Профессор и поэт
В своём «путешествии» по старой Кирилловской дороге я совсем уж было распрощался с Кубенским... Однако же некоторые обстоятельства заставляют меня ещё задержаться в этом бойком торговом и богомольном, богатом людьми и традициями, селе...
1.
Я даже позволю себе вернуться назад. Дело в том, что ко мне в руки наконец-то попала книга «Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь. 1847 г.» С. П. Шевырева, профессора Московского университета, литератора. Степан Петрович добросовестно описал весь свой путь от Москвы до знаменитой обители. Нас интересует участок от Спасо-Прилуцкого монастыря до Кубенского. Не буду повторяться и приводить здесь места, которые цитировал в своей книжке Кубенский священник Н. А. Богословский...
Итак, Шевырев писал (сохраняю некоторые особенности орфографии того времени - Д. Е.): «Проезжая мимо села Прилук, прилегающаго к монастырю Св. Димитрия, нельзя было не купить калачей, известных в народе под именем калачей Димитрия Прилуцкаго. Конечно, постный их вид и вкус дали им право на такое название...
Дорогой, в разговорах, с ямщиком я поверял особенныя слова Вологодскаго уезда, напечатанныя в описании Вологодской губернии Г. Пушкарева. Все эти слова оказались верными. Замечательно, что селитра здесь до сих пор называется емчуга... «В селе Кубенском рич другая», - сказал мне извощик...
На расстоянии 27 верст от Вологды до села Кубенскаго, вы видите по дороге, в разных обителях, пустынях и селах, 17 церквей, которыя со всех сторон поднимаются к небу. Еще издали завидели мы озеро Кубенское, которое в длину простирается от 60 до 70 верст, в ширину от 8 до 12...
В Кубенском добрый семидесятилетний старец, протоиерей Стефан Иванович Жиряев, теперь живущий на покое, принял меня со всем радушием истинно-русскаго гостеприимства. Семья благословенная. Один из сыновей его профессорствует в Дерпте, другой служил в Министерстве Народнаго Просвещения. Священником при церкви зять его, отец Александр, который и показывал нам все примечательное по древности в двух храмах, холодном и теплом...
На колокольне главный колокол лит в царствование Елисаветы Петровны. Вид оттуда на озеро прекрасный. Двадцать две каменных церкви возвышаются вокруг. Видны села Устье и Святая Лука...
Озеро славится своею нельмушкой и сигами, но красная рыба лучше в Белозерье. Кроме обыкновенной рыбы, ловится еще сорога, уклеи, казарки. Есть особенные термины у рыболововъ Кубенских: «ятво» говорят они, когда попадает в невод много рыбы; «норостъ» значит у них, когда рыба мечет икру и трется...
Кубенцы (и то немногие) ловят только молей ершовых, окуневых, сорожьих. Сушеные моли - сущь (что в Москве называются снятками) продаются свыше рубля серебром за пуд...
Хорошую рыбу ловят не Кубенцы, а крестьяне других деревень около о. Кубенскаго. Озеро не состоит на откупе и в нем может ловить всякой, безданно-безпошлинно, с тех пор, как оно перестало быть собственностью Кубенцев. В старину собиралась с озера дань в казну; а когда оно стало собственностью Салтыковых, то этою данью пользовались Кубенцы. Они разъезжая по озеру, делали большия притеснения и обиды ловцам, не принадлежавшим к их вотчине, брали тяжкия дани и т. п. Вероятно, с тех пор и стали они слыть у соседей головорезами. В Царствование Императрицы Екатерины, Великий Князь Павел Петрович, тронутый жалобами на разбойничество Кубенцев, ходатайствовал за обижаемых мужиков... Дело кончилось тем, что у Кубенцев озеро отнято и сделалось собственностью всех и каждаго.
Кубенцы, кроме сельских работ, занимаются разными промыслами. Есть торговцы, промышляющие перевозкою клади из Рыбинска в Петербург на своих судах и по наймам; мясники, отправляющие зимою говядину в Петербург и на разныя ярмарки; торговцы рыбою по Москве - копчеными сельдями, навагой, снятками белозерскими и т. д. О мелких торгашах (по тамошнему «торгованах»), разъезжающих по Вологодской губернии, нечего и упоминать. Но не одни Кубенцы производят это движение: крестьяне окружных деревень принимают в том же деятельное участие. Промышленный дух оживляет все прибережное население озера.
Есть в селе примечательный обычай. Когда Кубенцы соберутся косить или жать, то, имея нужду в работниках или работницах, накануне торговаго дня с вечера ударяют несколько раз в большой колокол на колокольне Ильинской церкви. Окрестные жители, по этому благовесту, немедленно являются на площадь посереди села, перед церковью, и тут нанимаются в работу у Кубенцев...
Вот еще примечательный сельский обычай. Передам его словами старушки и подражая ея выговору: «Когда коровонька первичка принесетъ, около рожков беленькую тасемочку обовьютъ и говорятъ: ты теперь маманька». При расчете старушка сказала: «Що, мой доброхот, сам положишь за всю сколоту». Под именем «сколоты» разумеются все хлопоты хозяйки»...
... Весьма интересные наблюдения сделанные полтора века назад.
Обратил я внимание и на упоминание сына священника профессора Жиряева. Нашёл сведения о нём в вездесущем интернете (в местной краеведческой литературе упоминаний о профессоре Жиряеве не было). Что ж, кубяне могут гордиться ещё одним земляком: «Александр Степанович Жиряев родился 19 августа 1814 года в селе Кубенское Вологодского уезда одноимённой губернии в семье священника. В 1823 году поступил и, в 1828 году, окончил Вологодское духовное уездное училище. В 1832 году окончил Вологодскую духовную семинарию за свой счёт по классу словесности. Продолжил образование, окончив в 1838 году курс Главного Педагогического института в городе Санкт-Петербурге с золотой медалью.
12 января 1839 года Жиряев назначен старшим учителем русского языка и литературы в Дерптскую гимназию, а в 1842 уволен от этой должности и, с Высочайшего соизволения, командирован для усовершенствования в науках за границу, на два года, с 1.04.1842, с содержанием по 900 руб. в год. «Для усовершенствования... по части законоведения» предписано Жиряеву, ехать «в Берлин, откуда... дозволяется, по истечении третьего полугодия, съездить в Прагу для изучения славянских древностей». Жиряев слушал лекции в Берлинском университете по философии и судебной медицине, затем отправился в Прагу и два полугодия, под руководством знаменитых В. В. Ганки и П. Й. Шафарика, изучал славянские наречия, особенно - чешский и сербский языки, а также юридические памятники, касавшиеся древнего славянского права, в Чешском музее. О результатах своего труда в Берлине и в Праге он представил, в виде отчетов, в журнале министерства народного просвещения. Затем, получив разрешение на продление командировки, отправился в Гейдельберг... Приказом министра народного просвещения 18.04.1846 Жиряев, по прочтении пробной лекции «О наследственном праве древних чехов и моравов» назначен исправляющим должность экстраординарного профессора по кафедре русского права в Дерптском университете и 26.04.1846 он прибыл в Дерпт; Некоторое время, в 1848, он занимался практическими делами в Санкт-Петербургской уголовной Палате и тогда же осенью 1848 года выдержал в Петербургском университете экзамен на степень магистра, где 31 мая 1850 года защитил диссертацию по теме «О стечении нескольких преступников при одном и том же преступлении» (изд. в Дерпте, в 1850). После чего вернулся в Дерпт, где 12.12.1852 последовало назначение его исправляющим должность ординарного профессора по кафедре русского права. В 1856 в мае он получил степень доктора юридических наук после публичной защиты в Петербургском университете написанного им труда: «Теория улик» (изд. в Дерпте, в 1855); сочинение это было удостоено одной из Демидовских премий в XXV их конкурсе, причем разбор его был написан профессором Я. И. Баршевым (см. XXV присуждение Демидовских наград" 1856, с.215-220). 14.05.1856 Жиряев произведён в чин статского советника, а в мае того же года, после защиты докторской диссертации в Петербургском университете, он был утвержден в степени доктора юридических наук. 27.06.1856 назначен ординарным профессором русского права в Дерптском университете, а 18.07.1856 был переведён в Санкт-Петербургский университет ординарным профессором по кафедре русского гражданского права. Однако, усиленные занятия по кафедре, к которой он, будучи специалистом по уголовному праву, не считая себя подготовленным, надломили здоровье добросовестного учёного, и он 12.12.1856 скончался от инсульта. Был погребён на Смоленском кладбище...
2.
Фото: в озере Кубенском
В двухтомной «Литературе Вологодского края» собранной и подготовленной к изданию С. Ю. Барановым, заведующим кафедрой литературы филологического факультета ВГПУ, увидел я стихи абсолютно неизвестного мне поэта-кубянина Николая Дорогина. Сергей Юрьевич Баранов рассказал мне, что нашёл стихи этого автора и справку о нём в материалах известного фольклориста конца 19 - начала 20 веков П. А. Дилакторского...
Конечно, желающие могут найти книгу «Литература Вологодского края» в библиотеках (тираж её невелик), но и здесь я приведу справку об авторе и несколько стихотворений.
«Дорогин Николай Николаевич (1876 - 1903) - родился в крестьянской семье в с. Ирхине Вологодского уезда. Его отец был скупщиком рыбы («прасолом»). В 1888 г. Дорогин окончил Кубенскую центральную земскую школу. Он пристрастился к чтению книг и испытывал тягу к знаниям. Родители хотели определить сына в Вологодскую гимназию, но отказалась от своего намерения, обнаружив у мальчика болезнь глаз. Ему пришлось стать помощником отца в торговле рыбой, а затем - сидельцем в винных лавках с. Кубенского. Дорогин тяготился сознанием своей причастности к спаиванию народа, хотел сдать экстерном экзамены, чтобы получить право быть учителем начальной школы. Однако времени на серьезную подготовку у него не оставалось. Доведенный до отчаяния, он застрелился в один из декабрьских вечеров на крыльце родительского дома. Стихи дорогин писал с середины 1890-х г.г., но печатать их не торопился. Известны три публикации его поэтических опытов: «Молитва» (Кормчий. - 1898. - N 23), «Ох, какое время...» (Вологодские губернские ведомости. - Часть неофициальная. - 1899. - N 223) и «Памяти Евгения Светлозарова» (Северный край. - 1903. - N 163). Сведения о нем и автографы его неопубликованных стихов сохранились в коллекции П. А. Дилакторского (ГАВО, ф. 4389, оп. 1, ед. хр. N 337 и 369). Судя по пометам, известный краевед и библиограф готовил произведения Дорогина к изданию. Особый интерес с точки зрения краеведения представляет рукопись большой поэмы «Рыбаки» (500 стихов)».
Да, не много известно о поэте уроженце деревни Ирхино, что близ Песочного и Кубенского... Совсем молодой погиб. Стихи писал в литературном отношении слабые... И всё-таки - жил человек, стремился к лучшей жизни, страдал, писал стихи. Разве этого мало, чтобы вспомнить о нём?!
Пусть он и вернётся стихами в родное Кубеноозерье...
Николай Дорогин
Деревенский праздник
Зари горит сиянье,
И вечер так хорош!
На улице гулянье
Играет молодежь.
Кружатся вихрем пары,
Гармоника поет,
Заводит тары-бары
Подвыпивший народ.
Красотка молодая,
Сорвавшись с места вдруг,
И «Сени» напевая,
Вошла с весельем в круг.
Глазами водит бойко,
Плечами шевелит,
Играющим «Постой-ко!»
Со смехом говорит.
И пляску начинает,
И ножку ножкой бьет,
То бабочкой порхает,
То лебедью плывет.
Как зарево, по щечкам
Румянец разлился,
Под розовым платочком
Чернеют волоса.
Проворно из-под платья
Мелькает башмачок,
Раскрыл свои объятья
Шелковый поясок.
Глядят, как на картину
На пляску ее все.
«Не ты ли гнула спину
Вечор на полосе?»
Сегодня ж, не робея,
Забила нас вконец,
Спасибо, Палагея,
Не баба - молодец!»
По кругу голосисто
Гуторят мужики,
А месяц серебристый
Встает из-за реки.
Рыбаки
(фрагменты поэмы)
Ярко солнышко сияет
В бездне неба голубой,
Кроткий луч его играет
На равнине водяной.
Надо всем крещеным миром
Воцарилась тишина,
И на озере бурливом
Не шелохнется волна.
Я на лодке выезжаю...
Недалеко от реки,
Под лесочком, замечаю,
Тоню тянут рыбаки. <...>
Поравнявшись с рыбаками
И причалив к ним челнок,
За мережей, поплавками
Стал следить я, сколько мог.
Невод плыл себе без стука
По равнине, как стекло,
Вдруг над матицею щука
Поднялась - и за крыло!
А за ней другая, третья...
«Что ты, Ванька, рот разел?
Отстегать тебя бы плетью,
Может статься б, поумнел! <...>
Рыбу вынули умело
И пошли по якоря...
Солнце той порою село,
В небе вспыхнула заря.
Даль зарделась голубая
Под сиянием ея;
В лодке, точно золотая,
Блещет рыбья чешуя.
Поднимается сорога,
Изгибаясь в три дуги,
Бьются, прыгают в тревоге
Окунь, нельма и сиги,
Злая щука суетливо
Выползает на лещей,
Те ворочают лениво
Тушей толстою своей,
Ерш щетинится и хочет
Уколоть насмерть врага,
В воду выскочить хлопочет
Остальная мелюзга. <...>
Той порою засветили
На завале огонек
И над ним закипятили
С свежей рыбой котелок.
Вдруг спустилась тень густая
На прибрежные кусты,
Стухла зорька золотая
В этом царстве темноты.
Темнота все заливала,
Словно море-океан,
Челноков - как не бывало,
По воде пошел туман. <...>
Даже озера прибою
Не слыхать в ночной тиши,
Только глухо над водою
Шевелятся камыши. <...>
с. Кубенское
7 сент. 1901 - 11 авг. 1902.
(Продолжение следует).
