Юго-восток Украины традиционно принято противопоставлять Западу этой республики. И это неслучайно: и история, и язык, и этнический состав населения, и характер экономики - все решительно здесь противостоит «украинству» с его хуторским национализмом, русско-польскому жаргону («мове»), культом предателей-неудачников, наконец, непроходимому западенскому менталитету «селюков». Другое дело, что сама по себе восточная Украина также неоднородна, что и находит свое отражение в специфике политической борьбе на Украине. И среди наименее «украинских» регионов Украины необходимо выделить Новороссию.
В наши дни это географическое понятие неизвестно большинству россиян. В массовой, да и в научной литературе понятие «Новороссия» практически не используется, в силу чего и произошло забвение этого понятия. Даже самые образованные люди обычно могут лишь сказать, что под Новороссией когда-то, с середины XVIII века (точнее, с 1764 года, когда была создана одноименная губерния) и до 1917 года, подразумевалось территория по северному берегу Черного и Азовского морей. В силу такого названия региона можно вспомнить, что город Екатеринослав (ныне Днепропетровск) при императоре Павле назвался Новороссийском, университет в Одессе до революции официально назывался Новороссийским. В советскую эпоху этот край назвался Северным Причерноморьем, а теперь его обычно именуют Южной Украиной. Однако в силу своей этнической истории этот край заслуживает особого рассмотрения. Новороссия - это не часть «Украины», а совершенно особая часть исторической России, отличающаяся от всех других регионов страны. История края резко отличается от истории всех регионов России, в том числе и от истории Украины.
Думается, что пришло время реабилитировать старое доброе название края.
Географически территория Новороссии достаточно часто изменялась. В XVIII веке, когда появилось само понятие «Новороссия», под ней подразумевались степные территории с неопределенными рубежами на юге Российской империи, освоение которых только начиналось. В царствование Екатерины II, когда к России были присоединены причерноморские степи и Крым, эти территории и стали называть Новороссией. В первой половине XIX века к Новороссии относили также Бессарабию. Довольно долго к Новороссии относили и земли на Северном Кавказе (именно этим объясняется название города Новороссийск на Черноморском побережье Кавказа).
Дореволюционные ученые обычно относили к Новороссии в широком смысле все земли на юге империи, присоединенные начиная с царствования Екатерины II, но в более распространенном значении под Новороссией имелись в виду территории трех причерноморских губерний - Херсонской, Екатеринославской и Таврической, Бессарабскую губернию, имевшую особый статус, и область Войска Донского. В наши дни территории этих губерний соответствуют Одесской, Николаевской, Херсонской, Днепропетровской, Донецкой, Луганской, Запорожской, Кировоградской областей и Автономной республики Крым на Украине, республики Молдавии, Приднестровья, Ростовской области с городами Ростов-на-Дону и Таганрог в РФ.
Природные условия края очень благоприятны. Хлеборобная степь тянется до Черного моря. Именно эта степь, распаханная в XIX веке, была житницей всей России, поставляя хлеб также и в Европу. Здесь выращивали пшеницу, сою, хлопок, подсолнечник, арбузы, дыни, виноград и другие, экзотичные для большей части России продукты. В крае добывают уголь, марганец, известняк, железную руду. Новороссия имела серьезное экономическое значение и в Российской империи, и в СССР.
В Черное море впадают такие значительные реки, как Днепр, Днестр, Южный Буг, Дунай. Удобные транспортные пути, благоприятный климат, обильная степь, богатые минеральные ресурсы - все это делало Новороссию желанной добычей для многих народов в истории. И не случайно этническая история Новороссии едва ли не самая сложная среди всех регионов России. При этом своим своеобразием отличаются отдельные части Новороссии, такие, как Крым, Бессарабия, Донбасс.
1. Древнейшая этническая история
Черное море издревле было знакомо нашим предкам. Уже во времена киммерийцев и скифов праславяне, как можно судить по археологическим данным, были в числе изначальных обитателей северного побережья Черного моря. Это море было совсем близко к восточнославянской прародине. По словам Б. А. Рыбакова, «здесь ловят рыбу, плавают на кораблях, здесь находится девичье царство (сарматов) с каменными городами; отсюда, от морских берегов, Змей Горыныч, олицетворение степняков, направляется в свои налеты на Святую Русь. Это - реальное историческое черноморско-азовское море, издавна известное славянам и даже носившее временами название «Русского моря». До этого моря от лесостепной окраины славянства...можно доскакать «скорою ездою», как говаривали в XVI веке, всего лишь за три дня. В этом море есть сказочный остров Буян, в котором без труда угадывается остров Березань (Борисфен), лежавший на наезженном пути в греческие земли; на этом острове в Х веке оснащались русские торговые корабли. Как видим, Черное море не связано с космологическими представлениями о конце земли; наоборот, за этим морем начиналось все «заморское», притягательное и лишь наполовину неведомое».[i]
Однако особенностью Черного моря было и то, что северный берег моря представляет собой степь, часть Евразийской Великой степи. Взаимоотношения между Русью и степью, о чем говорилось выше, напрямую отражались на положении моря, которое периодически бывало то по-настоящему Русским морем, то логовищем Змея Горыныча. Несколько раз напор степняков отбрасывал славян от берегов моря под защиту леса. Но всякий раз, собравшись с силами, Русь вновь и вновь стремилась вернуться к Русскому морю. Это повторялось слишком часто, при самых разных правителях, режимах, экономических и социальных условиях, чтобы быть случайностью. Есть какая-то мистика в той величественной борьбе тяге русских людей к морю.
Впрочем, и современное название моря - Черное, также дано, судя по всему, нашими предками. Среди множества гипотез о происхождении названия моря наиболее убедительна версия члена-корреспондента АН СССР О. Н.Трубачева и профессора Ю. Карпенко. Еще в III-II тыс. до н.э. на северных берегах Азовского моря, жили арийские (индоевропейские) племена синдов и меотов, называвших море «Темарун», что буквально и означает «Черное». Происхождение такого названия связано с чисто визуальным восприятием цвета поверхности двух соседних морей, ныне именуемых Черным и Азовским. С гористых берегов Кавказа Черное море действительно кажется значительнее темнее, чем Азовское. Иными словами, у ариев, живших в закубанских и донских степях до их ухода в Индию, привыкших к светлой поверхности «своего» моря, созерцание соседнего не могло вызывать иного восклицания, чем «Черное море». А ведь праславяне именно в это время отпочковывались от общеарийской (индоевропейской) этноязыковой семьи, так что синды и меоты в определенном смысле тоже предки русского этноса. Синдов и меотов сменили ираноязычные скифы, которые также называли море словом «Ахшаэна», то есть «черное, или темное» море. Это название, как видим, пережило тысячелетия, и дошло до наших дней.
В древности на этих степях сменяли друг друга киммерийцы, скифы, сарматы, готы, гунны, аланы. В горном Крыму жили тавры. Начиная с VII века до н.э. происходила греческая колонизация. Греки основали многие города, некоторые из которых (правда, уже с другим этническим населением) существуют и поныне.
Но начнем по порядку. Древние авторы писали о том, что на огромном степном пространстве от Дуная до Волги первоначально жили кочевые племена киммерийцев. Киммерийцев упоминают ассирийские авторы под 714 годом до н.э., когда эти племена проникли в Малую Азию. В следующем столетии киммерийцы также принимали участие в войнах в Передней Азии. Вероятно, киммерийцы относились к группе иранских народов. Они носили штаны, приталенные рубахи, на голове башлык. Нечто похожее носили и русские казаки даже в начале ХХ века. Как видим, степная мода оказалась весьма консервативна.
Впрочем, киммерийцы из Причерноморья исчезли в VII веке. Греки уже не застали их, но у сменивших киммерийцев кочевых скифов сохранились предания о своих предшественниках. По словам «отца истории» Геродота, киммерийцы ушли из Причерноморья в страхе перед скифами. Как бы то ни было, от киммерийцев остались географические понятия, как Боспор Киммерийский (ныне - Керченский пролив), т.н. «Киммерийские переправы» через этот пролив, город Кимерик на берегу этого пролива. Скифы, под которыми греки подразумевали все «варварские» племена самого разного этнического происхождения, жившие по северным берегам Черного моря, пришли на место киммерийцев надолго. В узком смысле под скифами понимаются ираноязычные кочевые племена, жившие в степях от Дуная до Алтая, включая степной Крым. Кочевые скифы хозяйничали в крае более пяти столетий, (VIII - III вв. до н.э.). Скифы были известны в античности как кочевой скотоводческий народ, живший в кибитках, питавшийся молоком и мясом скота, имевший жестокие воинственные нравы, позволившие им снискать славу непобедимых. Со своих поверженных врагов скифы снимали скальп, из содранной вместе с ногтями с правой руки вражеских трупов кожи изготовляли чехлы для своих колчанов, из черепов наиболее достойных своих поверженных врагов делали чаши для вина.
В VII веке до н.э. скифы совершали дальние походы в Переднюю Азию, и 28 лет господствовали на востоке, пока мидийский царь не перебил на пиру скифских вождей, а затем и оставшееся без командиров скифское войско. Но, прекратив дальние походы, скифы по-прежнему оставались хозяевами Причерноморья. В 512 году до н.э. скифы уничтожили огромное персидское войско царя Дария, вторгшееся было в их владения.
Скифы были высокими (до 172 см) европеоидами. Скифы, кстати, были носителями гаплогруппы R1a, то есть очень близкими родственниками славян.
Как отмечает западная исследовательница Т. Райс, «по изображениям на сосудах из Куль-Оба, Чертомлыка и Воронежа можно предположить, что скифы имели ошеломляющее сходство с крестьянами дореволюционной России... Внешнее сходство скифов, как это видно из работ греческих мастеров по металлу, с крестьянским населением дореволюционной центральной России может до определенной степени быть случайным, являющимся результатом того, что и те и другие предпочитали носить одинаковые прически и длинные бороды. Но есть и другие сходства, объяснить которые значительно сложнее. Так, коренастое телосложение и большие округлые носы были характерны и для тех и для других, и вдобавок аналогичные особенности заметны и в темпераментах обоих народов. И те и другие любили музыку и пляски; и те и другие были настолько увлечены искусством, что могли восхищаться, перенимать и переделывать совершенно инородные стили в нечто абсолютно новое, национальное; у обоих народов был талант к графическим искусствам, а также у них можно отметить почти всенародную любовь к красному цвету. И опять-таки, оба народа демонстрировали готовность прибегнуть к политике выжженной земли в случае нашествия. Смешанные браки вполне могли сыграть свою роль в сохранении в России черт скифов, которые и по сей день продолжают находить свое выражение в национальном облике»[ii].
Российский антрополог В.П. Алексеев еще в 1985 году указывал на значительное сходство антропологического типа восточных славян, в том числе и русских, «... с тем антропологическим вариантом, который зафиксирован в скифских могильниках Причерноморья», добавляя при этом: «несомненно, что большая часть населения проживавшего в южнорусских степях в середине I тыс. до н.э., является физическими предками восточнославянских племен эпохи средневековья». При этом В. П. Алекссев отмечал и изменение антропологического типа восточных славян, произошедшее в первые века II тыс. н.э. в пользу западнославянского и связывал это с миграциями «нового пришлого населения из прикарпатских районов - прародины славян, и его брачных контактов с местными популяциями»[iii].
Древние греки стали селится на северном берегу Черного моря, начиная с VII века до н.э. В восточном Крыму, вокруг Боспора Киммерийского, в V веке до н.э. сложилось Боспорское царство. Для своего времени это было достаточно большое и богатое царство. Столица Боспора, город Пантикапей, имел площадь около 100 га. Проживало в царстве не менее 60 тысяч горожан и примерно вдвое больше селян. Немалую часть населения составляли скифы, синды и тавры.
Еще одним значительным центром греческой колонизации был основанный в 422 г до н.э. Херсонес, имевшим до 100 тысяч жителей.
Восточнее скифов жили родственные им савроматы (в дальнейшем, с III в до н.э., название изменилось на «сарматы»). Они вытеснили скифов из северного Причерноморья. Впрочем, большинство скифов растворились в среде родственных и имеющих схожий образ жизни сарматов.
Впрочем, часть скифов осталась в Крыму вплоть до III века, создав там свое царство. Скифское государство в Крыму превратилось в земледельческую страну. Военные поражения и захват сарматами большей части степных кочевий вынудили скифов изменить образ жизни. Большинство крымских скифов жили теперь оседло, и только аристократия сохраняла кочевые традиции. На местах старых зимников выросли крупные земледельческие поселения. Скифы теперь сеяли пшеницу, ячмень, просо, занимались виноградарством и виноделием, разводили лошадей, мелкий и крупный рогатый скот. Скифские цари строили города и крепости. Столицей царства был Неаполь Скифский, его городище расположено по соседству с современным Симферополем. Город защищала каменная оборонительная стена с квадратными башнями. Он стоял на пересечении торговых путей, которые шли из крымских степей к побережью Черного моря. Главной статьей государственного дохода была хлебная торговля. Скифские цари чеканили монету, боролись с пиратством и стремились подчинить своей власти торговых соперников - греческие колонии.
В горах и на Южном берегу Крыма жили тавры. Не случайно греки Крым назвали Тавридой или Таврикой. В отличие от подвижных скифов и сарматов тавры были оседлыми жителями. Впрочем, они не брезговали пиратством, принося пленников в жертву своей богине Деве.
Происхождение тавров неизвестно. Самоназвание их также неизвестно, по - гречески «тавр» означает «бык». Произошло ли это название от культа быка, распространенного у многих древних народов, или просто по созвучию слов, или от переноса греками названия горной цепи Тавр в Малой Азии, мы, видимо, никогда не узнаем. Живя вместе с греческим колонистами и скифами, тавры к II-III векам ассимилировались. Археологами раскопаны семейные погребения, в которых мужчина похоронен со скифским оружием, а женщина - с таврскими украшениями. В I веке историки и географы стали употреблять термин «тавроскифы» для обозначения смешанного негреческого населения Крыма.
Впрочем, наряду с эллинизацией варваров в Северном Причерноморье проходила также и варваризация греческих колонистов. Дион Хризостом, посетивший Причерноморье около 100 года, отмечал, что жители Ольвии уже нечисто говорили по-гречески, живя среди варваров, хотя и не утратили эллинского чувства и знали почти всю Илиаду наизусть, боготворя ее героев, больше всего Ахилла. Одевались они уже по-скифски, нося шаровары и плащи черного цвета.
Савроматы, ставшие хозяевами скифских степей, были типичными кочевниками. Особенностью савроматов было высокое положение женщин, их активное участие в общественной жизни и военных действиях. Древние писатели часто называют савроматов женоуправляемым народом. Геродот пересказал легенду об их происхождении от браков скифских юношей с амазонками - легендарным племенем женщин-воительниц. Эта легенда была призвана объяснить, почему савроматские женщины ездят верхом, владеют оружием, охотятся и выступают на войну, носят одинаковую с мужчинами одежду и даже замуж не выходят, пока в бою не убьют врага.
Среди сарматов выделились племена роксоланов, аорсов, языгов, сираков, аланов. Со временем самыми сильными из них стали аланы, подчинившие остальных сарматов. Вместе с готами в середине III века аланы вторглись в Крым. Этот удар окончательно сокрушил античные города Причерноморья. Правда, городская жизнь здесь не замирает. Города с греческим населением, которое пополняется византийскими греками, армянами, и разноплеменными выходцами из степей, продолжают существовать.
Ираноязычные аланы и германцы-готы поселились в юго-западной части Крыма, которую стали называть Дори. Сам Крым долго назывался Готией. Среди готов и аланов распространилось православие, они постепенно стали переходить к оседлому образу жизни. Поскольку готы и аланы жили смешанно, при этом имели общую религию, культуру и быт, и использовали в качестве письменного языка греческий, то не удивительно, что в XV веке итальянец Иосаф Барбаро писал о народе «готаланов».
Впрочем, в степях севернее Крымских гор, этническая картина без конца менялась. В IV веке здесь господствуют гунны, впрочем, быстро ушедшие на запад в поисках добычи, которую сулила им разваливающаяся Римская империя. Затем волна за волной сменяются здесь авары, булгары, хазары, печенеги, половцы.
2. От Тмутаракани к Дикому Полю
Постепенно в крае стали все больше выделяться славяне. Они жили на черноморских берегах еще задолго до нашей эры. Славяне еще в древности были известны как замечательные мореходы, господствующие на Черном море. В 626 году тысячи славян - союзников аварского кагана, осаждали Константинополь, причем не только с суши, но и блокировав царственный город с моря. Только с большим трудом византийцам удалось отбиться.
С возникновением Киевской Руси начинается период гегемонии русских на этом море. Морские навыки у них были значительно развиты. Основным судном руссов была морская ладья, представлявшая собой колоду-однодеревку, на борта которой набивались доски. Ладья могла ходить на веслах и под парусом. Регулярного постоянного морского флота в Древней Руси не было. Для морских походов по мере надобности создавался лодейный флот. Каждая ладья представляла самостоятельную боевую единицу, ее личный состав (40 человек) разбивался на десятки. Грузоподъемность этих судов составляла от 4 до 16 т., они имели длину не менее 16, ширину не менее 3, а осадку около 1,2 м. Ладьи объединялись в отряды, составляющие флот во главе с князем.[iv] Впрочем, были корабли, вмещавшие и до 100 человек.
Именно такие эскадры руссов и совершали знаменитые походы на Византию в 860 г., при Аскольде и Дире. В 907 году Олег Вещий с флотом в 2 тысячи судов не только одержал победу и обрел славу и добычу, но и добился подписания первого в истории письменного русско-византийского договора. Два морских походы - 941 и 944 гг совершил князь Игорь. Как раз в 940-х гг арабский ученый аль-Масуди, упоминая Черное море, писал: «...которое есть Русское море; никто кроме них (руссов), не плавает по нему, и они живут на одном из его берегов». Морские походы руссов продолжались и в более поздние времена. Так, другой арабский ученый Мухаммед Ауфи в начале XIII века писал о руссах: «Они совершают походы на отдаленные земли, постоянно странствуют по морю на судах, нападают на каждое встречное судно и грабят его».
После побед Святослава над хазарами и Владимира над печенегами, давших Руси временный перевес над степью, в северном Причерноморье образовалось Тмутараканское княжество. Тмутаракань как город-крепость возник на месте древнего поселения около 965 г., после походов Святослава Игоревича на юг, разгрома хазар и присоединения этого края к древнерусскому государству. В этих местах жили греки (потомки античных колонистов и эллинизированных тавров и скифов), касоги (черкесы), ираноязычные ясы (аланы), тюркоязычные хазары и булгары, угры, германцы готы, а со временем сюда начало постепенно проникать русское население. Когда точно первые славяне появились в Крыму, сказать трудно. Но, как отмечал академик Б. А. Рыбаков, «мы можем проследить проникновение славян в Крым и Тамань почти за тысячу лет до образования Тмутараканского княжества».[v] На одной из греческих надписей в Боспоре, датируемой Ш веком, упомянуто имя Ант. В VIII-X веках восточный Крым и азовское побережье Северного Кавказа были под властью хазар. Вероятно, именно в хазарскую эпоху славянское население северного Причерноморья значительно увеличилось, поскольку многие славяне, будучи зависимыми от хазарского кагана, могли беспрепятственно расселяться в его владениях. По мере ослабления Хазарии славяне сами стали устраивать вторжения в Крым. Так, из одного византийского жития известно, что некий новгородский князь Бравлин (о котором, впрочем, в русских летописях нет никаких упоминаний) в начале IX - го века разграбил все побережье Крыма. К концу X века, к моменту падения Хазарского каганата, славяне уже заметно выделялись своей численностью среди полиэтнического населения берегов Керченского пролива. Совершенно понятным становится появление по берегам Керченского пролива после разгрома хазар славянского Тмутараканского княжества
Название Тмутаракань образовалось от искаженного хазарского слова «тумен-тархан», что означало название ставки тархана - хазарского военачальника, располагавшего войском в 10 тысяч воинов («туменом»). В первый раз это название упоминается в «Повести временных лет» под 988 г., когда Владимир Святославич образовал там княжество и посадил в нем своего сына Мстислава.
Сам факт возникновения Тмутараканского княжества, отрезанного от Киева степными просторами свидетельствует не только о могуществе Руси, но и о том, что значительное славянское население обитало в Крыму и на Северном Кавказе, причем задолго до создания государства на Руси, (поскольку нет никаких исторических свидетельств об организации киевскими князьями массового переселения руссов в Причерноморье). Как писал известный историк В. В. Мавродин: «Русь Черноморско-Азовского побережья до времени Святослава, это и славянские купцы, и воины, появившиеся в городах и селениях Хазарии, Крыма, Кавказа, Нижнего Дона, и отдельные колонии переселенцев, и гнезда русифицированных этнических групп, перевоплотившихся из племен сарматского мира, близких социально и в культурно-языковом отношении другим племенам, скрещивающимся в северной и лесостепной зоне уже с подлинными славянами».[vi] После присоединения края при Святославе в 965 году этнический состав населения Тмутаракани не изменился.[vii]
О значении Тмутаракани свидетельствуют такие данные: именно опираясь на эти земли, князь Мстислав вступил в борьбу за отцовское наследство с братом Ярославом Мудрым, и смог отвоевать у него все русские земли по левому берегу Днепра. По словам исследователя, «Тмутаракань была не была отдаленным от Руси маленьким княжеством, а крупным политическим центром, располагавшим силами чуть - ли не всего юго-востока европейской части нашей страны, опираясь на которые Мстислав и мог не только одолеть Ярослава с его варягами, но и овладеть всей левобережной частью днепровской Руси».[viii]
Тмутараканское княжество в X-XI веках переживало быстрый хозяйственный подъем. В столичном городе княжества при князе Владимире Красно Солнышко (980-1015 гг) были сооружены стены мощной крепости. Как отмечали археологи, строительные приемы, применявшиеся в Тмутаракани, также применялись и при строительстве крепостей на реке Стугне под Киевом.[ix] Тмутараканский князь Олег (1083-1094 гг) выпускал собственную серебряную монету со своим портретом и надписью «Господи помози». Его жена, Феофания Музалон из Византии, имела печать, где она была названа «архонтессой (княгиней) Руси».
О том, что среди тмутараканцев преобладало русское и обрусевшее население, свидетельствуют многочисленные граффити (настенные надписи) на древнерусском языке, иконки, печати местного посадника Ратибора. Показательно также, что, хотя большинство местных оседлых жителей были христианами еще с IV века, со времен римского императора Константина, Тмутаракань стала независимой в церковном отношении от византийского духовенства.
Помимо Тмутаракани и находившегося в этом же княжестве Корчева (Керчи), известны и другие русские города на Русском море или вблизи от него: Олешье (Алешки, ныне - Цюрупинск) в низовьях Днепра, Белгород-Днестровский в Днестровском лимане, основанный на развалинах разрушенного готами античного города Тира, Малый Галич (ныне Галац в Румынии).
Однако господствующее положение Руси на Черном море было недолгим. Между основной территорией Руси и русскими поселениями на Черном море лежали сотни километров выжженной солнцем степи, распахать которые при тогдашней агротехнике было невозможно. Когда со второй половины XI века начался половецкий натиск, совпавший со временем распада Киевской Руси на уделы, то связи Поднепровья с Тмутараканью прервались. Под половецкими ударами русское население причерноморских земель были большей частью оттеснено на север, частью погибло.
После 1094 года русские летописи ничего не сообщают о Тмутаракани, а тмутараканские летописи до наших дней не дошли. Тмутаракань, вероятно, вошла в вассальные отношения с Византией, поскольку связываться по морю с Константинополем было проще и удобнее, чем идти через половецкие степи на Русь. Впрочем, зависимость от Византии носила характер военного союза, поскольку в Тмутаракани правили местные князья, имена которых неизвестны. Кроме того, Тмутаракань платила дань одному из половецких ханов, владевшему степным Крымом. Русское население Крыма и Тамани продолжали жить здесь и позднее. Во всяком случае, арабский географ Идриси около 1154 года называл Таматарху (то есть Тмутаракань) густо населенным городом, а реку Дон именовал Русской рекой. В договорах Византии с Генуей в 1169 и 1192 годах говорилось, что севернее Керченского пролива находится торжище с названием «росия» (с одним «с»)![x] Археологами раскопано славянского поселение на холме Тепсель (поселок Планерное), датируемое XII-началом XIII вв.
Но все же Русь была отрезана от Русского моря.
Конечно, на Руси не забыли о причерноморских землях. Не случайно в «Слове о полку Игореви» князь Игорь собирался «поискать града Тмутаракани», отправляясь в поход на половцев. Но разделенная на уделы Русь не была в состоянии возвратиться на берега Черного моря. Возвращение произошло лишь через семь веков!
О Тмутаракани в памяти русских вскоре не осталось ничего, кроме смутных воспоминаний о чем-то, находящемся очень далеко. Даже местонахождение Тмутаракани полностью забыли, так что в XVI веке московские летописцы считали Тмутараканью город Астрахань.[xi]
Вторжения половцев, первое из которых произошло еще в 1061 году, три десятилетия спустя приняли характер массового вторжения. В 90-х гг. XI века половцы почти непрерывно вторгаются на Русь. Занятые усобицами русские князья не только не способны были отбить половецкий натиск, но нередко и сами приглашали половцев пограбить владения своих соперников. У половцев выдвинулись крупные полководцы Тугоркан (в русских былинах его называли Тугарин Змеевич) и Боняк Шелудивый. В 1093 году половцы разгромили дружины русских князей под Треполем (на реке Стугне), а три года спустя разграбили окрестности Киева и сожгли Печерский монастырь.
Степная граница Руси теперь проходила неустойчивой ломаной линией от Межибожья к нижнему течению реки Роси, откуда круто поворачивала на северо-восток к верховьям рек Сулы, Псла, Воркслы, Северского Донца, Дона и Прони.
Русские князья под давлением половецкой опасности начали сплачиваться. Уже в 1096 году Владимир Мономах нанес поражение половцам на реке Трубеж. Под руководством Владимира Мономаха объединенные русские дружины совершили ряд удачных походов против половцев в 1103, 1107, 1111 годах. В ходе последнего похода половцы потерпели особенно тяжелое поражение на реке Сальнице. Мономаху удалось приостановить половецкие вторжения, благодаря чему авторитет этого князя поднялся очень высоко. В 1113 году он стал Великим князем Руси. Владимир Мономах стал последним князем, правившим всей Русью. Парадоксальным образом, именно в результате побед Мономаха и ослабления половецкой угрозы удельные князья теперь не нуждались в единой центральной власти великого князя, и поэтому, по словам летописца, «раздрася земля Русская». Половецкие набеги на русские земли продолжались, но уже не столь масштабные, как при Тугоркане и Боняке. Русские же князья по-прежнему «приводили» половцев на земли своих соперников.
Из-за половецких вторжений значительно было оттеснено на лесной север славянское население с Приднестровья и Побужья (среднего и нижнего течений реки Южный Буг), где когда-то проживали уличи и тиверцы. Но в XII веке их плодородные земли стали напоминать пустынную степь. На среднем Днепре «Половецкое поле» подходило уже к самому Киеву. На Дону славянское население осталось лишь у самых истоков реки. В степях на нижнем Дону, еще существовали небольшие городки, где проживали славяне, ясы (аланы), остатки хазар, исповедующие православие. Летописец описал городок Шарукань, жители которого вышли встречать русские дружины православной духовной процессией.
Можно точно назвать дату, когда руссы оставили степные территории. В 1117 году «беловежцы», то есть жители Белой Вежи, бывшего хазарского Саркела, населенного руссами, пришли на Русь. Так прошла эвакуация оседлого христианского славянского населения из зоны степей.
Правда, в степях все равно оставались еще весьма многочисленные и воинственные славяне. Их называли бродниками. Они довольно часто упоминаются в русских летописях, участвуя в междоусобицах русских князей, а также в войнах с половцами. Впервые о бродниках наши летописи упоминают под 1146 годом. Во время борьбы Святослава Ольговича с Изяславом Мстиславовичем, союзник Святослава, Юрий Долгорукий, присылает ему отряд «бродников». В 1147 году «Бродники и Половци приидоша (к черниговскому князю) мнози».
В 1190 году византийский хронист Никита Акоминат описывал, как бродники - ветвь русских, по его словам, участвовали в нападении на Византию. «Людьми, презирающими смерть» - называет их византиец. В 1216 году бродники участвовали в битве на реке Липице в период усобицы суздальских князей.
Бродниками становились «выгонцы», то есть беглые холопы, предпочитавшие «бродить» по степям, чем находиться в боярской кабале. «Выгонцев» с Руси степи привлекали богатыми «ухожаями» - звериными, рыбными и пчелиными угодьями. Во главе бродников становились выбранные ими воеводы. И происхождение, и образ жизни бродников поразительно напоминает позднейших казаков.
Бродники стали настолько многочисленны, что в одном из документов Папы Римского Гонория III, датированных 1227 годом, южно-русские степи именуются brodnic terra - «землей бродников»
Впрочем, бродники сыграли не очень благовидную роль в истории. В 1223 году, во время битвы при Калке, бродники во главе с Плоскиней оказались на стороне монголо-татар. Также бродники участвовали в монголо-татарских вторжениях на южные земли Руси и Венгрии. Во всяком случае, венгерские монахи жаловались, что в монгольском войске находиться множество «злочестивейших христиан». В 1227 году в «землю бродников» был назначен папский архиепископ. Впрочем, каких-либо сведений об обращении бродников в католицизм нам неизвестно. В 1254 г. венгерский король Бела IV жаловался папе, что его теснят с востока, т.е. из Карпато-Днестровских земель, русские и бродники. Как видим, венгерские монархи отличали бродников от основной массы русских. Но, с другой стороны, речь не шла о бродниках как об отдельном народе.
После XIII века сведения о бродниках из летописей исчезают.
Почти одновременно с бродниками летописцы сообщают о неких берладниках. Собственно, берладники были частью бродников, имевшие свой центр - город Берладь (ныне - Бырлад в Румынии). Земли между низовьями Дуная, Карпатами и Днепром, которые ранее населяли племена уличей и тиверцев, сильно пострадали от половецких вторжений рубежа XI-XII веков. Население сократилось во много раз, частью погибло, частью бежало на север, под защиту лесов и Карпатских гор. Однако полностью эти земли не опустели. Здесь еще сохранись города - Берладь (ставший столицей края), Текуч, Малый Галич, Дичин, Дерст, и ряд других. В 1116 году Владимир Мономах направил сюда воеводой Ивана Войтишича, который должен был собирать дань с городов на Дунае. После распада Киевской Руси эти земли признавали верховную власть Галицкого князя, но в целом были достаточно независимы. Византийская принцесса Анна Комнин, в поэме, посвященной жизни своего отца, правившего в 1081-1118 гг., упоминала о самостоятельных князьях, правивших на нижнем Дунае. В частности, в городе Дичин правил некий Всеслав. Но затем центром края стала Берладь.
Фактически Берладь представляла собой вечевую республику. В Берлади правили выбранные местными жителями воеводы, но иногда берладники принимали у себя отдельных Галицких князей. Один из таких князей так и вошел в историю под именем Ивана Берладника.
Точные границы Берлади не поддаются определению. Скорее всего, Берладь занимала территорию между Карпатами, нижним Дунаем и Днестром. Сейчас это - северо-восточная часть Румынии, Молдавия и Приднестровье.
Население Берлади было весьма смешанным, включая в себя как русских (видимо, преобладавших), так и выходцев из различных племен степи, и романоязычных валахов (на основании чего современные румынские историки считают Берладь «национальным румынским государством»). Впрочем, русский язык и верность дому Галицких князей означают, что Берладь была все-таки русским политическим образованием, совмещавшим в себе черты как Тмутараканского княжества, такого же отрезанного от основной территории и многоязычного, такого же свободного, как Господин Великий Новгород, имевшего «вольность в князьях», так и устройства будущих казачьих войск.
Берладники также имели репутацию отважных воинов. Они захватили порт Олешье в Южно-Бугском лимане, нанеся большие убытки киевским купцам. О многочисленности берладников свидетельствует такой факт, что в 1159 году, воюя с собственным дядей, князь Иван Берладник собрал 6 тысяч воинов из Берлади. (Для той эпохи, когда самые могущественные монархи собирали по несколько сотен воинов, число берладников выглядит внушительным).
Дальнейшая история Берлади нам неизвестна.
Впрочем, в этом же крае на рубеже XII-XIII вв. летописцы упоминают неких «подунайцев». Происходившие из «выгонцев» (под этим древнерусским термином понимались изгнанные или добровольно ушедшие из своей общины) выходцы из южных русских княжеств, осевших в низовьях Дуная и Днестра, эти «подунайцы» имели свои города - стоявшие на правом берегу Днестра Тисмяница (впервые упоминаемые под 1144 годом) и Кучелмин впервые упомянутый в 1159 году. Вероятно, «подунайцы» и берладники - одно и то же. Известны воеводы подунайцев - Юрий Домажирович и Держикрай Володиславович, происходившие из знатных боярских Галицких семей. В 1223 году подунайцы составляли целый полк Мстислава Удалого в битве при Калке. Интересно, что «выгонцы галичские» в количестве 1 тысячи лодий вышли по Днестру в Черное море, а оттуда вошли в Днепр.
Бродники, частью которых были берладники, по мнению некоторых историков (В. Т. Пашуто), фактически были на пути превращения в отдельный кочевой народ славянского происхождения. Впрочем, большинство ученых с этим не соглашается, считая, что бродники были примерно такой же частью русского этноса, как впоследствии казаки.
На южной, степной границе Руси сложился весьма военизированный быт местных жителей. Большинство жителей границы владело оружием и могло постоять за себя во время отдельных, не столь масштабных, как во времена Тугоркана и Боняка, набегов. Быт жителей степного пограничья напоминал быт казачества следующих веков.
В «Слове о полку Игореве» князь Игорь с гордостью говорит: «А мои куряне - дружина бывалая: под трубами повиты, под шлемами взлелеяны, с конца копья вскормлены; пути ими исхожены, овраги ведомы, луки у них натянуты, колчаны отворены, сабли наострены; сами скачут, как серые волки в поле, себе ища чести, а князю славы». Жители Курска (куряне) действительно были, выросшие в вечной степной войне, словно с конца копья вскормлены.
Интересно, что среди воинов границы были и женщины, которых называли поляницами, или поленицами. Они храбро сражались вместе с богатырями и как равные участвовали в княжеских пирах.
В одной из древнерусских былин про князя Владимира Красно Солнышко говорится:
А Владимир князь да стольнё-киевской
Заводил почестей пир да и пированьице
На многих князей да на всих бояров,
На всих сильних русских могучих на богатырей,
Ай на славных поляниц да на удалыих. [xii]
Поляницы упоминаются также в одной из былин про Илью Муромца. Согласно одной из былин, в поединке Илья чуть было не уступил полянице.
Князья пограничных территорий стали широко использовать в борьбе со степняками других, «своих», степняков. В середине XII века, около 1146 года, на степной границе, по реке Рось, сложился племенной союз из зависимых от Руси тюркских кочевых племен. Киевские летописцы называли степных союзников Руси «черными клобуками» (то есть черными шапками). В этот союз входили остатки печенегов (собственно, в последний раз печенеги появляются на страницах летописи в 1168 году именно в качестве «черных клобуков»), а также берендеи, торки, ковуи, турпеи, и прочие мелкие половецкие племена. Многие из них долгое время сохраняли язычество, поэтому летописцы называли «своими погаными». Конница «черных клобуков» верой и правдой служила русским князьям как в их противостоянии степи, так и в их междоусобицах. Центром «черных клобуков», был город Торческ, стоявший на реке Рось, и заселенный, видимо, племенем торков. Сами торки, пришедшие с Приаралья, впервые упомянуты в летописях еще в 985 году, как союзники Руси, воевавшие вместе с ней против хазар и волжских болгар. Под ударами половцев торки оказались на русской границе. В 1055 году они были побеждены сыном Ярослава Мудрого Всеволодом. В дальнейшем часть торков подчинилась половцам, другая поступила на службу к старым знакомым русским князьям.
«Черные клобуки» не только защищали южные рубежи Руси, но и использовались в качестве элитных конных частей на других русских землях, где в них возникала нужда. Такие названия, как Берендеево болото, где сражался с монголо-татарами Евпатий Коловрат, и ряд других названий, с прилагательным «берендеево», до сих пор существуют во Владимирской и Ярославской областях. На Украине, в Житомирской области есть город Бердичев, который еще два века тому назад назывался Берендичев.
Итак, русские были значительно оттеснены из причерноморских степей, и вынуждены были упорно защищаться от половецких набегов.
3. Эпоха Крымского ханства
Монголо-татарское нашествие особенно сильно опустошило южные степи. Остававшееся к XIII веку немногочисленное русское население было частью уничтожено, частью оттеснено еще дальше от моря на север. В Причерноморье стал господствовать новый этнос - крымские татары, в состав которых вошли половцы, и остатки других степных народов. Этот благословенный край совершенно опустел, и лишь отдельные костры чабанов и следы их стад свидетельствовали, что род людской еще обитает здесь. Только в Крыму благодаря горам еще сохранились города, ремесла, международная торговля, да и там был заметен упадок.
Городами на южном берегу Крыма в 1260-х гг., овладели генуэзцы, добившись он золотоордынского хана права иметь свои торговые фактории. Постепенно, к середине XIV века, генуэзцы стали хозяевами всего южного берега. Ордынских ханов это вполне устраивало, ведь генуэзские колонии стали главным покупателем угнанных из Руси невольников.
В горах примерно в начале XIII века, сложилось небольшое христианское княжество Феодоро, основным населением которого были греки и потомки эллинизированных скифов, готов и аланов. В горах существовали еще несколько небольших феодальных образования, в частности, Кырк-Орское и Эски-Керменское княжества со смешанным населением.
Но в целом Причерноморье оставалось пустынным заброшенным краем. Даже распад Золотой Орды не изменил положение к лучшему. Скорее, напротив. В Крыму и прилегающих степях возникло Крымское ханство, быстро попавшее в вассальную зависимость от Османской империи превратившееся на три столетие в государство-паразит. «Хозяйственной специализацией» ханства стали набеги за рабами и добычей на Малую и Великую Русь. Благодаря турецкой поддержке, некоторыми особенностями географического положения, а также перманентной войне между Москвой и Речью Посполитой, Крымское ханство оказалось не только самым сильным и хищным, но и самым долговечным из всех ханств распавшейся Золотой Орды.
Это был очень сильный враг. Еще в 1482 году татары сожгли и разграбили Киев, принадлежавший тогда Великому княжеству Литовскому.
Известно, что лишь за первую половину XVI века на Московскую Русь было 50 «крымских ратей», то есть военных грабительских вторжений. Крупное вторжение произошло в 1507 году. Пять лет спустя два крымских принца опустошили окрестности Алексина, Белева, Брянска, и Коломны, осаждали Рязань, захватив «полон многий». В 1521 году крымцы вместе с казанцами осаждали Москву.
Во второй половине XVI столетия московско-крымские войны принимали грандиозный масштаб. В крупных набегах крымцев участвовало чуть ли не все взрослое мужское население ханства, со стороны московских ратей сражались десятки тысяч воинов.
Так, в 1555 году недалеко от Тулы при Судьбищах крымцы потерпели неудачу от русских войск. В 1564 году татары сожгли Рязань. В 1571 году хан Девлет-Гирей сжигает Москву, а в следующем году объединенное войско земских и опричных воевод разбивает крымцев при Молоди на полпути между Москвой и Серпуховым. Но набеги не прекращались. В 1591 году новое крымское войско во главе с ханом Казы-Гиреем было отражено у села Воробьево (ныне в черте Москвы). На месте сражения был воздвигнут Донской монастырь. За XVI век нет сведений о набегах только по 8 годам, но зато восемь раз татары делали по два набега в год, и один раз - три набега! Дважды они приходили под Москву и один раз сожгли ее, сожгли Рязань, доходили до Серпухова и Коломны.
В XVII веке также не проходит и года без крымского набега. Тульская засечная черта была разрушена в 1607-17 гг. Особенно во время Смуты когда «татары ходили на Русь до утомления», а иранский шах, знакомый с состоянием восточных рынков рабов выражал удивление, что в России ещё остались жители. Только в 1607-1617 гг. крымцами было угнано из России не менее 100 тысяч человек, а всего за первую половину XVII века - не менее 150-200 тысяч. Не меньшими были потери русского населения на территории Речи Посполитой, куда за то же время (1606-1649 гг.) было совершено 76 набегов. Пользуясь отсутствием укреплений на степных «украйнах» Московского государства, крымские татары вновь заходили вглубь страны. В 1632 году крымские набеги способствовали неудаче России в Смоленской войне 1632-34 гг. В 1633 году крымцы разбойничали в окрестностях Серпухова, Тулы и Рязани.
Только сооружение Белгородской засечной черты привело к относительному спокойствию в окрестностях Москвы. Впрочем, в 1644 году татары опустошили тамбовские, курские и северские земли. В следующем году новое нашествие из Крыма было разгромлено, но татары все же увели с собой более 6 тысяч пленников. Крымские татары и в дальнейшем систематически разоряли русские земли, снова доходя порой до Серпухова и Каширы. Общее число уведенных татарами в плен для продажи на невольничьих рынках в первой половине XVII века составило, примерно, около 200 тыс. чел. России приходилось платить крымскому хану дань («поминки»), во второй половине XVII в. - свыше 26 тыс. руб. ежегодно.
На Украине, охваченной междоусобиями различных гетманов, сменявших друг друга после смерти Богдана Хмельницкого, татарам было весьма просто захватывать пленников. Только за 3 года, 1654-1657 годы с Украины угнали в рабство свыше 50 тыс. человек.
В XVIII веке вторгаться в Россию татарам стало сложнее, поскольку им пришлось бы преодолевать укрепления Изюмской черты. Тем не менее, набеги продолжались. Так, в 1735-36 гг. в Бахмутской провинции «обывателей мужска и женска полу многое число взято в полон и побито, и хлеб стоячий и молоченый весь без остатка пожжен, и скот отогнан»[xiii]. Были опустошены и «заднепровские места» (по правому притоку Днепра Тясмину).
В первой половине XVIII века из Крыма, по свидетельству католического миссионера К. Дюбаи, ежегодно вывозилось 20 тыс. рабов. Около 60 тыс. невольников использовалось в самом ханстве, в основном для сельскохозяйственных работ.
Последний набег крымского хана пришелся на зиму 1768-69 гг. В Елисаветградской провинции, как сообщал один из очевидцев, татары сожгли 150 деревень, «огромное дымное облако распространилось на 20 миль в пределы Польши», были уведены в плен 20 тыс. чел[xiv].
Но все эти грандиозные вторжения имели только одну цель - захват пленников. Поскольку охота за живым товаром была главной отраслью хозяйства ханства, а рабы были его главным экспортным товаром, то не удивительно, что организация набегов была отработана до совершенства.
По числу участников набеги делились на три вида: большой (сефери) совершался под руководством самого хана, в нем участвовало свыше 100 тысяч человек. Приносил такой набег не менее 5 тысяч пленников. В среднемасштабном походе (чапуле) участвовало до 50 тысяч воинов под командованием одного из беев, и обычно захватывалось до 3 тысяч пленников. Небольшие набеги («беш-баш», буквально «пять голов») совершались во главе с мурзой, или же вольной промысловой артелью во главе с собственным выборным командиром. Приносил такой набег несколько сотен пленников.
Интересно, что обычно в поход татары не брали оружия, ограничиваясь саблей, луком и несколькими десятками стрел, но непременно запасались ремнями, чтобы вязать пленных. С русским военными отрядами татары стремились в бой не вступать, продвигаясь вглубь чужой территории крайне осторожно, по звериному путая следы. Захватив врасплох деревню или город, татары захватывали пленных, убивая оказывающих сопротивление, после чего стремительно уходили в степь. В случае преследования татары рассеивались на мелкие группы, затем собиравшиеся в условленном месте. Только в случае своего подавляющего численного превосходства крымцы вступали в сражение
Подсчитать количество жертв крымских набегов за три века не представляется возможным. Ясно только, что общее число жертв исчисляется миллионами.
Захваченных в набегах рабов в основном тут же покупали купцы преимущественно еврейского происхождения, которые в дальнейшем перепродавали свой «товар» с большой прибылью всем нуждающимся в рабах, готовых за них щедро заплатить.
Покупателем невольников была преимущественно Османская империя, широко использовавшая труд рабов во сферах хозяйственной жизни. Впрочем, в XIV и XV вв. славянских рабов покупали купцы итальянских городских республик, переживавших период Возрождения, что никак не отразилось на судьбе русских невольников. Рабы славянского происхождения как что-то обыденное отмечаются в XIV веке в нотариальных актах некоторых итальянских и южнофранцузских городов. В частности, одним из главных покупателей русских рабов была область Руссильон на юге Франции. О рабах-«скифах» упоминает знаменитый поэт Петрарка в своём письме архиепископу Генуэзскому Гвидо Сетте. Как саркастически напоминает современный украинский автор Олесь Бузина, «надеюсь, теперь всем ясно, откуда на полотнах тогдашних итальянских художников развелось так много блондинок. При хроническом-то их дефиците среди аборигенок Италии...».
Позднее в число самых важных покупателей «живого товара», доставленного из Крыма, вышла Франция. В царствование «короля-солнца» Людовика XIV русских невольников широко использовали в качестве гребцов на галерах. Ни «христианнейшие» монархи, ни благочестивые буржуа, ни гуманисты Ренессанса не видели ничего зазорного в том, чтобы покупать невольников-христиан у мусульманских владык через посредников-евреев.
Характерно, что само Крымское ханство, расположенное в благодатном Крыму с его плодороднейшими почвами и выгоднейшим географическим положением, представлял собой совершенно примитивное государственное устройство. Даже такой автор, как В. Е. Возгрин, автор книги «Исторические судьбы крымских татар», посвятив весь свой труд в 450 страниц «доказательствам» того, что ни в чем не повинные крымские татары стали жертвой агрессии царизма, тем не менее признавал: «факт совершенно уникальной (если ни в мировом масштабе, то по крайней мере для Европы) стагнации всей экономики Крыма в XIII-XVIII вв.»[xv]. Действительно, к концу своей истории в Крымском ханстве проживало меньше людей, чем при его возникновении, а хозяйство оставалось на уровне 500-летней давности.
Причина застоя понятна: сами крымские татары считали для себя позором любой труд, кроме разбоя, поэтому ремеслами, торговлей, садоводством и другими видами хозяйственной деятельности в ханстве занимались греки, армяне, караимы, а также захваченные в набегах рабы. Когда Екатерина II решила окончательно подорвать экономику Крымского ханства, она распорядилась выселить греков и армян, проживающих на полуострове. Этого было достаточно, чтобы ханство сделать беззащитным и русские смогли взять его голыми руками в 1783 году
В борьбе с турецкими агрессорами и татарскими хищниками прославили себя вольные казаки. Мощным заслоном на пути вторжений татарских орд встала Запорожская Сечь. В ответ на татарские набеги запорожцы и донцы устраивали ответные походы на Крым и турецкие крепости на Черном море, освобождая пленников. На своих легких лодках «чайках» запорожцы пересекали Черное море, нападая даже на окрестности Стамбула. Запорожцы порой на годы прерывали турецкие плавания по Черному морю, топя или захватывая на абордаж даже крупные турецкие корабли. Лишь с 1575 по 1637 гг. казаки совершили до двадцати походов по Черному морю, нередко вступая в морские сражения с турецким флотом. В 1675 году запорожский кошевой атаман Иван Серко вторгся в Крым, опустошив полуостров, освободив 7 тысяч пленников. Наконец, во время русско-турецкой войны 1735-40 гг русские войска под командованием фельдмаршала И.Х. Миниха вторгались в Крым, разгромив столицу ханства Бахчисарай.
Земли между Днестром и Днепром принадлежали Турции, но фактически не были заселены. С середины XVIII в. здесь появляются украинско-молдаванские селения, платившие дань крымскому хану (т.н. «Ханская Украина»).
Жизненные интересы России требовали ликвидации крымско-татарской и турецкой угрозы и возвращения выхода к Черному морю.
[i] Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М, 1988, с. 761
[ii] Райс Т. Скифы. Строители степных пирамид. http://www.bibliotekar.ru/skify/7.htm
[iii] Алексеев В.П. Палеоантропология и история // Вопросы истории. 1985. № 1
[iv] Краснознаменный Черноморский флот. М, 1979, с. 7
[v] Рыбаков Б. А. Славяне в Крыму и на Тамани. Симферополь, 1952, С. 17
[vi] Мавродин В. В. Славяно-русское население Нижнего Дона и Северного Кавказа в X-XIV веках// Ученые записки ЛГПИ им. А. И, Герцена. Т. 11.1938 г., с. 23
[vii] Гадло А. В. Предыстория Приазовской Руси. Очерки истории русского княжения на Северном Кавказе. СПб, 2004, с. 151
[viii] Артамонов М. И. История хазар. С. 439-440
[ix] Гадло А. В. Предыстория Приазовской Руси. Очерки истории русского княжения на Северном Кавказе. СПб, 2004, с. 164
[x] Гадло А. В. Предыстория Азовской Руси. Очерки истории русского княжества на Северном Кавказе. СПб, 2004, с.312
[xi] Гадло А. В. Предыстория Азовской Руси. Очерки истории русского княжества на Северном Кавказе. СПб, 2004, с. 29
[xii] Гильфердинг А. Ф. Олонецкая губерния и ее народные рапсоды. - В кн.: Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 года. Изд. 4-е, М.-Л., 1949, т.2, с. 68
[xiii] [xiii] Кабузан В. М. Заселение Новороссии (Екатеринославской Херсонской губерний) в XVIII -первой половине XIX вв.(1719-1858 г). М, наука, 1976 , с. 51, 76
[xiv] Там же, с. 106
[xv] Возгрин В. Е. Исторические судьбы крымских татар. М., 1992, с. 164
.jpg)
1. Как интересно !