Об отречении Императора Николая II от престола

(под редакцией В.В. Бойко-Великого, РИЦ им. Святого Василия Великого Москва, 2015)

Часть 1

Часть 2

Императрица Мария Федоровна жила 2 года на Южном берегу Крыма, с 1917 по 1919 годы. Потом вынуждена была эмигрировать на свою первую Родину, в Данию, бывала и в Англии, встречалась со многими людьми. Нигде не упоминала о том, что сам факт отречения Государя Императора Николая II от престола был фальсифицирован заговорщиками-генералами и депутатами-руководителями Государственной Думы.

На слова Государя о своем отречении и передаче престола брату Михаилу ссылается в своих воспоминаниях и протоиерей Афанасий (Беляев), служивший Пасхальную литургию 1917 года, исповедовавший Государя и беседовавший с ним (А.Н. Боханов, «Исторический архив» 1993 г., N1). Память могла исказить конкретные формулировки, но общий смысл вряд ли.

Это же касается и прощания Царя с войсками, самого факта этого прощания, который несомненен. Как справедливо пишет Андрей Мановцев: «Он бы не стал притворяться, подыгрывая тем, кто лишил его власти. Люди, близко знавшие Императора, знали его правдивость и, в противоречие с расхожим мнением, отсутствие пресловутой «слабости». Они должны были прекрасно понимать, что если Царь не пойдет на какое-либо согласие, а будет лишь «подставлен» невозможностью опровергнуть подложные документы, то станет для них крайне опасной личностью - через тот моральный капитал, которым будет внутренне тогда обеспечен. Александр Гучков признавался перед смертью, что в случае отказа Императора отречься от престола планировалось просто его убить. Нет сомнения, что так бы и сделали» (Отречение Николая II:Миф или реальность? http://www.taday.ru/text/926879.html)

О годовщине отречения пишет в своем дневнике Императрица Александра Федоровна в Тобольске, в марте 1918 года.

Как же относиться к ныне известному нам и, скорее всего, сфальсифицированному акту об отречении, ко всему фарсу, разыгранному заговорщиками? Мы не знаем, и вряд ли узнаем достоверно, в какую форму облек Государь свое твердое внутреннее решение. Главное - само решение, готовность к оставлению престола, также как это сделал в свое время Царь Иоанн Васильевич Грозный, оставивший Москву и отошедший в 1564 году в Александровскую слободу. Но это решение, это действие было осознанной жертвой Государя ради восстановления спокойствия, ради спасения страны. Можем ли мы считать эту жертву напрасной?

Государь в своем дневнике 3 марта 1917 года пишет: «В Петрограде беспорядки прекратились - лишь бы так продолжалось дальше».

Весь последующий год Царственная Семья внимательно следила за событиями в стране, ходом войны, продолжая молиться и надеяться, что Господь не допустит разрушения страны.

Через год большевики, которые использовали трудности войны как рычаг для захвата власти, заключили позорный Брестский мир, против которого возражали практически все политические силы, от левых до правых. Воспитатель Царских детей Пьер Жильяр говорил следователю Н. Соколову: «Этим договором [Брестским, 1918 года] Его Величество был подавлен как тяжким горем». Пьер Жильяр сообщал Соколову и о своих разговорах с Государыней: «В связи с Брестским договором Государыня однажды выразила сожаление, что даже отречение Государя от престола не принесло никакой пользы для России....оказалась бесполезною жертва, которую принес Государь, чтобы избежать внутренней, междоусобной войны во время войны против немцев» («Дневники», с. 294).

Но жертва Государя не была напрасна. Если бы широкомасштабная гражданская война и, как следствие, оккупация сильной ещё тогда Германией европейской части России произошли еще весной 1917 года, последствия для России и русского народа могли быть гораздо тяжелее.

Государь в этой гражданской войне повинен не был.

Еще раз подчеркнем - большую гражданскую войну развязали большевики, которые иначе, как с помощью большой крови - массового террора и обмана народа, удержаться у власти не могли. Принятый ими подлый и предательский Брестский мир с противником потряс всю Россию и окончательно расколол Российское общество, став одним из спусковых крючков большой гражданской войны, когда немцы к июню 1918 года заняли треть европейской России от Нарвы до Ростова на Дону. Надо сказать, что, по крайней мере, вначале, руководили другими сторонами гражданской войны те же февралисты: представители армейской верхушки генералы-предатели Алексеев и Корнилов, самарский эсеровский КомУч (Комитет Учредительного собрания), а также действовал чехословацкий корпус, руководимый Антантой, поддержанные немцами украинские националисты и другие.

В белом движении участвовали и монархисты (вспомним генералов Келлера, Дитерихса, Маркова, подполковника Каппеля). Впервые монархический лозунг появился в 1922 году на Дальнем Востоке, на знамени Земского ополчения генерала Дитерихса, это стало одним из первых актов покаяния русского народа в грехе свержения Императора и попустительства Цареубийства. Голод, разрушение страны, гибель более 10 миллионов человек лежит тяжким бременем на революционерах всех мастей, но не на Государе, который сделал все, чтобы ее не допустить. Вначале - жестко старался подавить беспорядки в Петрограде, а потом, когда встретился с прямым неподчинением и всецелым предательством высших слоев - ушел. Это был сильный поступок, поступок сильного человека, поступок любви к своему народу.

Его свергали - а он, видя такое отступничество, ушел добровольно.

Как всякий истинный православный христианин, а тем более Помазанник Божий, Царь Николай II искренне с нелицемерно стремился всю свою жизнь уподобить жизни Спасителя нашего Иисуса Христа. И в духовном смысле, этот его шаг был безусловно искупительным подвигом, искупительной жертвой, принесенной ради спасения Отечества и русского народа.

Он и его супруга, и дети были полностью неповинны в нарушении клятв русского народа - Соборного решения 1613 года об обретении Царя Михаила Романова, и присяги на верность Царю Николаю II, принесенной при его восшествии на престол в 1894 году. И как невиновный в этом грехе, Государь своей жертвой мог искупить грех измены и клятвопреступления русского народа.

Нельзя сказать, что эта измена произошла «вдруг», внезапно, в феврале 1917 года. Уже в XVII веке в обществе были сознательно изменившие Соборному решению, их количество и роль, влияние в обществе, к сожалению, росло век от века. Первыми на этом пути были некоторые старообрядцы, проклинавшие Царя (и его потомков) и Российскую Православную Церковь за «преступления против веры», а позднее в значительной своей части старообрядцев-беспоповцев впитавшие в себя различные ереси и сами далеко ушедшие от православной веры. К XX веку старообрядчество, отношение к которому со стороны государства стало значительно мягче, было значительной силой, боровшейся и поддерживавшей борцов с Самодержавным устройством Российского государства. Следующим шагом стало масонство: от Новикова и Радищева при Императрице Екатерине Великой, из масонских лож выходили разрушители Российской государственности, придерживавшиеся разной тактики, но имевшие одну цель. Это и «Канальский цех» Петра Каховского в 1797 году, и заговор графа Петра Палена, организовавшего в 1801 году злодейское убийство благоверного Императора Павла I; из масонских лож выросли тайные общества клятвопреступников-декабристов, готовившие истребление всего Царствующего Дома; XIX век стал веком расцвета масонства и неустанного появления все новых и новых преступных групп, на совести которых многочисленные покушения на Царей из рода Романовых, кровавое убийство Императора Александра II. Вначале Герцен, затем «петрашевцы», «народовольцы» завоевывали все большее влияние в обществе и распространяли, подобно заразе, измену и клятвопреступление. Террористические организации росли и становились все более и более открытыми: эсеры, «социал-демократы» - большевики и меньшевики... Только в Царствование Императора Николая II от их рук погибли более 20 тысяч верных Царю и России подданных. Нельзя забывать и о националистических движениях: польских, еврейских и других организациях.

В феврале 1917 года отступничество от Царя и Бога значительной части высших слоев русского общества, порожденное масонством, социализмом и другими западными идеями, привело к свержению Государя Императора с прародительского престола.

Если от присяги на верность себе Государь мог освободить русский народ своим отречением от престола в пользу брата Михаила, то от Соборной клятвы 1613 года на верность Царям и Наследникам из рода Романовых, нынешним и будущим, естественно, не мог. Не только ему давалась эта клятва. Он мог лишь искупить грех нарушения этой соборной клятвы своим мученическим подвигом.

Этот подвиг Царя Николая: подвиг мученика, страстотерпца был начат в блокированном Царском поезде в Пскове 2 марта 1917 года и завершен в ночь с 16 на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге в Ипатьевском доме; в этом и есть уподобление подвигу Господа нашего Иисуса Христа - от Его молитвы в Гефсиманском саду до Креста на Голгофе.

В определенной степени (хотя далеко не во всем) этот христианский подвиг сопоставим с подвигом первых прославленных русских святых, страстотерпцев и мучеников Князей Бориса и Глеба, отказавшихся от братоубийственной войны, от выступления против старшего брата, Великого Князя Святополка, принесших себя в жертву ради сохранения мира и спокойствия в Российской христианской Державе, ради недопущения междоусобной гражданской войны в начале XI века за девять столетий до описываемых событий [Л.Болотин «Странствование по времени», с. 686].

Именно 2 марта 1917 года, в день подвига Государя, в день его добровольного отречения от престола при всеобщем предательстве фронтовых генералов, руководства Государственной Думы и других элит России, их клятвопреступления и отречения от православного монарха - в это самое время в резиденции первых русских Царей и Великих Князей в селе Коломенском в Храме Вознесения Христова произошло чудесное явление Державной иконы Божией Матери: Царица Небесная приняла от Императора Николая II его Царскую корону, скипетр и державу.

Думал ли Государь о своем поступке 2 марта 1917 года как об искупительной жертве? Неизвестно. Но в своей телеграмме Председателю Государственной Думы в те дни он писал: «Нет той жертвы, которую я не принес бы во имя действительного блага и для спасения родимой Матушки-России». По прошествии почти ста лет с этих трагических событий мы не можем не видеть, что эта жертва была принесена и принята, а Россия, несмотря на страшные испытания, пока еще милостью Божией существует, в надежде на всецелое покаяние русского народа в грехе клятвопреступления и измены Помазаннику Божьему Царю Николаю II, повлекшем за собой свержение Государя и Цареубийство. Только такое соборное покаяние может, по милости Божией и по молитвенному заступничеству святых Царственных мучеников, открыть путь к возрождению Святой Руси и русского народа. [http://mosvedi.ru/article/20432.html]

Причины крушения Монархии

Февральский переворот, совершенный кучкой заговорщиков, конечно, не мог быть воспринят в широкой массе русского народа как событие законное и желанное. В отличие от истеричной «пьяной» радости Петрограда, Россия в феврале 1917 г. хранила глубокое молчание. Все последующие сочинения советской официальной историографии, что «крестьянство никак не отреагировало» на свержение Царя, а значит, приветствовало это свержение, традиционно лживы. После февраля 1917 г. деревня и большая часть солдатской массы находи­лись в состоянии глубокого шока. Несмотря на то что народ смертельно устал от войны, что он был постоянно соблазняем различными радетелями за его, народа, счастье, тем не менее для огромной массы простых русских людей имя Царское было свято. Известие о том, что Царя больше нет, повергло народ в совершенное смятение. Чувство того, что народ опять обманули, не покидало простой люд. «Как же так, не спросясь народа, Помазанника Божия свергли?», - недоумевал один крестьянин. Когда-то Достоевский сказал: «Если Бога нет, то все позволено». Перефразируя его слова в применении к февралю 1917 г., можно сказать, что народ пришел к выводу, что если Царя нет, то все позволено. Появилась возможность брать землю. Начались грабежи в деревнях, поджоги усадеб, дезертирство с фронта, убийства офицеров и так далее, но все равно народ в глубине своего сердца знал, что это неправильно, не по-Божески.

И все же говорить, что монархическое чувство охватывало весь народ, нель­зя. Долгие годы пропаганды врагов монархии, неразрешенность многих социаль­ных проблем, кровавая война, стремление крестьян к легкому разрешению зе­мельного вопроса путем простого передела чужой земли, наконец, вакханалия февральских дней, сделали свое дело. В народе произошло расслоение, которое самым пагубным образом влияло на народное монархическое самосознание. Тем не менее можно с уверенностью сказать, что если бы в 1917 г. простому народу предоставили выбор между республикой Керенского и Милюкова, совдепией Ле­нина и Троцкого или Православной Монархией, то народ в своем подавляющем большинстве выбрал бы последнюю. И дело здесь не в том, что народ был осоз­нанно за монархическую форму правления, он в своей массе даже не знал, что такое «форма правления», а в том, что народ не умел и не хотел жить по иному, кроме как под властью Православного Царя. То есть Самодержавие являлось формой русской демократии, насильственно уничтоженной в феврале 1917 г.

Но эта русская демократия, Самодержавие, предполагала неучастие народа в активной политической жизни страны. То есть народ сознательно устранялся, говоря словами Пушкина, «от сладкой участи оспаривать налоги, или мешать ца­рям друг с другом воевать», ибо ему, народу, как и поэту, были дороги иные права и иная свобода. Русский народ, осознанно и неосознанно, считал своим главным делом - «дело Божие», а не дело мирское. Говоря сегодняшним языком, русский народ всегда был верен своей исторической миссии, которая заключалась в спа­сении России на Страшном Суде, в стремлении жить по Христу и со Христом. «Святая Русь» была для народа не отвлеченным поэтическим названием, а руко­водством к действию. В этой связи понятия политической и личной свободы, столь важные для Запада, отходили у русского народа на второй план. Царство­вать - было делом Царя, народ мог ему только в этом помогать, исполняя его волю. «За народом мнение, за Царем - решение» - эта поговорка как нельзя лучше отражает суть русского народного восприятия.

Материалистическое, схоластическое представление о народе как только об особой социальной и этнической группе является поверхностным и крайне упрощенным. Любой народ, а в данном случае Русский Народ, есть понятие не только этническое, религиозное и культурное. Народ представляет собой еди­ный человеческий организм, и как в любом человеческом организме есть, согласно Православию, тело, душа и дух, так и народ имеет материальные и духовные свойства. У каждого народа есть свой взгляд на добро и зло, свое представление о правде и чести, об окружающем мире и отношении к нему. У народа есть со­весть, то есть возможность общаться с Богом и слышать Его внутренний глас в самом себе. И эта народная совесть играет в жизни нации не меньшую роль, чем все остальные материальные и культурные свойства. Когда же в народе, по тем или иным причинам, голос совести заглушается, то народ становится безсо­вестным, что в конце концов приводит его к перерождению и к гибели.

Для того чтобы подняться на защиту Царя и Родины, народ должен был услышать призыв самого Царя. Так было в 1812 г., когда манифест Императора Александра I призвал всю Русь восстать против «нашествия иноплеменных», так было и в 1905 г., когда Император Николай II в годину тяжкой и кровавой смуты об­ратился к народу с простыми и ясными словами: «Помогите мне, русские люди, одолеть крамолу!». Всякий раз народ русский, слыша глас Царский, призываю­щий его подняться на защиту Православного Царства, считал своим долгом на этот глас откликнуться. И всякий раз эта духовная смычка Царя и Народа спасала Россию от бед.

Но в феврале 1917 г. не стало Царя. Причем не только конкретного Царя Ни­колая Александровича, но и вообще - русского природного Царя. Народ, в ос­новном крестьянский народ, пребывал в полной растерянности. В сознании народа это противоестественное состояние должно было скоро кончиться, и ис­тинный Царь должен был вновь воцариться на Престоле. Вопреки революцион­ной и большевистской лжи о равнодушии крестьянства в отношении судьбы свергнутого Государя крестьяне, в своей основной массе, ждали возвращения Царя и сочувствовали ему. Примеров этому мы увидим множество. Но, испыты­вая сочувствие к свергнутому Царю, народ ждал, что на это его призовут «госпо­да», и вот тогда-то народ поддержит их со всей силой.

Князь Н.Д. Жевахов вспоминал, что во время Февральского переворота он разговорился с двумя революционными солдатами, которые на поверку оказались простыми русскими крестьянами, верующими в Бога и любящими Царя. На вопрос этих солдат, что же им теперь делать, Жевахов отвечал: «Идите в Думу и требуйте назад Царя, ибо без Царя не будет порядка, и враги передавят нас». Реплика одного из солдат на эти слова Жевахова чрезвычайно показательна: «Оно-то так, - сказал солдат, - да как бы нам зацепиться за кого-нибудь старшего, кто, значит, повел бы нас; а мы хоть и сейчас пойдем вызволять Царя и прогоним нечистую силу»[1].

Крушение монархии в России не могло стать результатом только измены верхушки. В 1917 г. произошло грехопадение всего народа. Для того чтобы правильно понять события 2 марта, обратимся к далекому XVI столетию.

В начале зимы 1564 г. Царь Иоанн Грозный покинул Москву. Причиной этого отъезда стала постоянная и упорная борьба части боярства против самодержав­ной власти Царя. Дело дошло до того, что один из ближайших сподвижников Иоанна Грозного, князь Андрей Курбский, бежал в Литву и стал литовским воеводой. Ропот и сопротивление боярства против самодержавной Царской власти сковывали державную волю Царя. А царствовать не самодержавно Иоанн Васильевич не хотел, ибо считал ограничение Царской власти делом, противным Богу и вредным русскому государству. Покинув Москву, Царь остановился в Александровской слободе. 3 января 1565 г. в столицу с двумя Царскими грамотами прискакал гонец. В одной из них, врученной послом митрополиту Афанасию, Иоанн описывал все измены, мятежи и неустройства боярского правления, указывал на невозможность в таких условиях нести Царское служение и заявил, что «мы оставили государство и поехали, куда Бог укажет нам путь».

Царь спрашивал: «Желаете ли над собой меня, Русского Православного Царя, Помазанника Бoжия, как символ и знак своего избранничества и своего служе­ния? Готовы подклониться под иго и бремя Богоустановленной власти, сослужить со мною, отринув личное честолюбие, жажду обогащения, междоусобицы и старые счеты?»

По словам В.О. Ключевского, это был один из наиболее драматических моментов русской истории. «Все замерло, - писал В.О. Ключевский, - столица мгновенно прервала свои обычные занятия: лавки закрылись, приказы опустели, песни замолкли». Странное, на первый взгляд, поведение Царя на самом деле обращалось к издавна сложившимся на Руси отношениям народа и власти. Когда первое оцепе­нение москвичей прошло, столица буквально взорвалась народными сходками. «Государь нас оставил, - вопил народ. - Мы гибнем. Кто будет нашим защитником в войнах с иноплеменниками? Как могут быть овцы без пастыря?»

Духовенство, бояре, сановники, приказные люди, проливая слезы, требовали от митрополита, чтобы он умилостивил Иоанна, никого не жалея и ничего не страшась. Все говорили одно: «Пусть Царь укажет нам своих изменников: мы сами истребим их!»

Митрополит хотел немедленно ехать к Царю; но на общем совете положили, чтобы архипастырь оставался блюсти столицу, которая была в неописуемом смятении. Все дела пресеклись: суды, приказы, лавки, караульни опустели. В Александровскую слободу потянулся московский люд, бояре, купцы, мещане. К Царю отправилось все высшее духовенство.

Народ сделал свой выбор. Осознанно и недвусмысленно он выразил свободное согласие «сослужить» с Царем в деле Божием - для созидания России как «Дома Пресвятой Богородицы», как хранительницы и защитницы спасительных истин Церкви. Иоанн понял это: 2 февраля он торжественно вернулся в Москву и приступил к обустройству страны.

Между событиями 1564 и 1917 г. лежит незримая связь. Перед первым Божиим Помазанником существовал такой же вопрос, как и перед последним: хочет ли народ иметь над собой Богом установленную Самодержавную власть или нет?

Тогда, в 1564 г., народ встал на защиту Царя, и враги не смогли противостоять силе народной. Надо уяснить, что Самодержавный Царь может царствовать только тогда, когда есть православный верноподданный народ. Только при наличии этой взаимной связи может существовать Православное Царство. В противном случае, если эта связь обрывается, Православное Царство гибнет, оно не может существовать, и ни один Царь, каким бы сильным и волевым он ни был, не в состоянии ничего сделать. В пустоте Царь царствовать не может.

Хорошо писал об этом русский мыслитель И.А. Ильин: «Мы не смеем забы­вать исторических уроков: народ, не заслуживший законного Государя, не сумеет иметь его, не сумеет служить ему верою и правдою и предаст его в критическую минуту. Монархия не самый легкий и общедоступный вид государственности, а самый трудный, ибо душевно самый глубокий строй, духовно требующий от народа монархического правосознания. Республика есть правовой механизм, а Монархия есть правовой организм».[2]

В 1917 г. в России не стало православного верноподданного народа. Отдельные люди были - народа не было. «Кругом измена, трусость и обман» - это ведь не метафора, а очень точное обозначение того, что произошло в России.

В 1917 г. народ остался равнодушным зрителем того, что происходило в Пскове. В 1564 г. народ требовал от Царя указать изменников, чтобы расправиться с ними, в 1917-м - народ сочувственно слушал этих изменников, требовавших расправы над Царем.

Отношение высшего духовенства Русской Православной Церкви к свержению Монархии

Накануне Февральской революции в церковных кругах была широко распространена привнесенная ложная теория, будто симфония Церкви и Царства является не благом для Русской Церкви, а, напротив, досадной помехой церковному строительству, будто опека над Церковью со стороны Самодержавного Царя есть насилие над свободой Духа, есть унижение Церкви. И хотя, конечно, большая часть духовенства была настроена монархически, в его среде все больше нарас­тали тенденции к умалению Самодержавной власти.

У части духовенства пропало понимание того, что по смыслу симфонии власти те права, которыми Церковь пользуется в христианском государстве, находятся в неразрывной связи с обязанностями, которые Церковь имеет перед Самодержавной Царской властью. Предоставление этих прав неизбежно сопряжено с контролем над их правильным употреблением с государственной точки зрения.

Начало февральских безпорядков не только не вызвало противодействия у правящих архиереев Русской Православной Церкви, но, наоборот, получило со стороны многих из них положительную оценку. Особенно пагубной оказалась позиция большей части Святейшего Синода.

19 февраля 1917 г. во всех церквах Российской Империи в первую неделю Великого поста совершался чин Торжества Православия. Гремела анафема всем царским врагам. Через несколько дней Святейший Синод откажется обратиться к народу с требованием прекратить безпорядки в Петрограде, останется полностью безучастным к судьбе свергнутого Государя.

26 февраля 1917 г. товарищ обер-прокурора Святейшего Синода князь Н.Д. Жевахов обратился к митрополиту Киевскому Владимиру (Богоявленскому) с просьбой поддержать монархию и осудить революционеров, обратившись к населению с воззванием. Воззвание предполагалось расклеить по городу и зачитать с церковных ам­вонов. 27 февраля 1917 г., то есть в самый критический момент переворота, когда на сторону бунтовщиков перешел петроградский гарнизон, обер-прокурор Н.П. Раев предложил Святейшему Синоду осудить революционное движение и заявить, что руководство мятежников состоит из «изменников, начиная с членов Государственной Думы и кончая рабочими»[3].

Синод отклонил это предложение, ответив обер-прокурору, что еще неизвестно, откуда идет измена - сверху или снизу[4].

28 февраля 1917 г. революционные власти схватили и заключили в Петропавловскую крепость постоянного члена Святейшего Синода митрополита Петроградского и Ладожского Питирима (Окнова). Владыка Питирим накануне своего ареста заявил: «...Общество утратило понимание религиозной сущности Самодержавия и стремилось подчинить волю Монарха своей воле. Помазанник Божий есть орудие воли Божией, а эта воля не всегда угодна людям, но всегда полезна. Народовластие же всегда гибельно, ибо Богу было угодно постановить, чтобы не паства управляла пастырем, а пастырь паствой. Там, где этот принцип нарушается, наступают последствия гораздо более горькие и опасные, чем все то, что признается ошибками или неправильными действиями пастыря. Пастырь ответствен перед Богом, народовластие же всегда безответственно, есть грех, бунт против Божеских установлений».

2 марта 1917 г. Святейший Синод, собравшись на частное собрание, принял к сведению «просьбу» митрополита Питирима об отправлении его на покой и 6 марта ее удовлетворил. На самом деле эта «просьба» была принудительно вырвана у владыки революционерами и не имела никакой юридической силы. Революционные власти, зная монархические убеждения владыки, таким образом изгоняли его из жизни Церкви. Однако Синод даже не стал вникать в эти подробности. Решением Синода митрополит Питирим был выслан из Петрограда. Он преставился в Екатеринодаре в 1919 г.

В марте 1917 г. из Синода был изгнан другой монархист - святитель Макарий (Невский), митрополит Московский и Коломенский. Владыка Макарий не только почитал Царя и Царскую власть, но также обличал его врагов, называя их врагами Православия.

«Царская власть дарована нам Господом, - говорил владыка. - Для Русского Народа Бог на небе, Царь на земле. Это означало то, что как на небе один Бог, один Вседержитель, одна власть, никому не подчиненная, никому не дающая отчета, всем управляющая, так и на земле одна власть - Царская, она источник всякой власти в государстве».

Старец митрополит непрестанно умолял не поддаваться соблазнительным призывам против Царя, пророчески предупреждая о тех тяжелых последствиях, которые неизбежны при потере Самодержца.

После Февральского переворота владыка Макарий не был допущен на заседания Поместного Собора 1917-1918 гг.

Отправленный Синодом на покой, святитель Макарий подвизался в Николо-Угрешском монастыре, а после его закрытия большевиками - в селе Котельники близ Люберец, где и скончался 1 марта 1926 года от воспаления легких. В 2000 г. на Архиерейском соборе Русской Православной Церкви митрополит Макарий был прославлен в лике святых.

4 марта 1917 г. состоялось торжественное заседание Святейшего Синода. Председательствующий на нем постоянный член Синода митрополит Киевский Владимир (Богоявленский) представил нового обер-прокурора Временного правительства В.Н. Львова. Из зала заседаний Синода по инициативе нового обер-прокурора было вынесено в архив Императорское кресло, которое в глазах иерархов являлось символом «цезарепапизма в Церкви Русской». Это кресло, по существу, Императорский трон, предназначалось исключительно Государю. Выносить этот трон из зала заседаний Львову помогал митрополит Владимир.

В августе 1918 г. митрополит Владимир был зверски убит в Киеве, возле своей резиденции в Киево-Печерской лавре. Принято считать, что это убийство было совершено большевиками. Но архиепископ РПЦЗ Аверкий (Таушев) писал: «Обыкновенно принято считать, что Киевский Митрополит Владимир пал жертвой большевиков. Но расследование показало, что большевики, как таковые, в этом злодеянии, собственно говоря, даже не принимали никакого участия. Убили Митрополита распропагандированные большевиками бандиты, приглашенные для этой гнусной злодейской цели некоторыми монахами Киево-Печерской Лавры, тоже поддавшимися большевицкой пропаганде и злобно клеветавшими на своего Архипастыря, будто он «обирает» Лавру, которая получает большие доходы от богомольцев».

Владыка был предан своей братией, которая помогала убийцам, указав им келью митропо­лита, и всячески злословя его. В 1992 г. Архиерейский собор Русской Православной Церкви прославил митрополита Владимира (Богоявленского) в лике священномученика.

Февральский переворот радостно приветствовал постоянный член Святейшего Синода митрополит Новгородский и Старорусский Арсений (Стадницкий). Выступая на заседании Синода 4 марта 1917 г. в присутствии революционного обер-прокурора, владыка Арсений произнес: «Господин обер-прокурор говорит о свободе Церкви. Какой прекрасный дар! Свобода принесена с неба Спасителем нашим. Двести лет наша Православная Церковь была в рабстве. Теперь даруется ей свобода. Боже, какой простор! Революция дала нам свободу от цезарепапизма».

Митрополит Арсений вскоре смог убедиться, какую «свободу» для Церкви принесла рево­люция. После прихода к власти большевиков, уже в 1919 г., он был арестован. Затем последовали аресты в 1920 и 1922 гг. Владыку обвиняли в сокрытии церковных ценностей. Вплоть до 1924 г. он находился в заключении. Митрополит не успел освободиться, как немедленно был снова арестован и заключен в Бутырскую тюрьму. В стенах ОГПУ митрополита Арсения понуждали перейти в обновленчество. Митрополит Арсений сказал уговаривавшему его архиепископу Евдокиму (Мещерскому), бывшему сослуживцу по Московской Академии: «Но ведь вы же знаете, что обновленчество беззаконно» и категорически отказался уйти в раскол. В 1927 г. митрополита Арсения сослали в Ташкент, где он и скончался в 1933 г. на руках своего духовного чада архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого).

Два постоянных члена Святейшего Синода и два будущих патриарха Московских, архиепископ Литовский и Виленский Тихон (Беллавин) и архиепископ Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский), несмотря на то что до переворота были известны своими либеральными взглядами, Февральский переворот приняли весьма сдержанно. Однако никакого осуждения переворота, а также слов в защиту Царской власти и лично Государя в марте 1917 г. от этих иерархов не прозвучало.

Митрополит Тихон был избран на Поместном соборе 1917-1918 гг. патриархом Московским и всея России. После победы большевиков патриарх Тихон вступил на тяжкий путь мученичества и исповедничества. В июле 1918 г. патриарх всенародно осудил убийство Императора Николая II, назвав это злодеяние «ужасным делом». Патриарх Тихон неоднократно арестовывался большевиками, которые требовали от него признать обновленческую церковь. Однако патриарх оставался верным Православию. Скончался патриарх Тихон 7 апреля 1925 г., оплакиваемый всем православным народом[5]. Святейший патриарх Тихон был прославлен в лике святых сначала Архиерейским собором РПЦЗ (1981), а затем и Архиерейским Собором РПЦ (1989).

Митрополит Сергий (Страгородский) вступил в сговор с Временным прави­тельством и был единственным из архиереев «Царского» Синода, кто вошел в но­вый Синод под руководством обер-прокурора Временного правительства масона Львова. В 1921 г. владыка Сергий был арестован, но вскоре выпущен на свободу. Сергий признал обновленческое Временное Церковное Управление и призвал это сделать всех остальных православных пастырей. С 1922 по 1923 г. архиепископ Сергий находился в обновленческом расколе. В 1923 г. прилюдно после Литургии принес патриарху Тихону покаяние, и был вновь принят в лоно патриаршей Церкви. С 1925 г. владыка Сергий исполнял обязанности местоблюстителя Патриаршего престола[6]. В 1927 г., в разгар страшных гонений, Сергий подписал так называемую декларацию, в которой выказывал свою полную лояльность советской власти. 22 июня 1941 г. митрополит Сергий, еще до обращения Сталина, обратился с речью к пастве, в которой благословил ее на борьбу с немецкими захватчиками. В 1943 г. митрополит Сергий был избран патриархом Мо­сковским и всея Руси, а в сентябре 1944 г. святейший скончался.

Постоянные члены Святейшего Синода архиепископ Гродненский и Брестский Михаил (Ермаков) и архиепископ Нижегородский и Арзамасский Иоаким (Левицкий) заняли в целом благосклонную позицию в отношении переворота. Владыка Иоаким призывал служить Временному правительству «не за страх, а за совесть». Его жизнь закончилась трагически: в середине 1917 г. архиепископ Иоаким был повешен в Крыму неизвестными.

Член Святейшего Синода архиепископ Черниговский Василий (Богоявленский) воспринял известие о свержении Государя нейтрально, вместе с другими членами Синода приветствовал Временное правительство. Тем не менее Временное правительство отправило владыку на покой как не соответствующего «революционному духу». В августе 1918 г. владыка Василий был убит большевиками. Причислен Русской Православной Церковью к лику священномучеников.

5 марта 1917 г. было отменено возглашение многолетия Царствующему Дому, 6 марта Синод принял решение служить молебен о новом правительстве, после чего также была установлена молитва о »благоверном Временном правительстве», внесены соответствующие изменения в богослужебные книги, в надписи на антиминсах, текст церковной присяги.

9 марта 1917 г. в послании Святейшего Синода «К верным чадам Православной Российской Церкви по поводу переживаемых ныне событий» был призыв довериться Временному правительству. При этом послание начиналось так: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на ее новом пути».

Это послание было охарактеризовано профессором Петроградской духовной академии Б.В. Титлиновым как «послание, благословившее новую свободную Россию», а генералом А.И. Деникиным - как «санкционировавшее совершившийся переворот».

В тот же день, 9 марта, состоялось собрание владикавказского духовенства, по результатам которого обер-прокурору Святейшего Синода В.Н. Львову была направлена телеграмма от имени епископа Владикавказского и Моздокского Макария (Павлова) и собрания духовенства Владикавказа. В телеграмме, в частности, говорилось: «Приветствуем Вас, первого представителя народной воли на ответственном посту обер-прокурора Святейшего Синода, вполне уверенные, что при Вашем христиански-доброжелательном отношении Церковь Русская Православная под управлением богомудрых архипастырей выполнит свою святую миссию укрепления в родной стране Света Христовой Истины и оздоровления и процветания дорогого Отечества. Просим Вас заявить Временному правительству о нашей полной готовности помогать ему верой и правдой в его тяжелых трудах по освобождению Родины от внешнего врага и по созиданию внутренней жизни на началах правды и добра». Примечательно, что сам новый обер-проку­рор В.Н. Львов (будущий активный обновленец) еще в ночь на 2 марта 1917 г. открыто заявил себя республиканцем и говорил о невозможности воссоздания монархического строя, «лучше которого смерть».

На страницах социалистической газеты послание было расценено как «торжественное признание синодом нового правительства». В первую очередь, Синод не пытался объяснять народу суть происшедших изменений в политическом устройстве страны, а стремился быстрее привести его к присяге Временному правительству. Иными словами, он стремился закрепить произошедший переворот и придать ему необратимый характер. Российское духовенство спокойно и достаточно легко пошло не только на изменение государственной присяги и на служение совершенно другой - светской, немиропомазанной власти, но и на нарушение предыдущей своей присяги на верноподданство.

Духовенство Русской Православной Церкви приносило присягу несколько раз: первый раз, согласно Основным Законам, - всеобщую, по достижении двенадцатилетнего возраста, второй раз - перед посвящением в стихарь псаломщика, третий - при производстве в дьяконский чин, четвертый - в иерейский чин. Отдельную, расширенную, присягу давали при производстве в архиерейство.

Новая присяга Временному правительству вызвала замешательство и расте­рянность среди православного народа. В письме, подписанном «православными христианами» и адресованном членам Святейшего Синода, православные обращались с просьбой разрешить их разногласия относительно сакральности принятия государственных присяг. Если прежней присягой на верноподданство Царю, как якобы ничего не значащей (при том, что Император Николай II находился под арестом), власти распоряжаются пре­небречь, то такое же легковесное отношение у на­рода будет и к новой присяге, приносимой на верность или новому Царю, или же Временному правительству. Православные писали, что их во­просы, как действовать в создавшейся обстановке, приходские священники оставляют без ответа, в результате среди паствы возникают ропот и разногласия. Вследствие чего миряне решили обратиться с вопросами непосредственно к членам Правительствующего Синода: «Как быть со старой присягой и с той, которую принимать заставят? Какая присяга должна быть милее Богу, первая, аль вторая». Синод оставил письмо без ответа.

9 марта 1917 г. фактически был отменен дер­жавный церковно-монархический лозунг «За Веру, Царя и Отечество». Спешно распорядившись при­вести паству к присяге новой власти и отказавшись

молитвенно поминать Царскую власть, Синод исключил одну из составляющих триединого девиза - «за Царя». Тем самым духовенством фактически была измене­на исторически сложившаяся государственно-монархическая идеология.

Реакция епископата Русской Православной Церкви не сильно отличалась от позиции Святейшего Синода. Большая часть епископов спешила отречься от свергнутого Государя и признать Временное правительство.

Тем ярче на фоне отступников сияют имена верных Царю и Богу.

5 марта 1917 г. епископ Сарапульский и Елабужский Амвросий (Гудко) в переполненном молящимися соборе сказал проникновенную проповедь, исполненную чувством глубокой любви к Императору Николаю II и Императрице Александре Феодоровне. Уже 18 марта 1917 г. владыка был отправлен на покой решением Синода. 9 августа 1918 г. владыка Амвросий был расстрелян большевиками. Причислен Русской Православной Церковью к лику святых в сонме Новомучеников и Исповедников Российских.

Епископ Тобольский и Сибирский Гермоген (Долганов) категорически отказался приветствовать переворот. В качестве резолюции на постановлениях своего епархиального съезда писал: «Я не благословляю случившегося переворота, не праздную мнимой еще «пасхи» нашей многострадальной России и исстрадавшегося душою духовенства и народа, не лобызаю туманное и »бурное» лицо «революции», ни в дружбу и единение с нею не вступаю». Владыка Гермоген до конца сохранил свои монархические убеждения, призывал паству «сохранять верность вере отцов, не преклонять колена перед идолами революции и их современными жрецами, требующими от православных русских людей выветривания, искажения русской народной души космополитизмом, ин­тернационализмом, коммунизмом, открытым безбожием и скотским гнусным развратом». В 1917 г., будучи епископом Тобольским, он делал все, чтобы облегчить жизнь находившейся в заключении в Тобольске Царской Семьи. В июне 1918 г. владыка вместе с другими священнослужителями был утоплен большевиками в реке Туре. В августе 2000 г. Деянием Юбилейного Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви его имя было внесено в Собор Новомучеников и Исповедников Российских для общецерковного почитания.

Архиепископ Кишиневский и Хотинский Анастасий (Грибановский) в кафедральном соборе Кишинева заявил: «Пусть каждый из вас отречется от своих дел и отдастся на служение общему благу спасения Родины от внешнего врага, подобно Государю Императору, который из-за любви к России принес самую великую жертву, какую только можно принести, сложив с себя тяжкое бремя управления государством».

Впоследствии владыка Анастасий стал видным архипастырем РПЦЗ и ее предстоятелем. В 1941 г. выражал надежду об освобождении России Гитлером. Занимал крайне негативную позицию в отношении Московского патриархата. Митрополит Анастасий скончался в США в 1965 г.

Епископ Макарий (Гневушев), выступая в февральские дни 1917 г. в кафедральном соборе Нижнего Новгорода, говорил: «Стойте же, друзья, непреоборимой стеной вокруг Царского престола. Пусть и теперь, как во времена Козьмы Минина, князя Пожарского, протопопа Саввы, архимандрита Печерского монастыря и людей всех положений и сословий соборный колокол созывает всю Русь под единый великий и святой стяг, на котором огненными словами начертано: За Веру, Царя и Отечество!»

Владыка Макарий был расстрелян большевиками 4 сентября 1918 г. под Смоленском. Причислен Русской Православной Церковью к лику святых как Новомученик и Исповедник Российский.

Убежденным монархистом и защитником Самодержавия был председатель Рязанского отдела Союза Русского народа архиепископ Старорусский Димитрий (Сперовский). Уже 13 марта 1917 г. революционные власти Рязани потребовали его немедленного удаления, «принимая во внимание его широкую агитационную черносотенную пропаганду во время богослужения». Большевики в 1920 г. арестовали владыку, который резко выступал против изъятия церковных ценностей. После освобождения в 1922 г. губернский революционный трибунал вынес постановление о его привлечении к уголовной ответственности, однако дело было отложено. В том же году был административно выслан в Архангельскую губернию. В 1923 г. епископ Димитрий скончался.

Еще одним архиереем-монархистом и мучеником за Веру был один из организаторов монархического движения, друг Григория Распутина-Нового епископ Исидор (Ко­локолов). Именно владыка Исидор отпевал Григория Распутина-Нового в Чесменской богадельне в присутствии Государыни и Великих Княжон. 8 марта 1917 г. епископ Исидор был уволен от управления Тюменским Свято-Троицким монастырем. В 1918 г. он был арестован ЧК в Вятке и зверски замучен (посажен на кол). Клеветнические обвинения до сих пор тяготеют над его именем, они мешают его прославлению.

С возмущением и глубокой скорбью воспринял свержение столь им любимого Государя епископ Камчатский и Петропавловский Нестор (Анисимов). В 1918 г. владыка пытался спасти Царскую Семью. Организовывал отряды верных офицеров в Тобольск. Эмигрировал в Китай. После Второй мировой войны был арестован и вывезен в СССР, где был репрессирован. Освобожден в 1956 г. Скончался в 1962 г. в Москве.

С тяжелым сердцем встретил известие о свержении Государя архиепископ Астраханский и Царевский Митрофан (Краснопольский). В отличие от некоторых своих собратий отказался приветствовать новые власти, не разрешил духовенству совершать торжественные молебны в честь происходящих событий, не поставил своей подписи под приветственными телеграммами, посланными «пе­редовым» духовенством Временному правительству. 23 июня 1919 г. принял мученическую смерть во дворе астраханского ЧК. Причислен Русской Православной Церковью к лику святых как священномученик.

Резко не поддержал Февральский переворот архиепископ Харьковский и Ахтырский Антоний (Храповицкий), будущий первоиерарх Русской Право­славной Церкви Заграницей.

С надеждой на скорое восстановление монархии выступил 4 марта 1917 г. архиепископ Пермский и Кунгурский Андроник (Никольский). Он сказал: «Среди грозных событий тяжкого времени, перед лицом стоящего у врат Отечества лютого и коварного врага, совершилось событие величайшей важности и священности. Боговенчанный Государь Император Николай II Александрович, в Своей неподкупной совести предавая Себя в Десницу Всевышнего Сердцеведца, сложил с главы Своей Царскую Корону, отрекшись от Царского Престола с передачей такового Своему Царственному Брату Великому Князю Михаилу Александровичу. Да будет воля Всевышнего.

Но сегодня Телеграфное Агентство принесло телеграмму о том, что Великий Князь Михаил Александрович решил принять Верховную Власть в том лишь случае, если такова будет воля всего великого народа нашего через всенародное голосование. Так, Божиим испытанием пока остаемся мы в междуцарствии. Ко всем тяготам переживаемого нами времени прибавилось это новое испытание. Особенно же по долгу Архиерейства и от беззаветной любви моей к дорогому Отечеству призываю всех от мала до велика с го­рячим и откровенным усердием устремиться на молитву ко Господу Богу о Его всесильной нам помощи среди создавшихся трудных обстоятельств. Будем умолять Его Всещедрого, да устроит Сам Он власть и мир в земле нашей. Да не оставит Он нас надолго без Царя, как детей без матери, а поможет Он нам, как триста лет на­зад нашим предкам, всем единодушно и воодушевленно получить родного Царя от Него Все­благого Промыслителя».

Епископ Тихвинский Алексий (Симанский), будущий святейший патриарх Алексий I, говорил в проповеди 5 марта 1917 г.: «С одной стороны, шла безпримерная в истории народов тяжелая война, а с другой - внутри совершалась неслыханная измена со стороны тех, кто был призван Царем в качестве ближайших сотрудников в управлении государством. Постепенно воздвигалась между Царем и народом все более и более плотная стена, которую намеренно строили те, кто желал скрывать от Царя нужды и вопли народные».

Однако в письмах своему духовнику владыка Алексий совсем по-другому оценивал свершившиеся события: «Настроение у меня убийственное; Господь да поможет бедной России и да изведет ее из бездны. У меня нет светлого взгляда на будущее»[7].

По свидетельствам очевидцев, уже будучи патриархом, святейший Алексий всегда имел при себе портрет Государя.

Увы, верных архиереев было немного: большинство приветствовало кровавый февраль. Многие из них, как мы можем предположить, искупили свои грехи мученической смертью, а иные окончательно отпали от Единой Святой Апостольской Церкви.

4 марта архиепископ Тамбовский и Шацкий Кирилл (Смирнов), заявил, что отпечатанный в газетах акт об отречении - это якобы тот «документ, которым Царь Сам освобождает нас от присяги, данной на верное ему служение», а посему «освобожденные Самим Государем от присяги Ему, мы имеем в лице Временного Правительства, Государственной Думой учрежденного, вполне законную власть», которой «должны теперь повиноваться, как повиновались не за страх, а за совесть Государю своему». В дальнейшем это объяснение неоднократно повторялось устно и печатно, а многими и до сих пор используется для оправдания тяжкого февральского греха.

Впоследствии владыка Кирилл находился в жесткой оппозиции курсу митрополита Сергия (Страгородского) и был расстрелян НКВД в 1937 г. Прославлен РПЦЗ и РПЦ в лике святых.

Открыто хулил имя Государя и Государыни епископ Енисейский и Красноярский Никон (Бессонов). 12 марта 1917 г. он выступил на собрании кадетов. «Господа, - сказал Никон, - я всегда уважал и уважаю английскую конституционную монархию и считаю этот образ правления наилучшим, но не для нас, не для нашего государства. И поэтому я - за Российскую республику. Наши многие русские Монархи и особенно последний из них Николай II со своей Супругою Александрой так унизили, так посрамили, опозорили Монархизм, что о Монархе, даже конституционном, у нас и речи быть не может. В то время, как наши герои проливали свою драгоценную кровь за Отчизну, в то время, как все мы страдали и работали во благо нашей Родины, Ирод упивался вином, а Иродиада бесновалась со своими Распутиными, Протопоповыми и другими пресмыкателя­ми и блудниками. Монарх и его Супруга изменили своему народу».

В июле 1917 г. Бессонов снимет с себя епископский сан и монашество, мотивируя свой поступок тем, что епископский сан не удовлетворяет его религиозным идеалам и мешает быть искренним христианином. 12 августа Синод официально лишил Никона духовного сана, вернув его в мирское состояние. В том же году Бессонов обвенчался с бывшей ученицей подведомственного ему духовного заведения. Однако брак ему счастья не принес: вскоре жена его была найдена мертвой с револьверной раной в груди. Как вспоминал будущий митрополит Евлогий (Георгиевский), Бессонов похоронил жену в Покровском женском монастыре, положив покойнице на грудь свою панагию, а в ноги - клобук, отпечатав на траурной ленте наглую, богохульную надпись. Бессонов подрабатывал театральным критиком, не гнушался бульварных изданий, подписывал свои рецензии «бывший епископ Никон - Микола Бессонов». Жизнь его была коротка и бесславна. В 1919 г. Бессонов умер от тифа.

Епископ Омский и Павлодарский Сильвестр (Ольшевский) воспринял Февральский переворот положительно. В обращении к народу 9 марта 1917 г. епископ Сильвестр заявил: «Совершилось великое в нашем Отечестве. Волею Того, Кто возводит и низводит сильные со престол, твердыня Царской власти пала. Свобода возвращена народу».

На следующий день, 10 марта 1917 г., владыка утверждал, что «своим отречением Император Николай II не только себя освободил, но и нас освободил от присяги ему. Наш долг повиноваться за совесть Временному правительству». Владыка служил панихиды по павшим «за свободу» положительно. Епископ Сильвестр был замучен большевиками в 1919 г. (его распяли на полу, а затем раскаленным шипом пронзили сердце). В 2000 г. Архиерейский собор Русской Православной Церкви причислил святителя Сильвестра (Ольшевского) к лику Новомучеников и Исповедников Российских.

Открыто перешел на сторону предателей и архиепископ Пензенский и Саранский Владимир (Путята). «Мы живем с вами, - говорил он в марте 1917 г., - отцы и братия, в счастливую пору, когда над дорогой Родиной нашей взошла заря возрождения и обновления».

Предав Божиего Помазанника, Путята вскоре предал и Церковь. Он отказал­ся подчиняться административным распоряжениям Синода, стал самочинно управлять епархией. В 1918 г. судим Собором и лишен сана архиепископа, но оставлен в монашестве. В 20-е гг. Путята организовал обновленческую группу

«Новая народная церковь». После краткого присоединения к ВЦУ, Путята перешел к »григорианам». После этого митрополит Сергий (Страгородский) и Священный Синод объявили «монаха Владимира Путяту отпавшим от Святой Церк­ви и лишенным христианского погребения в случае нераскаянности». Скончался Владимир Путятав начале 1941 г., так и не раскаявшись в своих церковных преступлениях и личных тяжких грехах.

Епископ Челябинский Серафим (Александров) свержение Монархии встретил восторженно. Он даже подал заявление в челябинский комитет партии народной свободы (кадетов) о своем желании стать ее членом, в чем ему было отказано. После прихода к власти большевиков тесно с ними сотрудничал. Епископ Серафим даже имел прозвище «митрополит Лубянский». Тем не менее владыка был противником обновленцев, и в 1937 г. его расстреляли по постановлению тройки НКВД.

Епископ Владикавказский и Моздокский Макарий (Павлов) также горячо приветствовал свержение Монархии. «Волей Божьей, - говорил он, - наше Отечество вступило на новый путь исторической жизни и для управления обширною страною избрало Благоверное Временное правительство».

В конце августа 1922 г. епископ Макарий уклонился в обновленческий раскол. Вслед за своим епископом последовала большая часть духовенства Владикавказской епархии.

Епископ Екатеринославский и Мариупольский Агапит (Вишневский) также приветствовал Февральский переворот. По его инициативе чрезвычайное собра­ние духовенства и мирян Екатеринославской епархии приняло резолюцию, в ко­торой указывалось: «Ввиду неуместности дальнейшего сбора на построение па­мятника в честь Дома Романовых, собрание постановило просить епархиальное начальство собранные на эту цель суммы обратить на постройку памятника ос­вобождения Русской Православной Церкви от государственного гнета».

Как и многие другие иерархи-отступники, владыка Агапит предал Церковь. В 1919 г. он возглавил самочинный Синод Украинской Православной Автокефальной Церкви, запретил поминовение за Богослужением патриарха Тихона. Впоследствии принес покаяние, вернулся к управлению Екатеринославской епархией. После установления на Украине советской власти был арестован, скончался в тюрьме от пыток, голода и тифа.

Епископ Полоцкий и Витебский Кирион (Садзегелли) 5 марта 1917 г. направил телеграмму М.В. Родзянко со словами «Да здравствует Временное пр-во!». Тогда же, в марте 1917 г., епископ составил молитву за Временное правительство. После Февральского переворота он вернулся в Грузию. Скончался 26 июня 1918 г. в Марткопском св. Антония монастыре, торжественно погребен в Тифлисе.

Архиепископ Тверской и Кашинский Серафим (Чичагов) 7 марта 1917 г. заявил: «Милостию Божиею народное восстание против старых, бедственных порядков в государстве, приведших Россию на край гибели, обошлось без многочисленных жертв, и Россия легко перешла к новому государственному строю. Русская революция оказалась чуть ли не самой короткой и самой безкровной из всех революций, которые знает история. Поэтому долг и обязанность каждого православного гражданина Русской земли всемерно и любовно поддерживать новую власть».

Владыка Серафим будет арестован в 1937 г. Тяжелобольной, он будет вынесен из дома на носилках и доставлен в Таганскую тюрьму. 11 декабря 1937 г. архиепископ Серафим (Чичагов) примет мученическую кончину: его расстреляли по постановлению тройки НКВД на Бутовском полигоне. В 1997 г. владыка был причислен Русской Православной Церковью к лику святых как священномученик.

Епископ Костромской и Галичский Евгений (Бережков) публично радовалсямученической кончине Григория Распутина-Нового. 6 марта 1917 г. радостно сообщал своей пастве: «Свершился великий переворот в Отечестве нашем: пала Императорская власть. Таковы судьбы Промысла Божьего! Призываю духовенство епархии подчиниться и признать Временное правительство».

10 марта 1917 г., перед служением молебна, епископ Евгений в своей проповеди отождествил Самодержавие с »вековыми оковами», с падением которых исчезли-де все препятствия на пути шествия России «по пути к свободе, солнце которой во всем блеске засияло на Святой Руси». Через год пропал в безызвестности, по некоторым данным, арестован большевиками в 1918 году, а расстрелян в 1922 году в период активной борьбы большевиков с Церковью.

Великая радость по поводу переворота была высказана архиепископом Симбирским и Сызранским Вениамином (Муратовским), который 8 марта 1917 г. воздал «благодарение Богу» за свершившийся государственный переворот. В его речи, произнесенной в кафедральном соборе, Император Николай II был назван «негодным кормчим».

В 1922 г. архиепископ Вениамин уклонился в обновленческий раскол. В 1923 г. он дважды каялся перед патриархом Тихоном и дважды изменил Православной Церкви, переходя обратно в обновленчество. Муратовский был участником второго обновленческого, так называемого «Всероссийского Поместного Священного Собора» 1923 г., на котором он позорно подписал постановление Собора о лишении сана и монашества святейшего патриарха Тихона. 6 мая 1930 г. Муратовский без покаяния скончался под Москвой на своей даче.

Клеветал на Царскую Россию и епископ Уфимский и Мензелинский Андрей (кн. Ухтомский). «Кончилась тяжкая, грешная эпоха, - вещал он в проповеди 12 марта 1917 г., - в жизни нашего народа. Теперь началась великая эпоха новой жизни, случилось нечто невероятное. Наступили дни чистой народной жизни, свободного народного труда, зажглась яркая звезда русского народного счастья. Самодержец погиб, и погиб безвозвратно».

28 августа 1925 г. архиепископ Андрей в молитвенном доме ашхабадской ста­рообрядческой общины принял миропомазание от старообрядцев, перейдя та­ким образом в раскол, за что 26 апреля 1926 г. патриаршим местоблюстителем Петром (Полянским), митрополитом Крутицким, запрещен в священнослужении. Осенью 1927 г. бывший епископ арестован в Москве и выслан в Казахстан, в Кзыл-Орду. Вновь арестован 4 октября 1928 г. и препровожден в Ярославль, где в местном изоляторе отсидел в одиночной камере три года. 4 сентября 1937 г.

Ухтомский был расстрелян в Ярославской тюрьме по решению тройки Управления НКВД Ярославской области.

Отступничество большого числа духовенства от Царя объясняется не его сознательным участием в заговоре против Монархии и лично против Государя, но в первую очередь теплохладностью, равнодушием к творящемуся в России злу. Так, например, митрополит Вениамин (Федченков), на глазах которого толпа убила губернатора Твери, писал: «Я думал: вот теперь пойти и тоже сказать: не убивайте! Может быть, безполезно? А может быть, и нет? Но если и мне пришлось бы получить приклад, все же я исполнил бы свой нравственный долг... Увы, ни я, никто другой не сделали этого... И с той поры я всегда чувствовал, что мы, духовенство, оказались не на высоте своей... Несущественно было, к какой политической группировке относился человек. Спаситель похвалил и самарянина, милосердно перевязавшего израненного разбойниками иудея, врага по вере... Думаю, в этот момент мы, представители благостного Евангелия, экзамена не выдержали, ни старый протоиерей, ни молодые монахи... И потому должны были потом отстрадывать».

Отступничество духовенства от Царя, измена Божиему Помазаннику стали величайшей трагедией Русской Церкви.

В этих условиях Император Николай Александрович насильственно Царствовать над народом, не желавшим больше признавать его своим Царем, - не мог.

В марте 1917 г. не Царь отрекся от своего народа, а народ отрекся от своего Царя, и за это получил «самозваных и жестоких правителей», о которых предупреждал Иоанн Кронштадтский, правителей, заливших Россию кровью.

Суть подвига Николая II очень точно подметил архимандрит Константин (Зайцев): «Царь, оставаясь Русским Царем, не мог себя ограничить западной конституцией, не мог сделать этого не потому, что судорожно держался за свою власть, а потому что сама власть эта, по существу своему, не поддавалась ограничению. Ограничить ее - значило изменить не ее, а изменить ей. Русский Царь не просто Царь-Помазанник, которому вручена Промыслом судь­ба великого народа. Он - тот единственный Царь на земле, которому вручена от Бога задача охранять Святую Церковь и нести высокое Царское послуша­ние до второго пришествия Христова. Русский Царь - тот, Богом поставленный носитель земной власти, действием которого до времени сдерживается сила Врага»[8].

После издания «манифеста» об отречении у Императора было два выбора: призвать к гражданской войне или признать режим узурпаторов. Николай II не сделал ни того, ни другого. Он предпочел заточение и мученическую смерть, и даже гибель своей Семьи, участию в братоубийственной войне и беззаконии. Царь, вслед за Спасителем, Которого нечистый дух соблазнял поклониться ему, обещая все блага мира, отвечал сатане: «Изыди от Мене сатано: писано бо есть: Господу Богу твоему поклонишися и тому единому послужиши» (Мф. 4, 10).

«Когда в силу страшных обстоятельств («кругом измена, и трусость, и обман») стало ясно, что он не может исполнять долг Царского служения по всем требованиям христианской совести, он безропотно, как Христос в Гефсимании, принял волю Божию о себе и России. Нам иногда кажется, что в активности проявляется воля, характер человека. Но требуется несравненно большее мужество, чтобы тот, кто «не напрасно носит меч», принял повеление Божие «не противиться злому», когда Богъ открывает, что иного пути нет. А политик, которым движет только инстинкт власти и жажда ее сохранить во что бы то ни стало, по природе очень слабый человек. Заслуга Государя Николая II в том, что он осуществил смысл истории как тайны воли Божией», - пишет протоиерей Александр Шаргунов.[9]

Несмотря на это, Николая II обвиняют в слабости и отсутствии достаточной воли. Однако история знает примеры, когда отречения подписывались государями в гораздо более легких условиях. Так, например, Наполеон отрекался дважды, причем второй раз добровольно, после Ватерлоо, в условиях, когда Франция проигрывала по его вине тяжелую войну с объединенной Европой и находилась под угрозой иностранной оккупации. Своими отречениями Наполеон не только дважды обезглавливал армию и государство, но и обрекал свою страну на утрату суверенитета. Однако в памяти людей Наполеон остается хотя и злодеем, но «сильным» и »великим» человеком.

Совсем по-другому, чем русский Царь, повел себя его главный военный противник, свергнутый революцией германский император Вильгельм II, который бежал в Голландию, безбедно жил в личном имении в тихом городе Дорне, где вторично женился и выращивал тюльпаны вплоть до начала Второй мировой войны.

2 марта 1917 г., когда русский Царь был насильственно лишен своего венца, в селе Коломенском под Москвой произошло явление иконы Божией Матери Державной. Крестьянка слободы Перерва Бронницкого уезда Евдокия Адрианова в снах стала видеть белую церковь с повторяющимся требованием найти там черную икону и сделать ее красной. Крестьянка рассказала о снах настоятелю Вознесенского храма в Коломенском. После долгих поисков в подвалах церкви была найдена большая почерневшая от времени икона. На доске проступало изображение Младенца Христа на коленях у Богородицы, главу Которой украшала Царская корона. В руках Богородицы - Царские регалии: скипетр и держава. Храм Вознесения Господня был построен Великим Князем Василием Иоаннови­чем в благодарность Богу за дарование ему сына Иоанна (будущего первого рус­ского Царя Иоанна Грозного).

Пресвятая Богородица явила России, что отныне Царский венец, скипетр и держава приняты Ею. Лик Богородицы, исполненный печали, предвещал и Царскую екатеринбургскую Голгофу, и грядущие муки России.

В 1613 г. русский народ целовал крест на верность Династии Романовых. После семи лет смуты XVII в., безвластия и иноземной интервенции русский народ нашел в себе силы покаяться и призвать на Царство Михаила Феодоровича Романова.

В 1917 г. эту клятву русский народ нарушил и предал своего природного Царя в руки заклятых врагов.

Предательство и отступничество охватили все слои русского общества: гене­ралы спешили содрать с себя Царские вензеля и надеть красные банты, поэты, писатели - скорее воспеть новую «свободную» власть «свободной» России, кре­стьянство - предвкушало передел земли, рабочие - свободу от фабрикантов.

Все хотели освободиться от Царской власти. Но каковой будет власть новая, никто не думал. Получилось так, что через несколько дней исчезла вообще любая власть: нелегитимное узурпаторское Временное правительство меньше чем за месяц сломало все старые институты власти, упразднило судебную систему, упразднило все органы местного самоуправления, упразднило полицию, дезорганизовало армию, начало новые притеснения против Церкви. Была упразднена и Государственная Дума, именем которой был совершен переворот. Ее работа, прерванная указом Государя от 27 февраля 1917 г., никогда больше не возобновлялась в полном объеме. В течение лета 1917 г. несколько раз собирался ее Временный комитет, а 6 октября 1917 г. Временное правительство окончательно распустило Государственную Думу в связи с подготовкой выборов в Учредительное собрание.

Из действий масонского Временного Правительства совершенно ясно, что фактически главная его цель была не построение так называемой «демократической» России, а фактическое уничтожение России вообще, как великого Государства.

1 сентября 1917 г. Керенский незаконно самолично провозгласил Россию республикой, а себя министром-председателем и Верховным главнокомандующим, совершив тем самым окончательную узурпацию власти, установив в России собственную диктатуру. Эта диктатура была слаба и ничтожна, она продержалась недолго, и на смену ей пришла диктатура страшная и античеловеческая. Но диктатура Временного правительства свидетельствовала о полном беззаконии совершенного в марте 1917 г.

«С падением Царя, - писал генерал П.Н. Врангель, - пала сама идея власти, в понятии русского народа исчезли все связывающие его обязательства. При этом власть и эти обязательства не могли быть ничем заменены»[10].

Свидетель мартовского Петрограда 1917 г. И.Л. Солоневич позже писал: «Я помню февральские дни: рождение нашей великой и безкровной, - какая великая безмозглость спустилась на страну. Стотысячные стада совершенно свободных граждан толклись по проспектам петровской столицы. Они были в полном восторге - эти стада: проклятое кровавое самодержавие - кончилось! Над миром восстает заря, лишенная «аннексий и контрибуций», капитализма, империализма, самодержавия и даже православия: вот тут-то заживем! По профессиональному долгу журналиста, преодолевая всякое отвращение, толкался и я среди этих стад, то циркулировавших по Невскому проспекту, то заседавших в Таврическом Дворце, то ходивших на водопой в разбитые винные погреба.

Они были счастливы - эти стада. Если бы им кто-нибудь тогда стал говорить, что в ближайшую треть века за пьяные дни 1917 г. они заплатят десятками миллионов жизней, десятками лет голода и террора, новыми войнами, и гражданскими, и мировыми, полным опустошением половины России, - пьяные люди приняли бы голос трезвого за форменное безумие. Но сами они - они считали себя совершенно разумными существами: помилуй Бог: двадцатый век, культура, трамваи, Карла Марла, ватерклозеты, эсеры, эс-деки, равное, тайное и прочее голосование, шпаргалки марксистов, шпаргалки социалистов, шпаргалки конституционалистов, шпаргалки анархистов - и над всем этим безконечная разнузданная пьяная болтовня безконечных митинговых орателей...».

---

[1]Жевахов Н.Д. Воспоминания. Т. 1. С. 327.

[2] Ильин И.А. Манифест Русского Движения // Слово. 1991. № 8. С. 83.

[3]Титлинов Б.В. Церковь во время революции. Пг., 1924. С. 55.

[4]Бабкин М.А. Духовенство Русской Православной Церкви и свержение монархии (начало ХХ века - конец 1917 г.). М., 2007. С. 143.

[5] Есть все основания считать, что Патриарх Тихон, здоровье которого было существенно подорвано в тюрьме, был отравлен врачами, лечившими его, по указанию большевиков.

[6]Местоблюстителем Патриаршего престола был до своей мученической кончины в 1937 году Митрополит Крутицкий Петр, находившийся с 1925 года в тюрьмах, лагерях и ссылках, а митрополит Сергий был одним из заместителей местоблюстителя Патриаршего престола.

[7]Письма Патриарха Алексия своему духовнику. М., 2000. С. 18.

[8]Константин (Зайцев), архимандрит. Чудо русской истории. М., 2000.

[9] Шаргунов Александр, протоиерей. Указ.соч. С. 12.

[10]Врангель П.Н. Воспоминания: [в 2 частях: 1916-1920] / Барон П.Н. Врангель. М.: Центрполиграф, 2006. Т. 1. С. 26.