он защитит нас не только от энцефалитных клещей, но и от других насекомых.

Мужчина и женщина взяли свои сумки и отправились дальше, подходя то к одним, то к другим паломникам и предлагая свои услуги.

«Вряд ли у них что-то выгорит, это все же духовное шествие, а не туристический поход. - Я проводила их взглядом. - А пользу они все же извлекут: пройдут если не весь путь, то хотя бы половину».

 

 VIII

 

Насчет ночевки в селе Монастырское мы не волновались, так как у Таисии и здесь была знакомая христианка - Варвара Михайловна Звонарева. Она стояла на окраине села, на обочине дороги, внимательно вглядываясь в проходящих людей.

-Чуть не прозевала вас, - сказала она, высмотрев Таисию в людском многолюдье и подходя к нам. - С благополучным прибытием!

Варвара Михайловна была дородной женщиной с полными щеками, на которых играли веселые ямочки. Увидев, что Таисия прихрамывает, она взяла ее под руку с правой стороны и, не спрашивая, как и что с ней случилось (в длительном походе все может быть), помогла мне довести ее до дому. Дом Варвары Михайловны стоял в центре села, на пригорке, окруженный с тыльной стороны соснами вперемежку с березами. Калитка, ведущая во двор, была открыта.

-Я ее закрывала, да и щеколду проверила, - сказала Варвара Михайловна, помогая Таисии подняться по ступенькам высокого крыльца. - Наверно, соседка Настасья зашла попроведать меня...

Мы провели Таисию в дом и усадили на стул; я плюхнулась на лавку, стоящую у стены. Устала я страшно, наверно, больше, чем Таисия - и не столько от перехода, сколько от волнения и переживания за нее - все же я предложила идти дальше, а она согласилась, чтобы не огорчить меня.

-Я поселю вас в самой удобной комнате, она изолированная. - Варвара Михайловна открыла дверь в комнату, которая находилась за большой русской печью, и остановилась. - Тут, оказывается, уже есть люди... сколько тут вас? Комната на двоих, а вас семеро... Ладно, ночуйте, не буду же я вас выгонять...

Хозяйка покачала головой, все еще удивляясь происшедшему.

-Знают, что я пускаю ночевать, вот и воспользовались...Посмотрим, что творится в другой комнате. Тоже люди, еще больше, чем за печкой; сейчас посчитаем - одиннадцать душ; и на кроватях, и на полу - везде; может, и под кровать кто забрался? Под кроватью вроде никого нет. И вас не буду выгонять - ночуйте, Божии странники...

Варвара Михайловна добродушно рассмеялась, и ямочки на ее щеках сделались еще более веселыми.

-Выход найдем, и не такое бывало, - продолжала она, осматривая свой дом, как полководец - поле боя накануне сражения. - Таисия, ты со своей подругой ляжешь на мою кровать, а я расположусь на полу - полечу мой позвоночник.

-Может быть, наоборот: мы с подружкой ляжем на пол, а ты на свою кровать, - предложила Таисия, доставая из рюкзака пакет с зеленым чаем и пачку печенья.

-И думать об этом забудьте! Вы люди походные, и вам надо как следует отдохнуть!.. Устали, вижу, что шибко устали... А я приготовила вам сюрприз...

-Какой? - Моя подруга вопросительно посмотрела на хозяйку.

-Баньку истопила... С дороги оно будет как раз...

-Замечательно! - воскликнула Таисия. - Это то, что нужно!

-Пойдемте, я вас провожу.

Баня, еще не старый деревянный сруб, стояла в конце двора. Когда мы вошли в нее, на нас пахнуло влажным теплом.

-Вот в этом котле горячая вода, а в этом - холодная, вот ковш, мыло, мочалка - поправляйте свое здоровье.

С этими словами Варвара Михайловна ушла, а мы принялись «поправлять свое здоровье».

-Для моей больной ноги это просто бальзам! - Таисия повеселела. - К утру наверняка полегчает.

-Побежишь впереди меня.

 

 IX

 

Проснулись мы оттого, что «нелегальные» квартиранты, упаковав рюкзаки, один за другим выходили из дому. Мы последовали их примеру. Спросонья идти, конечно, тяжеловато, но только спервоначалу, а потом свежесть утра, чистейший воздух, голубизна утреннего неба, пример других паломников, идущих так, как будто они выполняли главное дело своей жизни (а так оно и было на самом деле), - все это, вместе взятое, поднимало настроение, придавало новые силы, и шагать становилось даже радостно.

Нельзя сказать, что нога Таисии полностью выздоровела, но идти стало гораздо легче, поэтому мои усилия поуменьшились.

К пяти часам утра мы прибыли в Горохово. Когда-то, в давние времена, это было большое процветающее село, украшением которого был Казанский храм: в нем звучали церковные песнопения, дивный запах ладана наполнял его своды, звучали проповеди священника, а потом... потом настали иные времена, и люди перестали приходить в храм; село опустело, а храм постепенно разрушился, от него остались печальные развалины.

Прошло много лет; нашлись люди, которые решили восстановить старинный храм. И восстановили. Таисия рассказала, что с каждым годом храм обновлялся и обновлялся (она собственными глазами видела это), а в этом году стал таким, каким был прежде.

Меня очень удивило то, что, кроме храма, ничего в Горохово не было, все заросло крапивой, чертополохом, полынью да лебедой. В других местах что-то оставалось: например, мы видели печную трубу, которая дышала на ладан - из ее отверстия росла... молодая березка; или груды кирпича от когда-то стоявшего здесь помещичьего дома; или остатки железного забора от чьей-то, должно быть, добротной усадьбы. А тут - пустота.

Когда мы вошли в храм, чтобы помолиться во время Божественной Литургии, меня поразила духовная атмосфера храма - как будто он и не закрывался, как будто в нем каждый день даже в безбожные времена звучала молитва, - да так оно и было: в нем служили Ангелы Божии.

Моя первая задача была - посадить Таисию. Скамеек в храме не было, стульев - тоже, но я все же нашла аккуратную березовую чурочку, на нее и посадила мою подругу.

Много батюшек служило в алтаре, но еще больше принимало исповедь. Сначала исповедовалась я, а затем помогла подойти к священнику и Таисии (это произошло после «Символа веры»).

Причастились, если не ошибаюсь, все или почти все, кто присутствовал в храме. Да и как же иначе могло быть - ведь здесь собрались верные христиане! Мы с Таисией подошли к Чаше одни из последних; батюшка причастил сначала мою подругу, а потом и меня.

-Братья и сестры, - сказал священник, выйдя на амвон с крестом в руках, - во время восстановительных работ вокруг храма было обнаружено много человеческих костей. Эти люди пострадали за православную веру, их, скорей всего, расстреляли. Давайте помолимся об упокоении их душ.

«Они не предали Христа, остались Ему верны, и Христос взял их души к Себе, в Райские Обители, - подумала я, слушая напевы панихиды. - Поэтому и молиться о них не трудно».

 

 X

 

-Этот храм как будто маяк на берегу бушующего моря, как будто светоч в безлунную ночь, - сказала Таисия, когда мы вышли на улицу.

-Истинная правда, - ответила я. - Но у нас теперь другая, абсолютно земная задача: неплохо бы слегка подкрепиться.

-Кажется, это не проблема. Видишь котлы? - Таисия указала на четыре громадных котла, установленные под временным навесом.

-Да.

-В прошлом году в них была вкусная каша. Думаю, и нынче - не хуже.

-Котлы такой величины я вижу первый раз: их содержимого хватит, наверно, для всей Вятской епархии.

-Не знаю как на счет всей епархии, но для нас-то уж точно хватит.

Мы подошли к первому котлу, около которого хозяйничала моложавая крестьянка в синеватом фартуке и в бежевом платке.

-Какую кашу вы сегодня готовили? - полюбопытствовала Таисия, доставая из сумки, которая висела у нее на плече, две пластмассовые ложки и две миски.

-Гречневую.

-А в прошлом году - пшенную.

-Они все хороши, когда сильно проголодаешься.

-Мы относимся как раз к таким... Положите, пожалуйста, две порции.

-Не могу, голубушка.

-Почему?

-Каша закончилась.

-Неужели? Ведь котел такой большой, нет, даже не большой, а большущий.

-Едоков дюже много было... Может, в других котлах что-то осталось.

К большому сожалению, в других котлах, хотя и они были пребольшущие, тоже не осталось ни капли.

-Не горюй, подруженька, - обняв меня, сказала Таисия. - Отведав Небесной пищи, мы легко можем обойтись без земной... Я что тебе хочу сказать: в храме были только верные христиане, а остальные... их очень много... это, скорее, православные туристы, чем верующие паломники... для них важнее земная пища, чем Небесная...

-Так-то оно так, но все же... сосет под ложечкой так, что...

Не успела я это сказать, как увидела пожилую крестьянку в поношенной кофте и такой же поношенной юбке темного цвета. Она достала из сумки миску с горячим отварным картофелем и поллитровую банку с солеными грибами-лисичками. Встретившись со мной глазами, она сказала:

-Есть маленький гостинчик, а кого угостить, не знаю.

-А я знаю.

-Покажите мне его.

Я указала на себя и на Таисию.

-Вот и славно, вот и славно! Угощайтесь, мои дорогие. Я и хлебушка взяла, мягкого, домашнего.

Более вкусной еды я не вкушала, наверно, с самого детства. Того же мнения была и моя подруга.

Нашу благодетельницу звали Фекла, она жила с мужем в соседнем селе, в котором сохранилось еще несколько домов. Мы поблагодарили ее за трапезу и обещали молиться о ней, ее муже и детях (они давно разъехались кто куда) до конца нашего паломничества.

 

 XI

 

Едва Крестный ход отправился дальше (это произошло около одиннадцати часов), как припустил дождь, да и нешуточный. Небо заволокло тяжелыми темными тучами - никакого просвета ни в южной стороне, ни в северной, - мы шли час, другой, а дождь не только не стихал, а наоборот, усиливался, иногда налетал такой холодный шквал, что казалось, наступила глубокая осень, и что теперь солнца не видать до конца паломничества.

Хорошо, что мы, благодаря опыту Таисии, были готовы к таким переменам: надели резиновые сапоги и плащ-палатки; плащ-палатки были легкие, надежные, непромокаемые (моя подруга купила их в магазине ИКЕА), но, несмотря на это, идти было очень трудно, холод пробирал до костей.

Руководители Крестного хода сделали внеплановый привал в лесу, чтобы переждать непогоду, но переждать ее нам не удалось, дождь поливал так же настырно, как и раньше; кроме того, дождевые потоки обрушились на нас с берез, елей, сосен и осин, мы продрогли еще больше, торчать в лесу не имело никакого смысла, и мы пошли дальше.

-Сколько хожу, ни разу такой напасти не было, - призналась Таисия, покрепче укутываясь шерстяным платком. - Случались, конечно, дожди, но краткие, а такого не припомню... Бывалые паломники, те, что ходили десятки раз, говорят: во время Великорецкого путешествия бывают все времена года: и весна, и лето, и осень, и даже зима - «белые мухи» мелькают и час, и два...

-Как твоя ноженька?

-Опять разболелась - резиновая обувь ей не на пользу... Ноет и ноет...

-Даст Бог, дождь скоро кончится... Нет худа без добра - если бы не твоя нога, мы бы совсем замерзли, а так прижались теснее друг ко другу и идем...

-Замучила я тебя, подруженька; меня уже совесть загрызла - столько сил ты затратила...

-Совсем наоборот, с каждым днем силы у меня прибавляются - и все благодаря тебе...

Не знаю, утешили эти слова Таисию или нет, но моя душа почувствовала несказанное тепло, и даже дождь, который хлестал нам в лицо, не стал казаться мне таким холодным.

-Теперь нас с тобой и водой не разлить, - пошутила я, прижимаясь к своей подруге и чувствуя, как и она прижимается ко мне.

Ливень закончился только тогда, когда мы к концу дня пришли в село Великорецкое. Выглянуло ласковое солнышко, по которому мы так соскучились, и все вокруг засверкало: трава, листья деревьев, крыши домов, вода в реке.

Не сговариваясь, мы направили свои стопы к палаточному городку, который был разбит неподалеку. Мы не особенно надеялись на удачу - ведь шли не в начале Крестного хода и даже не в середине, а почти в конце. Но бывают же чудеса: нам удалось отыскать два местечка в самой крайней палатке - не иначе, как Святитель Николай позаботился о нас, уставших и озябших.

Отдыхали мы совсем недолго и отправились на всенощное бдение. Несмотря на то, что трава еще не просохла, надели сухую обувь - особенно она была необходима моей подруге.

Мы с нетерпением ожидали елеопомазания - для поддержания наших сил и духа. После того, как приложились к чудотворной иконе Святителя Николая, а потом подошли к священнику, который в виде креста помазал чело, усталость куда-то исчезла, появилась легкость во всем теле.

-Завтра состоятся три Божественных Литургии, - объявил священник, когда богослужение закончилось. - В два часа ночи, в шесть часов утра и в десять. Последнюю Литургию, которая состоится на берегу реки Великой, возглавит митрополит Вятский и Слободской Марк.

Поскольку я была самой ленивой среди всех участников Крестного хода, то уговорила Таисию участвовать в архиерейской службе.

 

 XII

 

Митрополит служил очень вдохновенно, гремел архиерейский хор, я молилась Святителю Николаю о многих вещах, а особенно о Таисии, моей дорогой сестре, чтобы он исцелил ее ноженьку.

Причащение - при таком обилии народа - было организовано идеально: священники с Чашами стояли за деревянным ограждением, которое отделяло престол от молящихся, примерно через каждые три метра: подходи - безо всякой толкотни и суеты - и причащайся.

Искупавшись в реке, которую освятил митрополит Марк, мы с Таисией поднялись на холм, к торговым рядам, и купили румяных, испеченых сегодня утром, пирожков, сдобных булочек, жареной рыбы, помидоров и с большим удовольствием потрапезничали.

У «православных туристов» трапеза была поставлена на широкую ногу: шашлыки поджаривались не на кострах, а на мангалах - ради излюбленного кушанья и нести их не лень.

 

 

Скажу откровенно: Крестный ход, несмотря на его трудности и искушения, мне понравился. Трудновато - согласна...усталость, да и немалая... но порой она бывает какая-то... не в тягость - накапливается, накапливается, к концу дня кажется, что всё, шагу больше не смогу сделать; а потом она куда-то исчезает, и вместо нее появляется большая-пребольшая духовная радость, которую ни с чем нельзя сравнить и которую никакими словами не опишешь.

Это открытие... как бы это сказать... окрылило меня, и теперь я понимала других паломников, в том числе и мою подругу: почему они каждый год, оставив все свои дела, отправляются в это путешествие. Первые слова, которые обычно говорила Таисия, вернувшись из Вятки, звучали так: «Скорее бы на следующий Крестный ход!» Я смотрела на нее с большим недоумением: только что вернулась, похудевшая, осунувшаяся, и снова рвется туда; а зачем, спрашивается? Теперь у меня такого рода вопросы не возникали...

Мне захотелось продолжить Крестный ход и завершить его в Вятке. Примерно половина паломников закончила свой путь здесь, в Великорецке, отправившись домой на автобусах. Ну и что? У каждого свои возможности и свои планы, за рукав никого не удержишь. Половину пути прошли, и то хорошо. А мне захотелось, повторяю, дойти до конца.

Но я же не одна, а с подругой. Сможет ли она продолжить путь? Ее ноженька все еще не в порядке. Если Таисия скажет «нет», то я на своем настаивать не буду, и мы отправимся домой.

Когда я сообщила о своем намерении, моя подруга... расцвела, как весенний благоухающий цветок, и крепко меня обняла.

-Ты не шутишь? - спросила она, освободив меня из своих объятий.

-Нисколько.

-Какая же ты умница-разумница! Я никак не ожидала, что ты на такое решишься!

-Да я и сама не ожидала.

Таисия громко и весело расхохоталась, снова заключив меня в свои объятия.

-А как твоя нога? - полюбопытствовала я.

-Столько времени дюжила, подюжит и еще - не барыня.

Жертвенность подруги меня просто восхитила, и я дала себе слово, что остаток пути буду служить ей еще старательнее, ни капли не жалея себя.

 

 XIV

 

Из Великорецка мы вышли в два часа ночи. Было светло, как днем. Длинная, до пят, бирюзовая юбка с веселыми оранжевыми цветочками опять оказалась перед моими глазами, и я обрадовалась ей, как своей старой знакомой, с которой можно идти километр за километром и ничего не бояться.

Обратно мы шли совсем другим путем, но условия были те же: комары, гнус, грязь, холод. Гнуса и комаров почему-то было еще больше, - видимо, решили проверить нас на прочность - они очень досаждали: раздавишь одного комара на лбу, а на щеку сядут сразу три; прогонишь их, а кто-то пребольно укусит шею. Зато режим был щадящий: два часа шли - один час отдыхали.

Дорога снова шла через лес; на ней было много глубоких луж; редко кто, даже мужчины в высоких резиновых сапогах, отваживались ступать в них; приходилось пробираться по обочинам, в густой траве, раздвигая руками мокрые кусты; хорошо, что мы с Таисией обулись в резиновые сапоги, а тем, кто шел в обычной обуви, можно было не завидовать.

«Никола, угодничек Божий, помоги нам побыстрее миновать этот сырой лес».

Едва я закончила молитву, как показался просвет между деревьями, и через минуту мы вышли на сравнительно сухую дорогу. Солнце уже поднялось высоко над горизонтом и начало не то что пригревать, а по-настоящему печь.

«Н-да, кажется, придется туговато». Мои опасения не оправдались: в небе возникла гряда облаков, и нас осенила спасительная тень. «Когда израильтяне странствовали по раскаленной пустыне, их защищало от изнурительного зноя всего одно облако, а нас - не меньше дюжины, - подумала я, снимая теплую кофту (то же самое сделала и Таисия). - Не иначе, как Никола-угодничек о нас позаботился».

Блаженствовали мы недолго: облака и солнце исчезли, небо покрылось свинцовыми тучами (все это произошло в считанные минуты), брызнул косой хлесткий дождь и тут же прекратился, как будто испугавшись своей наглости, возник резкий порывистый ветер, всполошив кроны берез, сосен, ольхи, пригнув почти до земли кусты шиповника и крушины; где-то в стороне пушечным выстрелом громыхнул гром (его эхо прокатилось над нашими головами), повторно громыхнул ближе, а через секунду небо как будто раскололось от страшного грохота (мы с Таисией, не сговариваясь, присели); раскаты грома, постепенно становясь тише, стали удаляться от нас (так утихает шум проходящего мимо поезда), на землю упало несколько тяжелых дождевых капель («Ну, сейчас ливанет»), однако, к моему величайшему изумлению, ничего подобного не случилось - тучи, хотя и висели над колонной, подобно Дамоклову мечу, оказались к нам милостивыми - тяжелые капли скоро сменились легкими, а потом и вовсе исчезли.

«Слава Тебе, Господи, слава Тебе!» - помолилась я про себя (наверно, каждый паломник сделал то же самое).

Такая неустойчивая погода (не знаешь, чего ожидать в следующую минуту) продолжалась целый день. Мы с Таисией то надевали плащ-палатки, когда начинался дождь, то снимали их, когда он прекращался.

Может, кто-то не поверит, но в этот день мы, промокшие, продрогшие, донельзя уставшие, но счастливые, прошли тридцать пять километров (!).

 

 XV

 

-Где будем ночевать? - спросила я у своей подруги, когда мы вошли в поселок Мурыгино.

-У Лидии Александровны, моей знакомой христианки. Золото, а не женщина. Кстати, вот и ее дом.

Мы остановились перед большим двухэтажным деревянным домом с шестью печными трубами на крыше. «Ага, значит, в нем шесть квартир».

-Своим гостеприимством она не уступает Аврааму, который под сенью Мамврийского Дуба принял Трех Ангелов, - продолжала Таисия в то время, как мы поднимались по лестнице на второй этаж.

Когда мы вошли в квартиру, и я скинула рюкзак, то мне показалось, что с меня упала трехтонная глыба.

Лидия Александровна, не толстая, но и не тонкая женщина с аккуратно уложенными волосами и с улыбчивыми васильковыми глазами, окружила нас таким вниманием и любовью, что мы позабыли все тяготы прошедшего дня.                          

-Какой суп будете кушать - куриный или рыбный? - спросила хозяйка, когда мы, умывшись, сели за стол.

«Ничего себе, выбор, как в ресторане».

-Курица у меня не магазинная, а своя, суп получился такой, что пальчики оближете.

В правдивости слов Лидии Александровны я убедилась, отведав всего лишь одну ложку. Таисия предпочла рыбный суп.

-На второе я предложу вам зразы с картофельным пюре и соленым огурчиком, - хлопотала хозяйка, так и не присев ни на одну минуту.

-У меня свой земельный участок, - рассказывала она в то время, как мы воздавали должное ее кулинарным шедеврам. - Поэтому у меня все свое: и картошка, и лук, и капуста, и соленые помидоры. Кушайте досыта, не стесняйтесь, у вас впереди еще долгий путь... В нашей речке рыба еще не вывелась, Михалыч, сосед, рыбачит почти каждый день, снабжает меня и окунем, и карасем, и щукой.

На аппетит мы не жаловались, и это особенно нравилось Лидии Александровне.

Не успели мы разделаться со зразами, как на столе появилось сразу несколько вазочек.

-Это варенье к чаю, - пояснила хозяйка. - Малиновое, смородиновое, черничное, клубничное, земляничное - кому что понравится.

-Нам нравятся все, - улыбнулась Таисия, накладывая в розетку сначала клубничное, а следом за ним черничное.

-Я страсть как люблю чай с вареньем, - говорила хозяйка, расставляя блюдечки. - Присяду с вами, выпью чашечку-другую... Ягода вся лесная; лес рядом, собирай, не ленись; я не ленюсь, выйду утречком пораньше, пройдусь по знакомым полянам, вырубкам - к обеду возвращаюсь с полной корзиной; ягода сладкая, пахучая, положишь в рот - тает...

Остановиться при таком обилии сладостей было трудно, и мы просидели за столом, слушая рассказы милой хозяйки, добрый час.

Скоро, однако, стали зевать, и чем дальше, тем сильнее.

-Вижу, вижу, дорогие, что пора на боковую, - встала из-за стола Лидия Александровна. - Постельки я вам уже приготовила, мягкие, удобные; будете спать без сновидений.

Она была права - мы спали так, как не спали за все время нашего путешествия.

Утром Лидия Александровна проводила нас до окраины поселка, и тут мы расстались, еще и еще раз поблагодарив ее за редкое радушие и гостеприимство (я подарила ей восточный ладан и освященный елей от святителя Алексия, митрополита московского, а Таисия - икону преподобного Сергия Радонежского).

«Если бы не Таисины знакомые, которые принимали нас на ночевки, то я наверняка не одолела бы такой трудный путь», - подумала я, стараясь не нарушить привычный ритм нашего движения.

 

  XVI

 

Наступил последний, шестой день нашего Крестного хода.

-Выдержим? - спросила меня Таисия, когда мы влились в походную колонну.

-Человеку это невозможно, а Господу Богу всё возможно, - ответила я, поправляя рюкзак, который за эти дни стал неотъемлемой частью моего существа.

Впереди нас ехали две инвалидные коляски, которые сопровождали несколько женщин. Коляски были трехколесные: у первой одно колесо было впереди, а два сзади, у другой - наоборот. Инвалиды были лежачие: руки скрючены, головы упали набок, но, к моему удивлению, они управляли колясками сами - с помощью каких-то очень хитрых приспособлений, а женщины только контролировали их действия.

Коляски совершали путешествие только по асфальтированной дороге, там, где ходят автобусы, значит, вместе мы были только в начале и в конце пути.

«Вот это действительно подвиг, - подумала я, глядя на инвалидов, которые нисколько не отставали от нас. - Им в сотни раз труднее, чем мне и другим паломникам, а они, не хныча и не тратя лишних слов, едут и едут».

Во второй половине дня мы остановились на отдых на большой поляне. Любуясь пышным разнотравьем, окружавшим нас, я увидела невдалеке высокий деревянный крест.

-Интересно, что это за крест? - спросила я, обращаясь к моей подруге.

-Не знаю, - сказала Таисия. - Много раз ходила, а не замечала.

Заинтересованные, мы встали (хотя вставать не очень-то хотелось) и подошли ко кресту. Он потемнел от дождей, ветров, зимней стужи и частых северных метелей. Посредине креста была прибита табличка с надписью крупными буквами. Я вслух прочитала:

«Братья и сестры! Просим вас помолиться об упокоении душ рабов Божиих - жителей села Алёхино, которое когда-то было на этом месте. Они были верующими людьми и любили Россию...»

И далее столбиком шли имена:

                           «Аграфены

                           Никанора

                           Поликарпа

                           Доримедонта

                           Агафона

                           Феклы

                           Аполлинарии

                           Гликерии

                           Параскевы

                           Онуфрия

                           Феоктисты

                           Иоанна

                           Ангелины

                           Феодора

                           Зиновии»

 

Имен было очень много, чтение заняло несколькол минут.

-Упокой, Господи, души упомянутых рабов Твоих, - помолилась я вслух, - прости им все согрешения, вольные и невольные, ведомые и неведомые, избави от вечной муки и огня геенского, учини их в Селениих Праведных, «идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь безконечная». Аминь.

-Надо же, - сказала Таисия, - была и церковь, и кладбище, не меньше двух сотен домов - и ничего не осталось...Как языком кто слизнул...

-Время... оно безжалостное... Была Атлантида - и нет ее; был Капернаум и исчез; были целые народы, а где они теперь?..

 

 XVII

 

В три часа пополудни мы вошли в город Вятку - не по той дороге, по которой выходили, а по другой. Настроение было приподнятое - последние минуты Крестного хода, последние шаги! Нас то и дело окропляли святой водой священники, стоявшие на обочине дороги, - какая уж тут усталость!

-Ой! - воскликнула Таисия, когда мы вошли в ворота монастыря святого Трифона Вятского (здесь начинался Крестный ход, здесь и закончился). - Ее лицо сияло, как вешнее солнце. - Василисса, пляши!

-Зачем?

-Моя нога больше не болит!

-Это ты пляши, а не я.

-Нет, я лучше тебя расцелую!

Она сделала это немедленно и от всей души.

Мы последний раз приложились к чудотворной иконе Святителя Николая и поблагодарили его за чудесный дар - шестидневный Крестный ход. Выйдя из храма, я окинула взглядом паломников с загорелыми, похудевшими, освещенными каким-то радостным внутренним светом лицами, с кем бок о бок шагала по дорогам Вятской земли. Я достала из рюкзака бутылочку с водой, чтобы утолить жажду, и неожиданно увидела длинную, до пят, бирюзовую юбку с веселыми оранжевыми цветочками и лицо молодой паломницы с симпатичными веснушками на носу и щеках, которые за прошедшие шесть дней как бы расцвели и стали похожи на веселые цветочки ее нарядной юбки.

«Как жаль, что Крестный ход закончился, - подумала я, улыбаясь в ответ на счастливую улыбку молодой паломницы, - еще бы идти и идти...»