Окраины России озаряя...

 «Два основных направления в нашей отечественной культуре можно обозначить коротко: почва и космос. <...>Одни идут от взрастившей их земли, <...> добираясь до всечеловеческой высоты нравственной философии. Другие - от абстрактных моделей всемирности мышления, от не ведающего границ пространства мировой культуры, пространства «любви к дальнему» <...> спускаются до конкретного человека, уже не признавая его приоритетных национальных, религиозных, социальных ценностей» ( Бондаренко В.Г.).

 

Протоиерей Леонид Сафронов - настоятель Свято-Никольской церкви посёлка Рудничный Верхнекамского района Кировской области. В этом поселке, куда были высланы из Нижегородской губернии его дедушка, обе бабушки и будущие родители, он родился и вырос. Как священник, окормляет 11 сельских приходов, пять из них в колониях строгого режима, где его трудами выстроены церкви. Батюшка многим известен по самоотверженному многолетнему служению в сельских поселениях и колониях, по Великорецкому крестному ходу (он прошел его уже 22 раза), но есть и другое его служение. Батюшка Леонид Сафронов - настоящий большой русский поэт. Он автор тринадцати поэтических книг, член Союза писателей с 1989г.; лауреат литератур­ных премий журналов «Москва» и «Наш современник»; лауреат двух Всероссийских литературных премий: имени Николая Заболоцкого (2005) и имени Александра Невского (2010). В 2011 году по его творчеству в МПГУ была защищена диссертация.

 

 

Батюшка считает священство главным своим служением, а дар творчества видится ему в том, чтобы через литературу приводить людей к пониманию Бога. Для него «стихи в идеале - молитва, картина в идеале - икона». Как священник и гражданин Леонид Сафронов видит свою жизненную задачу так: «Спасти Россию - есть тот высший смысл, ради которого мы все явились на эту землю, единственное оправдание наше­го прихода в эту жизнь». Высшая ценность для поэта - Россия и ее народ.

В творчестве Леонида Сафронова мы сталкиваемся со своеобразной поэтической летописью человечества - осмыслением проблем мироздания и всей человеческой истории в библейском контексте, от изгнания из рая первых людей:

В страхе землю озирая

У истоков древних рек,

Бродит, изгнанный из рая,

Самый первый человек («Человек», 2002);

до эсхатологических предощущений современности: Архангелов грозные трубы /Уже над землёю трубят.

Поэту удаётся художественно отразить важнейшие состояния и процессы современности: «Чуют носом небесную тягу, / Да земная за горло берёт; От душевного раскола / Не спастись и во брони; Глядят тревожные глаза / На Русь с расколотой иконы; На брата брат угрюмо шел, / Как в поле с острыми серпами; Тыщ десять и боле своих положили./ Известные боли. Славянские были; От срама до Храма Россию ведут. Однако пасхальная радость, как основа русской культуры, отчетливо выражена в поэзии Сафронова: «И Христос над Россией воскреснет / С просветленным от счастья лицом. В поэме «Дымка» (о знаменитой вятской игрушке) есть такие строки:

Мы у старушки

Усвоим хватку,

Из той игрушки

Отстроим Вятку.

 

А в ней церквушку,

Деревню, речку.

За ту старушку

Поставим свечку<...>.

 

Ведь сердца краски

Под серой пылью

Мертвы, как сказки

Под горькой былью.

 

Пройдёмся ваткой

По краскам этим

И нашей Вяткой

Весь мир осветим.

 

По старым глинам

С молитвой треснем

И с Божьим Сыном

Вовек воскреснем.

Созидательное, жизнестроительное - это то, что предлагает Сафронов современному читателю.

Поэзии Л. Сафронова присущи проникновенный лиризм, эпическая широта охвата истории Отечества, глубина и масштабность освоения национальных тем. Значительное место в его поэзии занимают детские стихи, но религиозная тематика, и шире - религиозный взгляд на мир - являются определяющим в его творчестве.

Сафронова глубоко волнует все, что связано с историей русского Средневековья как колыбели и поныне живущей, по его мнению, Святой Руси. Его поэзия отражает постижение им самим и открывание современному читателю православной культуры во всем ее объеме. Это выражается в соотнесенности жанровой системы его творчества своим древнерусским образцам.

Героический цикл Сафронова («Илья Муромец», «Про Илью и змея», «Симеон» и др.) соотносится с былинами, исторический цикл, включающий стихи о киевских князьях («Святослав», «Крещение Руси», «Лето близко к увяданью» (об Игоре и Ольге), о владимирском князе Андрее Боголюбском (поэма «Знаменская»), о митрополите Алексие («Тайдулла»), а такж цикл стихов о Богородичных иконах («Владимирская»«, «Державная», «Знаменская» и др.) соответствует жанрам летописей и сказаний. Его «Поле Куликово» напоминает старорусские воинские повести (и в первую очередь «Слово о полку Игореве», «Задонщину»). Житийный цикл отражает в современной поэзии старорусские жития; Афонский цикл соответствует жанру хожений, а семейно-бытовой «поповский» цикл близок лирическим, а порой и юмористическим народным песням. Сафроновские сказки, былины, исторические песни, духовные стихи во многом близки своим древнерусским образцам сюжетно-тематически, композиционно, образной системой, близкими изобразительно-выразительными средствами.

<...>Лишь однажды кликом лебединым

Встрепенётся Русь оглашена -

И опять дыханием единым

Над полями дышит тишина.

 

<...>С неба месяц сбился, как подкова,

Что нас ждёт, не видно впереди...

Жизнь прожить, что поле Куликово

За Россию в битве перейти («Поле Куликово»,1997).

На краю деревни Волосница недалеко от Рудничного находится кладбище. Там похоронен дед протоирея Леонида - Кирилл Александрович. В юности - бравый гвардеец богатырского сложения (рост 2,1м). Таким он и запечатлён на фотографии с другом, сделанной в 1896 году в Москве на память о днях коронации императора Николая Александровича.

 

 

Кирилл Александрович Сафронов (справа) с другом

 До революции он был следователем по особо важным делам. Потом семья Сафроновых как кулацкая была выслана в Рудник. В ссылку это семейство, не взяв с собой многого из жизненно важных вещей, захватило сочинения Шекспира, Пушкина, Никитина, Лермонтова. На этих книгах Александр Кириллович потом воспитывал своих десятерых детей, из которых будущий поэт и священник отец Леонид был предпоследним. Женой двадцатилетнего Александра Кирилловича стала семнадцатилетняя Александра - дочь нижегородского купца II гильдии, отбывающего наказание на строительстве Беломорканала. Семья «врага народа»: пятнадцатилетняя дочь с матерью-инвалидом и двумя маленькими братишками оказалась на вятлаговском лесоповале.

Но не просто любовь к русской классике сохранили обездоленные новой властью русские люди - они сохранили любовь к Родине, к России, и эту любовь передали своим детям. Без этой любви был бы невозможен Леонид Сафронов ни как священник, ни как поэт. У него не смогли бы родиться такие строки: «Таится в грудине немыслимый груз- / Собрать воедино удельную Русь». Весной 2013г. как награду за мужество своих родителей и за свой священнический и поэтический подвиг отец Леонид получил из рук выдающейся русской певицы Лины Мкртчян великую воинскую святыню: маленький нательный крестик русского воина, найденный на Поле Куликовом. Когда для этой статьи матушка Фотиния сфотографировала тот медный крест, на фото проявилась запекшаяся кровь безвестного святого воина.

Духовный стих Сафронова ближе к традиционному духовному стиху XI-XVI веков, нежели к религиозным произведениям классической поэзии. У Леонида Сафронова - более смелое взаимодействие с первоисточниками, предполагающее осознанную поэтическую свободу. Можно говорить о своеобразии авторского взгляда, его новаторстве в сфере духовного стиха.

Житийные стихи Леонида Сафронова написаны в основном в сказовой манере и напоминают, с одной стороны, жанр стихотворной новеллы или исторической баллады, а с другой, - лирическую и историческую поэму.

Тема русского богатырства особенно близка автору:

Могучей рукой, прикипевшей к мечу,

И взмахом решавшую битвы,

Из воска пудовую ладит свечу

И в келью спешит на молитвы («Илья Муромец», 2007).

 

Из девяноста фольклорных былинных сюжетов Илье Муромцу посвящено больше десяти, причем большинство из них имеет отношение к защите православия на Руси. По мнению глубокого знатока русской культуры митрополита Иоанна Снычева, это говорит о том, что богатырство на Руси представляло собой особый вид церковного (а возможно, даже иноческого) служения, «необходимость которого диктовалась заботой о защите веры»[1]. Известен факт участия в Куликовской битве монахов-воинов Пересвета и Осляби, благословленных на свой жертвенный подвиг преподобным Сергием Радонежским. Оба прославлены Церковью, их мощи покоятся в Симоновом монастыре Москвы, а подвиг отражен в летописях и сказаниях.

В стихотворении Л. Сафронова «Симеон» (2001) не воин, а аскет предстает исполином духа, героем-богатырем, потому что автор видит в нем воина Христова, который побеждает, преодолевает свое немощное естество, самого себя.

Симеон стоит середи столпа.

Неземного семени он.

А вокруг столпа голосит толпа:

«Помолись за нас, Симеон!»...

 

...На главе его свил гнездо орёл,

На груди - лежат облака.

Всякий место в нём и на нём обрёл,

Кто на вечность, кто - на века.

 

Посреди небес он стоит, как дуб,

Все святые вокруг - толпой.

И трещит земли ослабевший пуп

Под могутной его стопой («Симеон», 2001).

Симеон изображается как народный герой, богатырь духа. Автор XXI века как бы «сближает» свое произведение с теми, что создавались и пелись народом в достопамятные времена и дошли до нас, сохраненные благодарной, молитвенной памятью потомков. В символическом плане в приведенных духовных стихах Л. Сафронова герой-титан Симеон-столпник передает живую эстафету святости русскому богатырю-монаху Илье Муромцу (мировая литература - ни письменная, ни устная - не знает подобного случая причисления реального прототипа фольклорного, эпического героя к лику святых (через 455 лет после кончины). Этот факт сам по себе принадлежит к числу исторических).

Византийский святой становится героем стилизованной русской былины еще и потому, что, по мысли автора, христианство шире национальных границ, братство по вере объединяет людей и народы: Одна у нас Дева и Матерь,/ И вера, и мера одна.

Итак, масштаб и глубина освоения национальных тем (защита веры и Отечества), вложение в традиционные фольклорные формы нового содержания в творчестве Леонида Сафронова сопоставимы с народным героическим и духовным эпосом - былинами и духовными стихами.

В 2006г. батюшка возродил существовавший до революции на его малой родине ежегодный Симеоновский крестный ход к местам молитвенных подвигов преп. Трифона Вятского. Там святой Трифон выстроил часовню в честь Симеона-столпника. Ход длится пять дней, его длина 150километров. Матушка Фотиния Сафронова на основе архивных материалов написала две книги, посвященных сложным моментам в понимании жития этого великого вятского подвижника Церкви.

Важной стилевой особенностью летописей, которая так значима и в лирике Сафронова, является сказовость. За этим стоит творческая установка поэта «воссоздания не столько ракурса героя, сколько ракурса стоящего за ним корневого целого - народа» (по Г.А. Белой):

А нет, чтоб державу собрать воедино -

Нелёгкая, братья, настала година...(поэма «Знаменская», 2001).

О «майданной» олигархии всех времен:

На что им России, на что им державы,

Коль души кривые до донышка ржавы!

 

Отсюда повсюду таится измена,

Найдётся Иуда средь них непременно.

 

В его поэзии представлена живая - зримая и звучащая - галерея выдающихся державных строителей - весь тысячелетний облик Святой Руси. («Лето близко к увяданью» - о князе Игоре и княгине Ольге; «Святослав»; «Крещение Руси» - о князе Владимире, поэма «Знаменская» о князе А. Боголюбском, «Владимирская» - о главной русской святыне и князе Василии; «Тайдулла» - о митрополите московском Алексии; русских покровителях семьи и брака - князьях муромских Петре и Февронии; о национальном герое 16 века Ермаке Тимофеевиче, судьба которого так тесно связана с Вяткой; О Патриархе Тихоне и Царской Семье и мн. др.). Душа поэта болит о будущности страны, и в этих личностях он находит утверждение национальной гордости, высокие воодушевляющие примеры для современников.

...Шипя, гражданская война

Из душ безродных выползала,

На храмы скалила она

Своё раздвоенное жало.

 

И била в бешенстве хвостом,

Когда, из дыма, из огня ли,

Одной молитвой и постом

Её монахи изгоняли.

 

И Патриарх всея Руси

Святейший и Светлейший Тихон

Стенанья к Богу возносил

В каком-то изумленье тихом.

 

Я слышал: русская земля

Уж заводила песню вдовью,

Где царь и царская семья

Христовой истекали кровью...(Видение,2007)

Литература XIX века, золотой век, оказала огромное влияние на творчество Сафронова. Не случайны в его творчестве поэтические переклички с И.А. Жуковским, А.С. Пушкиным, М.Ю. Лермонтовым, Ф.И. Тютчевым, А.К. Толстым; Н.В. Гоголем, Н.С. Лесковым, И.С. Тургеневым.

Следование классической традиции слышно, например, в таких строках:

Блещут воды в Иордане.

Мул впотьмах гремит уздою.

Сладко дышит мирозданье

Под Рождественской звездою («Рождество», 2003).

В стихотворении «Гадание» портретируются одновременно сюжет баллад И.А. Жуковско-го и язык Н.В. Гоголя:

Под крещенской морозной звездою

Кто гремит по дороге уздою?

 

<...> Может, мчится неведомый воин,

В битвах саблей турецкой раздвоен<...>

 

<...> И торопятся бренные кости

Отдохнуть на родимом погосте.

 

<...> Изумлённая поздней ездою,

В хате дева сидит над водою.

 

<...> Он подходит походкою шаткой -

Голова под казацкою шапкой.

 

Исподлобья протяжные очи,

Кудри цвета украинской ночи.

 

Блещет ухо в кудрях, будто месяц,

Что под святки над хатами весят.

 

Входит, вихрем в трубу залетая;

«Здравствуй, панна моя золотая!» <...>.

 

Обращаясь к подобному приему, Л. Сафронов словно досказывает, договаривает за любимыми авторами; сочиненное им включается в существующий литературный контекст следования традициям. Это актуализация классики в новых исторических условиях («Державная»):

Павшим воином ворон питается,

Павшим колосом конь вороной.

С той поры только кто не пытается,

Будто тройкою править страной.

 

Видно, скоро антихрист народится -

На правителей всякий сердит.

Знать, не чует: сама Богородица

На Российском престоле сидит (Державная, 2001).

 

или своя вариация классической темы («Чичиков»):

Чудным звоном наполнило уши,

Прозвенело и смолкло опять...

Это Чичиков мёртвые души

Снова едет на Русь покупать.

 

С неба съехала бойкая тройка:

Вороные, как черт лягаши...

Поглядел, а кругом перестройка

На живую из мёртвой души.

 

Подтянул ремешки гужевые,

Поумерил у меринов пыл

И готовые души живые

За красивые речи купил.

 

Прохрипела крылатая тройка

И пропала за Лысой горой...

«Перестройка моя, перестройка», -

Напевал про себя наш герой. (1987)

Это и внутренний диалог поэта с великими предшественниками - единомышленниками.

Понять и художественно выразить смысл человеческой жизни, высший смысл происходящего в истории России, человечества через «воссоздание эффекта непрерывности культуры» (по И. Бродскому) - задача поэта.

Отзвук тютчевской поэзии ощутим, например, в сафроновском стихотворении «Заря»:

Как будто откровение из рая,

Внимающих за всё благодаря,

Окраины России озаряя,

Пылает полуночная заря.

 

Уж полоса зари всё уже, уже,

И вот она уже едва видна...

Померкло всё. Лишь в придорожной луже

Ещё всплывает светлое со дна.

 

Исчезло всё. Как будто не бывало...

Чем так недолго восторгались мы.

Как будто мрак набросил покрывало

На наши просветленные умы.

 

И снова мы беспомощны, как дети,

Лишённые и памяти, и глаз,

Как будто откровенья Божьи эти

Мы видим в первый и последний раз.

 

И всё же это краткое сиянье

В нас, потемневших, Бог не угасил:

По-прежнему мы жить не в состояньи

И пребывать по-новому нет сил.

 

И лишь душа бездонная поэта,

Которая от мира далека,

Подхватит в нас сияющее это

И выразит, быть может, на века.

 

Вспоминаются тютчевские «Утихла биза» («Сияла белая гора, /Как откровенье неземное»), «Святая ночь на небосклон взошла» (но без тютчевского ощущения богооставленности), «Весна» («И жизни божески-всемирной / Хотя на миг причастен будь!») и, конечно, «Невыразимое» И.А. Жуковского («Невыразимое подвластно ль выраженью?...») тоже в несколько полемическом аспекте. Интересно, что один из заключенных колоний, которые опекает отец Леонид, именно на эти стихи написал песню. Вторая его песня тоже содержит аспект преображения, который, видимо, был пережит этим страдающим и обновленным человеком и выражен словами его духовного отца и поэта: «И прежняя жизнь, словно юности пух, / От нас навсегда отлетела». Кстати сказать, в стихотворении «Симеон Верхотурский» есть авторская сентенция по этому поводу, выраженная почти по-некрасовски:

К пути святому узкому

Нередко путь прямой

У нас народу русскому

Сумою да тюрьмой.

Не могу не привести и такой показательный факт: в колониях перед воцерковлением до знакомства с Евангелием Л. Сафронов рекомендует своим подопечным прочесть некоторые произведения русской классики, а именно: «Капитанскую дочку» и «Евгения Онегина» А.С.Пушкина, ранние романтические повести Н.В. Гоголя, «Записки охотника» И.С. Тургенева, «Соборяне» Н.С. Лескова, «Войну и мир» Л.Н. Толстого. Как видно из перечисленных произведений, основной тематикой в них является народная религиозность и народное восприятие жизни и истории. Он полагает, что эти книги могут подготовить душу человека к восприятию слова Божьего, послужить «ступенькой к храму» (Гоголь). В одном из интервью поэт говорит: «Если бы России не стало, из одного Пушкина, как из зерна, можно было бы возродить Россию».

Из поэтов ХХ века - ближе всего Сафронову С.А. Есенин и Н.М. Рубцов:

Во мраке деревня гнилая -

Остатки крестьянских домов:

Не слышно собачьего лая,

Не видно вечерних домов.

 

И только над сломанным вязом,

Над миром разбитых корыт

Кошачьим пронзительным глазом

Звезда голубая горит<...>(«Деревня»,1987).

 

Ценно созидательное, жизнестроительное начало сафроновской поэзии, глубоко укорененной в традициях, и новаторской, самобытной одновременно.

Вся предыдущая история и культура России включена в художественную ткань сафроновской поэзии. В этом ее «диалогизм» (М.М. Бахтин), в этом и следование летописному канону, когда каждый последующий свод опирался на предыдущие, включая в себя их целиком или основными фрагментами.

Размышляя о судьбах России, автор представляет нам онтологически единый, но принципиально двуплановый мир: Русь заблудшую и Русь Святую. Противоречивая духовная сущность образа Руси выражена символически через пейзаж в таком метафорическом сопоставлении: «Русь святая. То пни, то коряги,/То нездешних цветов аромат». Существенно, однако, то, что и пни, и цветы все-таки для поэта в пространстве единой Святой Руси. Но это не два народа - это один народ, взаимодополняющий друг друга: «Нет ничего труднее национальных характеристик. <...> И если необходима типизация - а в известной мере она необходима для национального самосознания, - то она может опираться скорее на полярные выражения национального характера, между которыми располагается вся шкала переходных типов. Лишь внутренняя напряженность полярностей дает развитие, дает движение - необходимое условие всякой живой жизни»[2].

Россия у Сафронова чаще всего российское государство, современное или историческое, страна, территория, «тело». Русь - нечто изначальное, историческое и живое, русская земля вообще, духовная сущность, сама душа России - Святая и заблудшая, былая и нынешняя, любая и лЮбая (любимая). Все творчество Сафронова пронизывает эстетика преображения, отражающая возможность примирения человеческой души с Богом путем очистительного покаяния. В связи с этим одним из лейтмотивов поэзии Сафронова является Фаворский свет - свет Преображения, которым Господь просиял на горе Фавор.

Спешу до родимого храма,

А с неба на Русь как ответ

Низводит Григорий Палама

Фаворский немеркнущий свет «Фаворский свет»,2007).

Незримый свет Преображения нисходит на Русь по молитвам святых. Одним из достижений его поэзии является изображение современных русских праведников, продолжающих традицию живой святости (поэма «Николай чудотворец», баллада «Лесниковая дочь» и др.).

Всю б Россию пропил - только молится дочь:

«Дай нам, Боже, насущного хлеба!»

И в единую ночь в небывалую мочь

Снова бор вырастает до неба («Лесниковая дочь», 2004).

Это хранители векового опыта народной жизни, верные исполнители его нравственных заветов.

Он уж дышит Божьим Духом,

Молча Господа моля,

Чтобы стала лёгким пухом

Для усопшего земля.

 

Чтобы вновь, как в день творенья,

В час последний, в день шестой

Из него взошла деревня

Вместо нежити пустой.

 

И следят глаза косые:

На границе межевой

На краю пустой России

Огонёк сторожевой («Схимник», 2005).

 

По Сафронову, воскресение - возрождение России следует начинать с возрождения собственной души и с возрождения нашей кормилицы - русской деревни: Затаилась Русь святая/На заброшенном селе.

 В его стихах явственно звучит семейное начало, столь редкое сейчас. Мы видим в его творчестве, можно сказать, апологию семьи: семья как малая Церковь («Петр и Феврония»); как совместное служение Церкви и Родине («Ночное светило»); как общие труды и скорби («Попадья»), как основа всего мироздания («Лосята»); как земная полнокровная радость:

Золотая облепиха

Бабьим летом расцвела.

Так под старость лет попиха

Вдруг попа с небес свела.

 

Ходит спелым урожаем

С головы до самых пят,

Шепчет: «Батя, нарожаем

Кучу новеньких попят<...> («Золотая облепиха», 1997).

 

Треть его стихов обращена к детям. Это и объяснимо, ведь дети - это надежда России. Книга «Про всех-всех-всех» в 2011г. была признана лучшей книгой Кировской области для детей.

Стихи Л. Сафронова учат детей добру, любви, состраданию, взаимопомощи; учат видеть и ценить красоту и гармонию Божьего мира («Колокольчик синий-синий», «Светлячок», «Лосята» и др.). Также немаловажен аспект послушания («Послушание»), предложенный поэтом; понимание детьми родительских трудов не только для блага семьи, но и для пользы Отечества («Ночное светило»). Есть и такой, нетривиальный для современной поэзии, аспект в его творчестве.

Ночное светило небесным пупом

Сквозь тучи светило попихе с попом.

От луж бы до луж бы дорогой хромой

Скорей бы со службы добраться домой.

 

До милых поповен, до малых попят -

Они, час не ровен, всё ждут и не спят,

Чтоб матушка с тятей дошли поскорей,

Прогнали бы татей от полных ларей.

 

Вдруг видит попиха свеченье в степи -

От вражьего лиха, Господь, укрепи! -

То бродит гнедая заблудшая Русь,

На мир нагнетая великую грусть..

 

Шепнула попиха на ухо попу -

И вывели лихо они на тропу.

От луж бы до луж бы житейских морей

Обратно до службы дойти бы скорей!

 

От ямы до Яма сквозь Вечность бредут,

От срама до Храма Россию ведут.

 

Уснули поповны средь малых попят,

Попята неровно носами сопят.

Вдруг видят с полатей Таинственный Суд:

Что Матушка с тятей Россию спасут (2000).

Цикл для подростков включает лирические стихи; исторические песни о Киевской, Московской Руси, о России ХХ века; стихотворные переложения шедевров золотого века (стихотворения «Тарас Бульба», «Чичиков», «Пугачев», «Из Пушкина»). В стихах для маленьких много детски-комического, под которым, «простое выражение жизни и веселья» (Стендаль). Через шутки и добрый юмор автор предлагает свой способ решения основных проблем воспитания:

Шли попята по опята

 А за ними папа-поп,

А за папой толстопята

 Шла попиха: топ-топ-топ...

Самый маленький попёнок

 Вдруг наткнулся на пенёк:

На пеньке стоял опёнок

 Тонконог и одинок.

Тут сцепилися попята

 Меж собой из-за гриба,  

У попа рука-лопата

 Кучу-бучу загребла.

Подбежала тут попиха

 И сказала: «Тихо! Тихо!

Что шумите на весь лес?

 Смотрит Боженька с небес.

Драться грех из-за опёнка...» -

 «Да», - сказал тут папа-поп

И счастливого попёнка

 Тем опёнком по лбу хлоп.

Сразу стало тихо-тихо...

 У попёнка крепок лоб...

По опята шли попиха,

 Три попёнка, папа-поп («Шли попята по опята», 1997).

Вся художественная система его поэзии строится на вовлечении других видов искусства (музыки, живописи, художественных ремесел в целом, кинематографа, анимации) в создание образа. Так скульптурно-живописное, лубочное начала звучат в цикле, посвященном знаменитой вятской дымковской игрушке («Глиняная сказка», «Игрушка», поэма «Дымка»). Интересно то, что сюжеты детских стихов Л. Сафронова становятся вдохновляющими не только для композиторов, но и для дымковских мастериц. Приведенное стихотворение отразилось в композиции одной из них. В рыжебородом отце семейства угадывается портретное сходство с самим поэтом.

«Анимационное» кинематографическое в сафроновских текстах особенно ярко проявлено в детских стихах, где можно найти не один готовый сценарий мультфильма («Лунный ежик», «Про червячка», «Глиняная сказка» и др.

Образная структура его детской поэзии отличается соединением воспитательного, обучающего и развлекательного начал.

 Если проследить становление стиля Сафронова от первых опытов к последним книгам можно отметить смену жанровых предпочтений (от элегии к балладе, исторической песне, житийному стиху, поэме), расширение тематики и более глубокий подход в осмыслении основных явлений как личной, так и русской и общемировой действительности. Все больший интерес автора вызывает воссоздание образа национального прошлого в его соотнесенности с настоящим, житийные стихи, а также стихи для детей. Это определяет образную парадигму сафроновской поэзии, особенно сближая образ святости и образ детства:...С природой сливаться в одно,/ Что только святым и поэтам,/ Да маленьким детям дано.

Сафроновский поэтический мир, как и мир русского фольклора, необыкновенно музыкален и певуч. Многозначность слов, их неожиданные сочетания, умелая звукопись формируют живые, свежие, звучащие образы: В роще связкою ключей допоздна звенит ручей. На его стихи написано уже несколько десятков песен.

Свою проповедь Л. Сафронов осуществляет эстетическими средствами, понимая, что «Истину невозможно доказать, но к ней можно подвести» (А.М. Любомудров). Он не «вещает», не поучает - он приглашает к совместному размышлению, открывая современникам светлый облик Святой Руси, живое православие.

Важным обстоятельством является и то, что к о.Леониду, поэту и священнику, в полной мере можно отнести такие слова другого замечательного московского священника иерея Владимира Соколова: «Талантливый человек не изображает бытие, а являет его, как это должно происходить и в проповеди, о которой апостол Павел говорит: «И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы» (1 Кор. 2,4)»

Мне показалось, что именно его творчество наиболее полно отражает те невидимые важнейшие духовные процессы на «окраинах России», которые способны в духовно-нравственном отношении изменить к лучшему русскую действительность, и которые пока недооценены. Об этом писал еще в 1927г. В.И. Вернадский: «Совершался и совершается огромный духовный рост, духовное творчество, не видные и не сознаваемые ни современниками, ни долгими поколениями спустя. С удивлением, как бы неожиданно для самого народа, они открываются ходом позднейшего исторического изучения».

В одном из его стихотворений из «поповского» цикла, который я условно называю «Мелочи иерейской жизни», лишенном литературных изысков, но пронизанном тонким юмором и самоиронией, говорится о «мечтах» сельского иерея:

На селе служу, хирею,

Кое-как кормлю семью...

Рассказать бы архирею

Про худую жизнь мою!

 

Он бы дал распоряженье,

Как отец дает ремня, -

И его бы окруженье

Окружило бы меня.

 

Убрало бы все преграды,

Развязало бы кошли, -

До меня б мои награды

До живого бы дошли.

 

Жил бы я тогда при тыще -

Не при нынешних трёхстах;

И сиял бы, как кладбище,

Весь в заслуженных крестах.

 

А за то, что жил убого,

Не менял служебных мест,

Я б на старости у Бога

Заслужил могильный крест.

 

Я б лежал в земле, как в ватке,

И сказал бы архиерей:

«Это был у нас на Вятке

Самый сельский иерей.

 

Самый сельский, самый бедный,

В жизни крест носил он медный,

За могильною плитой

Крест он носит золотой».

 

Средь отцов и матерей

Спи, отец протоирей.

Спи до Страшного Суда -

Все к тебе придём сюда (2002).

Пусть же настоящему русскому поэту «награды», может быть, в виде признания, придут в его земной жизни!

Елена Пиотровская, кандидат филологических наук (Москва)

 

 

 

Автор с о.Леонидом Сафроновым

---

[1] Снычев Иоанн митрополит. Русская симфония. Очерки русской историософии. - Уфа, 2000. - С. 37.

 

[2]Федотов Г. П. Стихи духовные. - Париж: YMCA PRESS, 1935. -  С.12.