Земля замрет и будет слушать,
Благоговейно ожидать,
И мир почувствует, заблудший,
Крещенской ночи благодать.
И гул планеты неустанный
Умолкнет - Божией Славы для,
И вновь осуществится тайна,
И освятится вся земля.
Иной, Божественной природы
Свет просияет в дольней мгле,
И освятятся - небо, воды
И человеки на земле...
Светло, как пред святым потиром,
Теплом лучится Иордань.
А между тем и этим миром -
Всего лишь тоненькая грань.
* * *
И жизнь свою начать воочию,
Мир обретая в тишине.
Рождественской морозной ночью
Увидеть звездочку в окне.
Утихомириться, поверив,
Что все земное - тлен и прах.
И огонек любви и веры
Возжечь с молитвой на устах.
Понять, что все, чем жил доныне -
Пустое, призрак, суета.
Весь мир - безлюдная пустыня,
Когда не ведаешь Христа.
* * *
Поэт... Крест-накрест
радость и печаль.
То почести, то плаха,
то забвенье.
И - вечности
пронзительная даль...
Он жизнь вершит,
а не стихотворенье.
Не помня
нашей глухости и зла,
Себя готовя
веку на закланье,
Он бьет
кривые наши зеркала,
Чуть приоткрыв
завесу мирозданья.
Снег над Тотьмою
Николаю Рубцову
Даль подернута тихим светом,
Птичий хор звенит в вышине,
Невозможно не быть поэтом
Вот в такой, как здесь, стороне.
Где звезда над самым крылечком,
И в полях по пояс цветы,
И глядят торжественно в вечность
Колоколен древних кресты.
Где святыни, хоть и под спудом,
Дарят сердцу свое тепло,
И звучит, сохраняясь чудом,
Не пораненный русский слог.
Где следы страданий и битвы,
Плавный бег вологодских рек,
Ширь лесов, погосты, молитвы,
И над Тотьмою первый снег.
Кружевным, резным, изразцовым
Этот край запомнится мне.
Невозможно не быть Рубцовым
Вот в такой, как здесь, стороне.
Будет помниться, будет сниться
Вологодчины ясный свет.
Только здесь и мог он родиться,
Нашей русской боли поэт.
Боли, радости и надежды...
Грянул новый железный век,
А над Тотьмою, как и прежде,
Белый снег, первый чистый снег.
Одиночество
«Его увидев, люди ликовали,
Но он-то знал, как был он одинок»
(Николай Рубцов - Есенину: «Последняя ночь»)
Тепло и говор русской печки,
Колодца чистая вода,
А над лесами и над речкой
Такая яркая звезда.
«Звезда полей». Потоки света,
И луговых цветов венок.
Он говорил, и ждал ответа,
И был, конечно, одинок.
Был по-другому, видно, скроен -
Всегда с раздумьем на челе.
В быту житейском неустроен,
Ступал, как странник, по земле.
Сиротство. Слез соленых влага,
И вологодских трав роса,
Любовь в земле и к морю тяга,
И устремленность в Небеса.
Душа вобрать была готова
Руси далекой свет и ширь,
Величие и силу слова,
И этот тихий монастырь.
Грусть осени и яркость лета,
Сиянье бликов на воде,
И участь вечную поэта -
Быть одиноким средь людей.
Земной судьбою больно ранен
И светом вышним увлечен,
Тогда казался очень странным
И тихим, незаметным он.
И в городе, большом и душном,
Где все ему не по нутру,
Его ждало лишь равнодушье
Глухих собратьев по перу...
Он пел про Русь - про быль и грезы,
Рожденные в ночной тиши,
И про крещенские морозы,
И про отчаянье души.
Про орды новые Батыя,
Ночные мрачные огни,
Про наши древние святыни:
«О, Русь! Храни себя! Храни!»
Про безконечное сиянье
И свет безсмертных звезд Руси...
Вот он, расторгнув расстоянье,
Стоит и смотрит в неба синь.
Один, в обнимку с тишиною,
В своем далеком далеке,
Стоит тихонько под сосною,
И слово светится в руке.
Или звездою синеокой
Глядит из выси неземной -
Теперь такой от всех далекий,
Такой теперь для всех родной.
И строки льются тихим светом,
И слезы не сдержать из глаз...
Давайте же любить поэтов,
Когда они живут средь нас.
Возлюбленный певец России
Сергею Есенину
Пустуют русские угодья,
В них не есенинская грусть.
Он и теперь им не угоден,
Всем тем, кто ненавидит Русь.
Кощунствовать над русским словом
Опять слетелось воронье.
В который раз уже готовы
Хула и пошлое вранье.
Хохочут в бешеном веселье,
Кривляясь из последних сил.
Так ненавистен им Есенин,
Как и тогда, когда он жил.
Глядит в своей беззлобной боли
На немощных пигмеев он,
Омыт народною любовью,
Воспет, возлюблен и прощен.
И он уже в себе не волен,
Он - часть Российской стороны,
Как это озеро, и поле,
И сад в сиянии луны.
И перед ним они безсильны,
Роняя ложные слова.
Возлюбленный певец России,
Он жив, как и она жива.
Русским поэтам
В полях холодных вьюга воет,
Колючим снегом сыплет тьма,
И, ненавидя все живое,
Старается свести с ума.
Безжалостно зовет к барьеру
И, жгучей зависти полна,
Глядит сквозь дуло револьвера,
Чтоб рассчитаться с ним сполна.
Или ведет по бездорожью,
Или томит в немой глуши,
За то, что свет и искра Божия
Коснулись страждущей души.
За то, что он живет иначе -
Любовью к Родине горит,
За то, что о высоком плачет
И о надмирном говорит.
За то, что правде беззаветно
Он служит средь неправд и бед,
И всей душою рвется к свету,
И дарит людям этот свет.
* * *
Ветер желтой листвою шуршит,
Возвращая к событьям и вехам.
И слова, словно память души,
Откликаются ласковым эхом.
Время словно куда-то спешит,
Годы быстрыми птицами вьются,
А слова, словно слепок души,
После нас на земле остаются.
* * *
Не обижаться и не ахать,
А крепко-крепко губы сжать. -
Страстей, людских судов и страхов
Нам никому не избежать.
Дорог, опасностей, страданья,
Очарований и пропаж
В земном непрочном мирозданье
Что так похоже на мираж.
Мы - глина, пыль, и прах, и брение.
Земля, и все мы будем в ней.
Миров невидимых борение
Все откровенней и ясней.
И пусть покажется кому-то,
Что жизнь - кипение крови.
Жизнь - только редкие минуты
Молитвы, милости, любви.
Смирение
Это русское слово - смирение -
Словно шелест неслышимый уст,
Словно ветка цветущей сирени,
Словно робкий шиповника куст.
Это светлое слово - смирение -
Словно неба простор за окном,
Словно звук вифлеемской свирели,
Словно озимь, что станет зерном.
Громче пышных речей, уверений,
Слов, волнующих пылкую кровь,
Это тихое слово - смирение.
Лишь в смиренье вершится любовь.
Берег детства
Страна воспоминаний велика,
Она светла и красками богата,
Там лес зеленый, синяя река,
И детство, ускользнувшее куда-то.
Как радостно глядит издалека
Ромашками усеянное поле!
И так чиста, доверчива, легка
Душа, еще не знающая боли.
Там детских лет тепло и благодать,
Такой простор, что даже не измерить -
Душа, не научившаяся лгать,
Служить греху, судить и лицемерить.
Я убегу, туда я убегу,
Где просто все. Где чистыми глазами
Глядит душа. Стою на берегу
И тихо плачу детскими слезами.
С к и п е т р и д е р ж а в а
1
«Святой Андрей Боголюбский своей кровью
освятил единодержавие Руси...»
(Святитель Иоанн Шанхайский)
Красная рябина
Зреет у окна...
Стража перебита,
Ночь темным-темна.
Где-то вскрикнет птица,
Где-то скрипнет ось,
Яркой багряницей
Небо занялось.
Замершие дали,
Звезды в высоте.
Русский князь-страдалец
Страждет на Кресте.
Не на поле брани -
В мирный час и год
За Христа и братий
Положив живот.
За Святую веру,
За Благую Весть -
Заговор неверных,
Сил безсильных месть.
Ночь пройдет, растает,
Разгласив беду.
Жертвенность святая -
Вечно на роду.
Вырос на любови
Избранный народ.
Сколько русской крови
Враг еще прольет?
Русские глубины
Не достать до дна.
Красная рябина,
Словно Купина.
2
«Судьба Царя - судьба России. Заплачет Царь,
заплачет и Россия, а не будет Царя - не будет и России...»
(Преподобный Анатолий Оптинский Младший)
Густой июльский утренний туман,
И черни злость, и слепость «белой кости».
«Кругом измена, трусость и обман» -
Нежданные, негаданные гости.
Священство, офицеры и народ,
Забыв о клятве, верности, присяге,
Крушат Самодержавия оплот,
И скорбно никнут боевые стяги.
Низвергнуты и вера, и любовь,
Что в русском духе были от начала,
И пролилась Помазанника кровь,
И тьма на Русь смертельная упала.
Как кроткий агнец, веруя, любя,
За вверенную Господом Державу
Царь отдал на заклание себя,
На Вечность поменяв земную славу.
Осиротела Русская земля
И залилась слезами, кровью, болью,
И не родили урожай поля,
И впал народ в безсмысленную бойню.
И ворог топчет землю, зол и лют,
Измучив Русь, поставив на колени.
И целый век страдает русский люд
За свой позор - за клятвопреступленье.
Какой нам срок для осмысленья дан?
Тьма держит мир своей когтистой дланью.
Кругом - измена, трусость и обман,
Придем ли мы к спасенью - к покаянью?
Царь
«Высокий дух и воцерковленное мироощущение Царя оказались не по зубам осуетившимся историкам,..
Окаменевшие неверием сердца повлекли за собой слепоту духовную, лишив историков возможности увидеть сквозь туман наветов и клевет настоящего Иоанна, услышать его искренний, полный горячей веры голос»
Митрополит Иоанн (Снычев)
1
Стремится за строкой строка, -
Царь молится, склонив колена.
А впереди - века, века,
И эта долгая измена.
А позади - врагов ножи
И одиночества мытарства,
Но нужно выдержать и жить,
Затем, чтоб строить государство.
Русь за окошком пролегла,
Поет, как утренняя птаха.
И тяжела, ох тяжела
Вот эта шапка Мономаха!
2
Он в небо рвался снегирем,
Летел к нему по травам росным.
Он первым Русским был Царем,
И у врагов считался Грозным.
Под пение каленых стрел
Летят-летят по Волге струги.
Державой станет сей удел
Из сплошь разорванной округи.
Ах, сколько близких полегло
За этим и за тем курганом...
А время смотрит тяжело
И щурится ногайским ханом.
И за бедой спешит беда,
И время мчится быстрой ланью.
Вот и казанская орда
Укрощена суровой дланью.
Метет за окнами пурга,
Князья плетут свои интриги,
А Царь уже теснит врага
У башен Ревеля и Риги.
Растет и ширится удел
Уралом, землями Сибири...
И где начало, где предел
Славянской необъятной шири?
То тяжкий бой и ратный труд,
То снова сохнут лодок весла,
И города то там, то тут
Восходят. И растут ремесла.
Какая высь, какая синь
Сияет за оконной рамой!
Растут и крепнут на Руси
Монастыри, соборы, храмы.
И Русь как будто к Небесам
Летит стремительно и скоро.
И пишет Самодержец сам
Слова Стоглавого Собора.
Лишь Курбских не перебороть,
Что смотрят нагло и лукаво.
Им, видно, душу жгут и плоть
Страницы грозного Стоглава.
3
Прошли года, умолкла плоть,
Отвоевал Руси строитель.
Но сердце верит, что Господь
Приял его в Свою Обитель.
За то, что веровал светло
И не щадил для веры жизни,
Что скорбно жил и тяжело
И всей душой служил Отчизне.
Что нес предательства ярём
И тяжкой клеветы мытарства.
За то, что Русским был Царем,
За то, что создал Государство!
Русь
Трепещут времени воскрылья...
Забыв о веке, налегке,
Лечу туда, где говорили
На чистом русском языке.
Где к храму каждая дорога,
Где русский лик и русский слог,
Где всё о Боге, все о Боге,
И в каждом человеке Бог.
Где ворогу не разгуляться,
И где, соборностью сильна,
Слита в одно большое братство
Родная Русская страна.
Где правит Царственный властитель -
Хранитель Русских рубежей,
Где Матерь Божия и Спаситель,
И сонмы праведных мужей.
Любовь и милость, совесть, вера,
Размах и удаль, хлеб и соль,
И щедрость русская без меры,
И за свою Отчизну боль.
Умение нести все беды
В терпенье кротком и святом,
А в час сраженья - до победы
С мечом, молитвой и Крестом...
Вновь белый снег покроет землю -
И тихий сад, и сонный лес,
А я смотрю и все приемлю,
И слышу музыку Небес.
И верую светло и свято,
Что дух сильней, чем кровь и плоть,
И Русь, что на Кресте распята,
Воскреснет, как воскрес Господь!
Колокола
Ни хутора, и ни деревни,
Поля - под самый горизонт.
Глядит, опередив деревья,
Борщевика колючий зонт.
Раскинулись окрест дороги
Леса в безмолвной тишине...
Душа вздохнет, и сердце дрогнет -
Вдруг - остов храма на холме.
Миг этот радостен и горек
Заброшенным теплом своим.
Взойдем тихонько на пригорок,
Помолимся и постоим.
Храм вековым покоем дышит,
И мне печально и светло.
Стою, смотрю, а сердце слышит
Далекий звон колоколов.
И хор незримый монолитный...
И свет струится на поля.
И, может, этою молитвой
Пока еще стоит Земля.
* * *
Ночь опустила над деревней
Свой мягкий бархатный покров,
Осела на ветвях деревьев
И в гуще травяных ковров.
Волны прибрежной тихий лепет,
Цветами веет и сосной,
Густых лесов великолепье,
И мир, объятый тишиной.
Величественно мирозданье:
Над головою высоко -
Луны загадочной сиянье
Сквозь груды сизых облаков.
Стволы березок, словно лира,
Сплелись сквозь желтых листьев медь,
Чтоб рассказать о смысле мира
И красоту его воспеть.
А над затихшею рекою
Звезда торжественно горит...
Прозрачной тютчевской строкою
Со мной природа говорит.
И сердце вновь поверит чуду,
И Бога вновь благодарю,
Не ухожу, еще побуду,
На лес и небо посмотрю.
И будто ввысь отверсты двери,
И сквозь века звучит опять:
«В Россию можно только верить,
Умом Россию не понять».
Рябинушка
Позабудешь печали и тяготы
И осеннюю стылую хмарь -
Пламенеют багряные ягоды,
Словно в песне, певаемой встарь.
Здесь, где, кажется, все перемолото,
Где живут в ослепленье больном,
Среди дикого, страшного города,
Гроздь рябины горит за окном.
И поймешь - мы не брошены Господом,
Мы с тобой - на родимой земле,
Мы пройдем через скорби и горести
И не сгинем в бушующей мгле.
Русь украсится белыми ризами,
Все чужое пройдет, отболит!..
Вьются голуби, голуби сизые,
Не сгорая, рябина горит.
Стихи из книг Ларисы Кудряшовой «От Рождества до Воскресения» и «Навстречу Пасхе» (СПб. «Сатисъ». 2013, 2015)
