Заксобрание Санкт-Петербурга на днях рассмотрит законопроект, по которому при театрах, цирках, музеях, киностудиях и других учреждениях культуры будут созданы общественные экспертные советы. Прежде чем допустить выход произведений на широкую публику, эксперты предварительно просмотрят их. В случае обнаружения «нестандартных и спорных художественных трактовок религиозных обрядов и символов», дирекция обязана будет на афишах предупредить об этом зрителей. На фоне недавних громких «театральных» скандалов, инициатива вполне актуальная. Что подтверждает и вой о «возвращении цензуры», заранее поднятый либеральной прессой. Как сделать так, чтобы спектакли не становились инструментом для разрушения национального самосознания и с другой стороны - «запалом» острого общественного конфликта? Поразмышлять вместе с нами на эту тему согласились несколько представителей театрального мира.
Мотивацию выдвижения законопроекта пояснил его автор - депутат Андрей Анохин: «Недопустимо, когда вокруг культуры и искусства происходят гражданские столкновения мировоззренческого характера». Он подчеркнул, что «речь не идёт о запретах - только об информировании потребителей, чтобы избежать оскорбления их чувств».
Предположим, что, несмотря на препоны, такой региональный закон будет принят. Решит ли он проблему в целом? Речь ведь идет не только об оскорблении чувств верующих, но и, например, об извращении русской литературной классики, погроме общепринятых норм нравственности, как это происходит, например, в провокационных спектаклях режиссеров Кирилла Серебренникова и Константина Богомолова в МХТ имени Чехова и «Гоголь-центре».
«Эстетическими концепциями», лозунгами о «свободе творчества» прикрывается откровенное разрушение самого же театра как искусства и традиционной культуры вообще. Причем происходит это, как будто по некому плану - как в известной модели «окна Овертона»: театральную публику и шире - весь социум - шаг за шагом приучают к снятию любых табу, к утере нравственных и эстетических координат. Театральные пост-модернисты в противовес «надоевшему Станиславскому» упорно тащат к себе в «предтечи» Мейерхольда. Хотя последнего при всей его «р-революционности» наверняка стошнило бы от постановок его сегодняшних последователей. Когорта режиссеров, что уже прославились на этом сомнительном поприще - Кирилл Серебренников, Константин Богомолов, Виктор Рыжаков, Нина Чусова, Лев Эренбург, Дмитрий Волкострелов в драме, а в опере - Дмитрий Черняков, Василий Бархатов постоянно пополняются новыми адептами. Дельце-то коммерчески выгодное! Тут тебе и гранты и «Золотые маски» и паблисити!
Первые «пробы» в приоткрывании овертоновского окна безобразий в гостеатрах начались еще в начале 2000-х. В «Голой пионерке» Серебренникова, поставленной в «Современнике» в 2005-м по роману Михаила Кононова, советская девочка, попавшая на фронт и изнасилованная советскими же солдатами, стала «идеальной» окопной шлюхой. В этом же году Большой театр выдает оперу «Дети Розенталя» по мотивам оперы Леонида Десятникова на либретто Владимира Сорокина с «забавным» посмодернистским глумом над всем и вся. Но это все были относительно невинные «цветочки». Так же как и легкая шиза, мат, откровенно зазвучавшие со сцены МХТ имени Чехова в постановках того же Серебреникова. Скажем в спектакле «Изображая жертву» братьев Пресняковых. Ягодки пошли чуть позже, когда «взялись» за классику, одновременно выводя на подмостки целый букет психических отклонений, половых извращений, издевательств над историей России, а затем и над христианством.
В 2006 Галина Вишневская увидев «прогрессивную» интерпретацию «Евгения Онегина» в Большом, который незадолго до того возглавил Иксанов, ушла в гневе, отказалась от празднования собственного юбилея в театре. Это не помешало «модерновой» опере получить «Золотую маску». В 2011-м в том же Большом Дмитрий Черняков смело «срежиссировал» оперу «Руслан и Людмила», перенеся действие, в частности, в бордель. Суд отклонил иски оскорбленных зрителей, а опера получила аж две «Золотые маски». Развивая успех, «главный театр России» вновь предоставил сцену Серебренникову, вдоволь поглумившемуся над Россией в своей версии оперы «Золотой петушок» Римского-Корсакова. Здесь появляется уже и гербовый российский орел с петушиной головой и смех над Патриархом и карикатуры на православные иконы. И все это принимается «прогрессивной общественностью» на ура. Верной дорогой идете товарищи!
Все «достижения» этого светоча театрального бомонда в МХТ, и в переданном ему на блюдечке (под протесты труппы) бывшем театре Гоголя ставшего «Гоголь-центром» перечислять здесь утомительно, да и ненужно. Кроме нарастающего похабства и расчетливого цинизма «шедевры» отмечены маркой неизбывного провинциального кича и второсортного студенческого капустника.
Серебренниковский «триумф» (пресса, скандалы как итог - кассовые сборы) под покровительством улыбчивого вальяжного худрука МХТ Олега Павловича Табакова, вдохновил целую плеяду «новаторов», самым деятельным из которых оказался другой птенец гнезда Табакова - даровитый Константин Богомолов. Начав с довольно «вегетарианского» новаторства, он вскоре услышал призывный сквозняк из «окна Овертона» и поставил свои главные «хиты» - спектакль «Идеальный муж» «по мотивам произведений Оскара Уайльда» и «Карамазовы», где текст великого романа Федора Михайловича был, так сказать, использован не по назначению: все образы великого романа пропущены как будто сквозь канализацию. Вот характерная восхищенная фраза из рецензии «Карамазовы и ад» главреда журнала «Театр» Марины Давыдовой: «Русский дух - это и есть дух тления, гниения, разложения. И он пропитал собой не только социальное тело страны. Он вообще все собой пропитал». Прямо как в сказке «Фу, фу русским духом пахнет!»
Однако, кроме всего этого моря богомоловского шизофренического скотства, в «Идеальном муже», скажем было совершенно конкретно кощунственно пародировано Распятие Христа в виде голой блудницы. Что и заставило с одной стороны выступить с протестом против этого Главу синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерея Всеволода Чаплина, а с другой - активистов того же Энтео попытаться сорвать спектакль, забравшись во время представления на сцену с разъяснением кощунства происходящего. Ну а дальше, уже как вы знаете, был кулябинский «Тангейзер» с Христом в эротическом фильме, «православный» ежик, утопивший белочку при крещении (Томский театр юного зрителя) и много чего другого, что вывело 1 марта около тысячи человек в центр Новосибирска на митинг "Защити свою веру!".
Остроты «блюду» добавил судебный иск, который после обращения митрополита Новосибирского и Бердского Тихона возбудила прокуратура в отношении режиссера Тимофея Кулябина, а также последующее увольнение директора театра Бориса Мездрича. Последний «штрих» внесли те же «энтеовцы», устроившие у входа в МХТ хэппенинг со свиной головой.
Многие наблюдатели сразу отметили, что весь этот многоходовый скандал очень уж напоминает согласованную совместную постановку. Но какова ее цель и кто постановщик?
Ранее рабочая группа при Мосгордуме «Защитим культурное пространство» с тревогой отметила в своей аналитической записке новые театральные тренды: «имитации сношений с мебелью; имитации долгих изнасилований; пачканья экскрементами; самоубийства всех видов; резания себя ножами, пускание крови, избиение и протыкание булавками (реальное); облитые кровью актеры; несовершеннолетние дети в постановках извращенцев... грязное использование крестов и икон...ну и, разумеется, невероятная матерщина...».
Интересно, что как бы, не снисходя до таких ничтожных конкретных деталей, театральный тренд более «высокого» иерархического уровня задал всеми любимый «белый и пушистый» заслуженный наш орденоносец О.П. Табаков. Отвечая на робкие и редкие вопросы корреспондентов о мате и похабщине на сцене МХТ, он обычно, мягко улыбаясь, говорит об аншлагах, выросшем жалованье актеров - то есть о кассовом сборе, как средоточии театрального процесса. Руководители других больших и малых театров воспринимают слова столь уважаемого человека как руководство к действию. Касса! Она и сверхзадача, она же и катарсис - разве не так было у Станиславского?
Мягкая брезгливая отстраненность от всей этой «возни», вместе со слепой «цеховой солидарностью» вообще свойственна нашему театральному «олимпу». Скажем, по следам новосибирского скандала мы решили позвонить председателю СТД России, народному артисту РСФСР, художественному руководителю Московского театра «Et Сetera» Александру Калягину. Узнав, что мы хотим, он после вдумчивой паузы процедил: «Я на эту тему уже все сказал».
Разумеется, мы знаем, что сказал, только «все» ли? Основной мессидж статьи Союза театральных деятелей за подписью Калягина выражен, собственно, в ее заголовке «Не хочется возвращаться во времена цензуры». В ней также содержатся и политесные поклоны в сторону Церкви, и сожаления о том, что «поднятый скандал не будет способствовать объединению нашего общества» и даже признания, что режиссура Кулябина теоретически могла задеть религиозные и эстетические чувства зрителей. Для выяснения этих обстоятельств было предложено «собрать экспертов и выслушать экспертное мнение». Но все эти слова, проговоренные явно нехотя и «в проброс» не затуманили главный посыл, тут же победно подхваченный нашими профессиональными либералами: «театральные деятели озабочены попытками государства и церковников ограничить свободу художественного творчества». И это исчерпывающая реакция профессионального сообщества на острейшую тему?
Впрочем, далеко не все люди театра согласны с такой постановкой вопроса. Например, Михаил Щепенко - создатель и руководитель Московского Театра Русской Драмы, заслуженный деятель искусств России так оценивает умело раскручиваемые театральные скандалы с кощунствами. «Налицо попытка противопоставить друг другу территории искусства и религии, что есть ложь. Это безусловный плевок, пощечина. И если по отношению к отдельной личности подобные действия недопустимы по закону, то плевать в лицо немалой социальной группе верующих - это уже вроде как нормально. Среди современной театральной публики огромное количество молодых неокрепших душ - вот их и пытаются затащить в болото нравственного релятивизма».
Интересуемся: почему в качестве нынешнего «тарана» для общественного сознания был выбран именно театр?
«В театр всегда ходил публика, в некотором смысле «элитная»- не та, что в кино, или на концерт поп-звезд,- говорит Михаил Григорьевич. - Это, как правило, социально активные и иногда - влиятельные люди. Вот на них и стремятся воздействовать в нужном направлении. Ленин, называя кино главнейшим из искусств, тем не менее, призывал театр заменить собой Церковь. И с ним были согласны через годы такие известные режиссеры как Питер Брук, Ежи Гротовский. Театр схож с храмом: кулисы - завеса перед алтарем, актер - жрец, вот только кому он служит? Хорошо, если у режиссера есть нравственная сверхзадача, а если нет, а если она отрицательная? Ведь ни один другой вид искусства не воздействует на человека так «комплексно» и глубоко.
Еще более резко оценивает нынешних «кумиров распада» Родион (Радий) Овчинников - заслуженный артист России, профессор кафедры мастерства актера в Театральном институте им. Щукина: «Если бы не было поддержки и определенного запроса - сверху или сбоку не знаю, как сказать, эти «творцы» даже бы и не вякнули. Там у них главная «тройка гнедых», запряженных неизвестно чем: Серебренников, Богомолов и Чусова. Лидеры духовного тупика совершенно явного. Как писал Василий Розанов, с такими людьми надо бы не разговаривать, а вовремя вывести их из-за стола за ухо как навонявших конюхов. Свобода творчества? Они хотят не свободы, а анархии. Изобретают какие-то театральные велосипеды, думая, что их мерзости никто не превзойдет. Но это все уже было сто раз до них - там нет ничего творческого, одного разложение!
Парадокс в том, что и большинству актеров претят такого рода театральные эксперименты, а точнее сказать «экскременты». Но они трепещут за свое место, а то и просто за повышенное жалованье,- делится Родион Юрьевич. - Когда кассовые сборы становятся краеугольным камнем - это смерть театра, это смерть души всех, кто в этом участвует. Смотреть страшно на тех критиков, которые писали хорошие статьи о Товстоногове, Эфросе, Бруке. А теперь с придыханием пишут о Серебренникове. Им надо удержаться на плаву, кормить семьи - это понятно. Но часто хочется их спросить: что же вы так все предали и продали за похлебку, за то, чтобы просто «быть в тренде?!»
На вопрос- зачем все это, по его мнению, затеяно, Овчинников отвечает без околичностей: «Цель та же, что и век назад - развалить Россию, обезоружить русский народ, затуманить мозги новым поколениям. Театр - это лишь одно из звеньев общей цепи целенаправленного развала. Одна из главных задач - смешать понятия, вместо традиционной русской соборности утвердить гипертрофированное «я», постепенно снять любые нравственные табу».
Василий Бочкарёв, народный артист России, лауреат Государственных премий России, актер Малого театра вносит в наш заочный «круглый стол» свою лепту: «Провокаторство - заразно. К сожалению, мы имеем прецеденты из других сфер. Если влиятельный, вхожий в Кремль руководитель радиостанции «Эхо Москвы» утверждает, что его профессия - провокация, то театральные режиссеры воспринимают это как приглашение к действию. Разрушая, славу и деньги сегодня заработать гораздо проще и быстрее, чем созидая. Именно так и новосибирский режиссер Кулябин вдруг разом обрел всероссийскую известность.
Сегодня мы негодуем, что на великой сцене МХТ висит густой мат. А началось-то все с нашего «замечательного» министра культуры Швыдкого, который предложил обществу подискутировать о необходимости обсценных выражений в искусстве. А дальше начинается дискуссия о свободе ходить голым и испражняться на сцене. Есть вещи, которые не подлежат обсуждению!
Поинтересовались мы у Василия Ивановича о возможности общественного договора, дабы снизить градус обострившегося противостояния вокруг скандальных постановок. «Разве вы не видите, что эти разрушители не хотят никаких джентльменских соглашений?- ответил он.- Посмотрите на критикессу Марину Давыдову - они ведь даже не слышат аргументов другой стороны! Им говорят «дважды два - четыре», а они вам в ответ: нет, позвольте, давайте сначала разберемся, что такое «два» и что такое «четыре»... Получается разговор ни о чем».
Конечно, мы спросили наших собеседников и о правильной и неправильной, на их взгляд, реакции на подобные провокации - в том числе реакции людей православных и Церкви в целом.
«Мне кажется, Церковь в лице своих архипастырей все-таки не должна в таких случаях судиться с режиссерами,- считает Родион Овчинников. - Но если невозможно было привлечь внимание к проблеме без суда, то лучше бы это сделал православный мирянин, или группа мирян, но не церковнослужитель. Хорошо, что этот суд в Новосибирске остановили.
При всей резкости оценки «серебренниковщины», все наши православные собеседники - театралы отрицательно отнеслись к «свинским» акциям протеста. Василий Бочкарев, предположил, что акции со срывом спектакля или подбрасыванием свиной головы может быть продолжением коммерческой раскрутки скандальных постановок и театров в целом. «Даже если это не так, то есть ведь люди стыдливые, ранимые, а есть бесстыдные,- сказал Василий Иванович. - Кого- то от этой головы удар хватит, а кто-то воскликнет: «о, свининки принесли» - и отдаст на кухню, чтобы холодец сделали». Народный артист напомнил, что бесовщина может проявляться и под прикрытием отстаивания самых что ни на есть «консервативных и духовных» традиций.
Михаил Щепенко также призвал противостоять разрушителям достойно: «Нельзя делать это, как они с нарушением нравственности. И не надо раздувать любой такой скандал до небес. А то получатся качели вроде «майданных»«,- предупреждает режиссер.
«Свиная голова Табакову - это такое разрушение,- уверен Родион Овчинников. - Всему этому шабашу можно противопоставить только Любовь, сколь бы «беззубым» это не казалось для многих». Профессор Щуки, впрочем, предлагает и деятельную, практическую формулу такой любви: «Русским (по духу) нравственным и творческим людям надо настойчивее объединяться, чтобы создавать свои СМИ, театры, снимать кино, устраивать выставки. Следует потуги всех этих разрушителей «забить» не столько противо-действием, сколько альтернативной активностью».
Отдельный и волнующий многих вопрос - о возможности введения в стране цензуры - в негласном насаждении которой государство и Церковь обвиняют сегодня наши «свободолюбцы». Что ж, по крайней мере, двое из наших собеседников - Михаил Щепенко и Родион Овчинников признают необходимость таковой - в неких рамках.
«Прежде чем искать героев нашего времени, надо вернуть табу,- уверен Овчинников,- Я за возвращение хотя бы частичной государственной цензуры (формально назвать ее можно как угодно), которая перекрыла бы, по крайней мере, извращение классики в гостеатрах,- продолжает он. - Хотите извращаться - пишите свои пьесы и ставьте их на частных сценах. При этом я не за то, чтобы театр превращался в академию, где все устоялось и выверено, искусство не должно быть скучным.
«Я сторонник пушкинского подхода к цензуре, хотя знаю, он сегодня непопулярен, - признается Щепенко. - Пушкин писал про «всеразрушительное действие типографического снаряда» и далее постулировал: «Законы противу злоупотреблений книгопечатания не достигают цели закона; не предупреждают зла, редко его пресекая. Одна цензура может исполнить то и другое».
«Мне кажется, произволу художников должен быть поставлен предел, нам нужно вводить нравственную цензуру, запрещающую превращать человека в животное»,- предлагает руководитель Театра русской драмы.- Цензоров надо специально готовить, может быть выбирать их из уважаемых людей, но отнюдь не ставя туда чиновников, зависимых от вышестоящего начальства. Это очень ответственная должность и она не должна попасть в руки людей необразованных, готовых запретить что угодно по прихоти начальства». «Разумеется, нужно вычислить и поставить пределы действия цензуры - это все не простая разовая акция, но заниматься ей следует», - убежден Михаил Щепенко.
Артист Бочкарев из Малого театра, сомневается в работоспособности такого института в нынешней России, но вместе с коллегами уверен, что просто отдавать все на полный произвол театров государство не должно. «Цензура? Не знаю,- говорит Василий Иванович,- у нас немало всяких наблюдательных советов, общественных комитетов по культуре - в том числе - пре президенте страны. Там сидят действительно достойные люди. Я их всех уважаю, но они сами часто не могут между собой договориться! Так кто же будет оценивать произведения и постановки?
На уровне регулирования театральной госполитики, наверное, должны собираться какие-то «старейшины» - авторитетные, культурные люди: верующие и неверующие. Но среди них не должно быть идеологически заряженных «антиклерикалов»«,- резюмирует Василий Бочкарев.
Мы как в Катманду...
Собственный взгляд на ситуацию с противостоянием вокруг кощунственных театральных постановок и рекомендации всем сторонам в связи с этим высказал ректор Высшего театрального училища имени М.С. Щепкина, театровед, театральный критик и педагог Борис Николаевич Любимов.
- Мне кажется, ныне основной формой борьбы с Церковью и с христианством в странах, где закон запрещает прямые мучения и убийства, стало именно насмешничество, подмена понятий, выворачивание смыслов. Это данность. Но что из нее следует? Я, как давно верующий и воцерковленный человек, считаю, что нам надо воспитывать в себе терпение и мудрость, ни в коем случае не отвечая на происки этих провокаторов их же языком: «свиные головы» у порога театра, срыв спектаклей и так далее. Это ситуация общественной «раскачки», которую кто-то и пытается вызвать. Мне страшно, что люди сегодня не понимают: мы живем как на пороховой бочке. Как в Катманду, где в одну секунду разверзлась земля под ногами!
Известно высказывание одного из деятелей Французской революции 1848 года: «Если бы мы знали, как тонки стены вулкана, мы бы не стремились вызвать извержение». Сегодня каждый, кто, независимо, от своих политических убеждений, веры или неверия пытается сберечь эти хрупкие стенки, работает на благо России; кто трясет их, даже в ответ на провоцирующие удары с другой стороны - соучаствует в будущем «извержении». В прошлом веке, эти двусторонние «раскачиватели» вскоре встретились: в одном соловецком бараке, у одной стенки, в лучшем случае - посудомойками в одном парижском ресторане. Если кто-то думает, что прошлое не может повториться, то напрасно!
Люди, которые сегодня ставят похабные, кощунственные спектакли и другие, кто эпатажно борются с ними, имеют схожую мотивацию - собственное «паблисити», карьеру. Они перепрыгивают сразу несколько карьерных ступенек - из Бобчинского-Добчинского вдруг становится Городничими. Общественные последствия своих действий, особенно - дальние, они, боюсь, не просчитывают.
Кто должен следить, чтобы театральные постановки не вызывали противостояния в обществе? По-моему ответственность лежит, прежде всего, на тех, кто ставит спектакль и играет в нем. Но есть еще такие должности, как художественный руководитель, главный режиссер, директор. И они, в государственном театре, безусловно, должны контролировать постановки на этапе ранних репетиций, эскизов декораций - вовремя дать режиссеру совет, скорректировать полет его фантазии. Если вопрос не решается на уровне театра, значит, в него следует вникнуть власть предержащим - на муниципальном, региональном уровне, как угодно. Надо помнить и о массе людей, занятых на спектакле, чтобы не доводить дело до необходимости ее снятия со сцены. Чем виноваты музыканты, рабочие сцены, костюмеры, что режиссера «занесло» в безобразие, а худрук вовремя не проследил? Для них всех - это настоящая травма!
Когда директору Императорских театров Владимиру Теляковскому принесли на просмотр антисемитскую пьесу, он сказал: «Я не могу позволить спектакля, который оскорбляет достоинство подданных его Величества». По-моему, эта формула безупречна и ее вполне уместно применить и к оскорблению чувств верующих граждан РФ.
Я и с щепкинскими, и с ГИТИСовскими студентами обсуждаю эти вопросы, причем они нередко спорят со мной, возмущаются: «вот возвращается цензура». Да они просто не знают, что такое цензура образца 1935 или даже 1985 года! Государство не требует сегодня постановок на определенные темы, не диктует единственно верный способ мышления. Нет запретов ни по авторам, ни по произведениям. И я лично - против возвращения госцензуры: кто гарантирует культурный уровень цензоров?
Сегодня все разбились на мелкие лавочки, но каждый считает себя при этом хозяином большого магазина. Надо честно признать - в публичную полемику с разрушителями - особенно, в Интернете, вступают часто далеко не самые образованные и при этом не самые «молитвенные» церковнослужители. И это порой сводит пользу такой полемики к отрицательным величинам. Нам всем надо выйти из истерического состояния тех футбольных фанатов, что бросают фаеры по игрокам противника.
Достоевский очень точно сформулировал: «здесь дьявол с Богом борется, а поле битвы - сердца людей». Наше счастье, что за нас пока взялись мелкие бесы, а главные ещё не добрались. Большая драка, озлобление, не дай Бог - кровь - вот это состояние общества может открыть им дорогу. Нам всем независимо от наших симпатий и антипатий надо сделать все, чтобы не допустить до этого!
Известна фраза Н.В.Гоголя: «Театр ничуть не безделица и вовсе не пустая вещь. Это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра». Сегодня стало особенно ясно, что с этой кафедры можно сказать согражданам и столь много зла, что это вызовет настоящие волнения в обществе. Особенно когда этих волнений ждут и всячески возгревают любой повод для них. Неужто мы будем безучастно ждать, пока некто, сымитировав «гнев православных», не разыграет у нас вариант «шарлиэбдо» в стиле «а ля рюс»? Нужно ли это государству, хочется ли это самым, что ни на есть свободолюбивым театральным деятелям? А то ведь театр может не только начаться, но и закончиться «вешалкой»...
В сокращенном виде опубликовано в газете «Культура»
