Вступление
Беловежские соглашения нанесли нашей стране серьезнейший урон. Повлекший за собой страшные потери распад Советского Союза отбросил Россию на много лет назад.
Однако потери понесли не только народы России, но и все страны постсоветского пространства, включая Центральную (Среднюю) Азию.
За более чем двадцатилетнюю историю существования порознь бывшие республики СССР накопили в себе мощнейший потенциал для евразийской ре-интеграции, для нового строительства общего дома.
Такое строительство начинается сегодня, и для оптимального его ведения нам необходимо обратиться с историческим корням формирования СССР (России от Балтийского моря до Тихого океана), а это подразумевает и изучение процесса включения территории Центральной Азии к Российской империи в XIXвеке. Данной теме посвящена настоящая статья.
I. Геополитические особенности расположения Центральной Азии
С геополитической точки зрения территориальное и географическое расположение Центральной Азии имеет для России ключевое значение. В сборнике «Международные отношения в Центральной Азии: события и документы» (Аспект Пресс Москва, 2011) под ред. доктора политических наук А. Богатурова об этом говорится вполне определенно: «...Центральноазиатский регион выделяется естественно-географическим, геополитическим и культурно-историческим своеобразием. Его окраинные зоны соприкасаются с конфликтными регионами - Средним и Ближним Востоком, Южной и Восточной Азией. На севере Центральная Азия образует «пояс приграничья» России: ее северокавказских, нижневолжских, уральских и сибирских земель. С Востока регион примыкает к Китаю, западные регионы которого относятся к той же геополитической платформе, что и Центральная Азия. То же справедливо и для Северного Афганистана...»
Поэтому совершенно понятно, что бурно развивающаяся капиталистическая Россия XIXвека, переживающая рост промышленного производства и расширение внешней торговли и активно ищущая новые рынки сбыта, а также источники сырья, начала экспансию в среднеазиатский регион: «.. Центральная Азия рассматривалась в России не только как сфера непосредственного приложения российского капитала, но и как важная транзитная территория для расширения торговли с другими странами Востока - с Персией, Индией и Китаем. Таким образом, в интересах России было укрепление своего экономического влияния в Центральной Азии и обеспечение безопасного коммерческого транзита через территорию региона, чего можно было достичь только в условиях активности государственной политики в отношении центральноазиатских ханств» (сборник «Центральная Азия в составе Российской Империи», Новое литературное обозрение , 2008).
Значимость Центральной Азии для капиталистической России стала особенно высокой после поражения Империи в Крымской войне - активностью на азиатском направлении русские восполняли понесенные потери и заставляли англичан идти на уступки в европейских делах.
Мощная сухопутная армия России неуклонно продвигалась по пространствам Азии, приближаясь к границам индийских колониальных владений Великобритании и воплощая тем самым в жизнь «ночной кошмар» Англии (в результате России удалось достаточно быстро восстановить свое влияние на мировую политику; данный опыт высоко актуален и в современных условиях).
В статье «Национальная безопасность России в контексте национальной политики КПРФ» мы писали : «Ядром культурно-цивилизационного многообразия на постсоветском пространстве вновь должна стать русская культура, русская советская цивилизация, к которой притягивается иные культурно-исторические «топосы» народов Евразийского союза.
Отсюда очевидно следует и понимание приоритетов геополитического преобладания России на постсоветском пространстве, так как стабильность и безопасность любого государства зависит от его географического положения, транспортно-коммуникационных систем, социально-экономической и промышленной инфраструктуры, источников природных ресурсов соответствующего региона и преобладающих на его территории информационных технологий. ля патриотов России ясно, что основным геополитическим приоритетом России является дальнейшее укрепление стратегического альянса Москва-Минск-Астана и усиление российского влияния на Украину (особенно ее восточные регионы и Крым), причем как в плане военного союза, так и восстановления и развития производственно-промышленных связей.
Восстановление цепочек производственной кооперации предприятий РФ и стран Евразийского и Таможенного Союзов позволит России усилить свои экономические, научные и промышленные позиции и на постсоветском пространстве, и в мире, в целом.
Отдельно для нас важен Казахстан, так как он является гигантским резервуаром углеводородного сырья и служит крупной транспортно-транзитной зоной, соединяющей Россию с Центральной Азией (Туркменией, Таджикистаном, Узбекистаном, Киргизией) и своим основным партнером по Шанхайскому соглашению - Китаем. Каждая из республик Центральной Азии важна по своему значима для России. Так Таджикистан - это ее военный форпост, аналогичную функцию выполняет Киргизия с российской военной базой в Канте, а Туркмения сотрудничает с нами в области продажи природных ресурсов. ... Соответственно, активная работа России в Центральной Азии и на Южном Кавказе, работа, в которой важнейшая роль принадлежит КПРФ и союзникам партии, позволит выстроить правильные геополитические альянсы, замыкающиеся на Китай, Иран и Индию в противовес американо-турецкому влиянию».
Итак, и в XIXи в XXIвеках перед Россией на центральноазиатском направлении стоят по сути, одни и те же задачи, включающие в себя необходимость «сосредоточения», получения новых ресурсов и противодействия англосаксонской экспансии. Как же данные задачи решались нашими предками в относительно недавнем прошлом?
II. «Большая игра» России и Великобритании в Центральной Азии XIXвека»
В XIXвеке между Россией и Британской империей развернулась так называемая «большая игра» за контроль над территорией Центральной Азии.
Население данного региона в те времена делилось на оседлые (таджики, узбеки, сарты, уйгуры) и кочевые (крикизы, туркмены, казахи, кипчаки) народы.
Оседлые народы занимались возделыванием хлопка и пшеницы, а также шелководством и виноградарством, кочевники де разводили крупный и мелкий скот.
В городах Центральной Азии развивалось производство шелка, хлопчатобумажных тканей, кожи, обуви, холодного оружия. Однако в целом экономика стран Центральной Азии характеризовалась отсталостью, то есть отсутствием серьезной промышленной базы и, соответственно, массового товарного производства. Поэтому регион зависел от транзитной торговли товарами, произведенными в европейских странах, России и Китае.
Такой транзит обеспечивали три основных государственных образования: Кокандское и Хивиское ханства и Бухарский эмират, слабые как в экономическом, так и и военном отношении и постоянно враждующие между собой.
После отмены крепостного права в 1961 году Россия, где происходило активное развитие промышленности, начала быстро расширять торговлю с государствами Центральной Азии. Так, например, в 60-х годах XIX века стабильное развитие российской текстильной промышленности могло быть обеспечено только за счет экспансии в Центральную Азию (ведь, скажем, импорт американского хлопка было нерегулярным, зависимость от него означала слишком большие риски, а вот поставки хлопка из Средней Азии обещали быть стабильными и бесперебойными).
Итак, первый этап проникновения России в Центральную Азию опирался, прежде всего, на промышленные и торгово-экономические факторы, чья значимость возрастала вследствие потребности нашей державы в восстановлении после серьезного военного поражения.
Кроме того, в «противоход» российскому продвижению в центральноазиатское пространство шла мощная экспансия британского империализма.
В 30-х года XIX века Англия установила полный контроль над Индией и начала проникать в Среднюю Азию: Афганистан, Персию (Иран), Бухару, Коканду, Хиву.
В работе «Действительно спорный пункт в Турции» Ф.Энгельс писал: «...Можно смело сказать, что до афганской войны и до завоевания Синда и Пенджаба английская торговля с внутренней Азией практически равнялась нулю. Теперь дело обстоит иначе. Острая необходимость беспрерывного расширения - этот fatum, который, словно привидение, преследует современную Англию.. эта неумолимая необходимость принуждает английскую торговлю наступать на внутреннюю Азию одновременно с двух сторон: с Инда и с Черного моря» (Маркс К, Энгельс Ф., Соч. Т.9, изд. 2).
Контроль Центральной Азии со стороны Великобритании стал бы шагом у удушению и колонизации России (так же как сейчас контроль НАТО над бывшими азиатскими республиками СССР означает окончательную утрату суверенитета России и ее распад).
Известный историк, специалист по востоковедению Е. Глушенко в своей книге «Россия в СреднейАзии. Завоевания и Преобразования» ((Москва, издательство ЗАО «Центрополиграф - 2010) следующим образом описывает английское проникновение в Центральную Азию: «К 1816 году Великобритани и удалось вытеснить Россию с афганского рынка, в 1929 г. она добилась резкого ослабления российского влияния в Персии, Индия была потеряна для России окончательно, наступил черед ханств в Средней Азии. Английские эмиссары стремились воздействовать прежде всего на умы правителей ханств, используя большой арсенал средств и доводов. Делались попытки создать на восточном побережье Каспийского моря британские опорные пункты. Такие же пункты предполагалось основать в верховьях Амударьи и Сырдарьи. Ханов упорно настраивали против России, требовали от них пропустить через их территории англо-афганские отряды, которые могли бы атаковать русские укрепления. Ханов подкупали, навязывали им своих или турецких военных инструкторов, поставляли оружие».
Популярный публицист того времени В. Каменский в 1859 году выпустил статью «Англия - страшный противник России в торговле и промышленности», опубликованную в журнале «Вестник промышленности». В данной статье Каменский подробнейшим образом описывал способы применения британского ценового демпинга в Средней Азии. Продавая свои товары по заниженным ценам англичане вытесняли русскую торговлю и, затем, резко поднимали цены, пользуясь установленной монополией.
Специалист по Центральной Азии советский историк Ю. Соколов в работе «Ташкент, ташкентцы и Россия» (Ташкент, изд. «Узбекистан», 1965) приводит интересные данные: «Одним из первых британских агентов в Средней Азии появляется Мир Издет Улла. В 1812-1813 он проехал по Ферганской долине и Бухарскому эмирату. В 1823 году появляется Муркфорт В Бухаре и в 1926 г. в Афганистане. Далее, Бухару трижды посещает Бернс в 1831 года; потом Гинникбергер в 1832 г. начинает работать в Афганистане и Бухаре. Другие агенты Вейберг, Конноли, Соддарт, Аббат, вольф с 1838-1844 г.г. пытаются окучивать Хиву, Бухару, Коканд. Действия выше обозначенных британских резидентов были направлены на подрыв русского влияния в государствах Средней Азии того времени. Русские политики , военные, предприниматели осознавали всю серьезность положения в регионе. Они видели, какой масштаб угроз российским государственным интересам в Средней Азии несла английская политическая, военная и торговая экспансионистская политика».
Таким образом, национально-государственные интересы России требовали сверхусилий по центроазиатском направлении.
III. Русское наступление
В XIXвеке центром российского проникновения на территории ханств Средней Азии являлся Оренбург.
В 1851 году губернатором Оренбурга был назначен горячий сторонник наступательной политики в Центральной Азии генерал Перовский. И уже в 1853 году пего указанию отряд полковника И. Бларамберга овладел кокандской крепостью Ак-Мечеть на Сырдарье. На ее месте был основан форт Перовск (ныне Кзыл-Орда).
В это же время Россия активизировала свои действия и на восточном направлении экспансии.
В 1854 году на реке Алматы было заложено укрепление Верный (ныне город Алма-Ата).
В период 1855-1859 г. Петербург отправляет русские военно-научные экспедиции в район города Иссык-Куль и в горы Тянь-Шань. В результате в России были присоединены значительная часть земель казахов Старшего жуза и северных киргизов.
Однако затем наступила определенная пауза, в ходе которой центральное российское правительство демонстрировало нерешительность и отвергало предложения сторонников закрепления успеха (таких как новый оренбургских губернатор, продолжатель дела Перовского В. Катенин, который предлагал объединить Сибирскую и Сырдарьинскую укрепленные линии, создать две Каспийские флотилии и атаковать кокандинские крепости Джулек, Ташкент и Ян-Курган, а также установить экономическую блокаду Бухары с последующим ее захватом). Вообще на период 1861-1863 г. в окружении Александра IIвозникли споры о целесообразности активной экспансии России на Центиральноазиатском направлении. Друг другу оппонировали, прежде всего, Военное министерство, с одной стороны, и Министерства иностранных дел и финансов, с другой.
Уже упомянутый нами историк Е.Глущенко так описывает данный исторический этап: «В течение 1861-1863 гг. в околоправительственных кругах при постоянном понуждении со стороны менявшихся Оренбургского и Сибирского генерал-губернаторов обсуждался вопрос о наступлении в глубь Среднеазиатского региона. В 1861 г. военным министром был назначен Д.А. Милютин. В отличие от своего предшественника Сухозанета, Милютин был энергичным человеком, к тому же хорошо знавшим нужды развивающейся промышленности России. При Милютине Военное министерство более настойчиво проводило собственную линию в решении государственных дел. Военные круги все более склонялись к завоеванию среднеазиатских ханств, тогда как Министерство иностранных дел предпочитало добиваться предоставления Российской империи политических и экономических привилегий в регионе при помощи дипломатических переговоров. А военные уже нацелились на Туркестан и Ташкент. Готовясь к наступательным действиям, российское правительство учитывало внутреннюю обстановку в Кокандском ханстве, где обострялась межфеодальная и межплеменная борьба. Возмущенные новым налогообложением кочевники-казахи осадили Ташкент, в Ферганской долине восстало племя кипчаков. Хан Худояр был вынужден бежать в Маргилан» (Москва, издательство ЗАО «Центрополиграф - 2010 ).
В 1862-1863 г. Александр II принял сторону своих решительных советников: медлить было нельзя, Англия начала операцию по взятию под свой контроль Амударьи, открыв там судоходство.
Начиная с 1864 года Россия, преодолев пагубную нерешительность и проявив политическую волю, (столь необходимую и дефицитную в наше время) начала мощную, организованную, скоординированную экспансию в Центральную Азию.
Достаточно быстро русская армия вышла на рубеж Сузак-Аулке-Ата, после чего под контроль были взяты Ташкент и Туркестан.
В 1864 году русское правительство основало Туркестнансую область, которая, после присоединения к ней территорий, составлявших значительную часть Бухарского ханства, была переименована в Туркенстансткое генерал-губернаторство.
В 1868 году Туркестанский генерал-губернатор фон Кауфан заключил договор о дружбе и сотрудничестве в кокандским ханом Худаяром (Россия получала по этому договору различные торговые преференции), а в 1873 году Хивинский хан Мухаммед Рахим IIпосле серии военных поражений признал протекторат России над Хивой и согласился выплатить России контрибуцию в размере 22000000рублей.
В последующие годы русская армия железной рукой подавила серию про-английский мятежей и заняла Коканд. Кокандское ханство было упразднено, а вместо него образована Ферганская область. Ее губернатором был назначен назначен знаменитый генерал М. Скобелев, который двинул подчиненные ему войска в Алайскую долину и подчинили ее России. После этого он возглавил поход против подстрекаемых Великобританией туремен-текинцев, взял крепость Геок-Тепе и селение Асхабад (нынешний Ашхабад).
Так Россия установила практически полный контроль над большей частью Центральной Азии (за исключением Памирского направления) буквально вышвырнув оттуда англичан, и вышла к границам Персии (с которой заключила конвенцию о разграничении интересов).
Так были созданы условия для развития различных сфер российской экономики, включая развитие ряд государственных монополий, которые, согласно определению В.И. Ленина, являлись важнейшим экономическим фактором строительства социализма.
Так были созданы условия для проникновения в страны Центральной Азии русской культуры, что стало предпосылкой для принятия и установления в ней советской власти, которую несли, прежде всего, русские коммунисты, нес русский пролетариат.
Так были созданы предпосылки для мирного развития народов Центральной Азии, которых русское государство не эксплуатировало, но, напротив, давало возможности для развития внутри империи (насколько это было возможно в капиталистическом мире), что в корне отличалось от колониальной политики Британской империи.
IV. «Большая игра» и «мягкая сила» в XXI веке
Очевидно, что сегодня, в период попыток начать процесс реи-интеграции на постсоветском пространстве нам следует учитывать опыт XIXстолетия, ведь так же, как и полторы сотни лет назад, англосаксы пытаются захватить Центральную Азию, и если Россия не предпримет быстрые, жесткие и масштабные контрмеры, ситуация может закончится катастрофой.
Конечно, сегодня военный вариант решения политически вопросов на повестке дня не стоит.
Да и современные войны - это ,войны, прежде всего, информационные и смысловые сетецентрические войны, войны «мягкой силы».
И в этих войн у нас есть мощнейший козырь - память нескольких поколений жителей Центральной Азии об умной, благородной и справедливой русской, советской власти (а они не разделают русское и советское).
Поэтому Россия может и должна начать новую экспансию в Центральную Азию, распространяя среди населения ее республик образы русской советской культуры, общего прошлого и будущего. Это - форма современной войны, войны, которая активно ведется нашим противником, войны, в которой важнейшую, первоочередную роль могут и должны играть КПРФ (СКП-КПСС) и ВСД «Русский лад».
Одновременно следует оказывать давление на власти этих республик, используя и элементы принуждения (введение виз для граждан стран, не входящих в Евразийский и Таможенный Союзы).
Кроме того, говоря о «мягкой силе», необходимо понимать, что соперники России, стараясь оторвать от нее Центральную Азию, максимально активно создают негативный образ выходцев из данного региона.
Это тем более легко, что Россия действительно задыхается от нелегальной миграции, а среди мигрантов - огромное количество таджиков, киргизов, узбеков... Многие из них выпали из русской советской культуры, одичали...
Однако нужно осознавать, что их нельзя смешивать с внешними мигрантами из того же Азербайджана, являющимися главной питательной почвой для «иностранной» этнической преступности и живущими достаточно хорошо за счет контроля над целыми областями российской экономики, а также в внутренности мигрантами с Северного Кавказа (также имеющими сравнительно высокий уровень жизни (даже без учета гигантских дотаций, идущих в соответствующие республики)).
А именно такое смешение предлагают нам манипуляторы сознанием. Смешение, ведущие к тому, что находящиеся в действительно рабском состоянии, действительно нуждающиеся в помощи и достаточно близкие к русской советской культуре трудящиеся мигранты из Центральной Азии начинают восприниматься как одно целое с «держащими» овоще- и нефтебазы диаспорами тех же азербайджанцев, а также выходцев с Северного Кавказа.
С помощью данной подменой решаются две задачи: а) разжигается ненависть к жителям Центральной Азии, которая начинает ассоциироваться с худшим, что есть на Кавказе и б) представители этно-преступности, фактически эксплуатирующие коренное население Центральной России (и тех же мигрантов-киргизов), получают статус «несчастных рабов», которых над защищать, воплощая в жизнь идеалы дружбы народов.
Углубление этого процесса ведет к выигрышной для США и их союзников ситуации.
Поэтому для нас крайне важным является понимание психологических особенностей представителей различных различных культур Средней Азии, понимание, которое позволит и более эффективно применять «мягкую силу» в соответствующих регионах и в среде мигрантов, и более оптимально подавать их образ населению России.
В этом контексте интересным является результаты диссертационного исследования исследование Смирновой С.В. на тему «Психологические особенности трудовой адаптации мигрантов из стран Средней Азии в современных условиях в Российской Федерации».(http://rud.exdat.com/docs/index-769236.html ), которая изучала психологические характеристики различных групп мигрантов (таджиков, узбеков, киргизов и т. д.)
В частности, Смирнова отмечает: «Результаты статистических расчетов позволяют утверждать, что различия между группами достоверны и участники могут считаться принадлежащими к разным выборкам.<...> На втором этапе констатирующего эксперимента были изучены психологические особенности мигрантов разных этнических групп. Выборка испытуемых составила 106 человек. В их число вошли мигранты из республик Таджикистан, Узбекистан и Киргизия.
По результатам исследования самооценки мигрантов выявлено, что у 43,3% мигрантов из Узбекистана, 25% мигрантов из Киргизии и 18,7% мигрантов из Таджикистана прослеживаются низкие показатели «личностной тревожности». Для данной группы лиц свойственно эмоциональная стабильность и умение противостоять стрессовым ситуациям. При этом, показатель «личностной тревожности» чаще встречается у мигрантов из Киргизии (h = 0,034; r<0,05). <...> Исходя из полученных результатов исследования адаптационного потенциала личности, можно предположить, что среди исследуемых групп мигрантов, более высоким уровнем личностного адаптационного потенциала обладают мигранты из Киргизии. Статистические достоверные различия отмечаются в показателе «моральной нормативности», который чаще встречается у мигрантов из Киргизии (h = 0,006; r<0,05). Мигранты из Киргизии более социализированы в российском обществе. Киргизы в отличие от представителей других среднеазиатских национальностей, как правило, обладают опытом широкого межнационального общения, поэтому быстрее адаптируются в многонациональных коллективах".
Статистически значимые выводы Смирновой подтверждаются и непосредственным наблюдением за поведением различных групп мигрантов, работающих, например, на стройке. В самом деле, выходцы из Киргизии, как правило, существенно более дружелюбны, нежели выходцы из Таджикистана, в то время как и те, и другие гораздо более дружелюбны нежели мигранты - представители узбекской культуры.
Эти данные подтверждаются и официальными криминальными сводками: «По данным ГУ МВД Петербурга и Ленинградской области, обнародованным осенью прошлого года, в 2010 году в городе было зарегистрировано 67 изнасилований, 34 из которых совершили мигранты. Учитывая, что большую часть оставшихся не раскрыли, можно сказать, что почти все раскрытые половые преступления на совести приезжих. Пальма первенства по количеству изнасилований принадлежит выходцам из Узбекистана. Они за три года совершили 31 такое преступление. За ними идут таджики с 15 изнасилованиями. Узбеки уверенно занимают первое место и по другим преступлениям против личности. Из 143 убийств, совершенных иностранцами за три года (а совершают они практически каждое десятое), 64, то есть почти половина, приходятся на граждан Узбекистана. Еще 22 совершены приезжими из Таджикистана, 6 - украинцами и по 4 - молдаванами и азербайджанцами. Из 123 случаев причинения иностранцами тяжких телесных повреждений, 53 на совести узбеков, 16 - таджиков, 6 - украинцев, 4 - азербайджанцев, 3 - киргизов» (http://www.dp.ru/a/2012/01/11/Potomki_Tamerlana_nasiluju/ ). .
При этом, «...азербайджанская и таджикская диаспоры не сильно отличаются по численности от узбекской, но их представители совершают гораздо меньше насильственных преступлений. Азербайджанцы, как считает Костюковский [известный криминолог, прим. автора], реже попадают в криминальную хронику, потому что в их среде широко развита организованная преступность. «На протяжении длительного времени они имеют здесь устойчивые ОПГ. Зачем им светиться? Зачем совершать какие-то громкие убийства? Они занимаются здесь вымогательствами, организованной преступностью», - подчеркнул он (http://www.dp.ru/a/2012/01/11/Potomki_Tamerlana_nasiluju/ ).
В данном контексте достаточно интересны результаты дипломного исследования Алиевой Г.С на тему «Исследование культурно-ценностных ориентаций и адаптации личности к новой социокультурной среде на примере представителей русской, еврейской и азербайджанской этнических групп» , (с азербайджанской стороны исследовались мигранты). В частности, Алиева выяснила следующее: «Проранжировав представителей иной этнической группы и отмечая степень приемлемости их для себя лично только по одному из семи предложенных критериев:
1. принятие как близких родственник посредством брака
2. принятие как личных друзей
3. как соседей, проживающих на моей улице
4.как коллег по работе
5.как граждан моей страны
6.принятие только как туристов в моей стране
7.предпочел бы не видеть их в моей стране,
наши респонденты продемонстрировали следующие результаты: русские и евреи готовы принять представителей азербайджанского этноса как личных друзей, соседей и граждан страны (именно в этих пунктах здесь имеются наибольшие показатели), тогда как азербайджанцы принимают русских и евреев преимущественно как туристов и граждан своей страны. Что примечательно, ни один из шестидесяти респондентов не принимает представителя иной нации как близкого родственника посредством брака, а в азербайджанской этнической группе наблюдаются два случая, когда выбирается ответ 7 - «предпочел бы не видеть их в своей стране».
По нашему мнению, такие принципиально разные показатели во всех трех группах, вероятно, обусловлены объективными условиями проживания в чужой этносреде, о чем было сказано выше» (http://do.gendocs.ru/docs/index-17280.html?page=3 ).
Вышесказанное лишний раз показывает острую необходимость решительных, масштабных действий по ре-интеграции Центральной Азии (и других стран постсоветского пространства) в экономическое, культурное, психологическое пространство России с учетом опыта XIXвека и использованием современных технологий «мягкой силы», подразумевающей понимание как отличий внутри различных культурных групп среднеазиатского региона, так и дифференциальных характеристик мигрантов из Центральной Азии и, например, Кавказа, а, кроме того, различий между жителями соответствующих регионов.
Без таких действий и без такого понимания мы окончательно проиграем в современной «большой игре».
А проиграть мы не имеем права.
