Монархия, русский коммунизм и православный социализм

Царь от Бога и народа

Недавнее заявление прот. Всеволода Чаплина о монархии и социализме в России, несомненно, не только личное его мнение. Это позиция главы Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества. Если мы откроем Социальную концепцию Русской Православной Церкви, то обнаружим там положительное отношение к монархии и к идее социального государства. Подобного рода положения имеют место и в программных документах Дома Романовых. Что касается экономики, то тут прав Н.А.Бердяев: капиталистическая система есть самая антихристианская. В начале ХХI века экономическое положение России отягчается компрадорским, антинациональным характером капитала, унаследованного от 1990-х годов. Достаточно сказать, что отечественному предпринимателю сегодня фактически не осталось места ни на внешнем, ни на внутреннем промышленном рынке: внешний давно поделен, а 85% внутреннего составляет импорт. В западных банках хранится около 500 миллиардов вывезенных долларов российской «элиты», что побудило в своё время З.Бжезинского задаться вопросом, чья это «элита» - российская или, по сути, уже американская? Ситуация, в которой находится наша страна, чрезвычайная.

По этой самой причине могу только повторить то, о чем я писал в предыдущих статьях. Для чрезвычайной - переломной, кризисной - ситуации нужен и чрезвычайный Правитель, обладающей не столько историко-юридической, сколько актуальной общенародной легитимацией. Именно такой легитимацией и обладает сегодня президент России. Она не в разрушенном de facto в 1917 году престолонаследовании, а в доверии народа (большей его части) к личному носителю верховной власти, на котором он чувствует Божью руку. В случае Путина это более 80 % народной поддержки в результате 15-ти лет правления. Сословно-территориальный Земский Собор на основе предварительного всенародного референдума, и по согласованию с Федеральным Собранием, должен будет отменить известную статью нынешней «ельцинской» Конституции о двух предельных президентских сроках. Повторяю, это будет только общенародным признанием и закреплением того личного авторитета и объема полномочий, которыми Владимир Путин по факту располагает уже сегодня. В условиях внутриисторического апокалипсиса ХХI века, когда Удерживающий отнят от постхристианского мира, монархия на Руси также приобретает активный, консервативно-революционный характер. Только такая финалистская энергетика способна преодолеть и восполнить недостаток идеальной мотивации современного человека.

За оставшееся до грядущих перевыборов (1918 год) время Путину необходимо сформировать и расставить по местам идейно мотивированную патриотическую элиту (своего рода «опричнину»), как это делали Иоанн Грозный, Петр Великий и Иосиф Сталин. Первые шаги в этом направлении сделаны, но их явно недостаточно. Патриотическая элита, в свою очередь, должна обеспечить, во-первых, связь носителя Верховной власти с поддерживающим его народом; во-вторых, она способна выдвинуть из своей среды достойного преемника путинской стратегии и тактики. В противном случае все дела Путина, включая Крым и Новороссию, пойдут прахом. Расколется Россия. Пропадёт и сам Путин. Как говорится, назвался груздем, полезай в кузов.

Русский коммунизма

70 лет ХХ века Россия строила коммунизм, ради чего были пролиты моря крови и одержаны великие победы. Коммунизм в России ни в коем случае нельзя расценивать как целиком европейское явление. Западнической (да и то только отчасти) была марксистская идеология, которую Ленин истолковал в стиле Стеньки Разина (грабь награбленное!), а Сталин использовал как подспорье для строительства советской империи. Во всяком случае, прав Ф.А.Степун, специально разрабатывавший эту тему, и пришедший (наряду с Бердяевым, Франком и др.) к выводу о религиозном смысле русской революции. «Победа большевизма означает не только победу примитивных инстинктов (немедленно сложить оружие, присвоить себе крупные наделы и т.д.), но и что-то другое: восхищение определенной идеей, ожидание мирового спасения. Большевизм вовсе не является отрицанием идеи как таковой; более того, он есть страстное утверждение идеи отрицания, отрицание и уничтожение, признанное религией. Нетрудно понять, почему деструктивная сила марксизма выросла в религию именно на русской духовной, культурной и географической территории Отсутствие в России буржуазии и буржуазного мировоззрения (либерализма, идеализма) облегчало марксистским пророкам критику буржуазного мира. Традиционная склонность русских к вере позволила без околичностей преобразовать старательно рекламируемую науку в новую, единственно душеспасительную веру. Марксистские софисты без труда превратили электрификацию в святость. Давняя националистическая мечта московских славянофилов превратилась в веру в III Интернационал <...> И, однако, во всех этих отрицаниях расцветало великое «да»: полное религиозное утверждение мифа революции. Так русский большевизм формируется как типично демонический феномен, в котором религиозная форма души полностью сплавилась со страстным отрицанием космического и жизненного содержания религии. Атеистическая идеология западноевропейского марксизма в большевизме соединилась с религиозным менталитетом русского народа» (1).

После 1929 года, когда писалась цитированная статья Ф.А.Степуна, много воды утекло. Идеология русского коммунизма, как и сами русские коммунисты, много раз менялись - вплоть до того, что идейный представитель одной партийной эпохи/программы был бы немедленно расстрелян, вздумай он выступить с недавно ещё вполне правильными тезисами с трибуны какого-либо съезда или конференции другой эпохи. Что, в самом деле, общего между заседающим в парижском кафе большевиком-пораженцем 1914 года, интернациональным большевиком-террористом (ленинско-троцкистская «гвардия») 1918 года, национал-коммунистом сталинского периода или функционером эпохи Хрущева, собирающимся «догнать и перегнать Америку по производству продукции на душу населения»?

И все же общее есть. Все коммунисты были в определенном смысле «детьми одного отца» - того самого идеала справедливости и истины на земле, которого они - в соответствии с заповедями своих основоположников - надеялись достигнуть путем насильственного построения рационально организованного общества («единой фабрики»), где была бы ликвидирована частная собственность на средства производства, и свободное развитие каждого стало бы условием свободного развития всех. Иначе говоря, теоретики и практики коммунизма забыли о роли личности в мироздании, которая непреложно требует уважения к своей онтологической самости и свободе. Духовное, экономическое и политическое самоутверждение («самостоянье», по слову Пушкина) человека - такое же его божественное право, как и право раздать свое богатство нищим, взять крест свой и пойти вслед за Спасителем. Подлинно твое - не то, что ты взял, а то, что ты отдал, утверждал св. Максим Исповедник - но такой поступок должен быть личным, невынужденным, иначе он не имеет смысла. В этом плане можно согласиться с В.С.Соловьевым, который иронизировал, что коммунизм похож на христианство, только христианство предлагает отдать свое, а коммунизм требует взять чужое. Надеясь исправить мир посредством планового перераспределения производственно-потребительской активности человека, коммунисты-материалисты отвергли христианское учение о его первородной и личной греховности, имеющей место (хотя и в разных проявлениях) при любом социальном строе. Общежительный коммунизм первохристианских общин, осмысленный и вдохновляемый своего рода «коммунистическим манифестом» свт. Иоанна Златоуста (см., например, его беседу «О милостыне»), явился в реальной истории гостем из другого ценностного измерения, хотя и в Европе и в Америке неоднократно делались попытки учредить очередную «Икарию». Как практическая программа созидания нового прекрасного мира, коммунистическое учение изначально было (и осталось) дистопией, которой в буквальном смысле не нашлось места на земле.

Другое дело, что коммунизм в России впитал в себя духовную энергетику православной по происхождению русской правды. Как высказался однажды Ф.М.Достоевский, православие и есть наш русский социализм. Сейчас нас интересует вопрос об актуальности коммунистических идей в той во всех отношениях сложной ситуации, в которой оказалась ныне наша страна.

Применительно к началу ХХI века следует констатировать внутренне противоречивое, двойственное положение коммунизма и коммунистов в путинской России. С одной стороны, большинство из них продолжает вести свое идейное родословие от «материально-производственной» (и в этом смысле принципиально ошибочной) марксистско-ленинской антропологии, что затрудняет сотрудничество с ними других патриотических сил. Конечно, нынешняя КПРФ значительно расширила свой мировоззренческий горизонт, включив в него немыслимые прежде национальные и даже религиозные положения. Однако наличие наследственных идеологических «родимых пятен», начиная с трактовки человека как «совокупности общественных отношений» (базис и надстройка) и кончая критикой традиционной монархической России как «оплота реакции», делает позицию современных русских национал-коммунистов как бы промежуточной между космополитическими построениями либералов (правых западников) и взглядами тех мыслителей-патриотов, для которых Россия продолжает оставаться уникальной православной цивилизацией в глобализирующемся мире (2).

С другой стороны, теоретики современной компартии резонно указывают, что новейшее технологическое оснащение цивилизации ХХI века отнюдь не отменяют основного закона капиталистической эксплуатации наемного работника со стороны владельцев основного капитала. Если при феодализме основным капиталом (то есть орудием экономического господства) правящего класса являлась земля, а при классическом буржуазном строе Х1Х века - фабрики и заводы, то сегодня таким капиталом оказываются информационные потоки (начиная с виртуальных спекулятивных денег и кончая мировым ТВ и интернетом). По аналогии с предшествующими общественно-экономическими формациями, такой строй может быть назван «виртуализмом», а нынешний «офисный планктон» - современным рабочим классом. «По мере того, как наиболее передовые и развитые страны мира вступают в стадию постиндустриального информационного общества, роль основного создателя общественного продукта переходит от наёмных работников физического труда индустриального сектора (то есть рабочего класса) к наёмным работникам умственного труда («белым воротничкам»), для совокупности которых Д. Беллом и Э. Тоффлером был предложен термин «когнитариат». Этот процесс происходит столь же объективно, сколь объективно на предыдущем этапе роль ведущего класса переходила от крестьянства к фабрично-заводскому пролетариату» (3).

Все это совершенно верно. В той мере, в какой русский коммунизм остается модернизированным вариантом «последней правды буржуазности», то есть учением о справедливом производстве и распределении материальных благ (потребительных стоимостей) как смысле земного человеческого бытия, он должен быть подвергнут философской, культурологической и прежде всего религиозной критике (4). Однако поскольку он рассматривает сам принцип капиталистической организации жизни - производство финансовой прибыли как автономный процесс - в качестве античеловеческого и аморального, русский национальный коммунизм оказывается объективным союзником православно-патриотических сил, стремящихся вывести Россию из тупика, в который она попала в результате необуржуазной революции конца ХХ века. Любой капитализм вообще, а компрадорский российский капитализм в особенности, имеет антихристианский характер. Работник наемного труда, продающий свою рабочую силу на рынке, остается фактическим рабом капитала, даже если он имеет свой дом, машину и носит те же джинсы, что и его номинальный хозяин. Сытый и самодовольный раб есть холоп, хам (5).

Православный социализм

В России не совершился до конца процесс обмирщения (секуляризации) культуры. Вопреки всем колебаниям и смещениям русский народ до сих пор таит в своем сверхсознании идеал Святой Руси, в отличие от образа страны как банковской корпорации (Америка), или идеальной казармы (Германия), или изящного салона (Франция). «Христианского капитализма» на Руси не может быть, так же как и «христианской демократии» - для этого Русь слишком глубоко приняла в себя Спасителя. У русских именно православное, а не протестантское отношение к труду, к прибыли, ко времени: они рассматривают эти ценности не как собственность, а как дар. В отношении к собственности как Божьему дару («земля - богова») издавна коренилась драма русского купечества и предпринимательства: отсюда и знаменитая купеческая гульба, и миллионы на монастыри или... на революцию. Даже нынешние «новые русские» в глубине души знают, что они «разбойники»: большинство из всех вовсе не собираются строить в России цивилизованный капитализм, а переводят деньги на Запад. В метафизическом смысле слова национальная буржуазия в России как бы подвешена между храмом и тюрьмой; во всяком случае вплоть до настоящего времени капитал («бешеные деньги») переживается в России как неправда, как грех: от трудов праведных не наживешь палат каменных...

В отличие от Запада русская духовность делит мир не на три (рай - мир - ад), а на два (рай - ад), а все земное как бы растянуто между божественным и бесовским; особенно то касается богатства, власти и культуры. Духовная вертикаль, как, впрочем, и европейско-азиатская горизонталь русского сознания, по этой причине всегда имеет некоего «темного спутника» в виде мозаичной, невыстроенной, пренебрегаемой поверхности повседневного существования, служащего как бы гарантом земного неблагополучия России, ее нежелания и неспособности удобно устроиться на земле («странничество»). «Евангелие процветания» по-русски звучит неприлично, вроде «христианского блуда». Отечественные «капиталисты» - от Чичикова и Штольца до нынешних компрадоров - всегда представляли капитал именно как силу мировой похоти («оргон»), вожделеющей телесного обладания сотворенной Богом вселенной...

Из всего сказанного вытекает, что наилучшей общественной формацией для России является православная народная (соборная) монархия с открытым корпоративным устройством государства и широким народоправием земли (земщина). Это и есть православный социализм. Только такое социальное устройство, в принципе, в состоянии справиться с антиномичностью русского душевного строя, где истина, собственность, власть постоянно располагаются на рубеже света и тьмы, «правого» и «левого» и потому чреваты историческим оборотничеством (тем или иным видом «земного рая»). Петербургская монархия (несмотря на все усилия последних православных самодержцев) не смогла оградить русский народ от власти капитала, после кратковременного торжества которого он был сметен вместе с остатками царской власти и культуры - этой, по слову митрополита Антония (Храповицкого), единственно дружественной народу власти и культуры.

В начале XXI века ясно, что русская цивилизация требует иной формулы, чем европейская, индийская, китайская или американская, и потому нынешняя (уже вторая) попытка построить капитализм (банкократию) на православно-эсхатологической почве России может привести лишь к всеобщей цинизации ее жизни, что чревато серьезной опасностью для всего мира. Необходимо, чтобы деньги в России зависели от Царя, а не Царь от денег. Частная собственность на малом и среднем уровне вполне может вписаться в православный социализм - но ключевые высоты государства и экономики должны находиться в руках возглавляемого Государем патриотического «служилого класса», а не тех держателей долларовых миллиардов, которые по факту давно уже швейцарцы, англичане или американцы. Это поправит, наконец, и нашу экономику. Приведу лишь одну цифру: объем промышленного ВВП в Российской Федерации в 2013 году был примерно на 30 % ниже советского 1990 года, тогда как в соседней Белоруссии, сохранившей многое от русского социализма и при централизованном патриотическом руководстве, увеличила свой ВВП почти в 2 (!) раза. И это при отсутствии нефти и газа! Гайдаровский российский капитализм потерпел фиаско. Это понимают почти все, и Путин тоже. Только которые делают вид, что всё идет нормально.

Человеку нужен хлеб, но не хлебом единым жив человек. Обществу нужны деньги, но нет ничего опаснее для России, чем власть денег. Мыслимое будущее для России заключается в выработке такого государственно-общественного и культурного устройства, которое включало бы в себя человеческую жизнь в качестве богоданной и богохранимой. Надо дать России возможность быть собой, т. е. тем, чем ее замыслил Бог. Нельзя угасить огонь ее любви и веры. Если это случится, никакие заморские рецепты не спасут Россию от гибели, а вместе с ней рухнет весь (5).

Монархия - это власть от Бога и народа, а не от пошлой толпы и её лукавых вождей. Православный социализм - не рыночное устроение жизни, а нравственно-трудовая солидарность людей, живущих на своей земле и разделяющих её великую историю и судьбу.

Примечания

1. Степун Ф.А. Большевизм, марксизм и христианство // Чаемая Россия. СПб., 1999. С.96.

2.См. фундаментальное исследование А.С.Панарина «Православная цивилизация в глобальном мире» (М.,2002).

3. См.: Строев С.А. Марксизм сегодня - htpp://kprf.ru/parti_live/56838.html

4. Религиозно-философские истоки марксизма (в том числе марксистского богоборчества и учения о пролетариате как классе-мессии) восходят к иудейскому учению о воплощенном земном рае (хилиазм) и богоизбранном народе, опосредованному новоевропейской модернистcкой диалектической историософией «человека производящего» (homo faber). Марксизм - это целостное философско-экономическо-антропологическое учение, в котором собственно научные (экономические) выкладки неотрывны от их мировоззренческих ценностных предпосылок (как и в любой науке, включая математику). Что касается замечаний К.Маркса о «царстве свободы» и «развитии человеческой природы как самоцели», то они остаются частными смысловыми вкраплениями в массивный материалистический и атеистический корпус трудов основоположников марксизма, не меняя его «естественноисторической» и человекобожеской мировоззренческой сути. См. об этом работу С.Н. Булгакова «Карл Маркс как религиозный тип».

5.Роль марксистского пролетариата в ХХI веке исполняет также «третий мир» (куда после 1991 года попала и Россия), то есть не-западное большинство человечества, поддерживающее своими невосполнимыми ресурсами социал-дарвинистский технологический прогресс «золотого миллиарда». В идейном раскладе современности от имени этого планетарного рабочего класса выступают антиглобалисты, соединяющие политическую программу «новых левых» с утопическими приемами борьбы с капиталократией.

6. Подробнее см. мою книгу «Последнее Царство. Русская православная цивилизация», изданную Спасо-Преображенским Валаамским монастырем по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго. (Изд. «Наука», СПб., 1998). Электронный вариант: http://www.wco.ru/biblio/books/kazin1/main.htm