Только и слышишь: Жуков да Жуков, точно других маршалов у нас не было. Были, да ещё какие! Просто многие из них не укладывались в типаж советского полководца, выпадая из этого ряда ещё и по той понятной причине, что за ними тянулся шлейф «проклятого» царского прошлого…
Биография командира батальона, штабс-капитана Русской армии Фёдора Толбухина, кавалера боевых орденов Станислава и Анны, к тому же женатого на графине, однажды смутила Льва Троцкого, и тот отклонил представление военспеца к ордену Красного Знамени. Вывела она из себя потом и другого кровавого палача — военного бездаря Мехлиса, который искал крайних, чтобы списать на кого-либо провал Керченской операции. Только поддержка Бориса Шапошникова, такого же «военного интеллигента», не умевшего кричать на подчинённых, спасла Фёдора Ивановича от трибунала в 42-м.
В противном случае кто бы тогда совершил суворовский марш-бросок, двигаясь во главе 3-го Украинского фронта по территории пяти (!) стран Юго-Восточной Европы?
Внезапность и хитрость
В сентябре 1944 года, когда войска 3-го Украинского фронта вышли на границу с Болгарией, союзницей Германии, командующий приказал начать наступление не орудийными залпами, а личным обращением к братьям-славянам, текст которого читался по радио на рубежах атаки. Риск был, ведь русские с головой себя выдавали, но он с лихвой оправдался. Красная армия действительно не встретила сопротивления на своём пути, и трудно даже представить, сколько солдатских жизней было спасено! Не потому ли на этой благородной волне советский воин-освободитель прошёл Болгарию победно, на одном дыхании?
Такого молниеносного выхода на Белград немцы, разумеется, не ожидали. А внезапность — она мать успеха, как, впрочем, и военная хитрость.
Белград штурмовал 4-й гвардейский механизированный корпус под командованием генерал-лейтенанта танковых войск Владимира Жданова, достойного ученика своего маститого учителя. Фёдор Иванович одобрил план дерзкого взятия столицы Югославии: смелость города берёт!
В корпусе насчитывалось всего 250 танков, и нужно было классически обмануть врага, используя психическую атаку, рассчитанную на четыре утра. Осенняя темень стала сопутствующим фактором, она позволила создать видимость перевеса в технической мощи наступления. Не только танки, но и «студебеккеры», встроенные в боевые порядки, шли вперёд с зажжёнными фарами. Эффект превзошёл ожидания: немецкие авангарды стали панически отходить с окраин Белграда, надеясь встретить русских за укреплёнными дотами в центре города. Но это противнику не удалось: на танках и машинах ехал многочисленный десант пехотинцев-автоматчиков и делал своё дело.
Тучный и рослый, маршал Толбухин не только внешне чем-то походил на великого Кутузова (этот полководческий орден Фёдор Иванович получил в 1943 году, за Донбасс), — советский военачальник унаследовал ещё и дипломатию умудрённого фельдмаршала.
Когда партизанский вожак и своенравный политик Иосип Броз Тито, заигрывая и со Сталиным, и с Черчиллем, потребовал, чтобы сербы на правах победителей первыми вступали в Белград, Толбухин приказал посадить их на русские танки, и все остались довольны.
Кроме англичан, естественно, которые привыкли чужими руками таскать каштаны из огня. А в Югославии у них не получилось: переиграл-таки хитрый маршал! Есть ли ещё в Европе столица, которую бы за несколько дней взял с боем один механизированный корпус, усиленный войсковыми подразделениями? Немцы, ошеломлённые внезапностью удара, не смогли осуществить свои чёрные замыслы по взрыву жилых кварталов — мобильные группы разминирования, созданные по приказу Толбухина, спасли от разрушения многие культурно-исторические ценности города. Да и тяжёлая гаубичная артиллерия по указанию командующего не утюжила квадраты вслепую: все огневые точки были известны партизанам-разведчикам.
На помощь маршалу Малиновскому
Быстрота, с которой продвигались войска 3-го Украинского фронта по Европе, совершая фантастические переходы и сохраняя при этом боеготовность, вызывает наше восхищение. В конце 1944 года Толбухин внезапно свалился на голову врага уже в Венгрии, спасая командующего 2-м Украинским фронтом маршала Родиона Малиновского, который трижды атаковал Пешт в лоб, с восточного берега Дуная, и безуспешно.
Помощь Толбухина была кстати — он заходил со стороны Буды, с западного берега реки Дунай, используя выгоды своего положения и замыкая «клещи». Делал то, чего не смог сосед справа, — форсировать Дунай и приступить к поэтапной ликвидации неприятеля. Унтер-офицер Малиновский хоть и герой Первой мировой, Георгиевский кавалер, но зачем же стулья ломать? (Этот эпизод в биографии Малиновского, который позже станет министром обороны СССР, у нас старались замалчивать, да и возразить было некому — оставаясь в строю, Толбухин страдал диабетом, маршала не стало уже через четыре года после Победы).
Действия немцев под самый финал их «блицкрига», конечно, уже во многом просчитывались, но кто мог предположить, что в марте 45-го Гитлер бросит элитные механизированные дивизии на спасение «источника всех побед Третьего рейха» — румынской нефти? Тем не менее под озером Балатон на соединения 3-го Украинского фронта, имея численный перевес и тактическое преимущество, обрушился тщеславный генерал-полковник Фриснер, который спал и видел, как бы поскорее «искупать Толбухина в Дунае».
Мучила немецкого военачальника проблема сатисфакции — красный маршал был автором рокового для немцев удара в Ясско-Кишинёвском «котле» 1944 года: сначала убедил в том Ставку, а затем появился как раз там, где Фриснер менее всего ожидал с ним встречи.
Девять дней марта 1945 года могли бы стать девятью кругами ада для наших войск, если бы не предусмотрительность командующего фронтом. Немцев не спасли и новые танки, впервые в истории Второй мировой снабжённые приборами ночного видения. Маршал Толбухин всё предусмотрел: никаких контрударов с нашей стороны — только оборона, пусть немцы выдохнутся. И действительно, их наступление захлебнулось, а Толбухин даже сохранил резервы для победного натиска — на Вену.
Белградский опыт по разминированию зданий здесь тоже пригодился. Жемчужина Европы была спасена, а с лёгкой руки австрийских газетчиков Фёдор Иванович стал «маршалом всего Дуная».
«Что слава? Яркая заплата!» Скромный от природы, Толбухин не оставил нам мемуаров, он не был на слуху, как многие коллеги, да и звание Героя Советского Союза ему присвоили уже посмертно, через двадцать лет после окончания той войны. Можно, конечно, всё списать на причуды Сталина, но ближе к истине другая версия: маршал Победы, как настоящий русский офицер, не выпячивал свою роль, которая по праву принадлежала простому солдату.
Николай ЮРЛОВ,
КРАСНОЯРСК
 кв.jpg)
