Поздно ночью указом А. Турчинова, взявшего на себя все властные полномочия, спецподразделение «Беркут» было расформировано. Несомненно, следующим актом репрессий в отношении командиров и бойцов станет преследование их по закону - только за то, что бойцы выполняли присягу, стояли насмерть, плечом к плечу, пытаясь сдержать вооруженную и хорошо подготовленную к боевым действиям в условиях города толпу боевиков и радикалов. Как это было. Жесткая правда наших дней.

«Почему вы такие сволочи и садисты?», «Что вы чувствуете, стреляя в беззащитных и безоружных детей?», «Не мучает ли вас совесть?» - эти и другие вопросы задавали труженики «независимых СМИ» бойцам «Беркута» и Внутренних войск, чтобы затем тиражировать в своих материалах циничную клевету. Но далеко не все жители Украины утратили способность мыслить самостоятельно и отличать истинных героев наших дней от озлобленных головорезов и вооруженных боевиков.

О том, как все было на самом деле, согласился рассказать нашему изданию один из участников киевских событий капитан Внутренних войск Украины Николай Т. (имя изменено по понятным причинам).

- Николай, бок о бок с вами, солдатами Внутренних войск, на пылающих киевских площадях стояли бойцы «Беркута», приказ о расформировании которого только что отдала так называемая новая власть. Что вы думаете по этому поводу?

- Да что тут можно думать! Бандитам всех мастей дали зеленую улицу, и теперь они могут творить все, что взбредет в голову, - обычная городская милиция просто не справится с ними! Очень обидно и больно за ребят: их предали, а ведь ребята выполняли присягу и приказы. Защищая закон и порядок, именно они приняли на себя основной удар со стороны обезумевшей толпы - не имея возможности выплеснуть свои эмоции непосредственно на президента и правительство, мятежники обрушили на нас, солдат и офицеров ВВ, весь свой неуправляемый гнев, вот только непонятно - за что. А власть - сначала бросила их фактически безоружными навстречу беснующейся толпе, а затем полностью самоустранилась от происходящего, хотя порядок и закон в стране и мы, и «Беркут» пытались защитить ценой собственной жизни.

- На долю Внутренних Войск выпало немало испытаний. Расскажите, что довелось пережить лично вам и вашим товарищам.

- Я застал штурм на улице Грушевского и все последующие события - когда протестующие ворвались в правительственный квартал. На тот момент нас уже должны были сменить, но спокойно сдать боевой пост не получилось - нас начали оттеснять к Институтской, со стороны Арсенальной образовался коридор... В общем, те события навсегда останутся в моей памяти как непоправимая трагедия.

- Давайте обо всем по порядку. Каково было ваше первое впечатление о толпе?

- Поначалу ничто не предвещало беды - нас просто просили: «Пустите нас в здание, мы хотим поговорить с депутатами!» А между тем по рядам шныряли провокаторы, науськивавшие толпу: «Да что с ними разговаривать! Раз не хотят пропустить нас к этим бандитам, значит, сами такие же - давайте их убьем, убьем - и все!» Самое интересное, что никто этих заводил не видел: они растворялись в людской массе и вещали как своеобразный «внутренний голос» толпы. Думаю, они были заранее обучены и свою задачу выполняли мастерски. Здесь пошумят, взбаламутят народ - и тихонько, как мышки, перебегут на другую сторону. И так до тех пор, пока в толпе не начнется массовый психоз, а нарастающая агрессия не достигнет критической массы.

- Как думаете, освещая киевские события, журналисты были объективны в отношении всех противостоящих сторон?

- Вполне вероятно, многие представители СМИ не могли получить полное представление об истинной картине происходящего, поскольку боевики, как и провокаторы, обычно прятались в гуще толпы, тогда как в первых рядах стояли действительно безоружные подростки и женщины - некоторые даже с детьми на руках, представляете? Они падали на колени, плакали, просили проявить милосердие к простому народу, а в это время за их спинами боевики уже начиняли взрывчатки, доставали из рюкзаков дубины и цепи, разливали и поджигали «коктейли Молотова».

- Из чего состояла амуниция и вооружение боевиков?

- Тут я вам вряд ли открою что-то новое, все показывали по телевидению: камуфляж, шлем, маска, закрывающая лицо, респиратор, бронежелет, как правило снятый со взятого в плен правоохранителя. Самый распространенный вид оружия - цепь длиной полтора-два метра с подвешенной на конце булавой, пробивающей шлем правоохранителя. Одному моему товарищу повезло - удар оказался скользящим, серьезной травмы он не получил, отделался лишь легким сотрясением мозга. Ему дали понюхать нашатыря, выдали новый шлем, и он вернулся в строй. Самое примитивное и безопасное - это булыжники. Их легко заметить и вовремя укрыться под щитом. А вот «коктейли Молотова» - это уже не шутки. Как с горечью сказал один мой товарищ, если ты не горел, значит, ты не был на майдане. Досталось всем, и мне в том числе.

После первой попытки штурма на Грушевского боевики сожгли два автобуса и решили: а чего мелочиться? давайте и безоружных боевиков тоже поджарим заживо! Обычно пик активности у них начинался с наступлением темноты. Понять, что скоро вспыхнет очередная заварушка, можно было по нарастающей истерии в первых рядах: сначала бабушки - божьи одуванчики, священники Киевского патриархата и прочие «волки в овечьих шкурах» принимались с удвоенной силой молить о пощаде и милосердии, призывать к миру, хотя мы не нападали, а потом на первый план выдвигались боевики и шли в атаку.

Как только за баррикадами мелькала вспышка - все: жди «коктейля Молотова». Благодаря работе пожарников, то и дело поливавших водой территорию, большого количества жертв с нашей стороны удалось избежать, но это не значит, что их не было вовсе.

В ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое января, соорудив баррикаду из автомобильных шин в высоту второго этажа и шириной во всю улицу Грушевского, они подожгли эту резиновую махину и сбросили прямо на нас. Ветер с Днепра дул в нашу сторону, вокруг все было черным-черно от дыма, на расстоянии метра невозможно было ничего разглядеть - локоть товарища служил единственным ориентиром и опорой. Такая непроглядная тьма стояла несколько часов, и даже днем.

Будучи абсолютно невидимыми, боевики подошли к нам почти вплотную и тут уж разошлись по полной. Видя, что в метре от меня летит горящая бутылка, я успел защитить лицо, но получил ожог - мне удалось потушить пламя просто руками, за медицинской помощью обращаться не стал, и не до этого было. Другим повезло меньше: у нескольких солдат полностью сгорели волосы, брови, ресницы. Одному товарищу горящая смесь попала прямо под шлем и сильно обожгла лицо. Врачи военного госпиталя по сей день борются за то, чтобы сохранить ему зрение. Еще один боец просто «в рубашке родился». Горящая бутылка угодила ему в нижнюю часть живота, обугленное обмундирование висело клочьями. Слава богу, на дворе была зима, и поэтому большое количество одежды оказалось настоящим спасением. Несколько слоев одежды на нем просто вспыхнуло, сильный ожог, психологический шок... Мы стояли рядом, плечом к плечу...

Хуже всего было, когда, взбираясь на вышки стадиона имени Лобановского, боевики начинали бросать горящую смесь прямо нам на головы, - вовремя заметить опасность и принять меры предосторожности было практически невозможно. Ожоги разной степени тяжести получили все без исключения, начиная от легких, как у меня, и заканчивая серьезными увечьями: разорванные части лица, обугленные конечности и так далее...

Но самое страшное началось, когда пошли первые выстрелы. О том, что противостояние вступило в огнестрельную фазу, я узнал, возвращаясь с отдыха. Слыша сквозь сон грохот, я не удивлялся - ведь мы фактически были на войне. И только увидев, как двое «беркутовцев» тащат на носилках своего товарища без сознания, истекающего кровью, заподозрил неладное. «Что с ним?» - поинтересовался я, но мне ничего толком не ответили - иди, мол, не до тебя сейчас. Следом шел еще один боец «Беркута» с совершенно потерянным видом: в одной руке шлем, в другой карабин, а в глазах - боль и пустота...

Я к нему: «Что случилось?» Как оказалось, тот, кого несли на носилках, был его другом, которого только что застрелили боевики.

В ходе очередной заварушки один наш боец подошел к бригаде из военного госпиталя со словами: «Доктор, что-то у меня с ногой, прямо стоять не могу. Не посмотрите?» У него из голени торчала пистолетная пуля... и что делать? Врач достал пузырек со спиртом, пинцет, закатил рукава и прямо здесь же, на месте, извлек пулю, которую потом подарил бойцу на память. Подъехала «скорая», ему зашили рану, и в строй он уже не вернулся, хотя и рвался изо всех сил: как же я уйду? Ведь там мои товарищи!

Хочу сказать огромное спасибо медикам, оказывавшим помощь раненым бойцам. Они не просто выполняли свою работу, а проявляли настоящий героизм, вытаскивая раненых из-под града камней и прочей смертоносной гадости. Все было прямо как на фронте во времена Великой Отечественной: если ранение легкое, товарищи закрывают человека щитами, врач колдует над ним, и через несколько минут солдат снова возвращается в строй. И лишь в особо тяжелых случаях ребят увозила «скорая».

Очень часто при виде журналистов с телекамерами, вооруженный боевик, только что молотивший правоохранителя дубинкой по голове, сразу сбрасывал биту и цепи, маску откладывал в другую сторону, потом шел по улице, а пробежав несколько метров, падал на землю вниз лицом, закрыв руками голову и истерически вопя: «Пожалуйста, не бейте меня, я всего лишь студент!» Другой вариант: забежав куда-нибудь за угол и полностью разоружившись по дороге, боевик мог с абсолютно невинным видом стоять и курить - мол, что вам от меня нужно? Я вообще на свидание пришел, девушку жду - какие проблемы?

- Как держались ваши подчиненные?

- Знаете, уже буквально на второй день все начали, как это ни странно звучит, привыкать к происходящему, ведь бойцов изначально ориентировали на то, что, возможно, придется сдерживать уличные беспорядки. В минуты затишья ребята общались с протестующими, пытаясь понять, что оторвало их от семей, работы, привычного образа жизни. И самое главное - откуда такая животная ненависть к нам, за что? Самого безобидного вида бабушка, минуту назад со слезами падавшая в ноги, могла тут же взять палку и сквозь отверстия в щите пытаться проткнуть бойцу глаз.

Звучали диалоги примерно такого содержания:

- Мы приехали защитить свои права. Мы не хотим жить под ярмом, хотим быть свободными людьми.

- Простите, но вас что, держат на цепи, запрягают в хомут, отбирают все заработанные деньги? - спрашивали мы.

- Нет, конечно. Но мы могли бы жить лучше, а власть нам не дает. Они все преступники, и их надо уничтожить. А вы на их стороне, поэтому получите по заслугам! - такой был ответ.

- Известны ли вам случаи взятия бойцов в заложники? Как это происходило?

- В основном такие случаи имели место во время столкновений на майдане Независимости и на улице Институтская. Во время отхода или наступления очень сложно сохранять идеальную стройность рядов, особенно когда в тебя летит град камней, а на пути разбросаны клубки из погнутых гвоздей - «соток» с острыми штырями наружу. Один споткнулся, поранился, упал - двое или трое товарищей подбежали к нему, чтобы помочь, и тут же на них набрасываются человек двадцать-тридцать озверевших боевиков и тащат в казематы КМДА, где у них располагался штаб. Выжившие там ребята по понятным причинам не очень-то словоохотливы - ведь их подвергли не только физическим издевательствам... Их избивали палками и ногами, говоря: «Вот, побудь теперь на нашем месте! Почувствуй, каково это - когда тебя бьют!» А когда силы жертвы были уже на пределе - предлагали перейти на их сторону, обещая славу, почет и щедрое денежное довольствие. Лично мне не известен ни один случай предательства ни среди наших ребят, ни среди «беркутовцев». Один боец «Беркута», с которым я лично знаком, после пыток и систематических избиений потерял глаз, потом его выпустили.

- Расскажите подробнее о попытках боевиков переманить защитников правопорядка на свою сторону.

- Такие случаи были постоянно как в отношении рядовых бойцов, так и высшего офицерского состава. Последним обещали денежное довольствие в размере пятидесяти (!) месячных окладов, а в придачу - статус национального героя, отрекшегося от «преступной власти» и перешедшего на сторону «народа». Рядовых и командиров среднего звена тоже пытались прельстить деньгами, но в основном старались сыграть на психологии :мол, да, конечно же, материально мы вас не обидим, но разве же это главное? Неужели вы не патриоты своей страны, не хотите избавить ее от бандитов, встать на сторону народа, на верность которому давали присягу!

Да, мы давали присягу на верность народу, и именно ему оставались верны до конца, защищая от вооруженной толпы, жонглирующей словами, подменяющей черное белым, и наоборот. Не было среди нас предателей, и никогда не будет. Вообще, должен сказать, что эти дни останутся в моей памяти не только как вереница страшных трагедий, но и как ярчайший пример верности долгу и военного братства, как в свое время у наших дедов. Рядовые бойцы и командиры держались как одна семья. Если рядовому, к примеру, нужно было отлучиться на минуту, офицер вполне мог подержать его щит и каску, если захотел покурить - прикрыть щитом.

- Как пережили эти дни ваши родные и близкие?

- Знаете, очень многие поначалу старались скрыть от родных, куда и зачем поехали. Так, жена одного из наших бойцов на протяжении месяца была уверена, что ее муж работает на кухне, и лишь посмотрев новости, увидела его лицо во весь экран и тут же схватилась за телефон: почему мне ничего не сказал? Другой рядовой сказал матери, что некоторое время просто не сможет с ней связаться и сообщить о себе. Женщина запаниковала, стала звонить нашему командиру и возмущаться - мол, что это такое! Почему это вы не разрешаете бойцам домой звонить, что за порядки такие! В итоге, под общий смех, он взял трубку и рассказал все, как есть. С того дня командир стал лично контролировать: не забыл ли он позвонить маме?

- Подвергались ли нападениям со стороны боевиков семьи ваших товарищей?

- Нападений, к счастью, не было, а вот угрозы были. Так, жена нашего командира как-то позвонила ему среди ночи и сообщила, что в квартире побили стекла, а на двери написали «Попробуй, выйди - тебе конец!». Испуганная женщина несколько дней сидела дома, боялась даже сходить в магазин за хлебом, не говоря уже о том, чтобы отпустить ребенка в школу. Не далее как вчера командиру одной из воинских частей под Винницей тоже изгадили забор и побили стекла, пытались поджечь дом.

- С экрана телевизора нам внушают, что симпатии киевлян полностью на стороне майдана. А как было на самом деле?

- Всякое было - и негатив, и раздражение, и поддержка, и помощь. Гадостей на нашу долю и так хватило с лихвой, поэтому на провокации не реагировали. Куда приятнее вспоминать о тех людях, которые старались поддержать и подбодрить нас.

Работники офисных зданий, расположенных в центре, то и дело говорили: «Держитесь, ребята, мы с вами!» Помогали от чистого сердца, кто чем мог: кто еду принесет, кто чаю. А одна женщина привезла для нас комплект спальных мешков - целых двадцать штук, представляете? Она потом приходила несколько раз, спрашивала, не нужно ли чего, но на бытовые условия было грех жаловаться: мы нормально питались, теплым бельем и другой необходимой одеждой нас обеспечивали регулярно. Первое время было очень тяжело, мы могли ждать смену по 16 часов. Поверьте, в амуниции даже час на морозе тяжело выстоять, а ведь речь идет и о психологическом напряжении, и об ответственности за товарищей. Солдатам и офицерам ВВ было нелегко, но мы выполнили свой долг.

- Кто-нибудь из следователей военной прокуратуры пытался восстановить истинную картину?

- Да, опросы проводились. Но вряд ли это будет сделано в полном объеме. Ситуация сейчас сложная и непонятная.

- Были ли какие-то странные случаи, разумного объяснения которым вы найти не можете?

- Да, была загадка: как только мы въехали в Киев, на мой телефон пришло SNS от оператора МТС на украинском языке: «Уважаемый абонент! Вы зарегистрированы как участник массовых беспорядков!» А спустя некоторое время оттуда же пришло другое сообщение: «Спасибо бойцам внутренних войск, охраняющим нашу безопасность. Благодарные жители Киева». Кто рассылал эти сообщения (они пришли не только мне, но и всем нашим ребятам)? Где эти доброхоты раздобыли наши номера - для меня загадка. Думаю, изнанка майдана таит в себе множество подводных камней и подковерных игр, но, как известно, все тайное рано или поздно становится явным. Те, кто отправил нас туда, уже показали свои истинные лица. Те же, кто занял их место, - на очереди...

Марина ХАРЬКОВА,

Екатерина МИХАЙЛОВА

Источник