Никольский храм в с. Змеево - единственная деревянная церковь на всю округу. Около ста лет назад нынешние предки живущих здесь карелов перевезли ее из соседней волости. Две трети храма в руинах. Под крышей только главный алтарь (храм был трехпрестольным) и притвор. Чтобы пройти к алтарю, нужно подняться по лесенке, потом пройти по наклонившемуся скользкому мостику. Здесь на площадке перед алтарем все мои спутники (9 человек) в праздник Рождества св. Иоанна Крестителя в конце обедницы причащались запасными Святыми Дарами.
С горечью констатирую, что за 25 лет моих усилий по возрождению заброшенных сельских храмов в разных регионах России не было практически ни одного случая, чтобы местные власти оказали хоть какую-то помощь. На наши обращения неизменно приходилось слышать в ответ: «Нет возможности, нет денег». В голове не вмещается: как можно десятилетиями наблюдать, как гибнет святыня (все начинается с крыши) и палец о палец не ударить, чтобы попытаться что-либо сделать для ее спасения! Речь не идет о масштабном ремонте или сложной реставрации, а только о первоочередных вещах: подлатать крышу, вставить раму и т.п. Хочется спросить представителей местных властей: вам не жалко разрушающихся святынь? Как не стыдно не выделить хотя бы 10 тысяч рублей в год на консервацию гибнущего храма? А что вообще остается из достопримечательностей округи кроме храма? Вопросы, вопросы, а ответов нет. И еще: 100% вероятность, что в глубинке большинство сельских храмов спасти не удастся (думаю, что в большинстве регионов; Белгородская область, конечно, исключение). Где же выход? Помимо неотложной помощи государства (не важно, зарегистрирован храм или нет), думаю, что выход в том, чтобы храмы областного центра и, конечно, Москвы взяли сельские храмы под свое попечение. Это нужно сделать просто немедленно. Разве трудно будет какому-нибудь крупному столичному приходу за год залатать крыши в десятке сельских храмов, законсервировать их. Что получим в ответ? Добрые улыбки и теплые слова благодарности от местных аборигенов. Чистый воздух, красивые пейзажи, парное молоко, местный фольклор, интересные рассказы о житье-бытье - разве этого мало?
Праздник Тихвинской иконы Божьей Матери - престол в д. Райки. Несколько лет назад умер последний житель этой деревни. А ведь еще после войны здесь было довольно многолюдно. Местные старожилы говорили: «В Райках детей, как в Китае». В 2005 году, ровно десять лет назад, мы установили в Райках на месте разрушенной часовни поклонный крест - он был первым в этих местах. Впоследствии один из наших прихожан устроил над крестом сень и стену из дикого камня с восточной стороны. В канун праздника у креста начали совершать вечерню. Дошли до стихир на «Господи возвах» и вдруг осечка. Выявилось, что в старопечатной минее нет службы на этот праздник - служба находится в минее праздничной. К сожалению, уставщик не разобрался.... Пришлось дальше служить только по «рыбе» - по структуре вечерни без пения стихер. Вместо утрени читали чин 12 псалмов. Очень часто подобные искушения случаются, когда приходится совершать службу в полевых условиях. И это несмотря на то, что все прописано в соответствующих инструкциях и что были неоднократные напоминания. Очевидно, что причиной такого является не только рассеянность тех, кто должен был быть на контроле, но еще и козни врага нашего спасения, стремящегося всячески помешать. Утром после часов и обедницы совершал молебен с каноном Тихвинской иконе и водоосвящением. На седьмой песни канона начали крестный ход по деревне. Пятеро дачников присоединились к нашему шествию. После обеда шел обильный дождь. Как всегда в такое время в мозгу как гвоздь, одна мысль: а как это отразится на опекаемых нами храмах, у которых нет крыш? Не будет ли для некоторых из них этот дождь последним? Поздно вечером поехали в деревню Колмогорки. Однажды здесь мы уже были - приезжали на разведку, желая узнать, где стояла здесь часовня и кому она была посвящена. Тогда узнать не удалось. На сей раз нам сопутствовала удача - мы узнали, что часовня была на пустыре напротив магазина и посвящена она была пророку Илии. Около 22-х часов начал чин освящения. Перед этим 12 раз ударили в колокол (трижды кратко трезвонили в момент троекраткого окропления креста святой водой). Завершаем, собираемся «уносить ноги». Вдруг из разных домов к месту освящения потянулись десятки людей. Оказалось, что в основном это были дачники из Москвы. Непонятно, какой будет их реакция. Она оказалась самой благожелательной, можно даже сказать восторженной. Нас долго не отпускали, засыпали вопросами, приглашали на чай. Тут же было решено рядом с крестом ставить часовню. Слава Богу, не перевелись еще на Руси неравнодушные люди!
С. Залазино. По дороге к местному храму (он посвящен иконе Богородицы «Всем скорбящим Радость») у нашей машины пробило колесо (образовалась дыра в 15 см.). До храма оставалось 1,5 км - это расстояние мы проехали со спущенным колесом. Водитель подходит к «мерседесу» дачника с просьбой дать домкрат. Хозяин «мерса» небрежно реагирует: у меня домкрат только для «мерседеса»... Подумалось: «Такая, со снобизмом, реакция не останется без последствий. Отвечающие типа: «если вы такие умные, почему же вы такие бедные» обязательно будут посрамлены. Мы должны стремиться к солидарному обществу, в котором принцип взаимопомощи должен быть одним из главных, а тут такой эгоизм». Незадолго до нашего приезда перед входом в летнюю часть храма рухнул портик над колоннами. Произошло это в 11 часов утра. Грохот от падения напоминал разрыв от падения бомбы и был слышен далеко вокруг. Слава Богу, никто не пострадал. Образовалась огромная куча разбитого кирпича. Частично она перекрыла дорогу. Дачники возмущались тем, что возникло препятствие для проезда их машин. Поразительно, что ни у кого из них не возникло мысли поучаствовать в разборе этого завала. Пришлось на несколько дней для решения этой проблемы оставить здесь своего водителя. Помимо разбора этой кучи, внутри храма он занимался побелкой алтаря. Перед началом рабочего дня вычитывал в храме обедницу, а по окончании трудов чин 12 псалмов.
Перед службой в реке Медведица я совершил крещение пожилой женщины. Нужно было видеть ее ликование после троекратного погружения в прохладной воде! По дороге нам встретилась молодая семейная пара. Он с бородой, она в длинном черном платье, закутанная платком. По виду явно старообрядцы. Слегка поклонившись нам, они быстро прошли мимо. Подумал: «Надо же, даже в таком медвежьем углу можно их встретить». Всенощное бдение под праздник святых апостолов Петра и Павла продолжалось 4 часа - с 16 до 20 часов. Малые вечерню и павечерницу читали келейно, ряд моментов на всенощной сокращали, а точнее читали «втай», т.е. про себя, а именно: окончание первой кафизмы на великой вечерне, вторую кафизму на утрени, псалом 50, хвалитные стихи. Канон читался на 8 тропарей. Стихеры в основном читались. Тем не менее, прошло четыре часа. Не понял, как мог священник в соседнем селе уложиться в 2 часа. На следующий день утром служили обедницу, т.к. не было антиминса и сосудов. Антиминс по старому чину находится на престоле в раскрытом виде (он пришивается во время великого освящения храма), на антиминсе лежит свернутый илитон (литон - по-старому). Причащал прихожан запасными Дарами. Во время беседы после богослужения запомнился рассказ одной старушки о том, как закрывали храм (1935 г.), как сбрасывали кресты и колокола. Запомнился такой вопрос: «Батюшка, а зачем Вы во время вечерней службы выходили из алтаря в конец храма?» (Речь идет о литии, в конце которой освящаются хлеба, пшеница, вино и масло). Один из сопровождающих меня прихожан рассказал о том, как идет восстановление храма в с. Пиногощи, поделился радостью о том, что один человек пожертвовал 20 тысяч рублей для установки лесов на куполе храма. Казначей Залазинского храма заинтересовался этой информацией и попросил дать ему телефон этого спонсора. Из уст нашего прихожанина послышалась фраза, ставшая «крылатой», благодаря герою Ильфа и Петрова: «А может вам дать ключ от квартиры, где деньги лежат?»
После обеда выехали в Москву. По дороге решили побывать в Преображенском храме в с. Михайлова Гора (ранее мы просмотрели видеофильм об этом храме). До войны храм не закрывался. Закрыли его в 1958 году. Двадцатидевятилетний священник прослужил здесь всего полгода. Однажды он собрал местных мужчин и сказал: «Дальше служить невозможно, налоги настолько велики, что дохода нет совсем. Я уезжаю, а вы заколачивайте двери и окна». В 1962 году местные активисты пришли к старосте храма и потребовали у него ключи, для того чтобы устроить в храме склад. Ключ был отдан. Интересно, что подобный эпизод фигурировал в одном из пяти видеофильмов, просмотренных мною в дороге. Речь шла о Покровском старообрядческом соборе на Рогожском кладбище. В конце 30-х годов представители властей неоднократно приходили на Рогожское, намереваясь закрыть этот храм. Как не придут - идет служба. В то время была установка - не закрывать храмы во время службы. Верующие об этом знали и поэтому постоянно в храме что-то читалось. Вот и уходили партийные активисты восвояси, не солоно хлебавши. Однажды придя, они решительно потребовали у дежурной отдать им ключи от храма. Та отказалась это сделать, и они снова ушли. Странно, но больше они не приходили.... Вспомнилась еще надпись на могиле старосты одного сельского храма в Ивановской области: «Здесь покоится староста храма, которая в 30-е годы не сдала ключи от него». Стали разыскивать дом, в котором живет Николай Васильевич - в просмотренном нами видеофильме он фигурировал как «хранитель храма». Дома его не было, женский голос ответил: «Николай Васильевича нет, по всем вопросам обращаетесь в с. Новый Стан к о. Афанасию». Хорошо, что у меня оказался телефон батюшки. Номер его, однако, не отвечал, и мы поехали в обратный путь. Вскоре раздался звонок - звонил о. Афанасий. Он объяснил, что большой храм открыт, замок висит только для вида и что он позвонит, предупредит, что мы приедем. Сначала мы осмотрели деревянный храм-часовню, построенный лет 15 назад. В первые годы после его возведения, Литургия совершалась не реже 2-х раз в месяц. В последние же годы служба со священником проходит только два раза в году - соборование в Великом посту и великое освящение на Богоявление. Из около сотни человек, проживающих в селе, в храм приходят только четыре семьи. Два раза храм грабили - срывали лампадки, утащили единственную старинную икону (она была спрятана за печкой). Фотографические изображения в рамках были разбросаны по храму - для грабителей они не представляли интереса. Говорю Николай Васильевичу: «Такое впечатление, что в этих местах о. Афанасий построил десятка два деревянных часовен». Николай Васильевич: «Нет, гораздо больше». Разговорились. Моему собеседнику исполнилось 75 лет. По национальности он карел. Его трудовая биография началась с восьми лет - уже тогда он начал работать на сеялке, возил навоз. Пенсию получает в размере восьми тысяч двухсот рублей. «В советское время мы приезжали в Москву за продуктами и на свою зарплату мы закупали их на целый месяц. На нынешние деньги - это где-то сто двадцать тысяч. На них столько не купишь, как раньше». Большой храм поразил своей мощью: пять куполов, высокая колокольня. Крест сохранился только на центральном куполе. Ограда из массивных камней. Железная решетка на ограде срезана. Николай Васильевич: «В ограде было много памятников из мрамора - почти все их растащили. Три года на крыше храма работали нанятые батюшкой люди. С ними пришлось расстаться, т.к. они начали пить и безобразничать. В последние годы перед освобождением храма в нем хранили всякую всячину, в частности, паклю. Где-то в 98 году местные ребята ее подожгли, из-за чего внутри храма все выгорело». На мой вопрос, верит ли он в возрождение храма или считает его обреченным, последовал такой ответ: «В возрождение не верю - некому возрождать, да и молиться тоже. Да, храм обречен». Отслужив вечерню (это была первая служба после закрытия храма), с невеселыми мыслями поехал обратно. Снова звоню о. Афанасию: «Мой водитель загорелся желанием потрудиться для храма. Для начала он хочет выкорчевать большие кусты, растущие под стенами храма». В ответ услышал: «Очень хорошо. Только надо все согласовать с главой сельского округа, чтобы не было недоразумений».
.jpg)
