История и Библия

Мы уже сообщали, что в Русском Издательском Центре недавно увидела свет книга нашего постоянного автора Леонида Болотина - «Странствия по времени: Древняя Русь сквозь призму «Повести Временных Лет». Научный православный взгляд на историю нашего Отечества от начала времен до Святого Благоверного Великого Князя и Царя Владимира Мономаха» - Общая редакция Василия Бойко-Великого. М.: Русский Издательский Центр имени Святого Василия Великого, 2015/2753. Предлагаем вашему вниманию ещё один отрывок из труда Л.Болотина. Его книгу можно приобрести через интернет-магазин «Русские Книги».

 ***

Дня множества поколений человечества наивысшим учебником нравственности является Библия - Священное Писание. Но вместе с тем Библия является одним из древнейших исторических сводов. Без Библии история Древнего мiра была бы обрывками безсвязных сведений, которые не складывались бы в общую картину мiровой истории. Таким образом, мы узнаем, что с незапамятных времен исторические знания всегда сопутствовали нравственному воспитанию и возрастанию души.

Просвещенный и могущественный Владыка античного, эллинского мiра Египетский Царь Птолемей II Филадельф в III веке до Р.Х. (царствовал в 284-247 годы) решил собрать в знаменитой библиотеке города Александрии все человеческие знания. Первым делом Царь повелел тщательно перевести Библию с Древнееврейского языка на Греческий. В ту пору Греческий язык был языком международного общения, языком античной науки, права, дипломатии, искусства и художественной литературы. Прозвище Царя Птолемея «Филадельф» означало «Братолюбивый». Общими знаниями о мiре могущественный Царь хотел объединить в братство всё разрозненное человечество. Повелением Царя Птолемея Иудеи Александрии, Иерусалима, Вавилона выбрали из своей среды 72 лучших знатоков Древнееврейского и Греческого языков, наученных Библейскому Богословию. Среди них был и молодой в те годы Святой Праведный Симеон Богоприимец, который на закате своей очень долгой жизни воспринял на свои руки в Иерусалимском Храме Богомладенца Иисуса Христа.

Число 72 было не случайным, именно на 72 языка разделил Господь единую человеческую речь в наказание за дерзкое столпотворение в Вавилоне. По числу переводчиков греческий текст Священного Писания стал именоваться Септуагинтой, что означает «труд семидесяти», «дело семидесяти» или «семидесятница». Перевод древнееврейского текста был сверен со многими наилучшими списками Ветхого Завета из Иерусалима и Вавилона. И с той благословенной поры Библия как Откровение Божие стала достоянием не только Еврейского народа, но и всего образованного мiра. На сегодняшний день Септуагинта наиболее древний и авторитетный текст Священного Писания, который был принят Церковью как канонический на Вселенских Соборах. Именно Септуагинта дает принятую Православной Церковью хронологию от Сотворения мiра.

Изложенная в Библии Священная История легла в основу исторических трудов европейского Средневековья. В Европе почти все сохранившиеся национальные исторические хроники, летописи, анналы, хронографы начинали свое повествование с пересказа Священной Истории. И только потом эти сведения о народах земли увязывались старинными писателями с устными преданиями и сохранившимися документами по истории собственного народа и своей страны[1].

Христианский симфонизм

Издревле основным способом, методом исторического описания у большинства церковных хронистов Европы, Азии, Северной Африки (Александрии, Карфагена), и в особенности у русских православных Летописцев, был Христианский симфонизм. Греческое слово «симфония», хорошо нам известное как название древневавилонского духового инструмента из кожаного меха с пятью свирелями (прототип органа и шотландской волынки) и одного из жанров музыкальных произведений, гораздо шире по своему значению. «Симфония» по-гречески означает «со-гласие», «со-звучие» вообще - не только в голосах и звуках, но в первую очередь в смыслах, образах и подобиях. Христианский симфонизм основан на поиске подобий между хорошо известным и ещё неизвестным. Все наше познание основано на изучении неизвестного через уже известное нам. Христианский симфонизм есть поиск согласия и смысла в жизни, во всем окружающем мiре, в наших знаниях о Боге, Вселенной и человеке.

На что опирается симфонический метод познания, в нашем случае - исторического познания?

В первую очередь Христианский симфонизм опирается на Священное Писание, на изложение истории человечества в Библии, в Книгах Ветхого и Нового Заветов. Хотя Книги Библии написаны конкретными людьми - древними Святыми Пророками и Царями, Апостолами Иисуса Христа, писали они под воздействием Самого Бога, Он Сам открывал им знания о Сотворении мiра, прошлом человечества, о его грядущем и помогал им в свете Божественной Истины описывать то, чему они сами были свидетелями. Поэтому все части Библии, Священного Писания согласны между собой. Библия представляет собой наивысший образец симфонизма. Святой Климент Александрийский об этом пишет так: «Мы находим музыкальную гармонию и в церковной симфонии Закона, Пророков, Апостолов и Евангелия, и в согласном звучании каждого из Пророков»[2].

Поэтому Священное Писание в Христианской Церкви почитается как Божие Откровение, то есть как знание абсолютно истинное, которым можно поверять, проверять, испытывать всякое иное знание об окружающей действительности. «Люди, склонные к поиску наиболее совершенного, - отмечал Святой Климент, - никогда не признают что-либо истинным прежде, чем найдут подтверждение тому в Писании»[3].

Во вторую очередь древний историк опирался в своих знаниях о прошлом на Священное Предание, на Церковное Наследие[4].

Церковное Предание как таковое невозможно описать в двух словах. Священное Предание многообразно по форме и содержанию.

К нему относятся Писания Святых Отцов, в которых поясняется и раскрывается значение того, что описано в Библии. Блаженные Феодорит Кирский, Августин Иппонский, Святители Василий Великий, Иоанн Златоуст, Григорий Богослов, Блаженный Феофилакт Болгарский, Преподобные Иоанн Лествичник, Иоанн Дамаскин, Нил Сорский, Иосиф Волоцкий, Максим Грек, Святители Феофан Затворник, Игнатий Ставропольский и Кавказский, Филарет Московский и другие Святые Отцы в разные века написали целые библиотеки книг, в которых разъясняются слова Священного Писания. Причем способы толкования Библейских текстов почерпнуты Святыми Отцами из самой же Библии. Там многократно сказанное в одних книгах в путях согласования, в путях симфонизма разъясняет то, что было описано в других книгах Писания.

Церковное Предание включает в себя и Богослужебные песнопения, гимны, которые используются в храмовых службах. Основные Богослужебные тексты, например Божественные Литургии, также составлены Святыми Отцами - братом по плоти Иисуса Христа Апостолом Иаковом, Святителями Василием Великим и Иоанном Златоустом. Другие Святые Отцы составили множество молитв, церковных песнопений, духовных стихов, которые также являются Священным Наследием Христовой Церкви. Богослужебные стихи, слова молитвословий также большей частью почерпнуты из лексики и фразеологии Библии, особенно из Псалмов-песнопений Святого Царя и Пророка Давида, которые составили Библейскую Книгу Псалтырь.

Основные вероучительные Законы о природе Самого Бога и о Его правильном, православном почитании - Церковные Догматы - составлены Святыми Отцами Семи Вселенских Соборов. Святыми Апостолами, Святыми Отцами Вселенских и некоторых Поместных Церковных Соборов написаны и законы церковной жизни - Церковные Каноны. Ими установлен Церковный календарь с годичным кругом великих и малых Христианских праздников.

Святые Отцы Соборов на основании Священного Писания, Евангелия догматически определили семь основных Церковных Таинств - Таинства Евхаристии (Причащения), Крещения, Мvропомазания, Покаяния (Исповеди), Елеосвящения (Соборования), Брака (Венчания), Священства (Рукоположения), которые заповеданы и установлены Самим Иисусом Христом, а также многочисленные Христианские обряды.

Неотъемлемой частью Церковного Предания является церковное изобразительное искусство - иконопись, храмовая архитектура, стенные росписи, различные произведения художественной пластики в предметах церковной утвари.

Священным Наследием Церкви являются Жития Святых, молитвы и службы, составленные им. Существенной частью Священного Предания являются различные произведения по Церковной истории, которые включают в себя и описания множества «нецерковных» - природных, политических, общественных и культурных сведений о прошлом.

Если авторитет Священного Писания для Христиан абсолютен, то содержание Священного Предания включает в себя как откровенные знания, полученные Святыми Отцами в Божественном Откровении, так и знания, добытые обычным путем человеческого познания, но многократно проверенные самой церковной жизнью как знания истинные, то есть неискаженные и, тем более, невыдуманные.

Священное Предание в смысле авторитетности, достоинства внутри себя иерархично. Священные Догматы и Каноны Вселенских Соборов как Предание непререкаемы. Они уравнены в своем иерархическом достоинстве со Священным Писанием. То же относится и к канонам Божественной Литургии, к Семи Церковным Таинствам.

Но в Священном Предании могут содержаться и частные точки зрения Святых на тот или иной предмет, которые не разделяют другие Святые Отцы. Поэтому содержание частей Священного Предания необходимо постоянно испытывать, проверять и Священным Писанием, и другими трудами Святых Отцов, добиваясь ясности и симфонизма, внутреннего согласия.

И только в третью очередь церковный Летописец, историк обращался ко всему многообразию материала всемiрной истории и своей страны, своего народа, прошлое которых он описывал. Именно Священное Писание и Предание освещали в сознании Летописца духовное значение тех или иных исторических событий, деятелей, народов, происшествий, катаклизмов. Именно в свете этих высоких священных знаний Летописец находил и видел истинный смысл в исторической повседневности. Он воспринимал её не как хаотический набор фактов, расположенных в условной хронологической последовательности, а как действие Промысла Божия о судьбе всего человечества, судьбе каждого народа и даже каждого человека от дней Сотворения мiра до конца истории на Страшном Божием Суде, который изображен в последней книге Библии - Апокалипсисе. В этом смысле Священная История не прекратилась со смертью Апостола Иоанна Богослова, записавшего Апокалипсис. Но она продолжилась в Истории Церкви и во все последующие века, она творится и ныне и будет твориться до Второго Славного Пришествия Иисуса Христа, которое станет преддверием Жизни Вечной.

Такой последовательный Христианский симфонический подход, примененный при составлении «Повести Временных Лет» Преподобным Нестором Летописцем, привел к тому, что сама «Повесть...» стала неотъемлемой частью Священного Предания Русской Православной Церкви, неотъемлемой частью мiровой Священной Истории[5].

КОММЕНТАРИЙ

[1] Изложенная в Библии Священная История легла в основу исторических трудов европейского Средневековья. В Европе почти все сохранившиеся национальные исторические хроники, летописи, анналы, хронографы начинали свое повествование с пересказа Священной Истории. И только потом эти сведения о народах земли увязывались старинными писателями с устными преданиями и сохранившимися документами по истории собственного народа и своей страны. Основная часть Библии - Пятикнижие Моисея в Ветхом Завете - старше почти всех известных древних книг человечества - Упанишад, Вед, Бхагавадгиты, Авесты, сочинений Лао Цзы, Конфуция, Илиады и Одиссеи Гомера, аккадского эпоса о Гильгамеше. До Пятикнижия Моисея из дошедших до нас текстов были созданы лишь надписи в древнеегипетских гробницах, объединенные впоследствии в так называемую «Книгу мертвых», и отдельные шумерские песни о Гильгамеше. Ни одна из этих иных древних книг не содержала столь ясной и четкой картины создания мiра Творцом всего, смысла и цели создания и существования человека и народов в целом, нравственных основ жизни и путей спасения. - Примечание В.В.Бойко-Великого.

[2] Святой Климент Александрийский. Строматы. Книга VI. Глава XI. § 88, 5.

[3] Святой Климент Александрийский. Строматы. Книга VII. Глава XVI. § 93, 1.

[4] В греческом языке понятию «предание» соответствует слово «миф». Обычно мы относимся к тому, что называется словом «миф», как к чему-то выдуманному, небывалому, фантастическому. Бывают и такие «мифы» - ложные. Однако истинное значение слова «миф» - именно подлинное предание, подлинное знание о прошлом, первоначально устное, но потом записанное мифографами. Истинное значение слова «миф» наиболее полно раскрывается в творчестве великого русского философа Алексея Феодоровича Лосева. - Прим. В.В.Б.-В.

[5] Выдающиеся историки Церкви Святитель Димитрий Ростовский, Митрополит Киевский и Галицкий Евгений (Болховитинов) и Митрополит Московский и Коломенский Макарий (Булгаков) относились к трудам Преподобного Нестора Киево-Печерского как к Богодухновенным сочинениям Святого Учителя Русской Церкви.

В Житии Преподобного Нестора Киево-Печерского из Четьей-Миней Святитель Димитрий Ростовский сравнивает нашего Святого с Ветхозаветным Пророком и Путевождем Моисеем, который по внушению Божию записал первые пять Книг Священного Писания: «Всякое событие, если бы не было закреплено Писанием, забылось бы и утратилось для знания. Так, если бы Моисей, наученный Богом, не оставил нам в своих Книгах известий о самом начале и первом строении мiра, а также о родоначальнике нашем Адаме, то все сие продолжительность времени покрыла бы, как тьмою, и привела бы в забвение. Но Бог, сохраняющий в людях память о Своих чудесах, в какое захочет время, воздвигает описателей, дабы последующие поколения, прочитав начертанное ими, могли сим воспользоваться. Подобным образом Господь явил и в нашей, Русской земле, в Святом Киево-Печерском монастыре, приснопамятного Писателя, Преподобного Отца нашего Нестора, который просветил очи наши, изложив полезное для нас, и тем вызвал у нас благодарение Богу. Он написал нам о начале и первом устроении нашего Русского мiра, не только внешнего, но и особенно внутреннего, духовного, - то есть об основании и благоустройстве на Руси иноческого жития, насажденного, как в Раю, в Святом Печерском монастыре, а равно о духовном родоначальнике нашем, Преподобном Антоние, и о других последовавших ему и порожденных его духом Печерских Святых. Одним из них был достохвальный сей Писатель, который совершеннейшие Жития их записал не только тростию на хартии, но и подобными же подвижническими деяниями на непорочной душе своей. Этим трудом он и самого себя вписал в Книги Живота Вечного, так что и сам он достоин слышать о себе: радуйтесь, ибо имена ваши написаны на Небесах (Лк. 10, 20)... Нестор достаточно ясно показывает в своем писании: он обнаруживает везде величайшее смирение и постоянно унижает себя, называя себя "недостойным, грубым, невеждою и исполненным множества грехов". ...И прожил он много лет, трудясь над составлением Летописания. Памятуя о Летах Вечности, он благоугождал Творцу лет, к Коему перешел в вечность после своей временной жизни. Он положен в пещере, где и доныне почивает его нетленное честное тело, источая чудотворения и тем свидетельствуя, что Преподобный сей составитель Житий Святых и Летописи приобрел для себя нетленное жилище на Небе и удостоился нетленного венца в Царстве Божием. По молитвам Преподобного сего писателя, да сподобимся и мы быть вписанными в Книгах Живота Агнца Божия, лета Коего не оскудеют. Ему с Богом Отцом и Животворящим Духом подобает от нас всякая слава, честь и поклонение, ныне и присно, и во веки веков. Аминь».

Митрополит Евгений (Болховитинов) высоко ценил христианский реализм Преподобного Нестора. Пускай наших читателей не смущает, что в достаточно положительном смысле Владыка Евгений говорит об убежденных «норманистах» Байере, Миллере и Шлёцере. Митрополит Евгений не был «норманистом», но этим российским немцам он ставил в заслугу распространение труда Преподобного Нестора в Западной Европе, несомненно и то, что эти русские иностранцы высоко ценили заслуги Киево-Печерского Летописца: «Еще Байер и Миллер доказывали нам, что Преподобный Нестор много почерпал из Греческих Летописцев; а Шлецер обнаружил сие гораздо яснее приводами самых подлинников. Нельзя думать, чтобы все они при Несторе переведены уже были на Русский язык, и следовательно, Нестор читал их в подлинниках Греческих. Но где он сему языку научился, наверно неизвестно доныне. О путешествиях его в Грецию нигде не упоминается. Татищев под годом 1031 своей Истории от имени Летописателя, хотя говорит, что в Новгороде бе Ефрем, который нас учил Греческому языку, - но тогда Нестор еще не родился и, следовательно, не о нем сии слова разуметь должно. А под годом 1097 у Татищева же поставленные от имени Летописателя слова (если только это не вставка сторонняя): случилось мне тогда быть во Владимире, смотрения ради Училищ и наставления Учителей, - можно разуметь и о Несторе; потому что из самой Летописи его видно, что он был муж просвещенный в свое время. Но в Пушкинском списке сии слова приписаны какому-то Василию. Итак, следует положить, что Нестор Греческому языку научился в самом Киеве у Греческих Духовных, коих в первые века Российского Христианства там всегда было довольно. Притом сами Великие Князья от введения Христианской Веры в Россию начали немедленно пещись о просвещении своего народа. Владимир, по свидетельству Нестора, "нача поимати у нарочитыя Чади оти и даяти на учение книжное. А Ярослав собра писцы многи, и прелагаше от Грек на Словенское письмя и спасиша книги многи, ими же поучахуся вернии. Многие также Князья наши знали Греческий язык".

Итак, просвещение уже до Нестора основалось в России. Посему он, хотя по иноческому смирению в Предисловии к Жизнеописанию Преподобного Феодосия называет себя и неученым никоей же хитрости, но в молодых еще летах, вступивши в Монастырь, где всегда науки более держались, мог удобно приобресть знание языков; а читая иностранные книги, Греками привезенные, между которыми, конечно, довольно было и Исторических, мог получить охоту написать Историю своего Отечества на собственном языке, по примеру Византийцев. Сие доказывается тем, что он точно так начинает свой Времянник, как Византийские Историки, с Библейского Родословия; во многих даже местах, как доказывал Шлецер в своем Сличенном Несторе, он переписывал или переводил целые страницы из Греческих Летописей слово в слово, держался их порядка и временосчисления.

Но, что замечательнее всего, писавши еще в XI веке, когда Европу всю покрывала тьма варварства, он не наполнял свою Летопись такими баснословиями о происхождении и Родоначальниках народов, как другие, после его бывшие Летописатели Северные. Правда, следуя Византийским Историкам, он начинает свою Летопись слишком общим народопроизводством от Столпотворения, и оттуда выводит потомками Славян, но, дошедши до описания Севера, вдруг открывает такие сведения о Северных народах, каких ни в одном до него Историке не находится. Он с точностью означает их жилища, отличает смежные и отдаленные от Славян народы, замечает их перехождения и соединения, и потом приступает особенно к Истории Северных Славян. Источники сих его сказаний нам неизвестны. Но он мог иметь какие-нибудь записки предков; многое узнал, как сам объявляет, от товарища своего, Монаха Яна, жившего 90 лет, умершего в 1106 г., и следовательно, родившегося в 1016 г., спустя год по смерти Великого Князя Владимира; а многому и сам был современник. Притом же он Историю своего народа ведет с небольшим только чрез 250 лет, и потому мог иметь еще довольно верные Предания. Верность его сказаний доказывается и тем, что хотя продолжатели и переписчики его Летописи инде прибавляли некоторые местные разных стран известия, до Нестора, может быть, не дошедшие; но из его собственных сказаний никогда не осмеливались ничего переменить, а разве от недоразумения, будучи не столько сведущи в иностранной словесности, как он, портили только собственные имена и названия, или сокращали и толковали по своему понятию, а чрез то вносили в Летопись много нелепого и превратного; существенно же повествуемое Нестором всегда оставалось, в ином только виде. Сами иностранцы отдали честь Нестору выписыванием из него в Истории свои многих известий и применением к своим народам, не могши найти ничего достовернее. Шлецер, искусный и разборчивый Историк и Критик, снесши его со всеми Северными Летописателями, нашел его единственным и настоящим Историком Русским. "Сей Русс, - говорит он, - в сравнении с позднейшими Шотландцами и Поляками, так превосходен, как иногда затмевающийся рассудок пред безпрестанной глупостью". Хотя началом своей Летописи он подражал Византийцам, но слог его повествования похож больше на Библейский, нежели на Византийский. Действующие у него лица говорят сами, как и в Ветхозаветных Исторических Книгах. Он часто вводит изречения Священного Писания, делает набожные, или нравственные размышления вместо Философ-окритических рассуждений, описывает знамения и чудеса. Больше сего не должно было и ожидать от Монаха, и особенно в те времена. То же самое находим мы и во всех Историях, писанных Духовными тех времен. Временосчисление у него начинается, по Кенигсбергскому списку, с 858 года, а по Лаврентьевскому - с 852 года, но сначала весьма сбивчиво и с пропусками многих лет. Может быть, сие произошло от ошибок и упущения переписчиков, - а с 879 г. он все описывает уже пространнее и точнее. Иностранцам с XVII только века стало известно имя сего нашего Летописателя. Гербиний и Берг ссылаются уже на него, а Лейбниц желал иметь список с его Летописи. Но потом родилась в 1752 г. погрешность в рассуждении Несторова имени. Переводивший Несторову Летопись, сокращенно напечатанную на Немецком языке в Миллеровом Собрании Российской Истории, не выразумев слов: Книга Летописец Черноризца Феодосиева Монастыря, принял слово "Феодосиева" за "Феодосия" и назвал его сим именем. От сего долго многие иностранцы называли его Феодосием, пока Миллер не объяснил ошибку в своих Ежемесячных Сочинениях, к пользе и увеселению служащих, на 1755 г. в месяце Апреле, при описании Жизни и Летописи Несторовой. К сей погрешности еще присоединились и другие, и, например, в Ехеровом Ученом Лексиконе, издания 1751 г., сказано, будто бы Нестор жил в 17-м столетии. Моллер в Описании своем Эстляндии и Лифляндии, изд. на Шведском языке 1756 г. не верит даже, чтобы когда-нибудь существовал Нестор, и проч. (См. у Шлецера. С. 231)» Евгений (Болховитинов), Митрополит. Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина Греко-Российской Церкви. М.: Русский Двор; Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1995. С. 229-231.

Митрополит Макарий (Булгаков) писал в «Истории Русской Православной Церкви»: «Нестор был человек дарований необыкновенных и обладал разнообразными сведениями, богословскими и историческими, которые приобрел чрез чтение книг и собеседование с людьми бывалыми и опытными... [Он] положил твердое начало Русской Летописи. ...Самое важное сочинение Преподобного Нестора, навсегда обезсмертившее его имя, есть его Русская Летопись, доведенная им до 1110 г. ...Описывая... события, наш первый Летописец смотрит на них как сын Православной Церкви, во всем видит следы Промысла Божия, управляющего мiром, по местам позволяет себе благочестивые размышления, делает назидательные замечания, преподает уроки своим читателям. Отчего Летопись его, столько любимая нашими предками, была одним из благодетельнейших средств к нравственному воспитанию народа» Макарий (Булгаков), Митрополит. История Русской Церкви. Том 2. Книга Вторая. М.: Издательство Спасо-Преображенского монастыря, 1995. С. 203, 207. - Прим. В.В.Б.-В.