О последних событиях в церковной жизни

Корр.: Отец Кирилл, некоторые мои знакомые были удивлены, увидев Вас на патриаршей службе в престольный праздник Данилова монастыря. Интересно, Вы сами пришли или Вас обязали быть?

Иг. Кирилл: Что ж тут особенного, я являюсь насельником этой обители.

Корр.: Но в основном же Ваше служение проходит на приходе. И потом, суббота первой седмицы на приходе - это день повышенной нагрузки.

Иг. Кирилл: Обычно на вечерней службе в монастыре меня спрашивают, буду ли я утром служить. А тут позвонили за две недели и попросили быть. Сказали, что есть в этом необходимость.

Корр.: Наверное, это было сделано специально, зная, что Вы не раз позволяли себе идти не в ногу, а тут такие события: совещание в Шамбези, Архиерейский Собор, встреча Патриарха с Папой в Гаване. Наверное, Вас хотели поставить в строй, показать, что Вы заодно с Патриархом? Вы же высказывали сомнения в правильности действий Священноначалия?

Иг. Кирилл: В какой-то степени, да. И в связи со стремлением все оправдать, например, о. Андреем Ткачевым. Отец Андрей - человек с солидными познаниями в разных сферах, талантливый публицист, пастырь, ярко выступающий в СМИ - на встрече со студентами Сретенской семинарии сказал поразившую меня вещь. Он сравнил Церковь с кораблем, в котором сложнейшая аппаратура - все настолько мудрено, что разобраться в ней может только капитан, т. е. Предстоятель Церкви. Странно слышать такие слова не от каких-нибудь домохозяйки или сторожа, а от пастыря, который даже не матрос, уже разбирающийся в чем-то, а офицер на этом корабле. Мне показалось его сравнение весьма относительным. А что касается моего участия в службе - действительно у меня появилось некоторое охлаждение, желание несколько дистанцироваться. По крайней мере, сам я вряд ли бы в такой день добивался бы включения себя в число служащих. Есть такой принцип (им, кажется, руководствовался учитель нашего Патриарха митрополит Никодим (Ротов)): «Ничего сам не проси и ни отчего сам не отказывайся».

Корр.: Ну, а если бы на этой службе открыто бы поминали папу, тогда как? Вы ведь говорили, что это будет для Вас рубиконом, через который Вы не перейдете.

Иг. Кирилл: Если это и произойдет, то вряд ли до Всеправославного Собора. Представляю себе картину, когда вдруг в перечне Предстоятелей Православных Поместных Церквей на патриаршей службе наряду с двумя именами на букву Ф (Александрийским Феодором и Иерусалимским Феофилом) прозвучит третье - Франциск, «пастырь Вселенской Церкви», «викарий Иисуса Христа». Кто-то из сослужащего духовенства побледнеет, кто-то покраснеет, втянув голову в плечи. Начнут, наверное, перешептываться. А кто-то совершенно не подаст вида.

Корр.: Интересно, а как Вы отреагируете?

Иг. Кирилл: Я об этом думал. Вряд ли бы я демонстративно прервал бы свое участие в соборном служении. А вот когда началось бы в алтаре причащение, постарался бы улизнуть, сняв фелонь и одев сверху пальто. Вряд ли бы, выходя из храма, я решился бы громко сказать что-то типа «отрясаю прах с ног моих». Просто бы тихо ушел. Кстати, по старому чину не только не все диаконы, но и не все священники должны были обязательно причащаться, а только те, которые в полной мере подготовились к этому.

Корр.: А как было на сей раз? Вы же говорили об охлаждении?

Иг. Кирилл: Хотелось минимизировать свое участие. Думалось, что даже вряд ли возглас достанется при таком обилии сослужащих Патриарху. Он, однако, достался. Причем, такой примечательный: «И даждь нам едиными усты и единым сердцем славити и воспевати...»

После встречи Патриарха и входных молитв началось торжественное облачение Патриарха, стоящего на кафедре на середине храма. Я хотел было «отчалить» в пономарку, как вдруг в моих руках оказался поднос с лежащим на нем патриаршим поясом. Секретарь Патриарха о. Владимир Диваков деликатно при этом шепнул: «Пальцами держать за дно подноса, а не сверху». Глядя на пояс, я подумал: «Обычное софринское изделие, никакого расшива золотом и нанизанности жемчугом. Такой же пояс, наверное, и у обычного сельского священника. А еще говорят о какой-то роскоши». У меня на приходе пояса, как это принято в старом чине, с медными бляхами с гравировкой Голгофы, и четырьмя источниками - лентами с восьмиконечными крестами - символами токов благодати.

Литургия прошла на одном дыхании. Патриарху сослужили четыре архиерея, два десятка священников и около десяти диаконов. Как всегда, дольше всех в положении ниц перед престолом после преложения Даров, был сам Патриарх, молившийся о сокровенном. После причащения в алтаре, в то время как шла проповедь, все сослужащее духовенство подходит к Патриарху под благословение. Я опять хотел было уклониться. Подходивших к нему, Патриарх, в основном, благословлял молча. И вот, когда уже почти все священники подошли и настал черед диаконов, вдруг меня буквально вынесло из пономарки и я оказался замыкающим среди потока священников, подходивших к Патриарху. Совершаю глубокий поклон, прикладываюсь к патриаршей деснице, и вдруг меня обдает поток тепла, благожелательности и любви: «Брат Кирилл, ну как ты живешь?» - улыбаясь, спрашивает Патриарх. Я в ответ лепечу: «Сижу себе на приходе тихо». Патриарх: «Это хорошо, что тихо. А что ты так растолстел?» После этих слов я машинально вобрал живот в себя: «Буду стараться худеть». «Ну а как твои дела?» Я сначала хотел было отреагировать обычным: «За все слава Богу», но потом подумал, что надо воспользоваться таким редким случаем и что-то конкретное озвучить. Говорю: «Мне бы второго священника в помощь». Патриарх: «Хорошо, пиши прошение». Отойдя от Патриарха, в смущении говорю о. Владимиру Дивакову: «Меня Патриарх опять укорил в полноте. Надо же, с утра до вечера бьем земные поклоны (по старому чину земные поклоны, а точнее, метания в будние дни Великого поста делаются на «Аллилуия», «Святый Боже», «Приидите, поклонимся», на молитве прп. Ефрема Сирина и в ряде других случаев)». О. Владимир: «Полнота бывает от нарушения обмена веществ, но у Вас незаметно». Поделился еще с одним епископом своим смущением. Хотел особо отметить, что в первый день Великого поста мы вообще не вкушаем пищу на приходе. Владыка меня опередил и невольно смирил: «Мы в монастыре неоднократно по несколько дней в году не вкушаем пищу и чувствуем себя великолепно».

Что еще интересно. Обычно я один, максимум два сна в год запоминаю. В Данилов день это был как раз тот случай. Поразительно реалистичный сон: как будто Патриарх в Донбассе, в маленьком городке Артемовске, где я родился (город находится на территории ЛНР). Запомнились две детали. Знакомя Патриарха с городом, говорю об улице, где находится родительский дом: «Раньше эта улица называлась «Стадионная», т.к. она упирается в городской стадион. Впоследствии ее переименовали в честь Героя соц.труда Стасюка». Так и есть. Вторая деталь. Испрашиваю у Патриарха благословение устроить на приходе со стороны набережной маленькую часовенку с иконой свт. Николы с тем, чтобы перед нею можно было ставить свечи: «Таких в Греции - Вы знаете - великое множество, на каждом повороте». Патриарх благосклонно выслушивает и с улыбкой благословляет (как раз накануне мне предлагали ее устроить). В принципе, у него всегда было ко мне благожелательное отношение. Я тоже к нему всегда относился с большой теплотой и симпатией. К сожалению, известные события последнего времени несколько охладили такое отношение.

Корр.: Как Вы думаете, что может взорвать ситуацию? Ведь обстановка так накалена.

Иг. Кирилл: Репрессии. Если кто-то надумает запрещать направо и налево, изгонять с приходов и монастырей. Подключат еще и карательные органы государства. Вот тогда начнется. Насилие только раскочегарит костер. Оно неуместно в духовной сфере. Насилие, особенно в делах веры, всегда непродуктивно. Что в человеческом общежитии, что в отношении животных. Вот я, например, с детства всегда любил котов, а они от меня шарахались. Почему? Потому что не было должного подхода, чувства меры. Бывало, в детстве, делая уроки, расстилаешь одеяло, берешь учебники, тянешь кота. А, он, допустим, пробегал всю ночь и спит без задних лап, а ты его тормошишь. Или он отоспался и начинает резвиться, а ты его пытаешься уложить спать - кому понравится? Бывало, зовешь кота, заманивая куском рыбы или мяса, а он недоверчиво смотрит и не подходит. А мать выйдет на крыльцо дома на одном краю усадьбы и только крикнет: «Марсик, на!», и кот с другого конца усадьбы в несколько прыжков, выписывая пируэты в воздухе, за считанные секунды у ее ног стоит на задних лапах. Кстати, по тому, как человек относится к животным - нашим младшим братьям, можно судить о том, каков он сам. К доброму спокойному человеку те же коты непременно будут тянуться, а к таким как я - взрывным, переменчивым, взбудораженным - нет.

Корр.: Последний вопрос. Вас так смущает гласное поминовение папы на службах. А как насчет его главенства в Церкви?

Иг. Кирилл: Католические богословы в доказательство особых преимуществ, данных апостолу Петру, ссылаются на троекратное вопрошание его Господом «Любишь ли ты Меня?» и его положительные ответы. По мнению этих богословов, здесь Господь вверил ап. Петру особую верховную власть над всей Церковью - как над простыми верующими, так и над самими пастырями. Святые отцы, однако, здесь усматривают другое, а именно: напоминание Петру о его троекратном отречении, восстановлении его в апостольском достоинстве. Если мы обратимся к книге Деяний, то увидим, что личность ап. Петра более заметна только в первой её половине. Петр первый предлагает избрать 12-го апостола на место отпавшего Иуды, первый начинает проповедь по сошествии Святого Духа, первый обращает в христианство язычника Корнилия, первый держит речь на Апостольском Соборе. Подтверждает ли все это позицию римских богословов в отношении ап. Петра как князя апостолов, верховного правителя Церкви? Нет. Хотя бы потому, что во второй части этой книги более говорится об ап. Павле, который даже спорит с ап. Петром и обличает его (Гал.2 гл., 1 Кор. 9 гл.). Но, допустим, действительно ап. Петр имел преимущественную власть над другими апостолами. Каким образом это могло бы иметь отношение к притязаниям римских пап?

Эти богословы говорят, что ап. Петр, сделавшись главою, как бы монархом всего христианского мира, избрал своей резиденцией Рим: здесь он основал Церковь, здесь принял мученическую кончину, и, при кончине, передал свою власть над Церковью своему преемнику - следовавшему за ним римскому епископу. После него эта власть переходит от одного папы к другому. Но Церковь Римская основана и устроена не одним Петром, а вместе с Павлом.

Кроме Рима апостолом Петром, или Петром и Павлом вместе, устроены Церкви во многих других местах. Так, в устроении Церкви Антиохийской оба апостола принимали участие не менее, чем в устроении Римской. Александрийская Церковь также была основана ап. Петром, и первым епископом здесь был любимейший ученик Петра евангелист Марк. Старше же всех и почётнее по своему происхождению была, без сомнения, Иерусалимская Церковь - Мать всех Церквей, основанная Исусом Христом, откуда по сошествии Святого Духа начало распространяться христианство во все концы мира, куда из своих отдалённых путешествий нередко сходились апостолы для свиданий и отчёта об успехах проповеди, взаимных назиданий и совещаний, где, по преданию, первым епископом от Самого Господа был поставлен один из апостолов - Иаков, брат Господень. А потом, странно предполагать, чтобы после смерти Петра римские епископы считались верховными правителями Церкви, когда оставались еще в живых некоторые апостолы. Странно предполагать, чтобы любимейший и приближеннейший ученик Христов Иоанн Богослов, после смерти Петра живший на земле более 35 лет, подчинялся римскому епископу как верховному главе и правителю Церкви. На самом деле, не по праву какой-то особой власти или главенства над этими Церквями, а по духу братского общения, соединявшего христианские Церкви, базировался авторитет Рима. Да, римские епископы с посланиями обращались к другим Церквам, но писались они не одними только епископами Римской Церкви, а особенно уважаемыми епископами и других Церквей, каковыми, например, были: Игнатий Богоносец, Поликарп Смирнский, Ириней Лионский, Григорий Чудотворец и др. Известны случаи, когда они не соглашались с советами римских епископов. Так, например, св. Поликарп не согласился с мнением папы Аникиты, к которому он приходил советоваться о праздновании Пасхи. Между римскими епископами были такие, которые питали честолюбивые и властолюбивые замыслы о верховной власти в Церкви и старались подчинить себе других епископов, каковым показал себя папа Виктор в споре о крещении еретиков. И мы знаем, что эти действия встречали отпор не только со стороны восточных, но и западных епископов, которые давали им понять, что никто из епископов не имеет права называться духовным монархом - епископом епископов и властно-повелительно относиться к другим епископам.

Интервью дано газете «Берсеневские страницы» 19.03.2016 г.