Пусть
ничто не вечно под луною,
Тем
прекрасней каждый божий день...
Но
Пегас зовёт меня в ночное,
Он
отвык от света и людей.
Он
в размерах меньше Сивки-бурки,
(Мальчик-с-пальчик
справится в седле!)
Кормится
сам крошками от булки
И
пасётся на моём столе.
Скажет
мой читатель, - ни фига се!
Это
как же надо понимать...
На
карманном на таком Пегасе
Дальше
кухни вам не ускакать.
Мы
не скачем! Мы не на Майдане.
Есть
вода горячая и газ...
Вместо
денег у меня в кармане
Поселился
маленький Пегас.
А
когда часы пробьют двенадцать,
Если
я не выпущу его,
Он
в кармане пробует брыкаться
И
пищит тихонько, - и-го-го...
Так
вот и ношу его в ночное.
Дан
во искупление грехов...
Хорошо,
что нас с Пегасом двое
(Не
считая кухни и стихов).
***
Какой
же февраль без метели!
Я
в ней растворился, поверь...
А
вот и врачи прилетели,
В
соседскую ломятся дверь.
Кого-то
опять откачают,
Хотя
не всегда, и не факт...
Метели
приходят ночами,
А
в полдень приходит инфаркт.
Держите
же, братцы, по ветру
Свои
боевые носы...
Уходят
в метели поэты,
Голодные
гончие псы.
Сидят
по кофейням и барам
И
рифму кладут под язык...
Я,
кажется, стал сенбернаром,-
К
февральским заносам привык.
***
А,
может быть, весь мой огромный род,
Используя
мой не зашитый рот,
Покроет
звуки улицы - одним...
Заставит
поклониться выходным.
Где
февраля сырая благодать,
И
фокусники могут доставать
Из
воздуха не золото и спам,
А
те слова, что розданы родам.
У
каждого там азбука своя.
И
азбуку хранит моя земля...
А
небо тем, кому всё не вернёт,
Заложит
уши, рты перезашьёт.
И,
значит, выхожу я не один
В
субботу для прогулки и смотрин...
Оборванные
ветром провода,
Как
первая подсказка: "Вам сюда."
***
Поэты
и жрецы, без дураков,
Все
знания крадут у облаков.
В
невероятных этих облаках
Святые,
как младенцы на руках.
Престолы,
или Власти, или как...
Небесных
Сил не счесть в тех облаках.
А
как всё уложить на чистый лист,
Не
знает и системный программист.
***
О себе пишу. Не для себя.
Памяти гитару теребя.
Струны все расстроены её,
Дребезжит она, а не поёт.
О былом не стоило б грустить,
Прошлое нельзя перекрестить.
Только звуки слабые извлечь,
И не все они ложатся в речь.
Но рука сама себя ведёт,
Звук из дребезжанья достаёт.
А душа подстроится под них...
Подберёт слова. Родится стих.
В этом что-то выше, чем я сам.
Словно я открылся небесам.
И они играют, как хотят,
Все мои мелодии подряд.
