Русский Север

Часть 1. Земля

На сегодня на Русском Севере живут как потомки первоначальных обитателей края, так и потомков тех этносов, которые поселились вместе с русскими поселенцами. Подавляющее большинство жителей края - русские. Антропологически русские Севера отличаются ростом выше среднего, светлыми волосами и цветом глаз.

В основном местные русские жители отличаются всеми характерными чертами, присущими этому этносу, что во многом объясняется преобладанием среди них городских жителей (более ¾ всего русского населения Севера), высоким уровнем образованности, ликвидацией за ХХ столетие оторванности края от основной территории России. Тем не менее, Русский Север также является местом, где сложились уникальные русский субэтнос - поморы, а также субэтнические группы - пустозеры и усть-цилемы.

 

Русские поморы

 

Поселившиеся на берегах Белого и Баренцева морей потомки новгородских ушкуйников составили своеобразную субэтническую группу русского этноса, известную под названием поморов. Впервые слово «поморы» (точнее, «поморцы») упоминается в 1526 году, но уже в качестве устоявшегося самоназвания, так что родилось это понятие на несколько веков ранее.

Поморы могут считаться самым древним по времени возникновения субэтносом России. Словом «помор» иногда ошибочно называют всех жителей Русского Севера, хотя под ним фактически подразумеваются даже не жители морского побережья, а лишь «морского дела старатели» - рыбаки, охотники на морского зверя, моряки, живущие морскими промыслами. Словом, поморы «живут не с поля, а с моря», как гласит поморская поговорка. Вот такое определение поморам дал писатель архангелогородец Николай Васильевич Латкин (1832-1904) в своей статье, помещенной в знаменитой Энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. Он писал: «Поморы местный термин, ныне ставший всеобщим для промышленников Архангельского, Мезенского, Онежского, Кемского и Кольского уездов Архангельской губернии, занимающихся рыбным (преимущественно тресковым), палтусиным, отчасти акульим и нерпичьим промыслами на Мурмане... и в северной части Норвегии, в дозволенных нашим промышленникам местах. Слово «помор» произошло от Поморья..., а от «поморов» перешло и на их суда, на которых они доставляют продукты своего лова в Архангельск и Петербург»[1]. Итак, поморы как субэтнос отличались от основной массы русского этноса, в том числе и северными русскими, своими традиционными хозяйственными занятиями - рыболовством и морскими промыслами.

Жизнь помора действительно было невозможно отделить от рыбной ловли. Пшеница на Севере всегда была привозной. Не случайно у поморов бытовал обычай резать хлеб только стоя. Свои рожь и ячмень едва-едва прорастают и годятся разве что на корм скоту. Поэтому рыбалка здесь - образ жизни, веками сложившийся способ выживания.

Сам образ жизни поморов требовал инициативы, сметливости, сочетания терпения и выдержки с моментальной реакцией, независимостью в делах и суждениях. Так поморы и стали людьми особого склада. Показательно, что самые первые новгородские поселенцы на берегах Студеного моря в удивительно короткий срок самостоятельно создали совершенную систему морского хозяйства в условиях полярного севера, поскольку заимствовать производственные морские навыки у аборигенного населения они не могли, так как морским промыслами они не занимались. [2] Эти успехи русских выглядят особенно впечатляющими, если вспомнить, что они были первыми и на протяжении нескольких веков единственными полярными мореплавателями. Прославленные полярные мореходы, викинги, плавали в основном в тех широтах, куда, благодаря Гольфстриму, не заходили полярные льды. Среди основных причин прекращения дальних плаваний викингов с конца XI века, а затем и полной утраты всяких связей со скандинавскими поселениями в Гренландии, ученые называют ухудшение климата в высоких широтах, приведших к «сползанию» на юг нижней границы плавучих льдов. Новгородцы же, как раз в период окончательного «затухания» плаваний викингов превращаются в мастеров арктического мореходства.

Этапы освоения русскими полярных морей выглядят впечатляюще: в XII веке новгородцы полностью освоили Белое море и совершали плавания далеко за его пределы; в частности, открыли острова Вайгач, Колгуев, архипелаг Новая Земля; в 1264 году была основана заполярная Кола, давшая название Кольскому полуострову; в XIV веке новгородцы постоянно плавают в Норвегию, с которой в 1326 году Господин Великий Новгород подписал договор о границе (эта граница существует и в настоящее время, хотя всяких конфликтов с Норвегией хватало); В XV веке, а возможно, и раньше, поморы регулярно ходят в Грумант (Шпицберген); в XVI веке через Студеное море начинается торговля Руси с Западной Европой, строятся торговые города, остроги и монастыри, в том числе Архангельск, Кола, Печенга, и др; в XVII веке поморы активно участвуют в освоении Сибири. В частности, они, продвигаясь морским ходом вдоль побережья Северного Ледовитого океана, доходят до Колымы и будущего Берингова пролива. Большинство сибирских землепроходцев, биографии которых более или менее известны, были уроженцами Русского Севера.

Корабли поморов были весьма совершенными морскими судами. Основным типом промыслового и транспортного судна на Беломорье XIII-XVI вв. стал карбас, точнее, его многочисленные разновидности. В качестве транспортных судов использовались крупные морские карбасы длиной до 12 м и даже более, шириной 2-2,5 м, с высотой борта около 1,5 м. При осадке 0,7-0,8 м они могли взять на борт более 8 тонн груза. Такие карбасы имели, видимо, одну мачту (позднее - две) с прямым парусным вооружением. Наиболее распространенными промысловыми судами для прибрежного лова были, видимо, небольшие «карбаса» длиной 6-9 м, шириной 1,2-2,1 м.

Другим поморским судном XI-XVI веков была сойма. Длина соймы была 5-12 м, грузоподъемность до 15 т, экипаж 2-3 человека.

Самым известным поморским кораблем была лодья (в литературе часто упоминается под названием «ладья»). «...В XIII-XVI вв. длина лодей достигала 18-25 м, ширина 5-8 м, высота борта 2,5-3,5 м, осадка 1,2-2,7 м, грузоподъемность 130-200 т. Корпус разделялся переборками на 3 отсека с люками в палубе. В носовом отсеке размещалась команда (25-30 чел.) и стояла кирпичная печь..., в кормовом отсеке размещался рулевой или капитан (кормщик), в среднем - грузовой трюм. Имела... три мачты... Площадь парусов достигала 460 м2, что позволяло при попутном ветре проходить до 300 км в сутки.... Щели конопатили мхом и смолили. Два якоря поднимались обычным воротом. В XVI в. грузоподъемность поморских лодей достигала 300 т...».[3]

Из других поморских кораблей можно назвать осиновку и раньшину. Осиновка - небольшое судно поморов, выдолбленное из ствола осины с набоинами по бортам. Длина равнялась 5-7 ; высота борта - 0.5-0.8 ; осадка - 0.3 м. Могло принять на борт груз до 350 кг. Имела от 2 до 4 пар весел, иногда оснащалось мачтой. Раньшина (раншина, рончина, роншина) - парусно-гребное промысловое судно. Имело 2-3 мачты. Грузоподъемность - 20-70 тонн. Использовалась в период XI-XIX вв. с целью промысла рыбы и морского зверя в тяжелых ледовых условиях. Судно имело яйцевидную форму подводной части корпуса. При сжатии льдов оно выдавливалось на поверхность.

Для дальних морских походов в XVI-ХVII веках создавался новый тип судна - коч. На кочах Семен Дежнев открыл пролив между Азией и Америкой. Длина коча - 14, ширина - 5, осадка - 1,75 м. Грузоподъемность до 30 тонн. Численность команды 20 человек, скорость хода до 6 узлов.

Кочи - основной тип судна, предназначенного для плавания в Северном Ледовитом океане. Размеры некоторых из них достигали 25 метров в длину. По конструкции кочи делились на плоскодонные и килевые. Они отличались прочностью постройки. Суда были специально приспособлены к ледовым условиям Арктики: имели двойную деревянную обшивку, круглые обводы, придававшие им вид скорлупы ореха. Благодаря такому корпусу, коч, при сжатии льдов, выталкивался вверх.

 

1 Рис. Суда поморов

Морские суда поморов отличались высокими мореходными качествами. Бэрроу, английский мореплаватель, посетивший север России в 1555-1556 годах, с профессиональной завистью отметил не только большое развитие русского северного мореплавания в количественном отношении, но указал и на высокие мореходные качества русских ладей. Стоя в устье реки Кулоя, Бэрроу «ежедневно видел, как по ней спускались вниз много русских ладей, экипаж которых состоял минимально из 24 человек, доходя на больших до 30». Выходя совместно с русскими ладьями из устья Кулоя в море, Бэрроу мог отметить, что все «ладьи опережали нас», вследствие чего «русские часто приспускали свои паруса и поджидали нас»[4].

Мореплавание русских в полярных морях носило грандиозный характер. Только в конце XVI века и только на Мурманском берегу одновременно промышляло 7 426 поморских судов, экипажи которых в сумме превышали 30 тысяч человек[5]. Сыновья поморов с раннего детства, примерно с 8 лет, принимали участие в морском промысле. Довольно значительным было также в морском, обычно чисто мужском, промысле, также поморских женщин. Поморки участвовали в береговом лове небольшими неводами, в подледном лове. Но в основном женщины участвовали в переработке рыбы, особенно семги, на Мурманском берегу.

На «Мурманском» (т.е.современном Баренцевом) море во второй половине XVI века русские поморы вели в довольно значительных размерах лов трески, которую вялили и сбывали норвежцам и голландцам. К концу XVI века они заготавливали сухой и соленой трески до 100-120 тысяч пудов в год, из печени трески вытапливали около 10 тысяч пудов жира. Помимо мурманской трески, у берегов Белого моря традиционно добывалась сельдь «беломорка». Она активно использовалась поморами в собственном хозяйстве, в том числе и на корм скоту.

На Груманте (Шпицбергене) поморы занимались охотой на песца, оленя, белого медведя и различного морского зверя, в особенности моржа и нерпу. Среди поморов даже сложилась своеобразная «специализация» груманлан, то есть тех, кто не рыбу ловил, а ходил на Грумант зимовать на промысел. Груманлан было достаточно много. В конце XVIII века в водах, омывающих Шпиберген, постоянно находились до 270 поморских судов с общей численностью экипажей до 2 200 человек. На архипелаге постоянно находились примерно 25 русских промысловых станов. Зимовки на Шпицбергене по несколько лет подряд были не редкостью. Известный груманланин Старостин зимовал на Шпицбергене 32 раза. Там он и умер в 1826 году.

 

2 Рис. Район арктических плаваний поморов

Поморы совершали также дальние плавания на Матку (архипелаг Новая Земля), а также крупные острова Колгуев, Вайгач и др. Интересно, что в названии проливов на Новой Земле присутствует чисто поморское слово «шар» (вероятно, от того, что первым мореходам приходилось «шарить» на ощупь в туманах среди скал арктических островов в поисках прохода).

Русский регулярный флот родился на севере. В 1548 году на Соловецких островах, при монастыре, возникает судостроительная верфь. В 1570 году по указу Ивана Грозного под Вологдой началось строительство кораблей для плаваний на севере и Балтике. В 1693 году на Соломбальской верфи в Архангельске начинается строительство военных кораблей (на три года раньше даты, считающейся официальной датой рождения российского флота). О дальнейших исследованиях полярных морей по недостатку места говорить не будем. Но, думается, у моряков Беринга, Чирикова, Врангеля, Седова, советских зимовщиков и летчиков были достойные предшественники.

В полярных морях задолго до создания Петром I регулярного флота поморам часто приходилось сражаться с «мурманами» - норвежцами, а также со шведами. Об этом довольно подробно рассказывают летописи XV века. О битвах с норвежцами сообщают летописи, датируя эти события 1396, 1411, 1419 годами. В 1419 г. норвежцы появились в устье Северной Двины с отрядом в 500 человек, «в бусах и в шнеках», и разорили Неноксу и несколько других погостов, а также Михайло-Архангельский монастырь, при этом были убиты все иноки монастыря. Поморы напали на грабителей и уничтожили две шнеки, после чего уцелевшие норвежские суда ушли в море. В 1445 г. норвежцы вновь появились в устье Двины, причинив большой ущерб местным жителям. Как и первый раз, поход норвежцев окончился полной неудачей. Внезапно напав на врага, двиняне перебили большое число норвежцев, убили трех их воевод и взяли пленных, которых послали в Новгород. Остальные норвежцы «вметавшиеся в корабли отбегоша». В 1496 году русские под командованием князя Петра Ушатого также одержали блестящую победу в морской битве над шведами в Белом море у нынешней Княжьей Губы.

Не только техника мореплавания поморов или их система хозяйства представляет особый интерес. Северные великороссы, включая поморов, имели в силу, отдаленности от нашествий со стороны Дикого Поля и отсутствия крепостного права, более высокий уровень образования, отличались чувством собственного достоинства, трудолюбием и деловой хваткой. Не случайно именно из поморов вышел М. В. Ломоносов. На Русском Севере дольше, чем где-нибудь в России, сохранялись многие старинные обычаи, традиции, нравы, берущие начало еще в языческой древности. Не случайно именно на Севере были записаны древние былины о киевских князьях и богатырях, давно забытые под Киевом. На Севере сохранились многие памятники архитектуры, причем речь идет не просто о древнерусской архитектуре, а именно об особенной северной русской архитектурной школе.

Поморы отличались и некоторыми качествами своего характера. Например, поморы испокон веку славились своей выносливостью. Простым примером может быть Михайло Ломоносов, шедший пешком с обозом зимой много сотен верст от Архангельска до Москвы. Но ни он сам, никто из поморов не считали это чем-то необыкновенным. Многие поморы именно так, пешком, отправлялись на промысел на Мурман.

Заметив, что в весенние месяцы, начиная с марта, в Баренцевом море скапливается больше рыбы, чем в летние, поморы стали уходить на промысел «сухопутьем», с расчетом, чтобы придти в становища накануне хода рыбы. Многие поморы, не дожидаясь открытия навигации, пока еще Белое море было покрыто льдом, двигались пешим ходом через Карелию и Кольский полуостров на побережье Баренцева моря. Так на Мурмане возник весенний (или, как говорили в старину, «вешний») тресковый промысел. Рыбаков, отправлявшихся на вешний промысел, называли «вешняками». Они ежегодно отправлялись ловить треску на Мурман, на побережье Кольского полуострова. Идти им надо было от одной только Кеми более 500 верст. При этом шли вешняки пешком или двигались на лыжах два месяца - выходили в марте, приходили туда в мае, возвращались домой поздней осенью. А в марте в тех краях еще самая зима. Переночевать на большей части пути негде. И рыбаки ночевали прямо на дороге - разводили костер и укладывались на него, закутавшись покрепче в меховую куртку с капюшоном. Интересно, что в 1944 году знаменитый норвежский путешественник Тур Хейердал, участвуя вместе с советскими войсками в освобождении Норвегии, с удивлением наблюдал, как русские солдаты, из числа поморов, спали прямо в снегу.

В 1608 году на Мурманском берегу была проведена перепись промысловых изб. К западу от Кольского залива, в «Мурманском конце» было учтено 20 становищ, в которых имелась 121 изба, к востоку от Кольского залива, в «Русской стороне» - 30 становищ с 75 избами.

На протяжении веков поморы совершали дальние плавания в полярные моря. При этом в море они чувствовали себя как дома. Например, в 1743 году группа поморов потерпела крушение на Груманте (ныне - Шпицберген). Шесть лет, вплоть до 1749 года, эти поморские робинзоны прожили на скалистом острове. За 6 лет только один из 6 поморов умер от цинги. Заметим, что это все воспринято было как обычная, даже рутинная, проблема, а не подвиг.

В XVIII веке культура поморов достигла зрелости. Но уже с конца этого столетия, однако, жизнь и быт поморов словно законсервировались. Архангельск утратил роль «окна в Европу», а также произошло «обескровливание» поморов в результате их миграций в Сибирь и в Петербург, когда Север оставили наиболее решительные и образованные люди. Все это привело к застою и хозяйства поморов. Постепенно сокращались дальние арктические плавания поморов, а в конце XIX века уже в самих полярных морях России рыболовство поморов стало резко терять значение из-за конкуренции с норвежцами. Когда по морям ходили пароходы, поморы в подавляющем большинстве продолжали плавать на карбасах. Прекратились плавания на Шпицберген, резко уменьшилось количество посещений поморами Новой Земли.

Более того, даже в Белом море иностранные корабли стали господствовать. Так, в 1894 году рыболовный промысел вели 13 русских и 232 иностранных пароходов.

 

3 Рис. Помор

 

4 Рис. Поморка

В советскую эпоху поморы утратили многие черты своей культуры. Индустриализация трансформировала традиционный уклад поморов. Понятно, что исчезло поморское деревянное кораблестроение, а сами поморы из уникальных «морского дела старателей» превратились в обычных советских колхозников. Поморское мореходство как культурный и социальный феномен исчезло, уступив место профессиональному. Почти исчезло значение религии. Во многих местах проживания поморы стали меньшинством в сравнении с многочисленным пришлым населением. Многие поморские деревни были объявлены «неперспективными» и упразднены, а их прежние жители перебрались города, растеряв свою традиционную культурную идентичность.

И все же поморы не исчезли. Само слово «помор» продолжает звучать гордо и почетно, и неудивительно, что многие северяне, даже и не поморы по происхождению, с гордостью относят себя именно к поморам. К сожалению, «поморское возрождение» периода «перестройки» и ельцинизма стало сепаратистским движением. Показательно, что его лидерами были вовсе не поморы.

«Поморское возрождение» быстро свернуло на путь самостийничества, пока, правда, в открытую не декларируя это. Но деятелями движения (точнее, их зарубежными спонсорами) сделано немало. Так, создается некая городская поморская субкультура, которая, впрочем, к реальным поморам относится так же, как современные городские «готы» к древним германцам. Начали выпускаться словари «поморьской говори» - искусственно сочиненного «языка» поморов, издание которых финансировались американским фондом Форда и норвежским Баренц-секретариатом. Для детей, опять же, на норвежские деньги, выпустили бесплатно распространяемые «Поморьские скаски» (именно так, с буквой «с»). То, что все сказки были записаны учеными начала XX века на Пинеге и местах, жители которых не занимались морскими промыслами, и, следовательно, к поморам не относились, издателей не смутило. Что бы было понятно, что представляет собой эта «говоря», приведем пример перевода одного официального названия: Наýцьно-обрáзовáтельной центрь «Помóрьской инститýт исконвéцьных (доморóдных) народов Полунóци» Полунóшного (Сиверьного) федерального университета им. М. В. Ломоносова. В оригинале этот текст выглядит следующим образом - научно-образовательный центр «Поморский институт коренных и малочисленных народов Севера Северного (Арктического) федерального университета».

Над этим можно было бы посмеяться, но самом деле вовсе не смешно. Ведь именно так полтораста лет тому назад начиналось украинское движение.

В этом поморском движении благая цель - возрождение культуры и традиционного искусства уникальной части русского этноса, быстро была утоплена в стремлении добиться для поморов статуса «малого народа», что автоматически означало получение определенных экономических благ со стороны федеральных властей, а также разжигание раскола внутри России к вящей радости зарубежных русофобов. Так, посетивший IV межрегиональный съезд поморов координатор т. н. «Международного движения по защите прав народов» Виталий Трофимов следующим образом подытожил это мероприятие: «Я не сторонник ни генетических исследований, ни исторических. Для меня народ представляет собой интерес как политическая данность. Если есть группа с устойчивой идентичностью и это не ролевая игра в светлое время суток, то народ существует». Сплошной конструктивизм. Есть общность, стремящаяся к политизации. Можно работать... До кавказских самоопределенцев далеко, но есть чему поучиться и, что главное, поучить тоже есть чему. Будем делать новый этнос»[6].

В 2002 году во Всероссийской переписи населения поморами назвали себя 6 571 человек. Учитывая, что тогда общей сложности 42 тысяч граждан России назвали себя хоббитами, скифами, марсианами, новоявленные «поморы» оказались в специфической компании.

 

Русские территориальные группы Карелии

 

Помимо поморов, на обширных пространствах Русского Севера сложились еще ряд мелких территориальных групп русского населения, отличавшихся как от поморов, так и от основной массы русских. В зависимости от их места проживания эти группы имели названия.

Выгозеры. Так называлась небольшая группа русских, проживавшая в районе крупного Выгозера. Их быт и культура напоминали быт и культуру соседей карел. В 30-х гг XX века, особенно после строительства Беломоро-Балтийского канала и ряда промышленных предприятий эта группа практически растворилась в многократно выросшем населении Карелии.

Заонежане. Другой, более многочисленной и сохранившейся до наших дней территоиальной группой русских стали заонежане, проживающие, как можно догадаться по названию, за Онежским озером, на территории Заонежского полуострова с прилегающими к нему обитаемыми островами.

Водлозеры - еще одна группа русских, проживающая в районе 4-го по величине озера Карелии. Эта группа сформировалась на основании преимущественно древневепсского этнического компонента, разбавленного русскими выходцами из Новгородских земель и представителями низовской («московской») колонизации.

Все эти русские группы занимались земледелием, заметное место в их хозяйстве носило озерное рыболовство. Наконец, для всех жителей Олонецкой губернии, славящейся глухими лесами, было характерна охота на пушного зверя. Как стрелки олончане прославились в 1812 году, когда на смотру в присутcтвии императора Александра I один стрелок посадил пулю в яблоко, другой - пулю в пулю, а третий расщепил их пополам.[7]

 

.

 

Печорские пустозеры

 

На крайнем северо-востоке Европейской части России протекает река Печора, одна из самых крупных рек Европы (1809 км длины). Хотя новгородцы проникали на Печору еще в XI веке (как об этом упоминают новгородские летописи), но из-за отдаленности эта земля оставалась незанятой русскими. Обитателями края к этому времени были относящиеся к самодийской группе финно-угорской языковой семьи ненцы и энцы, которых ранее вместе называли самоедами, вероятно, от названия одной из этнических групп энцев. «Самоеды» проживали от Мезени до низовьев Енисея. Однако самоеды вовсе не были коренными жителями Печорского края. Русские, прибыв сюда, часто находили следы проживания более раннего народа: городища, печища, напоминающие пещеры, брошенные жилища, и пр. Ранее здесь обитало загадочное племя «Печора», вероятно, и давшее название реке. «Печора» упоминают в «Повести Временных лет». Под 1133 в летописи упоминаются «дани печорские», из чего можно заключить, что «Печора» платила дань Великому Новгороду. То, что в дальнейшем это племя исчезает из письменных сообщений, означает, что оно было покорено и ассимилировано ненцами. Под 1187 в «Софийском временнике» слово «печорские» дани заменено словом «пермские».

В конце XII века новгородцы начали проникать в бассейн реки Печоры, в земли, которые называли Югрой. Здесь проживали угорские народы (которые именно тогда от русских и получили прозвища «югра», которое в Европе, при записи латинским алфавитом, стало называться «ugra», благодаря чего и возникло понятие угров для обозначения отдельной ветви уральской языковой смьи). Прямыми потомками древнего народа югра являются современные ханты. Историческая Югра простиралась на севере от Северного Ледовитого океана (полуостров на границе Баренцева и Карского морей и поныне носит название Югорского, а пролив между материком и островом Вайгач называется Югорским Шаром), западной и восточной ее частями были земли по северным склонам Уральских гор.

Югра управлялась собственными князьками, имелись укрепленные городки, и новгородцы натолкнулись на серьезное сопротивление. В 1187 году в Югорской земле были убиты новгородские сборщики дани. В 1193 году тяжелое поражение от югры потерпел новгородский воевода Ядрей. Тем не менее, к началу XIII века югра все же была присоединена к Новгороду. Впрочем, подчинение Новгороду сводилось лишь к уплате дани. Слабость новгородской власти объяснялась также и тем, что «понизовцы», особенно устюжане, всячески препятствовали прямой связи югорских земель с Новгородом. Так, в 1323 и 1329 годах устюжане перехватили и ограбили новгородских сборщиков дани. В XIV веке югра начала постепенно мигрировать за Урал, где и сейчас проживают ханты и манси - два угорских этноса. Зато началось продвижение в тундру ненцев (самоедов).

По настоящему земли Печоры при московской власти начали осваиваться русскими в последние годы XV века. В самом конце XV века на Печоре уже существовало небольшое русское население вместе со столь же немногочисленными аборигенами. В жалованной грамоте Ивана III 1485 года отмечено, что Пермь-Вычегодская земля насчитывает 1 716 «луков», то есть взрослых мужчин. Все население составляло около 7 тыс. человек.

В 1499 году за Полярным кругом, на одном из полуостровов Пустоозера, связанного рукавом с Печорой, в 25 километрах от современного Нарьян-Мара, был построен острог Пустозерск, ставший центром Печоры. В 1611 году в Пустозерске было более 200 дворов постоянных жителей. В 1663 году острог был сожжен самоедами, но был восстановлен. Нападения самоедов повторялись в 1688, 1712, 1714, 1720-23, 1730-31 гг., когда вспыхивали восстания самоедов тундры, но городок продолжал существовать и процветать. Несмотря на бурную историю, Пустозерск был центром торговли с самоедами тундры. Одновременно Пустозерск стал местом ссылки. Именно здесь пребывал в заключении, и был в 1682 году сожжен с тремя единомышленниками «за великие на царский дом хулы» вождь старообрядцев протопоп Аввакум. Сюда же были сосланы Артамон Матвеев и князь Василий Голицын, «галант» царевны Софьи.

В то время городок лежал на пути из России в Сибирь. В XVIII веке был открыт более удобный южный путь в Сибирь через Уральские горы и городок на Печоре постепенно пришел в упадок. К этому добавилось обмеление рукава Печоры, на котором стоял город.

С основанием города Мезени в 1780 году Пустозерск утратил значение административного центра и стал обычным селом Печорского уезда Архангельской губернии. Торгового и промышленного значения он не имел, его население постоянно сокращалось. Если в 1843 году в Пустозерске было четыре церкви, то к концу века осталось только две, при населении в 130 человек.

Его жители составили интересную этнографическую группу - пустозеров. От прочих русских северян пустозеры отличались тем, что происходили не от потомков новгородцев или «низовой» «ростовщины», а были потомками московских служилых людей, а также некоторого количества ссыльных (о чем свидетельствует «акающий» говор пустозеров), вполне освоившихся к жизни в тундре[8]. Пустозеры стали доказательством того, что русские люди способны выживать в любых условиях, в том числе и в тундре.

Русские селились вдоль берегов Печоры, живя рыбным и морским промыслом, ловлей куропатки и зверя, а также скотоводством. Эти же занятия стали основой жизни коми-пермяков, заселивших в начале XVI в. низовья Печоры. Великий князь московский Иван III пожаловал им рыбные тони за участие в русских рудоискательных экспедициях 1491-92 гг. на р. Цильму, а также в военном походе «в Югру» в 1499-1500 гг. Рудознатцами были найдены медные и серебряные руды, заложены рудники и плавильные печи. Здесь впервые в Московском государстве началась выплавка меди, а также серебра и даже золота, из которых на монетном дворе в Москве чеканили монеты и медали.

В 1574 году во «дворах тяглых беспашенных» Пустозерского посада жили пермяки и русские крестьяне - 52 двора, 89 человек. Были в волости и 92 двора оброчных крестьян. К концу XVI столетия в Пустозерске проживало уже около 2 тысяч человек.

Со временем пустозеры начали скупать у самоедов и сами разводить оленей. Принадлежащие богатым русским хозяевам оленьи стада - в несколько десятков тысяч голов - паслись на острове Колгуев, в Большеземельской тундре, у Югорского Шара и на Вайгаче. Общее поголовье в 1910-х годах составляло примерно 500 тысяч. Промысловые угодья (рыбные тони, оленьи пастбища, места охоты на морского зверя) считались фамильными и переходили по наследству. В XVI - XVII веках пустозеры ходили на Грумант (Шпицберген) - столь далеко простирался ареал их хозяйственной деятельности. К концу XIX - началу ХХ века он охватывал всю Большеземельскую тундру - от Печоры до Урала, а также включал острова Колгуев, Матвеев, Долгий, Вайгач и Новая Земля.

У каждого из поселившихся на этой обширной территории народов - русских, коми и ненцев, была собственная среда обитания: кочевые пути ненцев пролегали в тундре, русские и коми селились по берегам Нижней Печоры и других рек, на морском побережье. Основу жизни кочевников составляло оленеводство, русских и оседлых коми - рыболовство и морской промысел. На протяжении нескольких веков шла «притирка» и взаимопроникновение различных по типу хозяйственных укладов, материальной и духовной культуры. Постепенно на этой территории образовалось гуманитарное сообщество, члены которого, сохраняя национальные особенности, заимствовали друг у друга навыки, обычаи, элементы жизненного уклада, что в большой степени способствовало их выживанию в суровых природных условиях[9].

В конце XIX - начале XX в. главными занятиями русского населения продолжали оставаться рыболовство, морской промысел, охота, а в зимнее время еще и извоз. Основные доходы давал рыбный промысел. Так, у жителей Пустозерской волости в 1914 г. доходы от него составляли около 90 %. Животноводство и огородничество имели исключительно подсобный характер, и их продукты шли для личного потребления. В крестьянских хозяйствах в среднем было по 2 коровы, 2-4 овцы.

В 20-30-х гг. ХХ века пустозеры в значительной степени утратили свои культурные и хозяйственные черты, и вслед за этим свою идентичность. Путозерск в 1924 году Пустозерск лишился статуса города. В 1928 году в Пустозерске проживало 183 человека и было 24 жилых дома и 37 нежилых построек. В 1930 году в деревне Устье, в 5 км от Пустозерска, был создан колхоз. Для многих пустозеров колхоз имени Микояна был основным местом работы. Строительство города Нарьян-Мара, неподалеку от Пустозерска, окончательно «добило» старый Пустозерск. Последние жители оставили Пустозерск в 1962 году. Но как субэническая группа пустозеры исчезли гораздо раньше, после того, как исчезли специфические особенности их хозяйственной жизни.

 

Печорские усть-цилёмы

 

Другой субэтнической группой русских на Печоре являются усть-цилемы, проживающие в одноименном районе республики Коми, предки которых, впрочем, прибыли сюда ранее самих коми.

Уже в 1213 году летописцы сообщали о наличии на реке Цильме (притоке Печоры) серебряных и медных руд. Однако отдаленность от основных центров Руси, а также события, вызванных монголо-татарским нашествием, привели к тому, что только в XVI веке на Руси вновь вспомнили о минеральных богатствах Цильмы, и началось их хозяйственное освоение.

В 1542 году новгородцем Ивашкой Дмитриевым Ласткой была основана Усть-Цильма. Этот небольшой острог также стал одним из интереснейших центров одной из русских северных субэтнических групп. Основным занятием слобожан были рыбный, и охотничий промыслы. Земледелие и скотоводство на первом этапе заселения этого сурового края в жизнедеятельности усть-цилёмов играли незначительную роль. Богатые угодья и речные промыслы вскоре стали причиной раздоров между Усть-Цильмой и Пустозерском. В дальнейшем это послужило серьезным препятствием к сближению двух обособленных друг от друга, русских по происхождению, групп.

Население слободы росло очень медленно, и через столетие в ней было 38 дворов. Но в конце XVII века на Печору начали переселяться преследуемые старообрядцы, основавшие в крае ряд скитов. Жители Усть-Цильмы не приняли никоновские «новины». Преследования старообрядцев продолжались вплоть до 50-х гг. XIX века. В дальнейшем усть-цилемы, резко отличавшиеся от своих соседей своей религией и ведением хозяйства, превратились в оригинальную субэтническую группу русских, сохранившуюся до наших дней.

В 1782 в Усть-Цильме имелось уже 127 дворов и более тысячи жителей. По соседству появились к этому времени и другие небольшие русские селения, основанные переселенцами из Усть-Цильмы. Обитатели слободки занимались в основном охотой и рыболовством, были среди них и ремесленники. Многие пахали землю и выращивали ячмень. Важную роль в хозяйстве играло животноводство (лошади, коровы, овцы, позднее стали разводить оленей), на основе которого возникло товарное производство коровьего мяса и масла. Ежегодно в июле и ноябре проводились ярмарки. Нельзя не поразится тому, что в столь суровых природных условиях усть-цилемы создали эффективное сельское хозяйство. Село богатело, свидетельством чего стала каменная церковь.

В конце XIX века в Усть-Цильме была школа, больница, несколько библиотек, телеграф. Здесь же размещались уездные власти. В 1911 году селе открылось первое приполярное научное учреждение - Печорская сельскохозяйственная опытная станция.

Усть-цилёмы, подобно большинству старообрядцев, старались свести к минимуму контакты с иноверцами, и практически не вступали в брак с «мирскими», к которым относились остальные русские, а также коми и ненцы. Интересно, что на дверях домов усть-цилёмов было по две ручки: одна для «истинных», другая для «мирских».

Добровольная самоизоляция способствовала тому, что усть-цилёмы сохранили многие черты культуры и быта допетровской России. Основными типами поселений усть-цилёмов были села, деревни и починки. Традиционное жилище представляло собой рубленый из лиственницы пяти или шестистенок. Женский костюм был северно-русского типа, т. е. многоцветная одежда с сарафаном. Народный календарь усть-цилёмов формировался на промысловой основе, наиболее развитыми в нем были два цикла: зимний (особенно святочный) и весеннее-летний. Своеобразием отличалось празднование «горок», одна из которых была приурочена к Иванову дню, а другая - к Петрову. В эти дни проходили массовые гулянья в традиционных костюмах, которые сопровождались хороводами, играми, песнями. В ночь с 11 на 12 июля, в так называемую «петровщину», происходили взаимное угощение пшенной кашей и разжигание костров на берегу Печоры. В традиционных верованиях усть-цилёмов особое место занимало почитание лиственницы, которая считалась «чистым деревом», обладающим защитными и лечебными свойствами. (Это была наследие еще языческой Руси).

Культурное наследие жителей Усть-Цилемского края велико. Важнейшим открытием первой половины XX века является обнаружение здесь богатейших древнерусских традиций - эпической и книжной, восходящей к крупнейшему центру беспоповского толка - Поморскому согласию. О культурной значимости устьцилемского ареала народной поэзии и сказочной традиции свидетельствует издание в 2001 году двух томов «Былины Печоры», открывших фундаментальное 25-томное собрание трудов «Свод русского фольклора». В Пушкинском Доме в Санкт-Петербурге хранится более тысячи памятников старообрядческой литературы из Усть-Цильмы.

В годы советской эпохи усть-цилемы были вынуждены отказаться от своей замкнутости. Правда, их деловая хватка пошла на пользу советской власти. Так, в 1932 году в селе был открыт замшевый завод. В селе был центр Печорского судоходства.

В 30-х гг. ХХ века усть-цилемы вновь пережили волну гонений, в ходе которых были закрыты все церкви. Главным же ударом по традиционной культуре усть-цилёмов явилась урбанизация и промышленное строительство. В районе к концу ХХ века было 262 промышленных предприятий, на которых трудилось большинство местных жителей. Традиционные промыслы усть-цилёмов, особенно рыболовство, превратились всего лишь в форму проведения досуга. При этом многие усть-цилёмы с целью получения образования, или возможностей карьерного роста покинули свою малую родину. В свою очередь, в республику Коми прибыли сотни тысяч переселенцев со всего Советского Союза. Все это привело к кризису традиционной культуры усть-цилёмов.

Но упорство не сгибающихся перед трудностями усть-цилёмов проявилось и в том, что они не исчезли как этноконфессиональная группа. Ими создана организация «Русь Печорская». Ее отделения активно действуют во многих городах Республики Коми и в Нарьян-Маре.

Усть-Цильма по-прежнему привлекает людей сохранившимися здесь уникальными традициями, староцерковным служением, самобытным говором, лирическим и эпическим пением, старинными нарядами, древними иконами и книгами, демонстрирующими высочайший уровень русской народной культуры.

Усть-цилёмы по-прежнему обладают ярко выраженной культурной спецификой. Она отчетливо осознается большинством населения одноименного района. Кроме создания «Руси Печорской», по местной инициативе в последние годы был принят ряд мер по сохранению исторического наследия усть-цилёмов и создан их собственный гимн, который исполняется во время всех официальных мероприятий и который усть-цилемы непременно распевают во время домашних застолий:

Мы - россияне,

Мы - усть-цилёма.

Мы на своей земле,

Мы - дома!

В последние годы Усть-Цильма и ее своеобразный праздник Горки, широко отмечаемый местным населением, стали объектом пристального внимания средств массовой информации, в том числе центрального телевидения. Это тоже способствовало укреплению локального самосознания усть-цилёмов, рекультивации их культурных ценностей, в том числе традиций старообрядчества. И, следовательно, история усть-цилёмов продолжается.

 

Саамы (в прошлом - лопари).

 

Самыми древними обитателями края были, по-видимому, саамы, которых русские называли лопарями, или лопью. В наши дни в России саамы заселяют несколько деревень Ловозерского района Мурманской области. Большая часть саамов проживает на севере Финляндии, Норвегии и Швеции. Земли, заселенные саамами, в Скандинавии называют Лапландией, поскольку саамов ранее называли словом «Лапы».

Ранее лопари проживали на обширной территории вплоть до южного берега Ладожского озера. Не случайно район в низовьях реки Волхов новгородские летописцы назвали «лопскими погостами», а напротив Старой Ладоги, на противоположном берегу Волхова находится село Лопино. Но, как уже было сказано выше, постепенно лопари оттеснялись карелами и русскими далеко на север. В результате к XVI веку лопари остались во внутренних районах Кольского полуострова. Русские четко отличали «лешую» то есть лесную лопь, от морской.

По языку саамы входят в финно-угорскую группу уральских языков. Как это часто бывает с бесписьменными языками этносов, не имеющих государственность и разбросанных на большие расстояния, в саамском языке огромное количестве различных диалектов. В саамском языке выявлено 55 (!) диалектов, которые объединяются в три группы.

В расово-антропологическом плане саамы составляют особую лапоноидную малую расу, являющуюся переходной между монголоидами и европеоидами. Впрочем, возможно, расовый тип саамов возник еще в период формирования рас. У саамов часто встречаются светлая кожа и белесые глаза при сохранении многих черт, присущих монголоидам.

В эпоху мезолита (X-V тыс. до н.э.) лапоноиды обитали в районе между Обью и Печорой. Саамский народ, вероятнее всего, происходит от пришедшего в земли Скандинавии в ранненеолитическую эпоху (после отступления ледяного покрова по завершении последнего ледникового периода) финно-угорского по своим корням населения, проникавшего в Восточную Карелию, Финляндию и Прибалтику начиная с IV тыс до н. э. Предположительно в 1500-1000-х гг. до и. э. начинается отделение прото-саамов от единой общности носителей языка-основы, когда предки прибалтийских финнов под балтийским и позднее германским влиянием стали переходить к оседлому образу жизни земледельцев и скотоводов.

Из Южной Финляндии и Карелии саамы мигрировали всё дальше на север, спасаясь от распространяющейся колонизации финнов-суоми и карелов. Вслед за мигрировавшими стадами диких северных оленей предки саамов в течение I тыс. н. э., постепенно вышли к побережью Северного Ледовитого океана и добрались до территорий своего нынешнего проживания. Одновременно они начали переходить к разведению одомашненных северных оленей, превратившись в народ оленеводов.

Кольские лопари уже в 1216 году платили дань новгородцам. В XI веке уже существовали несколько русских поселений на Терском берегу (южной, беломорской части Кольского полуострова), а в 1264 году на кольском побережье Баренцева моря возникло русское поселение Кола, давшее название полуострову, что способствовало сильной культурной русификации лопарей. В 1550 году в их землях был создан Трифоно-Печенгский монастырь, и началась христианизация лопарей. Впрочем, у саамов до сих пор сохраняются пережитки язычества в быту. В конце XVIII века лопарей, подданных Российской империи, насчитывалось 1 359 человек.

В Российской империи саамы относились к крестьянскому сословию. В основном лопари занимались оленеводством, почти не имея никаких контактов с с внешним миром. Правда, многие лопари нанимались на рыбную ловлю по найму у Соловецких монахов. Некоторые лопари работали подсобными рабочими на верфях у поморов. В XIX - начале XX вв. саамы вели полукочевой образ жизни, совершая небольшие по протяжённости сезонные перекочёвки. У части кольских саамов ведущую роль играло озёрно-речное рыболовство, у других - морское рыболовство. В конце XVIII - начале XX вв. около 70 % взрослого саамского населения занималось промыслом трески. У восточных саамов значительную роль играло оленеводство, дополняемое промыслом сёмги. Все саамы охотились на крупных (лось, волк) и мелких животных, птиц. К концу XIX в. их экономическое положение ухудшилось из-за потери традиционных угодий, которых присваивали ловкие авантюристы, хлынувшие на Север. Среди лопарей получили распространение алкоголизм и различные инфекционные заболевания. К 1914 году всех лопарей, поданных Российской империи, было лишь 1700 человек.

При советской власти на Кольском полуострове было образовано 9 национальных сельсоветов. По переписи 1926 года саамов насчитывалось 1706 человек, то есть численность этноса практически не изменилась с 1914 года. Все они вели полукочевой образ жизни, грамотных насчитывались лишь 12 %. В 1920-х гг. начинается переход саамов на оседлость, создание колхозов. С начала 1930-х гг. в Советском Союзе была создана саамская письменность, сначала на латинской основе, позднее переведена на кириллицу. Однако масштабная индустриализация Кольского полуострова, строительство дорог, портов, военных объектов, привели к разрушению традиционного ареала обитания саамов и подрыву их традиционной культуры. Среди саамов вновь получили распространение пьянство, невероятно вырос уровень самоубийств. Естественный прирост саамов стал незначителен, к тому же дети от смешанных браков обычно не относили себя к саамам. Многие саамы, утратив родной язык, стали относить себя к русским или карелам. В результате если по переписи 1979 г. из 1565 саамов Мурманской области родным языком владели 933 человека (59,6 %), то по переписи 1989 г. из 1615 саамов - 814 человек (50,4 %). Увеличивается число саамов-горожан. По переписи 1989 г. они составляли 39,1 % численности саамов РСФСР.

 

Карелы

 

Карелы живут в своей республике Карелия, заселяя в основном западную часть республики. Интересно, что карелы не являются коренными жителями Карелии. На Севере они поселились одновременно и вместе с русскими.

В антропологическом плане карелы относятся к северным европеоидам, для которых типична максимальная в мире степень депигментации (белизна) волос, глаз и кожи. Их черты - очень высокая частота светлых волос (вместе с русыми до 50-60%), и особенно светлых глаз (до 55-75% серых и голубых), - характерны также для значительной части современного населения. Правда, среди карел выделяется группа ассимилированных ими лопарей, проживающих в районе Сегозера, имеющих некоторые черты лапоноидногй группе уральского типа.

Предки карел в I тыс. н.э. занимали территорию к северу и северо-западу от Ладожского озера, включая район Сайменских озёр. К началу II тыс. н.э. здесь сформировалось племенное объединение «корела» с центром в г. Корела (ныне г. Приозерск Ленинградской обл.). Впервые в русских летописях карелы упоминаются в 1143 году, хотя русские знали их к этому времени уже несколько веков.

С XI в. начинается продвижение части корелы вместе с новгородцами на Олонецкий перешеек (между Онежским и Ладожским озерами), где они вступают во взаимодействие с отдельными группами веси. В результате этого взаимодействия складываются южнокарельские этнографические группы ливвиков и людиков. С этого же времени начинается освоение территорий современной средней и северной Карелии, где предки карел встретились с саамами. Часть саамов была ассимилирована, оставшиеся оттеснены к XVIII в. на Кольский полуостров.

В XII в. карелы вовлекаются в орбиту влияния Новгородского государства. В XIII веке (примерно в 1227 году, согласно летописям) они принимают православие. Рубежом XII-XIII веков датируется берестяная грамота, с текстом на карельском языке, сделанным кириллицей, найденная в Великом Новгороде. В 1478 г., после присоединения к Москве Новгородской земли, карельская территория входит в состав Русского государства. То, что многие века карелы жили в составе Руси, исповедовали православие, привело к сильнейшему русскому культурному влиянию на карел.

Однако до XVII века основная часть карел проживала на Карельском перешейке. Когда же в 1617 году, по Столбовскому миру, земли карел отошли к Швеции, то значительная часть карел покинула свою историческую Родину, переселившись в единоверную Россию. По данным шведских источников только из Корельского уезда в 1627-35 годах ушли 1 524 семьи, или 10 тысяч человек[10]. Впрочем, еще более массовый исход карел в Россию произошел во второй половине XVII века. Процесс переселения продолжался вплоть до 1697 года.

Карелы в основном селились под Тверью, на Рязанщине (под Медынью). В целом, карелы представляют собой редкий пример народа, практически полностью покинувшего свою историческую Родину. На исторической родине, Карельском перешейке, остались лишь 5 % карел, постепенно ассимилированных финнами-суоми.

Часть карел поселилась в опустошенных Смутой землях вокруг Твери, составив группу тверских карел, часть поселилась по реке Чагоде, образовав тихвинских карел (сейчас это Бокситогорский и Подпорожский районы Ленинградской области). Поселившиеся на Рязанщине карелы к концу XIX столетия полностью ассимилировались. Основная масса карел перебралась в близкие и уже отчасти заселенные соплеменниками земли между Ладожским, Онежским озерами и Белым морем. С тех пор и навсегда этот край стал Карелией. Строго говоря, большинство карел переселилась не в Карелию, но, будучи уже вполне обрусевшими, карелы за пределами Карелии, быстро утратили свою этническую идентичность, влившись в близкий по быту, культуре и религии, русский этнос.

В эпоху петровских преобразований Карелия также переживает быстрое развитие. Возникают олонецкие и петровские заводы, развивается лесопильная промышленность, начинается добыча гранита, возникают курорты. В царствование Екатерины II в Карелии строится Александровский пушечный завод, около двух десятков казенных и частных металлургических и лесопильных заводов. Показателем важности Карелии стало создание особой Олонецкой губернии, занимающей большую часть земель современной Карелии.

Впрочем, Карелия развивалась в менее благоприятных условиях, чем многие регионы России. В XIX-начале XX вв. Карелия была «подстоличной Сибирью» и «краем непуганых птиц».

В период революции большевики в 1920 году создали Карельскую трудовую коммуну, через три года ставшую Карельской Советской Автономной республикой. Следует заметить, что в состав республики вошли районы с преобладанием русского и вепсского населения. Сами карелы были этническим меньшинством. В целом, в 1939 году все финские этносы в Карелии (карелы, вепсы, финны-суоми) вместе взятые составляли 27 % населения. В 1933 году карелы Карелии насчитывали 109 тысяч человек. При этом тверские карелы, которых насчитывалось в то время примерно 155 тысяч человек, по численности превосходили карелов Карелии.

В советскую эпоху на территории Карелии развернулось масштабное строительство промышленных предприятий. Население республики значительно выросло за счет приезжих со всего Советского Союза.

В 1940 году, после советско-финской войны, когда часть отошедших от Финляндии территорий была присоединена к Карелии, (при том, что финское население этих земель было еще до войны эвакуировано властями Финляндии, так что СССР получил пустые территории), была создана Карело-Финская союзная республика. Слово «финская» в данном случае объяснялось не только общепризнанным фактом родства карелов с финнами - суоми, но и еще таким обстоятельством, как прибытие в 20-х гг. в Карелию примерно 2 тысяч «красных финнов»- политэмигрантов из Финляндии, где поражением закончилась революция 1918 года. Рассчитывая, что финские пролетарии вновь восстанут против власти буржуазии, большевики создали «красную Финляндию» на землях прежней Олонецкой губернии, в которой сами карелы, не говоря уже о эмигрантах - финнах, были этническим меньшинством. В начале 30-х гг., годы великого экономического кризиса, в Карелию из Финляндии прибыли еще несколько тысяч финских эмигрантов, составивших правящую элиту Карельской АССР. В 1939 году финских эмигрантов насчитывалось 8 тысяч человек (чуть больше 1, 5 % населения республики), что не помешало Кремлю сделать этих эмигрантов «титульной нацией». В 1940 году и была провозглашена союзная «Карело-Финская» республика» практически без финнов. В связи с этим в то время ходила шутка, что «в Карело-Финской республике всего два финна: ФИНинспектор и ФИНкельштейн, но вообще это - один и тот же человек».

Создалось химерическое псевдогосударственное образование, когда основное местное население (русские и карельские крестьяне) были отстранены от власти и самоуправления, а руководить ими стали эмигранты-революционеры. Государственными языками были приняты финский и русский языки. В 1933 году в более, чем в половине из 500 средних школ Карелии преподавание шло на финском языке. В учебных заведениях для русских ввели обязательное изучение финского языка. Карельский язык был признан «неправильным», самих карел назвали «народностью, не имеющей своей письменности», и их тоже заставляли учится и общаться друг с другом на финском языке. Правда, отчасти это объяснялось тем, что сами карелы не имеют единого литературного языка, поскольку разговаривают на трех взаимонепонимаемых диалектах. В начале 30-х гг существовал даже официальный термин «карело-финский язык», под которым подразумевался все же язык финнов-суоми, родственный, но непохожий на язык карелов.

В годы Великой Отечественной войны часть Карелии была оккупирована финскими войсками. К немалому удивлению финнов, ожидавших, что родственные им карелы будут встречать «финских братьев» как освободителей, в Карелии развернулась партизанская война против оккупантов. В 1944 году финские войска были выбиты с территории республики.

После Великой Отечественной войны местные власти обеспокоились почти полным отсутствием финнов в «своей» республике, и в Карелию стали направлять депортированных из Ленинградской области финнов-ингерманландцев. Создалась курьезная, но в общем типичная для СССР ситуация, когда на своей родине в окрестностях северной столицы России оставшимся финнам запрещали разговаривать на родном языке, одновременно навязывая финский язык русским и карелам в соседней Карелии. Впрочем, количество финнов Карелии, большинство из которых составляли ингерманландцы, все равно было невелико - к 1959 году их было 27 тысяч, или 4 % жителей республики. В дальнейшем количество финнов неуклонно сокращается в результате ассимиляции и возвращения на историческую малую родину в Ленинградскую область. В 2002 году в Карелии финнов было 14 тысяч человек (2 % населения).

КФССР была явно искусственным образованием, и в 1956 году была упразднена.

В составе СССР Карелия занимала заметное место в лесном хозяйстве, добыче некоторых видов полезных ископаемых. Население республики резко увеличилось за счет переселенцев со всей страны. В 1959 году республике проживало 651 тысяч жителей, то есть втрое больше, чем в 1920 году. В дальнейшем рост населения продолжался, и к 1989 году в Карелии проживало уже 790 тысяч жителей.

Но количество карелов в советскую эпоху продолжало сокращаться. С 109 тысяч жителей республики в 1933 году до 78 тысяч в 1989 году - таково сокращение карельского этноса. В постсоветскую эпоху процесс сокращения карелов продолжился, и перепись 2002 года констатировало, что карелов в Карелии осталось 65 тысяч (9% всего населения). Это объясняется урбанизацией (в 1989 году 62 % карел жили в городах), что способствовало усвоению ими городской русскоязычной культуры, ассимиляцией части карел русскими, а также депопуляцией. ¾ всех браков в городе, и половина в селе, заключенных женихом или невестой карельской национальности, были межнациональными.[11] В столице Карелии, городе Петрозаводске, карельское население составляет лишь 5,3 %. Более половины российских карел (51,1 %) считают родным языком русский, карельским свободно владеют только 62,2 %. Неблагоприятна возрастная структура карельского населения. По переписи 1989 г. более 20 % карел имели возраст старше 60-ти лет. Таким образом, для карельского этноса демографическая ситуация остается самой важной проблемой.

 

Вепсы

Современные вепсы - потомки уже многократно упоминаемой народности «весь». Некогда весь занимала обширную территорию Русского Севера. Под именем «вас» этот народ упоминается в VI веке готским историком Иорданом. Арабский ученый X века ибн-Фадлан называл их «вису». Русские назвали их чудью (кстати, именно так вепсы и назывались до 1917 года), чухарями, или, отличая от других финских племен, просто весью.

Исторически вепсы были связаны с Русским государством с момента его образования. В русских летописях «весь» упоминается в связи с событиями 859 и 862 годов, временем призвания варягов на Русь. Позже (882 г. н.э.) в «Повести временных лет» встречается еще одно упоминание этнонима «весь». Вместе с варягами, чудью, словенами, мерью и кривичами весь принимала участие в походе князя Олега, покорившего Смоленск и Любеч и занявшего киевский престол. Весь проживала в Обонежской пятине Великого Новгорода, в дальнейшем - в составе Московского государства. Вместе со славянами весь принимала христианство, хотя, впрочем, пережитки язычества еще несколько веков сохранялись в этих краях, о чем свидетельствуют многочисленные жития местных святых, боровшихся с язычниками. Зато один из самых уважаемых святых древней Руси, Александр Свирский (1448-1533 гг), был, по-видимому, вепсом. В церковной традиции Александр Свирский считается единственным из русских святых, узревших Троицу. В социальном плане вепсы относились к государственным крестьянам, как и почти все жители Севера. Многие вепсы работали на Олонецких заводах и Лодейнопольской верфи. Вепсы были и среди самых первых строителей Санкт-Петербурга.

К тому моменту, когда славяне вступили в контакты с весью более тысячелетия назад, предки вепсов занимали территорию между Ладожским, Онежским и Белым озерами. В дальнейшем весь расселялась по разным направлениям, нередко сливаясь с другими этносами. Так, например, в XII-XV веках некоторые вепсы, проникнувшие в районы севернее реки Свирь, слились с карелами. Самые восточные из вепсов влились в состав коми. Однако большинство веси, жившей по реке Шексне и Белому озеру, обрусели. В результате этническая территория вепсов значительно сократилась. В наши дни вепсы проживают на юге Карелии, на северо-востоке Ленинградской области и небольшой территории запада Вологодской области.

Сокращается и сама численность вепсов. По подсчётам академика Кеппена, в 1835 году в России на этот момент проживало 15 617 вепсов, в том числе в Олонецкой губернии в - 8 550, в Новгородской - 7 067. Согласно переписи 1897 года, численность вепсов составляла 25,6 тыс. чел., в том числе 7,3 тыс. проживало в Восточной Карелии, к северу от реки Свирь. В 1897 году вепсы составляли 7,2 % населения Тихвинского уезда и 2,3 % населения Белозерского уезда Новгородской губернии.

После Октябрьской революции местах компактного проживания народа были созданы вепсские национальные районы, а также вепсские советы и колхозы. В начале 1930-х годов началось внедрение преподавания вепсского языка и ряда учебных предметов на этом языке в начальной школе, появились учебники вепсского языка. Общая численность вепсов в 20-30 е гг. насчитывала 32 тысячи человек. В конце 30-х годов в связи с ухудшением отношений с Финляндией, все формы национального самоуправления вепсов были упразднены. Некоторые из вепсских общественных деятелей были репрессированы, автономный Вепсский район был преобразован в обычный административный район. В дальнейшем происходила миграция вепсов в Ленинград и другие крупные города страны, что только усилило постепенную ассимиляцию этноса. В 1959 году вепсов, согласно переписи, было 16 тысяч, в 1979 году - 8 тысяч. Правда, реально вепсов больше, поскольку многие вепсы, живущие в городах, относят себя к русским. В 2002 году вепсов насчитывалось 8 240 человек.

Одной из причин ассимиляции вепсов является то, что этот малочисленный этнос живет разбросанно, чересполосно с другими. Наконец, сами вепсы из разных регионов говорят по-разному. Вепсский язык относится к северной группе прибалтийско-финской ветви финно-угорской языковой семьи, он наиболее близок к карельскому, ижорскому, финскому языкам. Вепсский язык по своей структуре сравнительно однороден, хотя диалектные различия существуют. Ученые выделяют три диалекта. Вепсский язык включен в 2009 году ЮНЕСКО в Атлас исчезающих языков мира как «находящийся под сильной угрозой исчезновения».

 

Коми (зыряне)

 

К числу коренных этносов Русского Севера относится и коми (ранее было принято название зыряне). Самоназвание этноса - коми-морт (человек коми) и коми-войтыр (народ коми). Коми проживают в основном в своей республике, (в которой в 1989 году составляли 26 % всего населения), а также в русских областях Русского Севера (Архангельской и Мурманской). Коми относятся к пермской группе финно-угорской ветви уральской языковой семьи. Родственниками коми являются удмурты и коми-пермяки, которые в давние времена составляли один этнос.

В антропологическом плане коми (как и другие пермские этносы) относятся к сублапоноидному расовому типу. Для него характерны брахикефалия (короткоголовость), смешанная пигментация волос и глаз (то есть преобладают черные волоса, серые и карие глаза), широкое переносье, слабый рост бороды и среднеширокое лицо с тенденцией к уплощенности. В целом коми являются представителями переходной от европеоидов и монголоидов расы.

Предки коми (тогда это были предки также и всех пермских этносов) сложились во II тыс. до н. э. в районе верхней Волги. Позднее предки этого этноса распространились на север, в Прикамье. В I тыс. до. н. э. будущие коми оказались на территории современной Республики Коми.

В IV-VIII вв. н.э. на территория современного расселения коми известна ванвиздинская культура, носители которой говорили на финно-пермских языках. В дальнейшем в бассейнах рек Вымь и Вычегды, в результате продолжающегося притока финских племен из Закамья складывается этнос, который русские летописцы называли Пермью вычегодской. Регион расселения коми-пермяков древние летописцы называли Пермью Великой.

В долине Вычегды, правом притоке Северной Двины, сложилась археологическая вымская культура (IX-XIV вв.), соотносимая с летописной пермью вычегодской.

Население перми вычегодской имело устойчивые торговые и культурные связи с Волжской Булгарией и Русью.

С XII века Пермь вычегодская оказывается под властью Великого Новгорода и Ростово-Суздальских князей. Появляются укрепленные поселения, которые становятся важными административно-политическими и ремесленно-торговыми центрами. Одним из таких центров являлось Пожегское городище на реке Вымь, возникшее в конце XII века и просуществовавшее до XIV столетия. Городище находилось в естественно укрепленном месте, с трех сторон имело дополнительные деревоземляные укрепления в виде валов и рвов. В городище выявлены наземные жилища и полуземлянки, производственные и хозяйственные постройки. В ходе раскопок получены многочисленные данные о занятиях населения земледелием и животноводством, кузнечным, ювелирным, деревообрабатывающим, косторезным ремеслами, торговлей. Для отражения нападений жители городища имели большой запас оружия.

Пожегское городище возникло как опорный пункт сборщиков дани и дружинников. Постепенно городище превращается в важный торгово-ремесленный и военно-административный центр. Его гибель, вероятно, явилась следствием борьбы между Великим Новгородом и Москвой.

В 1366 году, как сообщала Вычегодско-Вымская летопись, князь Дмитрий Иванович Московский (будущий Донской) заставил Новгород отдать ему Пермь и Печору, а также часть Двинской земли. Но речь идет не о присоединении этих земель к Московскому княжеству, а, скорее всего, о передаче московскому князю права на сбор части дани. Окончательно земли нынешней республики Коми вошли в состав Московского царства только в правление Ивана III, когда были ликвидирована власть местных князьков, и на весь край распространена российская администрация.

В результате русской колонизации происходит мощное воздействие культуры восточных славян. Впрочем, были и заимствования славян у зырян. Вероятно, слово «пельмени» заимствовано русскими именно от зырянских слов «пельня́нь» («хлебное ухо»).

В 1379-1380 гг. в крае началась миссионерская деятельность Стефана Пермского, мать которого была зырянкой, благодаря чему будущий святитель с детства владел языком коми. Он крестил чудских язычников, живших по Северной Двине и Вычегде, основал первые в крае храмы и монастыри. Для успеха своих проповедей Стефан создал пермскую (то есть древнекоми) азбуку из 24 букв. В качестве образца Стефан использовал буквы греческого и славянского алфавитов, а также чудские «пасы» (знаки, изображавшиеся на различных предметах). Часть Перми, однако, враждебно встретила распространение христианства. Не желая крестится, часть язычников с Вычегды откочевали далее на северо-восток. Уже в «Житии Стефана Пермского» крещеная чудь называлась «зырянами». С XVI века экзоним «зыряне» закрепился за этносом, вытеснив более ранний термин «пермь», хотя самоназвание «коми» по-прежнему было в ходу, но только между самими зырянами.

Впрочем, несмотря на то, что большинство зырян крестились, среди них еще долго существовали языческие обряды. Сохранились еще долго и «чистые» язычники. В начале XVI века Сигизмунд Герберштейн отмечал, что «и доселе еще повсюду в лесах очень многие из них остаются идолопоклонниками». В XVII веке коми оказались вовлечены в церковный раскол, и с этого времени среди некоторых их групп распространилось старообрядчество (в особенности у коми-зырян, живущих по рекам Вашке, Мезени и Печоре)[12].

В XV-XVI вв. под давлением продолжавшейся русской колонизации Севера этнический массив коми сдвинулся в восточном направлении. Коми население исчезло в низовьях Вашки, на Пинеге, нижней Вычегде, Виледи, Яренге, нижней Лузе. Это исчезновение объясняется как миграцией на восток основной части коми, так и русификацией оставшихся. Зато с этого времени вплоть до начала ХХ в. происходило непрерывное расширение этнической территории коми. В XVI-XVII вв. коми заселили верхнюю Вычегду, а в XVIII-XIX вв. - Печору и Ижму. Таким образом, коми-зыряне в основном заняли территорию нынешней республики Коми, оставив земли бассейна Северной Двины.

Многие зыряне принимали активное участие в освоении Сибири. Коми охотники и торговцы издавна знали ведущие за «Каменный пояс» дороги. Они являлись проводниками в отряде Ермака, с похода которого началось присоединение Сибири, и в ряде других отрядов русских служилых людей, направлявшихся в конце XVI - начале XVII в. на Обь и Иртыш, вдоль побережья Северного Ледовитого океана (к Мангазее), были в числе первых жителей многих сибирских городов, возникших в конце XVI-XVII вв. (Тюмени, Тобольска, Пелыма, Сургута, Березова, Верхотурья и др.), участвовали в освоении бассейна Лены, Амура, Камчатки, Новосибирских и Алеутских островов, в знаменитом походе С. И. Дежнева и Ф. А. Попова вокруг Чукотки. Выходцы из Коми края Ф. А. Чукичев и Д. М. Зырян (судя по фамилии, совершенно определенно коми-зырянин) руководили освоением Индигирки, Колымы и Пенжины.

В процессе взаимодействия с окружающими этносами в состав коми вошли ассимилированные группы веси (вепсов), русских, самоедов (ненцев) и вогулов (манси). Это отразилось на антропологическом облике и отдельных компонентах культуры коми, привело к образованию в составе коми 10 отдельных этнолокальных групп, а также метисный этнос ижемцев.

В суровых северных условиях хозяйство коми-зырян имело свои черты. Вплоть до XVIII века основой хозяйства зырян был охота и рыбная ловля. Зыряне активно добывали соболя. Рыболовство по Вычегде, Выми, особенно на Печоре, приобрело масштабный характер. Печорскую семгу и другие ценные сорта рыбы отправляли в Холмогоры, Мезень и Архангельск, а оттуда часть попадала за границу.

Но к XVIII веку, когда значительно поредело количество пушных зверей, (что привело к переселению многих охотников-зырян в Сибирь), а рыба с Каспийского моря стала успешно конкурировать с рыбой из северных морей, зыряне стали окончательно переходить к земледелию и скотоводству, которые ранее имели подсобное значение. В самых северных районах расселения зыряне перешли к оленеводству, в чем весьма преуспели. В конце XIX века, по мере развития целлюлозно-бумажной промышленности, многие зыряне стали лесорубами и сплавщиками леса.

Жили зыряне в небольших деревнях. Хотя в крае постепенно развивались города, но горожан среди зырян было мало. Единственным городом, в котором зыряне составляли абсолютное большинство населения, был Усть-Сысольск, возникший еще в XVI веке, и только в 1780 году получившем статус города. Впрочем, вплоть до советской эпохи Усть -Сысольск был просто крупной деревней, насчитывавшей в 1910 году чуть более 5 тысяч жителей.

О развитии края свидетельствует демография. В середине XVI века на европейском Северо-Востоке проживали 10-12 тыс. коми. В 1678 - 1679 в крае было примерно 19,3 тыс. жителей, из них 17,3 - 17,6 тыс. коми и 1,7 - 2 тыс. русских.

В 1725 году в крае насчитывалось примерно 40 тыс. жителей (38-39 тыс. коми и 2,5 тыс. русских), в 1745 г. - 42-42,5 тыс., в 1763 г. - 48,5-49 тыс., а к 1782 г. численность населения возросла до 58,0 - 59,0 тыс. (51,5-52 тыс. коми и 3,5-4 тыс. русских). В 1795 г. в крае проживало 58-59 тыс. человек, из них (54,0 - 54,5 тыс. коми и 4,0 - 4,5 тыс. русских. Русские жили в Усть-Цильме и возникших по соседству с ней в XVIII в. деревнях, в Усть-Выми, Лойме, поселках при Сереговском и появившихся в XVIII в. на Сысоле Нювчимском, Кажимском и Нючпасском заводах. В 1811 г. в крае насчитывалось 59,3 - 60,5 тыс., в 1835 г. - 83-84 тыс. человек, а к 1858-1860 гг. население возросло до 97-100 тыс. коми и 10-13 тыс. русских. В 1897 г. в пределах нынешней республики Коми насчитывалось около 142 тысяч коми и 14-16 тысяч русских. Примерно 12 тысяч коми проживали в др.регионах, более 9 тысяч из них - в Сибири. В 1917-1918 гг. в Коми крае проживали около 190 тыс. коми и примерно 20 тыс. русских.

Край был бедным и отсталым, часто использовался властями Российской империи в качестве места ссылки. Но развитие края, хоть и медленное, все же продолжалось. К 1913 году были построены 2 электростанции, изучены угольные месторождения и нефтяные источники.

Коми-зыряне демонстрировали стремление к получению образования, что сделало их одним из самых образованных народов Российской империи. Как отмечал в 1911 году в книге «Зыряне» видный социолог Питирим Сорокин, сам наполовину коми, «зыряне - третий народ по грамотности в России: первыми идут немцы, вторыми евреи и затем зыряне». Хотя алфавит Стефана Пермского со временем был забыт, в XVIII-XIX веках существовали различные графические системы на кириллической основе для зырянского языка. В XIX веке было опубликовано более 100 переводов и оригинальных книг на зырянском языке. Только в 1918 году В. А. Молодцовым был разработан стандартный алфавит на основе русской графики.

В годы революции и Гражданской войны территория края была ареной боевых действий. 22 августа 1921 года была провозглашена автономная советская республика Коми. Следует заметить, что, как и в случае с Карелией и многими другими советскими автономиями, в составе республики изначально, помимо этнических районов коми, были и регионы с преобладанием русского населения. Впрочем, коми составляли в республике большинство. Так, в 1929 г. в ней насчитывалось 234,7 тыс. жителей, около 10% которых составляли русские.

В 1930 году Усть-Сысольск был переименован в Сыктывкар, что, собственно, означает на языке коми «город на Сысоле». В Сыктывкаре был открыт университет и ряд других вузов.

С этого времени «старорежимное» название этноса «зыряне» исчезает, замененное этнонимом «коми». В республике в советские времена бурно развивается промышленность, в частности, добыча нефти, угля, целлюлозно-бумажная, мебельная. Произошла значительная урбанизация края. Населения Сыктывкара в 1939 году насчитывало 25 тысяч жителей, а в 1989 году - 232 тысячи. В советскую эпоху возникли такие города, как Воркута, Ухта, Инта, Сосногорск, Печора. Городское население значительно превосходило численность селян. Так, в 1993 г. в республике горожане составляли 933,7 тыс. чел., сельское население - 312 тыс. чел.

Население республики значительно выросло за счет прибывшего населения, среди которого было немало и заключенных. Сами коми в результате стали нацменьшинством в собственной республике. Тем не менее, в отличие от многих других финских народов, численность коми продолжала расти. В 1926 г. на территории автономии насчитывалось 195 тыс. коми, в 1959 - 245 тыс., в 1970 - 276 тыс., в 1979 - 281 тыс., в 1989 - 291 тыс. человек. С учетом коми, проживавших за пределами республики, общая численность этноса в 1989 году составляла 336,3 тысяч человек.

Распад СССР и кризисные явления в политической, экономической, социальной и культурной жизни России, привели республику и ее коренной этнос в тяжелое положение. Население республики, насчитывавшее в 1990 году 1 248,9 тыс. жителей, сократилось до 974,6 тыс. в 2007 году, а в 2010 году республике проживает 901 тысяча 600 человек, из них почти 694 тысячи - городское население. Численность населения на 1 января 2011 года составила 899,7 тысячи человек, из которых 693,2 тысячи человек (77%) - горожане и 206,5 тысячи человек (23%) - сельские жители[13]. За 2010 год численность населения республики сократилась на 8,8 тысячи человек, или на 1%

Этнос коми также переживает демографический кризис, уменьшаясь и в абсолютных, и в относительных цифрах. Только за 1989-2002 гг. численность этноса уменьшилась с 336 до 293 тысяч человек. Из 293 тысяч коми в России в самой республике проживает 256 тысяч.

Таким образом, хотя коми многочисленнее большинства финно-угорских этносов исторической России, дальнейшая судьба их как этноса остается проблематичной.

 

Ижемцы

 

В Ижемском район Республики Коми проживает интересный народ. Собственно, официально никакого ижемского этноса не существует, и все ижемцы отнесены к коми, на языке которых говорят, но это как раз такой случай, когда фактическое существование этноса в силу политических и бюрократических причин не отражено в официальной статистике. У ижемцев существует сильное этническое самосознание. Более 16 тысяч человек при проведении переписи 2002 года назвали себя коми-ижемцами.

Как этнос ижемцы появились прямо на глазах исследователей. Этническая группа ижемцев (изьватас) начала складываться в конце XVI - начале XVII веков на стыке территорий проживания трех народов: коми-зырян, русских усть-цилёмов-старообрядцев и самоедов (ненцев). В период между 1568 и 1575 годами на реке Ижме, притоке Печоры была основана Ижемская слобода. По преданиям, ее основателями стали переселенцы коми из селений на Верхней Мезени Глотовой слободы и русские Усть-Цилемской слободы. Долгое время Ижемская слобода оставалась единственным селением коми на Нижней Печоре, лишь в конце XVIII века вокруг нее появились новые поселения. В состав местных жителей стали вливаться и соседи-самоеды. Смешение этих трех народов и привело к возникновению данного этноса. Но преобладающую роль сыграл народ коми, поэтому и в языке ижемцев больше коми слов, нежели русских и ненецких. Как писал в XVIII веке известный путешественник Лепехин, «Ижма населена троякого племени народом. Первые поселяне были зыряне. Ижемцы обитали около реки Ижмы и в других местах Яренского уезда. Затем к ним присовокупились многие российские семьи, и некоторые из самоедов, принявших святое крещение. Все сие жители говорят по зырянски». В результате длительного межэтнического смешения и этнокультурного взаимовлияния у ижемцев выработались своеобразные черты в антропологическом типе, возник особый ижемский диалект коми языка с существенными заимствованиями из русского и ненецкого языков, произошли изменения в традиционном хозяйственном комплексе.

Первоначально ведущими хозяйственными занятиями ижемцев были охота и рыболовство, в качестве вспомогательных отраслей выступали скотоводство и земледелие. В XVIII-XIX веках при сохранении прежних занятий ведущей отраслью экономики становится оленеводство. Оленеводство явилось основным фактором интенсивного расширения этнической территории ижемцев.

К началу XIX века ижемцы освоили всю среднюю Печору, бассейны Колвы и Усы, основали поселения в большеземельской тундре, на Кольском полуострове и в низовьях реки Оби. По переписи 1897 года коми население Печорского края (то есть именно ижемцы) насчитывало 22 тыс. человек, около 10 тыс. человек проживало за пределами края.

К южным коми ижемцы относились всегда с некоторым чувством превосходства. Это и было понятно: на Ижме люди жили богаче, поскольку отличались предприимчивостью и деловой хваткой. Но не только эти качества позволили им развернуться на всем севере Европейской части России и за Уральским хребтом. Тяга к грамоте, постоянная жажда «быть не хуже других», знание окружающей природы, независимость, упорство, природная хитрость, в конце концов - эти качества характерны для ижемца. Переняв у ненцев оленеводство, ижемцы за относительно короткий период превратили его в товарное производство. Они освоили и разработали совершенно уникальную модель оленеводства, совместив в своей культуре кочевые навыки ненцев, бытовую культуру русских, сохранив при этом культуру этническую - коми-зырян. Основу этому дал опыт ижемцев, отказавшихся от постоянной кочевой жизни и научившихся пригонять стада на зимний период к своим сёлам.

Постоянно растущее поголовье оленьих стад гнало ижемца на восток и на запад Севера в поисках новых пастбищ. Оленеводство сыграло огромную, если не решающую роль в становлении этноса, но рыболовство и охота, разведение крупного рогатого скота на этнической родине также оставались занятием ижемцев.

Окончательное становление ижемского этноса можно отнести к середине XIX века. Ижемские купцы строят в своих селах школы и храмы, до сих пор поражающие своей простой изысканностью и величием, электростанции и замшевые заводы, потому что именно замша входит в моду и приносит огромные прибыли.

Заслуживает внимания факт стремления населения к образованию. Первая школа в сельской местности в Коми крае открылась именно в Ижме в 1828 году на средства простых крестьян.

Революция и гражданская война нанесла огромный ущерб ижемцам. Ижемская система оленеводства была фактически разрушена мероприятиями, принятым государством в 20-е годы. Сами ижемцы были объявлены относящимися к коми. Однако культурное и хозяйственное развитие края развитие продолжалось. В 20-30-х гг. в Ижемском крае, действовали три средних учебных заведения. Организаторами всех этих учебных заведений были представители местного населения.

В целом ижемский край сохранил некоторые особенности, резкие отличающие его от других регионов Русского Севера, где пришлое население значительно превзошло по численности местных уроженцев. На нынешней территории Ижемского района проживает более 80 % коренного населения. Этот факт способствует сохранению традиционного образа жизни, традиционной культуры и мироощущения живущих в тесной взаимосвязи с природой людей. Например, местное население выступило за защиту своих прав на чистую окружающую среду и против незаконных нефтепереработок в местах традиционного природопользования населения. Дело дошло до суда с руководством Республики Коми и ижемцы выиграли. Кроме того, ижемцы в демографическом плане оказываются в более выгодном, положении, чем многие малые этносы Севера. По переписи 1989 года в Ижемском и Усинском районах Коми АССР проживало 27,8 тыс. коми, еще около 18 тыс. потомков выходцев с Ижмы живут в Западной Сибири и на европейском Севере. В наше время существует ряд общественных организаций ижемцев, ставящих целью, во-первых, добиться признания ижемцев как самостоятельного этноса, во-вторых, развивать культуру и хозяйство этого народа.

 

Ненцы (самоеды)

 

На северо-востоке региона проживают ненцы, которых ранее называли самоедами.

Интересно, что ненцы являются «титульной» национальностью сразу трех субъектов Российской Федерации - Ненецком автономном округе Архангельской области, Ямало-Ненецком округе Тюменской области и Таймырском Долгано-Ненецком автономном округе Красноярского края.

Общая численность в 2002 году составляла 41 тыс. человек. Большинство ненцев проживают в Сибири. В Европейской части России ненцы проживают в Ненецком автономном округе Архангельской области. Впрочем, в этой своей автономии в 2002 году ненцы численностью 7 754 человека составляли лишь 18,7 % населения округа

Тем не менее, учитывая то историческое обстоятельство, что предки ненцев вошли в контакт с русскими еще в эпоху освоения новгородцами Поморья, очерк о ненцах необходим именно в раздел о Русском Севере.

Ненцы относятся к самодийской группы уральской языковой семьи. Интересно, что собственно от их старого имени «самоеды» и образовано название группы.

В антропологическом плане ненцы относятся к уральской контактной малой расе, для представителей которой свойственно сочетание антропологических признаков присущих как европеоидам, так и монголоидам. В связи с широким расселением, ненцы антропологически делятся на ряд групп, демонстрирующих основную тенденцию понижения доли монголоидности с востока на запад.

По переписи 1926 года самоедов было 16.4 тыс., в 1959 году - 23.0 тыс., в 1970 - 28.7 тыс., в 1979 - 29.4 тыс., 1989 - 34.4 тыс., наконец, в 2002 году их численность превысила 40 тысяч человек. Но, повторим, большинство ненцев проживают на севере Западной Сибири. На русском Севере ненцы проживают между восточным берегом Белого моря и Уральскими горами. В Европейской части России у ненцев 3 основных ареала обитания, которые обычно называются «тундрами» - Большеземельская (от реки Печоры до отрогов Урала), Малоземельская (между Тиманским кряжем и Печорой), и Канино-Тиманская тундра (на полуострове Канин и далее на восток до Тиманского кряжа).

Если в Сибири часть ненцев проживают в тайге, то среди ненцев Русского Севера абсолютно преобладают тундровые оленеводы. Ведут ненцы кочевой образ жизни, осуществляя ежегодные перекочевки с оленьими стадами по системе: лето - северные тундры, зима - лесотундра. Материальная культура ненцев адаптирована кочевому образу жизни. Все потребности человека обеспечиваются продукцией домашнего оленеводства. Хозяйственное сезонное значение имеет рыболовный промысел, охота на водоплавающую дичь, пушной промысел.

Как уже говорилось, ненцы не были первыми обитателями тундры северной Европы. Русские летописцы упоминали племя «печора», давшее имя реке. В преданиях ненцев упоминается некий народ «сиртя», который жил ранее в землях бассейна Печоры и Приполярного Урала, занимавшийся морским промыслом. Сиртя, по ненецким преданиям, были кочевыми охотниками тундры и морского побережья, промышлявшие диких оленей, рыбу и морского зверя, говорили на языке, отличном от ненецкого, и были очень маленького роста. Зато оленеводства сиртя не знали. Интересно, что в конце концов сиртя скрылись навсегда под землей (поразительное сходство с русскими преданиями о самозакопавшейся чуди).

Самодийские этносы, к которым относятся и ненцы (самоеды), сложились на Саянском нагорье Сибири. Под давлением кочевых тюркских племен предки самодийцев начали продвигаться в тундровую зону. Примерно к XIII веку, после почти тысячи лет миграции самодийцы заняли современную этническую территорию. Вероятно, аборигены европейской тундры, не занимавшиеся оленеводством, и в силу этого, значительно уступавшие пришельцам численно, ассимилировались ненцами.

Русские называли ненцев самоедами, и только в 30-х гг. XX века их политкоректно назвали ненцами (по этнониму ненец», что означало «человек»). Тогда же была создана ненецкая азбука.

В религиозном отношении большинство ненцев остались язычниками-анимистами, хотя еще в 1820-х гг. были предприняты попытки крещения самоедов, сопровождавшиеся уничтожением их языческих идолов. Однако христианство самоеды усвоили весьма поверхностно, оставшись, в сущности, язычниками.

В наши дни некоторое количество ненцев продолжает вести кочевой образ жизни, двигаясь со своими стадами оленей по традиционным местам кочевок. Часть ненцев оседло живет в оленеводческих и рыболовецких колхозах. Наконец, все большое количество ненцев поселяется в городах, где они работают в сфере услуг, постепенно утрачивая свою этническую специфику.

***

Вот таковы люди Русского Севера. Не правда ли, страна, у которой такие люди, скромные на вид, не склонные выпячивать себя, но сохраняющие истинно ломоносовскую тягу к знаниям, выдержку и упорство помора, крепость веры соловецкой братии, всегда будет непобедима. Потомки древних аборигенных этносов, праправнуки новгородских ушкуйников, внуки советских инженеров и советских заключенных, современные северяне обладают теми качествами, которые создавали Россию. И, думается, Русский Север и его люди еще покажут стране и миру новые великие достижения.

 

---

[1] Энциклопедический словарь. Изд. Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. Т. 24а. СПб., 1898. Стб. 506.

[2] Бернштам Т. А. Поморы. Л., 1978, с. 24-25

[3] Морской энциклопедический словарь. Т. III. СПб., 1994. С. 159

[4] Визе В.Ю. Русские полярные мореходы из промышленных, торговых и служилых людей XVII-XIX вв.: Биографический словарь. - М.-Л.: Изд-во Главсевморпути, 1948, с. 3

[5] Ануфриев В. В. Русские поморы. М, 2008, с. 82

[6] http://ttrofimov.ru/2011/09/iv-sezd-pomorov-v-arxangelske/

[7] Случевский К. К. По северу России. М., ОГИ, 2009, с.100-101

[8] Ончуков Н. Былинная поэзия на Печоре.//ж-л Живая Старина, 1902, Вып. 1., с. 370

[9] http://nao.net.ru/history/03.htm

[10] Прибалтийско-финские народы России. М, Наука, 2003, с. 176

[11] Прибалтийско-финские народы России. М., Наука, 2003, с. 218

[12]  Былых С. К. История народов Волго-Уральского региона. Ижевск, 2006, С.47

[13] www.komiinform.ru/news/77338/#