4. «Королевство Галиции и Лодомерии» в Австрийской империи
В 1772 году, по первому разделу Речи Посполитой, Галиция вместе с южными землями собственно Польши, размером в 83 тысяч км (из которых примерно 55 тысяч км2 занимали русские земли), с населением в 2 650 тысяч человек, отошла к Австрийской империи. Это событие стало важным рубежом в истории этого края. В составе лоскутной империи Габсбургов новая провинция получила название «Королевство Галиции и Лодомерии». Австрия заняла Галицию, ссылаясь на то, что в XIII в. Галицко-Волынская княжество было короткое время под господством венгерских королей, в том времени титуловали себя гех Galiciae et Lodomeriae. Этот титул унаследовали и императоры дома Габсбургов. И вот в 1772 году этот титул неожиданно стал соответствовать истине.
Правда, в данное «королевство» входили, как уже сказано, и чисто польские земли (историческая область Малая Польша), которые никогда не входили в Галицко-Волынское княжество. Поэтому уже в те времена, что бы определить восточнославянские и польские районы, широко употребляли понятия Западная Галиция (Westgalizien), куда входила Малая Польша с Краковом, и Восточная Галиция (Ostgalizien), то есть изначальная Галичина со Львовом. Впрочем, нередко Галицию австрийцы назвали Рутенией, признавая ее русский характер. 2/3 населения «Королевства» приходились на Восточную Галицию. Русины составляли 79 % всех галичан к моменту присоединения к Австрии.
Австрия застала Галичину в огромном запустения, без школ, без дорог, без больших городов, без промысла и торговли, с бедным, полностью закрепощенным польской шляхтой сельским населением. Крепостничество напоминало плантационное рабство - барщина доходила до 300 дней в году! Поскольку спрос на сельскохозяйственную продукции из Польши в Европе упал, помещики нашли выход из положения, начав масштабное винокурение, главным потребителем которого делали своих крестьян, силой спаивая их. Некогда развитая городская жизнь пришла в упадок.
И поэтому неудивительно, что население Галиции радостно приветствовало оккупацию Австрии, веря, что хуже никак не может быть, чем под польским господством. Эти надежды, хотя бы на время владения Марии Терезии (1772-1780) и ее сына Иосифа II (1780-1790), несколько оправдались. Для укрепления своей власти австрийским властями были проведены реформы, способствующие культурному и хозяйственному подъему края. Так, в 1783 году во Львове была открыта униатская духовная семинария, а в следующем году открылся Львовский университет. Лекции читались на немецком языке, но в принципе ограничений по вероисповеданию и национальности при поступлении в университет не было. Другое дело, что забитые и нищие русины практически были лишены права получить образование.
Униаты получили определенное равенство в правах с католиками, а униатскую церковь в 1806 году возглавил особый униатский митрополит, что выглядело как повышение статуса этой церкви.
Важнейшей реформой австрийской власти при присоединении к себе Галиции была отмена в 1782 году крепостного права (точнее, наиболее диких его форм), и введение вместо него барщины. Как видим, личная зависимость от помещика сохранилась, но теперь пан не мог карать или миловать своего крепостного. Повинности крестьянина определялись законом, а не волей помещика. Реально крепостное право было отмечено в Галиции только в 1850 году. Но и после этого сохранились многие возможности помещиков законно грабить своих крестьян. По условиям раскрепощения помещики сохраняли за собой право владения сервитутами, т. е. лесами и пастбищами, пользоваться которыми до этого могли и крестьяне. Это означало, что теперь крестьянам приходилось платить любую назначаемую помещиком цену, чтобы нарубить дрова или накосить сено.
Тем не менее, многовековое крепостничество действительно было ограничено, и благодарность русин выражалась в преданности австрийскому императору. Это особенно проявилось уже в 1809 году, когда в ходе войны Австрии с Наполеоном галицийские поляки подняли восстание, надеясь на то, что французский император возродить Польшу в прежних границах. Однако униатское население выступило против мятежников с оружием в руках и помогло австрийским войскам навести порядок.
Вновь верность австрийскому кайзеру русины продемонстрировали в феврале 1846 году, когда поляки в Кракове подняли очередное восстание. Поскольку целью мятежников было восстановление прежней Польши, то эта перспектива, мягко говоря, не вызвала восторга не только у русин, но и самого польского крестьянства. И буквально вслед за польским дворянским мятежом началось крестьянское восстание против мятежников. Восставшие разорили более 500 панских усадеб, расправлялись, порой совершенно зверским образом, с попавшими под руку помещиками, ксендзами, и вообще по-европейски одетым людям. Были убиты более тысячи помещиков и многие сотни католиков. Польские повстанческие отряды были разгромлены и уничтожены крестьянскими отрядами верноподданных мятежников. Австрийские власти сами не ожидали такой лояльности русин. Когда же власти объявили, что будут выплачивать денежное вознаграждение за головы польских мятежников, то крестьяне, буквально поняв это обещание, с энтузиазмом приняли отпиливать головы своим пленникам, принося мешки с отрезанными головами в распоряжение австрийских правительственных чиновников. Порой, что бы «товар не испортился», крестьяне пригоняли в город пленных помещиков и уже там отпиливали им головы, и со свежей панской головой отправлялись за получением честно заработанных наград.
Так века угнетения и приниженности отозвались взрывом страстей, в том числе и самых низменных. Хмельнитчина в 1648 году, Уманская резня в 1768 году, Галиция 1846 и Волынь 1943 гг. - все эти дикие всплески жестокости в отношении поляков-католиков были актами возмездия за все вековые обиды всей предшествующей историей.
Подобную верность «наийяснейшему цисарю» русины продемонстрировали и во время «весны Европы» - революции 1848-49 гг., охватившей многие страны Европы, в том числе и Австрию. В условиях, когда против Габсбургов бунтовала имперская столица Вена, Венгрия отделилась полностью, галичане оказались верны Габсбургам.
В апреле 1848 года галицийские поляки, ничему не научившись в 1846 году, вновь взбунтовались, ставя перед собой старую цель - восстановление Речи Посполитой в прежних границах. Центром революции стала Рада Народова во Львове, под руководством которой в городах и местечках провинции была создана целая сеть революционных органов управления и части национальной гвардии. Выборы в имперский парламент способствовали развитию местной прессы и сплочению польского дворянства, горожан и интеллигенции вокруг Рады Народовой.
В противовес полякам русины создали свою организацию - Главную Русскую Раду, лидером которой был униатский епископ Григорий Яхимович. Возник также Собор русских ученых, в университете открылась кафедра русского языка. Возникла также, по примеру различных славянских «матиц», (буквально «ульев», как назывались славянские общественно-просветительские организации), и Галицко-русская матица, занимавшаяся вопросами просвещения. При Главной Русской Раде был сформирован особый полк «русских стрельцов» по типу национальной гвардии. Эти «стрельцы» позднее участвовали в составе императорских войск в усмирении венгров. Особенностью русинского национального движения этого периода была резкая враждебность польским либералам, представляющим интересы помещиков, и подчёркнутая лояльность императору. Впрочем, энтузиазм русинов подкреплялся официальной отменой барщинных повинностей для крестьян, которые провозгласил имперский наместник Галиции. Русинские деятели выдвинули также предложение о разделе провинции Галиция на русинскую восточную, и западную польскую.
На выборах в австрийский имперский парламент, проходивших на основании очень либерального закона о выборах, большинство галичан проголосовало за умеренных, лояльных монархии деятелей. Показательно, что в парламент были выбраны 31 крестьянин, 26 помещиков, 17 служителей церкви (9 униатов, 6 ксендзов, 2 раввина). В дальнейшем национальный конфликт между поляками и русинами только усилился. Кончилось все восстанием поляков во Львове, при подавлении которого участвовали не только правительственные войска, но и русины. События 1848 года стали рубежом для дальнейшего этнического, культурного и идеологического развития Галиции.
Однако лояльность русин империи не была вознаграждена, Вена быстро нашла общий язык с польской аристократией. Галиция получила в 1860 году довольно широкую автономию в составе империи. В целом Галиция стала фактически автономным польским государством. Не случайно польские политические деятели стали называть Галицию «польским Пьемонтом». Напомним, что Пьемонтом называлось одно из итальянских государств, ставшее базой объединения всей Италии. Польские деятели рассчитывали, что Галиция станет основной базой восстановления Речи Посполитой.
Образование полностью находилось в руках поляков, и в 1869 г. официальным языком образования и делопроизводства в провинции стал польский. Краевой сейм (местный парламент) формировался на основании избирательной системе, выгодной аристократии и буржуазии, что в галицких условиях автоматически означало невыгодность для русин. Члены провинциальных сеймов избирались по четырем куриям: крупных помещиков, торговых палат, мещан и сельских общин, каждая из которых имела право на определенное количество депутатов. В галицком сейме из 150 депутатов 44 были избраны от крупных помещиков, три - от торговых палат, 28 - от мещан и 74 - от сельских общин (где тоже могли пройти помещики). Для выбора одного депутата по курии помещиков нужно было 52 голоса, а по курии сельских общин - 8 764. В результате доля русин в составе депутатов краевого сейма никогда не превышала 15 % . Так, в результате выборов 1889 года из 151 депутатов сейма было только 16 русин, которые были к тому же расколоты на русское и украинское направления. (Разумеется, нынешние самостийники радостно сообщают, что «украинцы» Галиции были приобщены к европейской демократии).
Под скипетром Габсбургов все же Галиция могла похвастаться ростом населения. Так, 1831 году в Восточной Галиции проживало 2 957 700 человек. В 1849 г. население Восточной Галиции выросло до 3 113 320 человек. Русин из них было 2 210 460 человек, или 71% населения Реально русин было несколько больше, поскольку владевшие польским языком или исповедующие римский католицизм (а за 1801-1850 гг. 210 тысяч униатов перешли в католичество) автоматически учитывались как поляки. Тогда же в Галиции насчитывалось: поляков - 635 113 человек (или 21%), евреев - 245 950 (7,9%), немцев - 18 680 (0,6%). В городах Галиции евреи составляли самую большую группу населения, например, в 1842 г. в Тернополе - 54%, а в Станиславе - 53,5%.
По переписи 1910 года в Восточной Галиции насчитывалось уже 5 334 193 чел. По данным австрийской переписи, сделанным на основании использования «обиходного языка», в уездах Восточной Галиции превалировали русины: 3 124 тысяч человек, или 62,5% говорили в быту на разных русинских диалектах, в том числе и на том, что считалось «украинской мовой». С учетом всех греко-католиков русинов было 3 293 тысячи человек. Как видим, относительная доля русин в общем составе населения уменьшилась.
Зато увеличилась и в абсолютной, превысив отметку в 1 млн., и в относительной численности, составляя уже 22,4 % всех жителей края, польское население, (хотя его естественный прирост был меньше русинского), что объяснялось не только более лучшими жизненными условиями, но и ассимиляцией русин. Не менее 400 тысяч русин приняли римский католицизм и полностью ополячились. Особенно впечатлял рост еврейского населения - с 6 до 13 % всех жителей края, несмотря на массовую эмиграцию. К концу XIX века практически полностью исчезло ранее многочисленное армянское население. Как отмечал в 1900 году русский автор Василевский, в городе Куты, где все мещанское население состояло из армян, еще были старики, помнившие немного по-армянски, на армянском языке шли службы в церкви, но проповеди читались по-польски[i].
При Габсбургах Галиция испытала новый приток немецких колонистов. В 1786 году их было 12 тысяч, а в 1861 году - уже 126 тысяч[ii]. В дальнейшем, впрочем, численность начала сокращаться из-за оттока в немецкоязычные провинции, и уже в 1910 году галицких немцев оставалось 70 тысяч человек.
Однако прирост галичан всех национальностей не может считаться высоким на фоне бурного роста населения в России и большинстве регионов Австро-Венгрии. Согласно статистике, в Галиции умирало больше, чем рождалось в 1831, 1847, 1848, 1853, 1854, 1855, 1866, 1873 гг., когда голод и эпидемии косили людей сотнями тысяч.[iii] Безземельные крестьяне, которые не могли податься в город, где для них не было работы, массами эмигрировали за океан. Особый размах эмиграция приняла на рубеже веков. Так, за 1880-1913 гг. эмигрировало свыше миллиона галичан, то есть почти каждый 5-ый житель. Из галицких эмигрантов русины составляли 36 %.
Здесь учитывалась только заокеанская эмиграция. Но многие галичане переселялись в Российскую империю. Так, многие гуцулы и покутяне перебирались в Бессарабскую губернию. В 1897 году в Бессарабской губернии подданных Австро-Венгрии, преимущественно Галицких русин, насчитывалось 16 тысяч человек. В дореволюционном Кишиневе существовал целый квартал Гуцулевка. Селились галичане и на Кубани. Только в одном 1892 году, по данным украинофильского журнала «Дiло», в Россию перебрались 3 тысяч крестьян. В Россию переселялись не только русины, но и галицийские поляки. Вопреки расхожим мнениям о жуткой участи евреев в России, галицкие евреи также переселялись из своей «Галилеи» во владения царя. Галицких евреев часто называли «бродскими», поскольку город Броды на австро-российской границе был для них местом перехода в соседнее государство.
Наконец, в Австро-Венгрии за пределами Галиции проживали 107 тысяч уроженцев этой провинции.
Однако не эмиграция оказывала основное воздействие на демографию Галиции. Главная причина пониженного естественного прироста при очень высокой рождаемости были социальные условия австрийской Галиции.
В экономическом плане Галиции оставалась беднейшим регионом Европы, хотя по сравнению с последним столетием Речи Посполитой развитие под скипетром Габсбургов могло показаться огромным прогрессом. Официальная Вена рассматривала Галицию лишь как поставщицу сырья и никаких попыток индустриализации не предпринимала. К тому же польская землевладельческая элита провинции отнюдь не горела желанием проводить экономические изменения, боясь, что развитие региона, особенно индустриальное, лишит ее дешевой и многочисленной рабочей силы. Крестьянство Галиции беднело из-за разделов имущества и земельных участков, из-за уплат своим прежним помещикам, падением цен на сельскохозяйственную продукцию при отсутствии в крае альтернативных источников развития. В 1902 года 80% крестьян даже по официальной статистике считались бедными, имеющих менее 4 га земли. Восточная Галичина была краем, где около 40 % пахотных земель принадлежали 2,4 тыс. крупных землевладельцев, а на сотни тысяч крестьян с их крохотными наделами приходилось 60 % обрабатываемой земли[iv].
В 1900 г. в Восточной Галичине одна корчма или шинок проходились на каждые 220 жителей (и только одна начальная школа на каждые 1500). Здравоохранение в крае также было среди самых заброшенных в империи. Если в собственно Австрии одна больница приходилась на 295 жителей, то в Галичине это соотношение равнялось 1:1,2 тыс. Свыше половины детей не доживали и до пяти лет, обычно в результате эпидемий или недоедания. Каждый год голодной смертью умирало около 50 тыс. человек.[v]
Еще в 1888 году депутат сейма и имперского парламента С. Щепанский писал, что в среднем галичане питаются хуже, чем обитатели английских приютов для нищих, а так как определенная часть населения Галиции все-таки обеспечивает себя нормальным питанием, то положение остальных жителей в этом отношении является совершенно бедственным. Количество и качество питания галичан было недостаточным не только для воспроизводства рабочей силы, но и для поддержания здоровья и жизни. Из всех коронных земель Австро-Венгрии Галиция давала наибольший процент людей, непригодных к военной службе.
Только около десятой части населения Галичины проживало в городах, при этом в 1900 году свыше 75 % населения городов провинции разговаривало по-польски, только 14 % - на местном русинском диалекте (или, если угодно, по-украински), остальные - по-немецки и идиш. В то же время евреями были 40-45 % горожан, в некоторых городах, таких как Броды, их насчитывалось до 70 %. Единственным значительным городом Восточной Галиции был Львов, имевший в 1857 году 70 тысяч жителей, и 212 тысяч в 1914 году. 54 тысячи жителей имел Перемышль, 42 тысячи Коломыя, по 33 тысячи имели Тернополь и Станислав[vi]. Русины составляли не более 10 % всего городского населения. Остальные города были небольшими еврейскими местечками.
Даже начавшаяся нефтедобыча практически ничего не дала Галиции. В 1880х гг. началась промышленная добыча нефти в Бориславском месторождении. В начале XX века уровень добычи нефти на территории Галиции достиг своего первого максимума - около 2 млн. тонн в год. Но от этого нефтяного бума сами галичане не получили ничего, кроме загаженной территории. Почти вся прибыль от нефтедобычи уходила в Вену, и даже галицийская еврейская и польская буржуазия не получили ничего.
Если Галиция была наиболее отсталой из провинций Австро-Венгрии, то среди населяющих Галицию национальностей в самом незавидном положении находились галицкие русины. Тогда как в целом в крае число жителей, занятых в сельском хозяйстве, составляло 74%, то среди русинов - 95%. В городах русины в основном трудились на малоквалифицированных работах и в прислуге.
Неграмотные среди русин составляли 76 % от всей их численности. Из 56 гимназий лишь 5 был малороссийскими (с русским, а затем, с украинской мовой в качестве основного языка преподавания). В Львовском университете в первые годы XX века 63 % студентов составляли поляки, 26 % евреи и только 22 % русины. В Политехническом институте Львова студентов-русин было 5 %. Но это не помешало главарю украиофилов М. Грушевскому объявить, что Галиция является «передовой частью украинского народа»!
Возникала, конечно, и местная русинская интеллигенция, но она была немногочисленной, причем в ее число включались и униатские священники. Кстати, большинство деятелей культуры из числа русин как правило, были сыновьями священников. Именно этой малочисленной интеллигенции предстояло бороться против казавшейся неминуемой полной ассимиляции русин. И, самое трагичное, все это пришлось делать в условиях глубочайшего раскола.
5. Борьба за душу русина
Исчезновение русин и растворение их в польском населении в середине XIX века казалось неизбежным и близким. В самом деле, вся аристократия и почти все городское население стало польским, то почему их примеру не последовать крестьянству? В период революции 1848 года даже возникла организация Собор Русский, состоявшая преимущественно из ополяченных русинов, которые полагали, что галицкиe русины составляют только разновидность польского «племени», и верили в общность интересов обеих народностей, объединенных идеей одной общей «matki» - Польши.
После компромисса с польским дворянством в 1860 году, когда Галиция получила автономию, официальную Вену русинский вопрос не интересовал. Один из австрийских деятель высказал это с полной откровенностью: «Могут ли существовать русины и в какой мере - этот вопрос остается на усмотрение галицкого сейма».
На самом деле австрийские власти вовсе не отстранились от проблем Галиции. Одна из особенностей австрийской монархии, сумевшей просуществовать три века в качестве великой державы, властвуя над полутора десятком народов, заключалась в проведении в жизнь старого имперского принципа - divide et impera (разделяй и властвуй). По этой причине австрийские власти старались не допустить чрезмерного усиления в империи ни одной народности. Поэтому, стремясь не допустить чрезмерного усиления поляков, Вена периодически поддерживала русин.
Однако, что имело гораздо важное значение, еще больше Вена опасалась возрождения русского самосознания у русин. Именно по этой причине Вена развивала у галицких русин особый национализм, одновременно антипольский и, самое существенное, антирусский.
С большой Россией (Российской империей) власти империи Австрийской имели союзнические отношения, но это никак не отражалось на распространении русской литературы в пределах владений Габсбургов. Так, уже в 1822 году ввоз русских книг в Австрийские владения был запрещен. Впрочем, они попали в Галицию подпольно. Но этого было явно недостаточно для распространения литературного русского языка среди русинских масс.
В первой половине XIX века в Галиции началось определенное культурное возрождение русин. Началось оно со споров, которые, кстати, не окончились и по сей день, о языке. Поскольку много веков Галиция была отрезана от остальной Руси, и при этом здесь фактически исчез письменный русский язык, а языком образования, канцелярии и армии был польский, а при австрийцах также немецкий, то именно возрождение родного языка стало главной проблемой галицких просветителей. Большинство из них считали необходимым распространение в Галиции русского литературного языка. Были и сторонники развития литературы на основе местных говоров. Так, в 1837 году трое молодых ученых литераторов - М. Шашкевич, Я. Головацкий, И. Вагилевич, выпустили на русинском диалекте альманах «Русалка Днестровская», в котором были опубликованы народные песни, стихи, переводы, отрывки из древних документов. Впрочем, в первой половине XIX века в самой России еще создавались нормы литературного русского языка, а среди галичан существовали многочисленные собственные говоры, так что выбирать из чего было сложно.
Единственный язык, который знали как все русины, так и все русские Российской империи, был церковнославянский (ведь униатская церковь также пользовалась им при богослужениях). Неудивительно, что русины пользовались в качестве письменного языка церковнославянским с местными словами и выражениями. Этот язык назвался галицко-русским, и рассматривался пишущими на нем лишь как этап при переходе на литературный русский язык. Позднее украинофилы прозвали его «язычием», что носило презрительный оттенок, что, впрочем, не помешало много позднее произведения на галицко-русском языке объявить примерами украинской литературы. Впрочем, по-настоящему русинское возрождение в Галиции начнется во второй половине XIX века.
С самого начала деятельности галицких просветителей им пришлось бороться не только с прямой и грубой полонизацией, которую проводили власти, но и с распространившимися среди некоторых русинских деятелей стремлением ввести латинский алфавит в создаваемую галицкую письменность. Большую часть XIX века шла борьба за кириллицу, которая увенчалась успехом. Еще в 1830-х гг. предпринимались попытки издавать для русин книжки духовного содержания польским вариантом латинского алфавита. А в 1859 году австрийский наместник Галиции польский граф Агенор Голуховский распорядился ввести латинский алфавит («абецадло» по первым буквам алфавита) во всех русинских школах. Но, натолкнувшись на единодушное сопротивление всех русин, и даже униатской церкви, властям пришлось в этом вопросе отступить. Но, впрочем, австрийские власти постарались сделать кириллицу для русин отличной от русской.
Но вот на каком языке будут писать кириллицей галичане, этот вопрос оказался самым сложным, не решенным до нашего времени. В основном галицкие деятели стремились перейти на литературный русский язык, хотя в основном в силу объективных обстоятельств, в частности, малодоступности русских книг, им приходилось пользоваться «язычием», более или менее понятном русинам и «москалям» (русским Российской империи).
Кем же считали себя галицкие русины? В период революции 1848 года верноподданные Австрийской монархии русины совершенно определенно читали себя русскими, не видя никаких противоречий в своей русскости и верности дому Габсбургов. 19 апреля 1848 г. львовское духовенство обращается к австрийскому императору Фердинанду I с петицией. Вначале составители ее расписывают «былую славу» средневекового Галицкого княжества и последующее порабощение его поляками, особо подчеркивая тот факт, что население края «принадлежит к великой русской нации... и все говорят на одном языке». Позднее галичане могли высказаться еще более конкретно.
В 1866 году видный галицийский просветитель И. Г. Наумович не без гордости писал в журнале «Слово», издававшимся в Галиции на русском языке: «Все усилия дипломатии и поляков сделать из нас особый народ рутенов - униатов, оказались тщетными...Русь Галицкая, Угорская, Киевская, Московская, Тобольская и пр, с точки зрения этнографической, исторической, языковой, литературной, обрядовой, - это одна и та же Русь...Мы не можем отделиться китайской стеной от наших братьев и отказаться от...связи со всем русским миром. Мы больше не русины 1848 г.; мы настоящие русские»[vii].
На Славянском Съезде 1867 года, другой видный галицийский деятель, Яков Головацкий, говорил, обращаясь к великороссам: «Да придут все в сознание того убеждения, что мы по роду и по племени, по вере и по языку, по крови и по кости, искони один народ. Да живет великий, славянский, многомиллионный, русский народ!»[viii]
«Трехмиллионный народ наш русский, под скипетром австрийским живущий, есть одною только частью одного и того же народа русского, мало-, бело- и великорусского» - говорилось в принятой в марте 1871 года программе «Русской Рады» - организации, представлявшей тогда интересы всего галицко-русского населения.
Галичане, рассматривавшие русин как часть большой русской нации от Карпат до Камчатки, получили прозвище москвофилов. Девизом москвофилов были слова: «Лучше утонуть в русском море, чем в польском болоте!».
Действительно, трудно было представить себе, что со временем Галиция превратиться в Западную Украину. В ней развился особый национализм, распространивший свое влияние на российскую Малороссию, подчинивший себе и самостийников в пределах Российской империи. В этом - огромная заслуга австрийских властей, польских помещиков и униатской церкви.
Украинство начало развиваться по прямым распоряжениям австрийских властей и при полном одобрении польской аристократии с начала 1860-х гг. (Последние, видя провал попыток ополячивания русин, решили придерживаться по отношении к ним принципа: «Если не поляки, то, по крайней мере, не русские»!). Естественно также, что украинофилы Галиции называли себя «народовцами», демагогически разглагольствуя о защите народа. Учитывая, что москвофилы действительно занимали консервативные позиции в социальных проблемах, считая их малозначимыми по сравнению с великими задачами объединения русского народа, то народовцы действительно смогли привлечь на свою сторону немало галичан. Так, примкнул к «украинцам» действительно талантливый писатель и поэт Иван Франко, начинавший как москвофил. (Впрочем, по своим взглядам Франко был социалистом, и отрицательно относился к большинству украинофилов).
Народовцы издавали на «мове» и на «язычии» свои газеты, которые, как правило, были недолговечными и почти не имели читателя. Правда, в 1863 году, в разгар польского восстания в России, в номере львовского журнала «Мета», было впервые опубликовано стихотворение П.П. Чубинского «Ще не вмерла Украина», подражание польскому гимну «Еще Польска не згинела...», что было фактическим призывом примкнуть к мятежникам. Позднее, положенное на музыку сербской народной песни, «Ще не вмерла...» стало в XX веке гимном украинских националистов, а в несколько переработанной форме - и гимном Украинской республики.
В 1868 году в Галиции было создано общество «Просвита», начавшее выпуск книг на «мове» с использованием «кулишовки». Впрочем, галицийский украинофильский журнал «Правда», редактируемый О. Огоновским, издаваемый на кириллице, выходил в свет с предуведомлением редакции, что как только просвещение народа поднимется до более высокого уровня, журнал перейдет на латиницу.
Определенный результат эта деятельность дала. Среди русин действительно появились украинцы. Впрочем, как и в России, это было название члена партии. Но один из основателей самостийничества в России М. П. Драгоманов так оценивал галичан в украинском движении: «Галицкий элемент - узколобый, реакционный и лакейско - карьерный».
Что бы «доказать» отличие галичан от великороссов и одновременно подтвердить свою лояльность Австрии, украинофилы писали, что галицкие русины являются вовсе славянами, а потомками готов. Как всегда, украинские деятели оказались плагиаторами, поскольку именно о своем готском происхождении писали хорватские националисты, доказывая свое отличие от сербов. Впрочем, для подавляющего большинства русин все рассуждения о «наших предках готах» были чем-то непонятным. В основном украинство привлекло к себе часть населения Галиции за счет антипольской и антиеврейской риторики. Но к началу XX века украинофилы еще не доминировали в крае.
О расстановке сил в Галиции свидетельствовали такие факты: в Восточной Галиции издавалось 17 газет и 50 журналов на русском языке (51 газета и 136 журналов на польском, 8 газет и 7 журналов на немецком, 4 газеты и 4 журнала на еврейском языках)[ix]. Если русинские издания, такие как «Галичанин», «Прикарпатская Русь» издавались на средства подписки, то украинские («Дiло», «Руслан») пользовались субсидиями австрийского МИДа[x] . В таких условиях у украинофилов не было никакой возможности победить в честной конкуренции. Пришлось идти на поклон к хозяевам.
В 1890 году депутат галицийского сейма Ю. С. Романчук провозгласил соглашение («угоду») с поляками. В его заявлении утверждалась «национальная отдельность» «руського» народа, проживавшего в Галиции, от «российского». В подтверждение существования отдельного «руського» народа австрийские власти начали создавать отдельную письменность. Поскольку латинский алфавит был для русин неприемлем, то после нескольких попыток с 1892 года в Галиции было введено фонетическое написание слов на основе «кулишовки», вместо характерно также для великорусского языка этимологического письма. Напомним, что смысл фонетического письма заключается в том, что слова пишутся так, как произносятся. Учитывая, что среди русских рубежа XIX - ХХ веков существовало 19 диалектных особенностей, то внедрение фонетики могло привести к возникновению 19 «языковых норм». К счастью, фонетика применялась только к галицийскому говору малорусского диалекта в Австро - Венгрии. Со временем, однако, именно это фонетическое написание стало основой современного украинского алфавита. Целесообразность этой азбучной «реформы» мотивировалась тем, что подданным австрийского императора «и лучше, и безопаснее не пользоваться тем самым правописанием, какое принято в России».[xi]
В 1891 году были проведены реформы в униатской церкви, в результате которых богослужение и обряды еще более приблизились к римскому католицизму. Вообще униатская церковь стала главным «украинизатором» Галичины. Причина понятна: само существование этой гибридной церкви зависело от украинства, ведь победа общерусской идентичности рано или поздно привела бы к разрыву унии. И действительно, уже 1880-х гг. началось довольно массовое движение русин за возвращение в православие. Поскольку самые образованные русины были или сами священниками, или вышли из духовной среды, то и большинство москвофилов также были в большинстве своем были поповичами. Но борьба за русскую Галицию была их индивидуальным выбором. А вот униатская церковь как социальный институт была непримиримым противником русского единства.
В 1900 году митрополитом униатской церкви стал Андрей Шептицкий, польский аристократ, католик, родной брат которого был австрийским генералом, тем не менее, перешел в униатство и быстро сделал карьеру, став в 35 лет митрополитом. Шептицкий все же был сильной личностью, в отличие от бесхребетных предшественников на посту пастырей униатской церкви, и действительно стал виднейшим политическим деятелем Галиции на четыре десятилетия. В украинизации Галичины он сыграл огромную роль. Конечно, только один Шептицкий вряд ли превратил русин в украинцев.
Австрийские банки давали ссуды только тем крестьянам, которые согласны называть себя украинцами. Вскоре в Галиции начинается бурный рост различных экономических, культурных и социальных организаций украинской ориентации. Эти организации были в большинстве параллельными с таковым же, или сходными с уже существовавшими организациями «москвофильских» настроений и повели с ними ожесточенную борьбу за руководство широкими народными массами. Эти украинские организации могли, однако, опираться на неприкрытую поддержку властей и явно превосходили московофилов в финансовом отношении.
Видный москвофил О. А. Мончаловский в 1903 году приводил такие факты по финансированию украинства: «Явную поддержку украинофильства со стороны центрального правительства доказывает ежегодное пособие в количестве 20 000 корон, получаемое Обществом имени Тараса Шевченко во Львове. От галицкого сейма, т.е. от поляков, украйнофильские общества и редакции ежегодно получают следующие суммы: Общество «Бесіда» во Львове на содержание театра - 14 500 корон; певческое Общество «Боян» во Львов - 600; редакция журнала «Учитель» - 1 000; Общество «Просвіта» - 10 000; Общество имени Т.Шевченко - 8 000; редакция детского журнала «Дзвінок - 400; издательство книжек - 12 000; девичье училище в Перемышле -400; Общество педагогическое на издательство «украинско-русской» библиотеки - 600; женская школа во Львове -3 200; базилиане на издание брошюр - 400; на содержание пансионов для бедной учащейся молодежи - 5 000, итого -50 100 корон, между тем как русские общества не получают ни гроша»[xii] . Но здесь не учитывались средства, перечисленные украинофилам униатской церковью и крупными землевладельцами.
Финансировала украинское движение в Галиции и Германия. В 1910 году бывший германский агент во Львове Раковский предал гласности факты поддержки ряда украинских изданий и организаций немцами. По его данным, из секретных прусских фондов журнал «Украинише Рундшау» получил в 1907 году - 5 400 немецких марок, а в 1909 году уже 12 000; газета «Діло» (Львов) в 1907 году получила 3 450 немецких марок, а в 1908 году - 2 600; в 1910 году на спонсирование украинской национальной прессы выделялось 15 000 марок. Наукове Товариство Шевченка, Украинский Студенческий Союз и Львовская украинская читальня получили по 600 марок в год и т. д.
Из России москвофилы получали только незначительную и крайне нерегулярную финансовую поддержку. Причем основными благодеяниями были пожертвования частных лиц. Так, когда видный деятель русского движения Иван Наумович оказался в сложном финансовом положении, он получил помощь от российского славянофила князя В. Черкасского[xiii]. Но это было частной инициативой Черкасского.
С конца 1860-х гг. периодическую поддержку галицким москвофилам оказывали Славянские благотворительные комитеты. Некоторые субсидии получили галицкие газеты. В 1876-80 гг. небольшие субсидии (по 300-500 рублей в год) из Петербурга стала получать галицкая газета «Слово».
В 1902 году в России возникло Галицко-русское благотворительное общество под председательством Владимира Бобринского, оказывавшее финансовую помощь, в основном из личных средств самого Бобринского, различным галицким деятелям, проживавшим в России.
Наконец, в 1911 году галицкая Русская народная партия, весьма удачно проведшая избирательную кампанию и пославшая своих депутатов в австро-венгерский имперский парламент, получила на покрытие части избирательных расходов от российского премьер-министра П. Столыпина одноразовую субсидию в 15 тысяч рублей.
Как видим, всего этого было недостаточно для столь масштабного движения. Тем не менее, до сих пор украинские историки повторяют одну и ту же мантру - о «золотых царских рублях». Впрочем, свидомых можно понять - им не приходит в голову, что люди могут бороться за идею! Каждый судит о других в меру собственной испорченности.
Для того, что бы национальный раскол был не заметным, достаточно долго в Галиции использовали понятие Украина - Русь, не вызывавшее протеста у сторонников русского единства, ведь Галиция действительно была «украинной» (окраинной) частью исторической Руси. Не случайно созданная галицийскими самостийниками в 1890 году воинственно русофобская партия официально называлась Русско - Украинская Радикальная партия (РУРП).
После того, как в головы Галицким русинам была вбита мысль об их отдельности от москалей и возникла привычка к слову «Украина», австро - венгерским властям удалось добиться еще более важного успеха - распространить Галицкое украинство в пределы российской Украины. В 1895 году Ю. Бачинским была опубликована брошюра «Украина irredenta», (то есть «неискупленная Украина»). Бачинский, хотя и признавал отсутствие этнического и языкового различия великороссов и малороссов, выдвигал идею Соборной (Воссоединенной) Украины, включающей в себя Галицию, Буковину и малороссийские губернии Российской империи. Идея Соборной Украины действительно вдохнула жизнь в украинский национализм в Галиции. В самом деле, без идеи Соборной Украины галицкое движение могло или добиваться воссоединения с Россией, что бы Галиции стать в ней одной российских губерний, или же развить свой маленький галицкий национализм. Учитывая, что в Галиция была одной из самых бедных и отсталых частей Австро - Венгрии, русины составляли в Галиции лишь около 60 % населения, причем наиболее бедную и необразованную часть, то создание отдельного галицкого государства вряд ли пошло на пользу самим галичанам. Но вот возможность создания Соборной Украины не могло не вдохновить галицких деятелей. Правда, галичанам для этого надо было стать противниками России и всячески способствовать ее ослаблению. Это, естественно, очень устраивало Австро - Венгрию, которая теперь могла быть спокойна за свою провинцию Галиция, и Германию, рассчитывавшую на использование украинского движения в России в своих интересах. В результате Галиция начала превращаться в «украинский Пьемонт» (как видим, и здесь не обошлось без плагиата: украинские самостийники совершенно не способные придумать чего-нибудь самостоятельного, естественно, позаимствовали понятие «Пьемонта» у поляков).
Весьма странно понималось «национально-освободительная» миссия «украинского Пьемонта»: «освобождение Украины за Збручем от московского ярма», но не своей земли от Австрии. Возникает очень неудобный для украинских идеологов вопрос: какой смысл навязывать освобождение другим, которые вовсе не считают себя отдельной и к тому угнетенной нацией, при этом самим оставаться несвободными? Но, разумеется, «национально-сознательных украинцев» такой вопрос не смущал.
Правда, «настоящий» украинский национализм будет создан позднее, уже на рубеже XIX - ХХ вв., и будет связан с деятельностью Михаила Грушевского и «Наукова товариства имени Т. Шевченка», о которых уже говорилось.
Позиция же официальной Вены была вполне понятна. Деятели русского движения подвергались в конституционной Австро-Венгрии преследованиям. За симпатии к России множество людей были осуждены на различных судебных процессах. Периодически подвергались арестам москвофильские деятели.
А вот как выглядели демократические выборы в конституционной Австро-Венгрии. Так было, например, во время выборов 1907 года в селе Горуцко. «Все село проголосовало за русского кандидата, даже еврей-корчмарь. И вдруг ожидавшие результатов селяне узнают от «украинского» священника, бывшего председателем избирательной комиссии, что якобы избран украинский депутат. Это вызвало естественное негодование. Внезапно в селе появляются никогда до того не бывавшие здесь жандармы, стреляют в толпу и убивают четырех человек, причем одного старика прямо в его доме, а 10 тяжело ранят»[xiv].
Русины Галиции с этого времени стали именоваться во всех официальных австро - венгерских документах украинцами. В учебнике литературы на первом месте помещается в искаженном переводе на галицко-русское наречие монография М. Костомарова: «Две русские народности», где слова Малороссия, Южная Русь заменяются термином «Украина» и где подчеркивается, что «москали» похитили у малороссов имя «Русь», что с тех пор они остались как бы без имени, и им пришлось искать другое название. По всей Галичине распространяется литература об угнетении украинцев москалями[xv]. В учебнике по литературе А. Барвинского чуть-ли не на каждой странице содержались ругательства в адрес «московщины»[xvi], но вообще никакой литературы в учебнике литературы на деле не было, кроме нескольких жалких переводов с польского. В школах и гимназиях был введен курс истории, которая сводилась к краткому описанию истории Галицкого княжества до князя Льва, а затем излагалась польская история. Впрочем, в ней не было ничего про Хмельницкого и казацкие восстания.
Родившаяся в Галиции украинская литература была весьма жалка, подражательна, и почти не имела читателя. Даже М. Грушевский жаловался в 1911 году: «Десять-пятнадцать лет проходит, пока книга Франко, Коцюбинского, Кобылянской разойдется в тысяче-полторы тысяче экземпляров, покроет типографские расходы и какой-нибудь маленький гонорарчик, заплаченный автору. Возможна ли в таких обстоятельствах какая-нибудь литературная работа, какое-то энергичное движение книжное? Разумеется, нет»[xvii].
Поскольку в Галиции не было ни одного русского среднего и тем более высшего учебного заведения, то своего рода учебными центрами стали бурсы (студенческие общежития). При бурсах были русские библиотеки, проводились занятия по русскому языку и истории. Фактически бурсы стали параллельной образовательной системой, к тому же, в отличие от лояльных Габсбургам политических партий, в бурсах высказывались совершенно антиправительственные взгляды. Власти встревожились и в 1910 году бурсы были запрещены.
Одновременно посыпались запреты на использование во всех не только казенных документах, но и в частной переписке русского языка. Накануне проведения переписи 1910 года австрийские власти особым циркуляром перечислили языки народов Австро-Венгерской империи, которые должны были быть указанными в переписных анкетах, и русского языка в списке языков страны не было. Так русский язык в Австро-Венгрии оказался вне закона.
Правда, учитывая, что русины мало поддавались ассимиляции, австрийцы делали ставку на развитие местного диалекта, годного к экспорту в Россию. В 1912 году австрийскими властями было объявлено о создании украинского университета. То, что его задача вовсе не высшее образование для галичан, а создание курсов пропагандистов украинского движения, было ясно практически всем. Кстати, именно по случаю открытия этого университета император Франц-Иосиф в своем письме от 18 июня 1912 года впервые употребил термин «украинский» вместо традиционного «рутенский» (Ruthenen). Так, наконец, в 1912 году русины Галиции (о Буковине и Карпатской Руси речь не шла) были официально объявлены украинцами.
Это заявление вызвало бурное недовольство не только русин, но и ряда других австрийский партий. Министр внутренних дел Австро-Венгрии барон Гейнольд вынужден был извиняться за «ошибку при переводе». Таким образом, в 1912 году украинство еще не овладело русинами.
Показателем этого стала деятельность галицких эмигрантов за океаном, где над ними не довлели ни австрийские власти, ни польские помещики, ни униатские церковные иерархи. Только в США русин к 1914 году проживало свыше 500 тысяч, в Канаде - 150-160 тысяч[xviii]. Кроме того, десятки тысяч русин оказались в Аргентине, и ряде других стран Латинской Америки, в Австралии и Южной Африке. Заметим, что речь идет именно о русинах, поскольку огромное количество евреев из Галиции (а их эмигрировало до 1914 года свыше 250 тысяч), и поляков примыкали к «своим» диаспорам. Русин в США было значительно больше, чем собственно русских из России. Среди них были православные русины Буковины, но большинство относились к униатской церкви.
И вот среди эмигрантов началось массовое движение в возвращение в православие. Так, только в 90- е гг ХIХ века, почти 100 тыс эмигрантов - униатов, по инициативе и под руководством униатского священника Алексия Товта (1854-1909), вновь стали православными. Этот процесс продолжался многие десятилетия и после смерти А. Товта. Впоследствии, в 1994 году А. Товт был причислен американской православной церковью к лику святых[xix].
Перешедшие в православие русины стали наиболее крупной на тот момент группой православных в Северной Америке. Так, епископ Тихон (будущий патриарх) в своем отчете за 1899 год сообщал о наличии среди своих прихожан 7 498 русских, причем «в том числе из России до 600 человек»[xx]. Остальные его прихожане были галицкими русинами.
Большинство галицких эмигрантских газет также были прорусского направления. Это сохранилось вплоть до XXI века. Среди них выделялся журнал «Свободное слово Карпатской Руси» (ныне - «Свободное Слово»), который 30 лет редактировал Михаил Туряница, активно выступавший против всех расчленителей Руси.
В самой Галиции в 1900 году москвофилы создали Русскую народную партию, среди основных программных установок были введение именно русского литературного языка в качестве основного в Галиции, возвращение русин в православие.
Но все же в Галиции украинство превратилось в большую силу. Усиленное промывание мозгов галичанам, которым внушалось, что они не русские и даже не русины, а отдельная украинская нация, вместе с многовековым отрывом от основной массы восточных славян, дало свои плоды.
Разумеется, полной победы «украинцы» не достигли. Как только в первые годы XX века в Вене решили, что украинское движение стало слишком сильным и может пытаться вести собственную игру, власти ослабили давление на москвофилов, и на выборах в Галицкий Сейм те неожиданно одержали серьезные победы, потеснив украинофилов. В порыве ревности украинские активисты даже убили наместника Галиции, считая его прорусски настроенным. Разумеется, получив от украинофилов заверения в совершенной верности, власти снова начали им потворствовать.
В таком положении пребывала Галиция перед Первой мировой войной.
Лебедев Сергей Викторович, доктор философских наук
[i] Василевский А. Современная Галиция . СПб, 1900, с. 73
[ii] Кабузан В. М. Украинцы в мире, М, Наука, 2006, с. 229
[iii] Кабузан В. М. Украинцы в мире, М, Наука, 2006,. с. 168, 207
[iv] Субтельный О. Украина. История. Киев. Лыбидь, 1994, с. 395
[v] Там же
[vi] Ястребов Н. В. Галиция накануне Великой войны 1914 года. Пг, 1915, С. 18
[vii] Мончаловский О. А. Житье и деятельность Ивана Наумовича. Львов, 1899, с. 61
[viii] Первый всеславянский съезд в России, его причины и значение. М., 1867, с.42
[ix] Австро-Венгрия. Военно-статистическое описание... Пг., 1915. Ч.1. Восточно-Галицийский район. С.161.
[x] Там же, с. 162
[xi] Флоринский Т. Малорусский язык и «украіно-руський» литературный сепаратизм.//Украинский сепаратизм в России. М. 1998, с. 379
[xii] Пашаева Н. М. Очерки истории русского движения в Галичине XIX-XX .М., 2001,с. 114-115
[xiii] Пашаева Н. М. Очерки истории русского движения в Галичине XIX-XX .М., 2001,с.115-116
[xiv] Пашаева Н.М. Очерки истории русского движения в Галичине ХІХ вв. М.,2000. - С.130.
[xv] Тёрех Украинизация В. И. Галичины//Свободное слово Карпатской Руси. 1960, №5-6
[xvi] Грот К. Я. Галицкая Русь прежде и теперь. СПб, 1907 с 50
[xvii] М.С. Грушевский. «Наша полiтика», Львiв, 1911 г.
[xviii] Украинцы в мире....
[xix] Озеров Д. Е. Православие в США: возникновение, развитие, современное состояние. //автореф на соискание. к.ф. н. СПб, ЛГОУ, 2002 г.
[xx] Тихон, епископ. Отчет о состоянии Алеутской еп. За 1899 г. //Материалы житию святителя Тихона Московского. Американский период жизни и деятельности святителя Тихона: первые годы служения епископа Тихона в Соединенных Штатах Северной Америки/сост. А. В. Попов. СПб, 2008, с. 152-153
.jpg)
