«Потрясенный Вужгурт» и преодоление смуты

Господь помилует Россию и приведет ее путем страданий к великой славе.

Прп. Серафим Саровский

Игра впервые упоминается в документах в 1615 году. Это значит, что Игра старше государства США по крайней мере на 150 лет! Сегодня речь пойдет о последнем столетии её истории.

Начало прошлого века ознаменовалось в нашей стране невиданной по масштабам революционной смутой. Разрушение царства и убийство Государя, братоубийственная война и хаос, разруха, безначалие... В Киеве, к примеру, с 1917 по 1920 годы власть менялась 14(!) раз. Об этом кровопролитии почти за 100 лет предупреждал преподобный Серафим Саровский : «...Тогда злодеи высоко поднимут свою голову. Господь, видя нераскаянную злобу сердец их, попустит их начинаниям на малое время, но болезнь их обратится на главу их... Не до конца прогневается Господь и не попустит разрушиться до конца земле русской... Господь помилует Россию и приведет её путем страданий к великой славе». В год литературы в России необходимо обратить внимание на ту роль, которую в игринской истории сыграл «первый советский писатель» из Игры Димитрий Корепанов (Кедра Митрей).

О тех революционных временах в тихом маленьком Вужгурте, где общественный порядок поддерживался при помощи всего трех стражников, повествует его книжка «Потрясенный Вужгурт». Он был не только свидетелем, но и непосредственным участником тех событий. Вот как это начиналось: «Человек стоит на телеге и говорит как можно громче, чтобы всем в толпе было слышно: «Царь нам не нужен. Выберем самого умного среди нас, он будет президентом. Негодное правительство заменим. Прогоним земского начальника, станем жить без полиции... Ругу попам давать не станем, и в казну не заплатим ни копейки... Отберем землю у помещиков и отдадим малоземельным крестьянам, казенный лес должен выдаваться бесплатно».

Откуда такое мятежное состояние души у человека, выросшего в христианской семье тихого удмуртского села, ведь в Вужгурте и помещиков-то никогда не было? Ответ мы находим в его воспоминаниях, озаглавленных «Дитя больного века». «Набожность перенял я от родителей. Но моя набожность, как я выразил уже выше, продолжалась только до Святок. После них произошел переворот - тогда я перешел из одной крайности в другую. Да, я ударился в другую крайность, я стал настоящим атеистом, смеялся над собой, смеялся над своими аскетическими выходками (он строго постился и молился даже по ночам со слезами - Ш. В.). Ничего священного для меня не существовало, молиться я больше и не думал, весьма бывал недоволен, когда заставляли идти на церковные службы. Издевался над людьми набожными, о постах и речи не могло быть. Строго соблюдавший до сего времени все мельчайшие посты, я ел молоко и свинину в Великий пост... До этого довел меня помощник учителя»*. Этот помощник учителя в Зуринской двухклассной школе был из ссыльных смутьянов, но именно с таких людей, а не со своих отцов делали тогда жизнь многие. В те больные времена не только молодые, но даже и зрелые люди с нетерпением ждали, когда же, наконец, «сильнее грянет буря». Всенародный любимец Федор Шаляпин пел: «И на бар, на господ, на попов, на Царя он поднимет покрепче дубину». И не странно ли, что «господа» и «попы» аплодировали этому? Отступление от христианской жизни породило крайнее взаимное озлобление, богоборчество, русофобию и анархию. Все это отражено в книге Дмитрия Корепанова. Но после всех смут наступает оздоровление, и русское общество всегда стремится самоорганизоваться на началах традиционной жизни. Вот что об этом писал в конце ХХ века провозвестник возрождения православной России митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев): «Когда коварным разрушителям удалось путем неправедным обрушить исторически сформировавшуюся Державу Российскую, то, вопреки усилиям «пламенных революционеров-интернационалистов», вопреки репрессиям и террору, оголтелому богоборчеству и злобной русофобии - в стране начался медленный, болезненный, непоследовательный но все же неотвратимый возврат к традиционным принципам русской державности». Этот процесс восстановления каждый может проследить, через призму истории своих предков. Вот что я увидел в жизни моих родителей.

1. Во времена написания «Потрясенного Вужгурта» в селах Удмуртии начали внедрять обычай не крестить детей. Мой дед по материнской линии, Корепанов Василий Степанович, находившийся под сильным влиянием Кедра Митрея, отказался крестить мою маму. Но, когда он уехал на службу, его старший брат Аверьян Степанович, настоял, чтобы бабушка, Анна Ивановна (урожденная Клементьева) спеленала ребенка, и отвез её из Байвала крестить в Иоанно-Богословский храм Игры. Дед, вернувшись вечером со службы, поворчал, но смирился. Поэтому, должно быть, моя мама уже в конце ХХ века сподобилась в этом самом храме причастия, венчания с супругом, здесь же её и отпели. Такая судьба - редкость в наше время.

2. В 30-е годы власти ударными темпами проводили начавшийся еще при последних Государях процесс всеобщего обязательного обучения детей и ликвидации неграмотности взрослых. Мой отец, Вениамин Петрович Шкляев, родившийся в 1924 году, с нетерпением ждал 1 сентября, когда он станет школьником! И когда дождался, пришел в школу за два часа до начала занятий, чтобы занять место за первой партой. От старших (в их семье было 8 детей) он знал, что опоздавших усаживают за последнюю парту рядом с второгодниками. Когда пришел учитель, выяснилось, что он занял парту не в своем классе. Пришлось ему перейти в свой класс и усаживаться с второгодником. Он, конечно, расплакался, дома все рассказал маме. Она пообещала после завершения уборочной страды сходить в школу и поговорить с учителем. Через две недели Акулина Владимировна действительно собралась идти в школу, но сын сказал, что уже не надо: его за первые успехи пересадили вперед, к отличникам. В первый же день учебы возник еще один вопрос - как зовут маму? Отца, Петра Григорьевича, знали все - он работал в сельсовете. «А как же зовёт твою маму Петр Григорьевич?» - спросил учитель. «Старух, или мать». «А соседи как называют?» «Изнегвай кенак». Учитель строго наказал всем первоклассникам дома узнать и запомнить, как зовут маму и папу. До школы у маленького Вени были одни штаны на лямке на все случаи жизни. А теперь появились еще одни - для школы. В их доме, вспоминал отец, были настенные часы, одни на всю улицу. Но времени тогда хватало на всё. А сегодня в каждом доме по нескольку часов, но времени катастрофически не хватает. Сильное впечатление произвело на ребят появление в их деревне человека на велосипеде. Такое детство было у большинства крестьянских детей - будущих победителей фашизма.

После окончания начальной школы встал вопрос, как жить дальше. Дело в том, что среднее образование в те годы было платным, годовая плата приближалась к стоимости коровы. Да и средняя школа находилась за восемь километров от Искалмувыра, в Зуре. Многие из его одноклассников остались дома помогать старшим или пошли в учение, чтобы освоить профессию. На семейном совете отец со старшим братом Николаем решили, что Веню, как самого способного из всей семьи, надо обязательно учить. Все расходы взял на себя Николай. Он работал трактористом-комбайнером на машинно-тракторной станции, обслуживавшей колхозы, и по результатам уборочной хорошо зарабатывал.

Отец вспоминал, что ходить в школу за восемь километров не было трудно, с товарищами время пролетало незаметно. Побаивались только в темные осенние дни ходить мимо кладбища. Но после того как однажды прошли по самому кладбищу, все страхи развеялись. Любимым учителем в средней школе стал математик Алексей Александрович Лукин, который вел еще и несколько других предметов. Благодаря учителю Лукину математика для Вени стала любимой на всю жизнь. И в сорокалетнем возрасте, когда, поднявшись в четыре часа утра, решал контрольные работы из московского ВУЗа, он радовался как ребенок успешно выполненному заданию по высшей математике. В пятнадцать лет у Вениамина внезапно отнялись ноги, и он целый год просидел дома. Но комсомольцы из его класса добились у руководства школы, чтобы учить его заочно. Весь год прибегали к нему одноклассники, чтобы позаниматься, принести контрольные задания, отнести учителям тетради, да и просто повидаться. Весной он успешно прошел испытания (так в то время именовались экзамены) и вместе со всеми перешел в десятый класс. Зуринскую среднюю школу отец окончил в числе лучших учеников в 1941 году. Этот третий выпуск отличался крепкой дружбой. Они сохранили её на всю жизнь, регулярно собираясь в школе каждые пять лет. Даже через 55 лет после окончания школы! Когда 22 июня 1941 года объявили о начале Великой Отечественной войны, ребята всем классом пришли в военкомат проситься на фронт. И это полностью согласуется с Евангелием: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин.13,35). И еще: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин.14,13). Но Война - это уже другая история.

3. Процесс коллективизации деревни по сути восстанавливал традиционную сельскую общину, придав сельхозартелям по результатам пятилеток большую энерговооруженность. В последние десятилетия много вредоносной клеветы было по поводу колхозов. Но все мои старшие родственники говорили, что «какие колхозники, такой был и колхоз». В отцовской деревне Искалмувыр, к примеру, был передовой колхоз, снопы отправляли на выставку в Москву. Однако при создании сельхозартели никого не раскулачили - по словам отца, в их деревне не нашлось ни одного озлобленного человека, способного на клевету и доносы. Русские и удмуртские семьи жили дружно и помогали соседям, возвышаться над соседями было не принято, гордиться особенно было нечем. На собрании в председатели поставили самого толкового русского мужика по фамилии Бушуев. У него все и всегда содержалось в порядке: планы и обязательства выполнены, семена засыпаны вовремя и качественные, приезжий уполномоченный накормлен-напоен, скотина на ферме ухожена и здорова. Большие праздники в колхозе справляли всей деревней. А сколько у председателя зерна и продовольствия в загашнике на случай неурожая или для вдов и сирот - знал только он сам... Перед Войной жили уже в достатке: на поля со вновь построенных заводов пришла техника, а в колхозах стали работать получившие советское образование свои специалисты.

Мой дедушка, Петр Григорьевич Шкляев, до 1906 года учился в Казанском духовном училище для инородцев. Во время революционных беспорядков ученики разъехались по домам и многие обратно уже не вернулись. Дедушка тоже не вернулся, помогал отцу в крестьянской работе и писарю в волостном правлении. В Гражданскую войну его мобилизовали в Красную армию перед самым приходом колчаковцев. Это спасло его от возможной эмиграции и репрессий 30-х годов. Писарская должность избавила деда от необходимости проливать кровь христиан, а после войны он стал авторитетным человеком в Зуринском районе. Особенно удачными получались у него письменные жалобы «всесоюзному старосте» М.И.Калинину на необоснованное раскулачивание и насильственное вовлечение в колхозы. В этих жалобах Петр Григорьевич руководствовался статьей И.В.Сталина «Головокружение от успехов», напечатанной в «Правде» 5 марта 1930 года. По результатам этих жалоб многим крестьянам, приезжавшим из ближних и дальних деревень, решением московских властей возвращали все незаконно отнятое имущество и восстанавливали их общественное положение. Приезжали даже из Пермской и Кировской областей. Никакого гонорара дед не брал, предпочитая по душам поговорить в застолье. Однажды вятский крестьянин выгрузил привезенную говяжью тушу прямо на снег и уехал. Потом всей деревней два дня ели праздничную кашу с мясом.... Но в других местах такое случалось далеко не всегда. Может быть, деду помогало его церковное прошлое, он знал силу настоящей молитвы. Своих детей он учил «никогда не делать другим того, чего не хочешь себе». Но это же совсем по Евангелию: «Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними...» (Мф.7,12). Усвоив это в детские годы, отец и в пионерах, и в комсомоле, и в партии, и в старости, когда стал прихожанином храма в Игре, поступал именно так.

После Войны в Искалмувыр приехал отпускник - полковник медицинской службы профессор Воробьев. Для начала он всем землякам устроил медосмотр, кому надо, прописал лечение и оставил свой московский адрес на случай, если здесь не смогут помочь. Отец иногда по-доброму подсмеивался над раскулаченной материнской родней из Байвала: «у этого одни штаны, у другого тоже, но написали друг на друга доносы и оба получились кулаки». Впрочем, материнская родня восприняла происшедшее с традиционным христианским смирением: «Бог дал, Бог и взял». Иные говорили, что «время было такое» или, что «сами виноваты». Никто из них не относился с ненавистью к людям, к советской власти, все выучились, работали и всегда были на хорошем счету. Все фронтовики утверждали, что без колхозов не было бы Великой Победы. Когда в 1942 году начался сбор средств для армии, многие колхозники, особенно механизаторы, сдавали по 100-150 тысяч рублей. (Месячный оклад генерала в то время 2, 2тыс. руб.) И эти деньги они не украли, не в банке под проценты взяли, а заработали в своих колхозах. Люди для Победы отдавали все и делали даже невозможное. Старшая сестра моего отца, Чиркова Устиния Петровна, серпом убирала хлеб с площади 50 соток. Она не знала, что всесоюзный рекорд в то время был 45 соток. Без такого самоотвержения Победа просто невозможна. Царская Россия в 1917 году рухнула в войне всего лишь с тремя государствами германского блока. Тогда частники продавали хлеб для армии через многих посредников в 3-5 раз дороже рыночных цен. В пользу колхозов говорит и то, что даже там, где коллективизация проводилась жестоко, ни одна деревня с карты страны не исчезла, не то, что теперь. Наоборот, были построены 10000 новых крупных заводов, сотни городов. Национальный доход при советской власти рос невиданными даже для нынешнего Китая темпами: 1926 год - 13,6 млрд. руб. 1940год - 72,1млрд. руб. 1953 год 161,3 млрд. руб. В таком темпе и с таким победным настроем фронтовики работали до конца. (примеры: 1. Реконструкция в Менильском ЛПХ; 2. «Слет алкоголиков» в Игринском лесхозе; 3. 40 лет Победы.

В заключение скажу, что люди, во главе с церковным старостой Д.Ф.Максимовым, построившие новую советскую страну и защитившие её, вновь подняли Кресты над Вужгуртом. (В 1861 году здесь открыли приход, в него вошли около тридцати окрестных деревень и починков, прежде приписанных к Чутырской Вознесенской церкви. Общее число прихожан составило 2580 человек. Уже через год они построили хороший деревянный храм с одним престолом во имя святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова. Причт состоял из пяти человек. В те же годы при храме открылось церковноприходское попечительство, а затем и церковноприходская школа, располагавшаяся в отдельном деревянном здании. Современное каменное здание храма построено на средства прихожан в 1897-1907 годах по проекту архитектора Ивана Аполлоновича Чарушина в русском стиле. Оно из красного кирпича, украшено затейливыми узорами и имело десять куполов с золочеными крестами. Количество прихожан к этому времени выросло более чем вдвое и превышало 5600 человек и у них не было ни нефтяных, ни других каких -либо шальных денег. В 1938 году местная власть храм закрыла, настоятель - протоиерей Апполоний Ильинский был репрессирован. Дальнейшая судьба его неизвестна. В наше, сравнительно с прошлым зажиточное время, на восстановление только одной колокольни у 20 тысяч игринцев ушло более 20 лет. Деньги есть, мало Духа! )

Отец с односельчанами после долгих колебаний решили поставить памятник на месте своей деревни Искалмувыр в виде креста; они отслужили панихиду и отдали воинские почести погибшим землякам. Отец, отправляясь на работу, часто говорил: «Иду служить трудовому народу». Главным в своей работе руководителя он считал так организовать дело, чтобы «не мешали Ивану работать, тогда он и свою семью, и всю страну поднимет». Всю жизнь проработав на руководящих должностях, он отошел ко Господу в домике на три окошка. Когда прихожане игринского храма впервые за послереволюционное время шли Крестным ходом вокруг Игры, люди молились о прощении грехов наших дедов, переставших слушаться наших прадедов, и о прощении нашего соучастия в грехе отказа от жизни по Божиим Заповедям. Такие Крестные ходы на метафизическом уровне восстанавливают связь времен. По нашей немощной молитве происходит пересечение обыденной жизни с невидимой, высшей реальностью, и обыденность начинает искриться самоцветами чуда. Невозможное прежде, становится легко достижимым. Разве не чудо, что уже несколько поколений вужгуртцев, вместе со всей Россией живут без военных потрясений, несмотря на пожары, полыхающие вокруг наших границ. Многие все еще скорбят об ушедшем советском времени. Но, по слову Н. Карамзина, Творец перевернул страницу, уже исчерпавшую себя. Бессмертный полк наших отцов возвел строительные леса вокруг полуразрушенного Православного Царства и защитил Отечество. Сейчас эти леса убирают, и удивленному миру предстает, подобно возрожденному храму, во всей своей могучей небесной и земной красе обновленная православная Россия - Святая Русь!

* Говорят: «С кем поведешься, от того и наберешься». Связавшись в 10-летнем возрасте со ссыльными, Димитрий впоследствии и женился на ссыльной полячке и даже отказался от своего христианского имени, заменив его псевдонимом. И кончина его была тоже в ссылке. Еще говорят: «Не рой другому яму, сам в неё упадешь».

Владимир Шкляев, Миссионерский отдел Ижевской епархии