Наши сербские друзья из Горнего Милановца издали книгу «Сербские
«дядьки» на обороне Отечества». Поначалу я полагал, что речь в книге,
подготовленной Войканом Николичем, о легендарном командире Югославского Войска в
Отечестве генерале Драголюбе Михаиловиче,
которого в народе называют «Чика Дража» - «Дядька Дража». Но в предисловии
профессор Милорад Даничич напоминает, что «и на войне, как и в мире, был лад. На
защиту Отечества первыми с песнями отправлялись самые крепкие и решительные. Последними
оборону составляли крепкие работяги, которые защищая немощных, как главы семей
не могли и помыслить об отступлении. Были то известные дядьки - «чиче» - дядья
всем, младшим себя. И весь народ в такие переломные моменты ощущался как одна
единая семья». (С.5)
«Из всех новостей, которые Сербия обильно представляет глазу человека с Запада, ни одна так верно не отражает народного духа, ни одна не делает это так образно и ёмко, как эти «дядьки» в армии. «Чича» в Сербии значит «дядя», а люди в Сербии стареют быстрее, нежели где бы то ни было, и так зовут людей старше тридцати лет. А «дядькам» последнего призыва и сорок лет, и больше. Получается так, что в Сербии нет никого, кто был бы слишком стар для войны.
Они не носят униформы, они - патриархи войны - на марше образуют картину в одно и то же время и смешную, и трогательную», пишет американец Фортиер Джонс. (С. 62).
Итак, темой книги является мысль о том, что основные тяготы войны вынесли на себе сорока-пятидесятилетние, воины третьего срока мобилизации, называемые «дядьками». Героизм и самоотверженность, несомненно, проявляли и молодые воины, и даже рекруты (о чём в книге будет рассказано отдельно), но тема книги, как уже говорилось, не о блестящих подвигах, но о преодолении марафона каждодневных тягот - изнурительных и - как казалось - нескончаемых.
Вот это-то тяготы и легли на плечи сербских «дядек».
Взгляд на мир и войну, присущий мудрым сербским крестьянам воплотился и в чеканных формулировках святителя Николая (Велимировича), и в курьёзных - а подчас и отнюдь не курьёзных - размышлениях простецов (таких, каким был герой одной из повестей, «господин Повар»).
«Мы молимся Тебе, Отче, пусть неизменной будет Твоя воля, а не наша.
Да будет воля Твоя! Если Сербия встала на пути Просвещения Человечества, если она является злом, как считают наши немецкие братья, о, Отче, сотвори из Сербии солёное озеро, прежде чем они превратят Сербию в кладбище...
И да будет Твоя воля, а не наша.
Мы - Твои - и в добре нашем, и во грехах наших.
И что, в конце концов, вся эта наша планета? Кучка праха.
И кто такие мы - на этой кучке праха? Мы, как великие люди, так и малые?
Мы, богатые державы и нищие? Мы, церкви правые и ложные?
Мы - малая кучка праха под Престолом Твоим, но, помни, Отче, прах, который в состоянии мира в душе обращает взор свой к Тебе.
Но кланяясь Тебе, прах становится подобен звёздам. О, Господи, будь всегда нашим Солнцем и пролей Свет Твой на всякую звезду, сейчас и везде. Аминь» (С.9)
Много позже, особенно после Второй Мировой войны, святитель Николай будет много размышлять о причинах войн и катастроф, которые, подобно скальпелю хирурга вонзаются в жизнь человечества.
Интересен и взгляд на приметы надвигающихся катастроф:
«Дети каким-то чудесным образом могут предсказывать войну. Как только дети начинают играть в войну, война непременно разгорится. В июле 1914 все дети играли в войну. Но они не накликали её, конечно, но почувствовали приближение», понижая глосс до суеверного шепота, делился своими мыслями один из «сербских дядек» - «господин Повар». (С.68)
(Поневоле вспоминаешь, как не только дети, но и сорокалетние российские и украинские мальчики из месяца в месяц ночи напролёт «рубились» по интернету в «танчики». И тут уже не совсем понятно: идёт ли речь в данном случае только лишь о предчувствии?)
Яркий подвиг, совершенный трагической осенью 1915 года тремя взводами рекрутов, описывает Адам Стошич.
«Во время долгого и тяжкого отступления 1915 года бойцы 10 пехотного полка остановились отдохнуть на берегу реки Власины. Но отзвукам ночной стрельбы было примечено, что болгары окружили сербов с трёх сторон, а один болгарский батальон начал форсировать реку Власину, дабы замкнуть кольцо окружения.
Полковник отдаёт приказ капитану Радомиру Цвийовичу выделить три взвода своей роты дабы воспрепятствовать полному окружению.
- Господин полковник, не смогут 150 рекрутов остановить тысячу болгарских бойцов, - обращает внимание командира капитан.
- Чтобы спасти полк, придется пожертвовать тремя взводами рекрутов, - выпалил полковник.
- Тогда, господин полковник, дайте письменный приказ.
- Зачем он тебе нужен?
- Осмелюсь доложить, что если мы все погибнем этой ночью, а будет именно так, в моем кармане будет найден приказ. Я погибну и с приказом, и без приказа. Но если приказ будет при мне, то никто не скажет, что капитан Цвийович положил сто пятьдесят рекрутов.
Капитан получил письменный приказ и тот час же объявил его на построении своей роты:
- Будем говорить прямо. Получил тяжелое задание. Если перевести его на наш военный язык, то получается следующее: три взвода моей роты должны ночью вступить в бой с болгарами, прикрывая отход 10 полка, который должен успеть отступить до рассвета. Итак, люди, этой ночью мы погибнем. Каждый из вас возьмет сумку со стапятидесятью патронами и гранатами. Идти молча, крепко держась друг за друга.
Из темноты раздался голос рядового:
- Кто будет командовать нами?
- Разумеется, я.
Три взвод рекрутов стремительно подошли к берегу реки в месте предполагаемой высадки болгар и окопались там. Когда болгары начали переправу, сербы подпустили неприятеля на расстояние 40 метров до своего расположения, и тогда открыли смертоносный огонь по ничего не подозревавшим болгарским воинам.
В результате короткой и яростной стрельбы, которая превратилась для ошеломленных болгар в расстрел, наступающие обратились в бегство, потеряв полторы сотни убитыми и две сотни пленными.
Капитан Цвийович за этот подвиг был произведён в майоры и награжден Звездой Караджорджа». (С.59-61).
Впрочем, главное не в этом.
Первая Мировая война, принеся неслыханные доселе страдания, сколь грандиозные, столь и бессмысленные (в глазах десятков миллионов западноевропейцев), способствовала тому, что в массовом сознании произошло разочарование в религии, а место веры в этих несчастных душах наполнилось мутью оккультизма, либо пустотой циничного отрицания чего-то бы то ни было. Но для сербов Мировая война была войной освободительной, войной за объединение и, в конце концов, войной за выживание.
Именно осознавая это, сербский народ сумел вынести и огонь крупповских орудий, и лёд Албанской Голгофы.
А главная тяжесть осады Белграда, отступления через ледяные горы и контрнаступления в Салониках легла на плечи сербских «дядек» - легендарных «чиче».
