Затяжное эссе со снегом

Публикуемое ниже есть прежде всего свидетельство очевидца. Оно названо «эссе», то есть ПОПЫТКА и ОПЫТ. Попытка передать непередаваемое: обрывки мыслей, чувств, подлинные факты, короче - саму атмосферу происходившего. В этом, наверное, и заключается интерес этих записей. Это тоже опыт.

Итак - осень, год 1993-й.

 

***

Вы видели когда-нибудь, как пирует ворон? Как вздувается краеугольный зоб его - и вздрагивает, дёргается; так и ходит - урывками! А как он царственно восседает! Только зоб - наливается до земли: рывок - и подскакивает, снова разбухает - и скользит вниз...

Что-то царственное, многовековое в его угрюмой повадке, если б не суетные, механические глотки - рывками. Он как гость за столом: весь в чёрном, с пугающими резкими глазами, опрокинувший рюмку водки, невесть кем званный...

Откуда они слетают к нам на свои пиршества?

Что их выдаёт в этом мире?..

(Вспомнил на станции)

***

О том, что неладно НАВЕРХУ, - узнаёшь по усиленным нарядам милиции внизу: в метро.

***

(Обход)

...На Краснопресненской набережной - оцепление. Бронежилеты топорщатся... Московская милиция - толстые, неуклюжие, оторванные от семей и бутербродов к ужину...

- А семьи-то кормить надо?

- Надо...

Такие стрелять не будут! Таких и не будет, когда начнут стрелять. Будут - юные, стройные, злые...

Не всё ли равно?!

...На станции метро «Баррикадная» (вот уж воистину!) - щиты, каски, ещё щиты... Но на шутов не похожи - картонными мечами не машут. Скорее - псы-рыцари, крестоносцы. Так и в народе прозвали.

- Чушь!

Почему-то аналогий с Александром Невским не напрашивается...

- Оккупанты!

- Да нет! Какие же?..

(1 октября)

***

(3 октября)

Метро «Октябрьская»: битое стекло, перемещения ОМОНа...

Парк культуры: здесь тоже ОМОН. Как и два дня назад. Только прибыло. И ещё прибывает - на полной скорости три военных «Урала» с чересчур знакомой оранжево-жёлтой символикой, где тонкими буковками: «ВВ»...

В зоопарке тревога, животные кричат. (Как они завтра будут кричать! Жуткими, умными словами! А человеческих криков не будет - слышно не будет...) Почему-то вспомнилось фото: Президент со снайперским карабином, попирающий ногой собственноручно добытого кабана. Тогда ещё «зелёные» протестовали, как же: Президент - охотник! Так и запомнилось:

Болото. Бейсболка. Оптика поблёскивает. И как водится, вокруг - тростники, ветром колеблемые...

...Колючая проволока... Заграждения. Каски, плащ-палатки. Навстречу - с крупными, по-лошадиныму жёлтыми зубами:

- Зона здесь, зона!

С Москвы-реки металлический, дробный звук (дубинками о щиты), потом выстрелы.

- Стреляют...

- Уё...те отсюда! Сейчас и здесь будут стрелять!

Отходим.

- Может быть, вниз?

- Там оцепление.

- Давай-ка...

***

А вот и набережная. Белый дом. Где оцепление, где поливальные машины?.. Железная перекладина - как шлагбаум. Перед ней - с добрыми бессонными глазами.

- Можно?

- Можно, если оружия нет.

Провокаций боятся.

Шучу: гранатомёт в сумке. Улыбается...

...»Мэрия взята!»

Ведут пленного (гадливый какой-то, скользкий, не то перепуганный, не то пьяный), ведут, вернее, толкают в затылок, да из толпы норовят - руками.

- Христос воскрес! - Священник на балконе Дома Советов.

В ответ скандируют:

- Воистину воскрес!

...»Выхо-о-дила на берег Катюша...» Гармошка откуда-то взялась. Пестрит в глазах. А рядом:

- На штурм «Останкино»! На «Останкино»!

«Пленного» отпустили, идёт (чёрт с ним!) - и впрямь пьяный...

А весь Белый дом обклеен - листовки, плакаты:

Скажи, Шумейко, ведь не «даром»

Москва, спалённая Гайдаром,

Французам отдана?..

(А 5 октября на Калининском - уже закрашено! Подхожу, вглядываюсь - и всего-то: «Лужков - вор!»)

На проспекте: битые стёкла (примета времени!), заколоченные ларьки и... будничная, повседневная и повсеместная свалка, которая только сейчас бросается в глаза...

***

(4 октября)

Приезжаю в Литинститут: слышна стрельба.

Мы... учимся... Кто-то, оказывается, учится.

Чему?..

На улице Краснопресненской: в просвете между зданиями виден Белый дом. Близко. На одной стороне улицы стоит толпа, а на другой - ОМОН: лицом, то есть автоматами, к народу.

ОМОН время от времени палит по людям... холостыми. Но толпа - жадная, тяглая до зрелищ - катается, как желваки на скулах, как жвачка, которой набито всё: рты солдат, улыбки девиц, улицы - всё! Выстрел... и она рассыпается. Но тут же вновь слипается, липнет на пятачок - в просвет между зданиями.

Какой же сладострастный язык надувает эти серые пузыри? Хлопок! - и улица пустеет... ненадолго. И всё это в ритме, в ритме!

(На Краснопресненской улице)

***

А по улице шли танки... Точнее - БМД (боевые машины десанта). И первая же, по ходу разворачивая пушку, упёрлась в людей. Шок, оторопь. Даже с места не тронулись.

- Пугают...

А у второй откинулся люк, и оттуда - в шлеме, картинно рисуясь, сделал нам ручкой. Защитничек! И он верит, что нас «защищает»? Проехали...

- На Белый дом пошли...

...И вдруг заработал пулемёт - крупно, без умолку! И целовал я землю-матушку, просил, чтоб спасла... в последний раз! Только слышно: наверху - нервные, визгливые нотки... Сорвалась власть на фальцет, не выдержала густого, барственного баритона до конца - повизгивает.

Что с людьми стало! Толстый такой:

- Давай сюда! - Чуть ли не силой, как валенок запихнул, затащил меня под каменные ступеньки.

А наверху дребезжит... Кажется, стёкла.

- Побежали! - Пригибаясь.

- Куда! Забор...

Что с людьми стало! Ведь мог бы сам перемахнуть...

- Давай скамейку сюда!

Пока все, кто был, не перелезли. Стоим...

- Пулемёт?

- Да, РПК. Я их с армии запомнил. - Интеллигентная, аккуратная бородка. - Вот так же сегодня двух парней: одного подстрелили, а другой нагнулся к нему - помочь, - и его... Им теперь всё можно.

- Ввести войска и дурак может, а как их выведешь, когда ВСЁ МОЖНО?..

(Там же)

***

Как рыба, наглотавшись воздуху, с крупными сухими глазами - идёт. Оттуда...

- Женщина, у вас платок упал.

- ?..

- Платок (показываю).

- Что?.. А... спасибо.

(Около Белорусского вокзала)

***

Всё, что я видел, тотчас же становилось мифом - подпольным, фольклорным, который тут же приходил в столкновение с официозным. Потому и «защитники Белого дома» - не «бандиты», не «заговорщики». Слово «защитники» особое на Руси - сочувственное. И человек, который это видел, не мог потом смотреть ТВ - день, два, неделю, месяц, в зависимости от «привычки», от того, как долго он «сидел» на «останкинской игле» (Сергей Бабурин).

- А вы попробуйте пройдите мимо вооружённых омоновцев не опустив глаза; мимо БТРа «под моим окном».

К 5 октября уже сложилось «общественное мнение» («защитники»). А иначе как бы их сейчас, «мятежников», выпустили?..

(Уже после «амнистии»)

***

...Медленно, клетку за клеткой, отдаёшь шахматную доску памяти, и неотступна.

- Побереги платье, королева! Так ты наступаешь! А здесь кровь... песочком ещё не присыпали.

(5 октября, площадь перед Белым домом)

***

А мы ходим, понемногу привыкаем - привыкаем к диктатуре! Как боевые лошади - поначалу храпят, встают на дыбы при виде мёртвых, а потом - привыкают.

- На нас поставили!

Вот вам тёмные лошадки. А овёс нынче дорог...

(Там же)

***

(Обыск)

Жирные волны осенней неврастении идут на приступ; золотыми искорками вина вспыхивают, опадают тёплые, разлапистые, кленовыми листьями - дни с красными, как бы трассирующими, прожилками.

А перед моим окном - БТР... Да-да... Один, второй... Три!

А вчера к нам ворвались омоновцы, в масках, с автоматами, - устанавливали режим... паспортный. А по-моему - военно-полицейский!

...И ночью - будто убегал от них, а они поймали. И как обычно пленного подбрасывают на копья, так и меня - подбросили и расстреливали из автоматов. А я начал падать - и не падаю; пули горячие, покусывают, подталкивают... Кажется, в сердце...

Проснулся. Дверь на замке. Что такое замок против универсальной международной отмычки - штурмовых армейских сапог 44-го размера?

(В ночь с 7 на 8 ноября, после обыска в общежитии)

***

И все ждали снега. Ложились спать и ждали снега. Ждали, что вот он пойдёт и запорошит кровь и грязь нашего безвременья, что испещрит белыми оспинами чёрные наши будни. И утром над белой, враз присмиревшей Москвой взойдёт тусклое зимнее солнце и всё будет по-прежнему: тёплый полусвет метро, толчея и озноб переходов, морозный воздух бульваров, горячий кофе возле торговых палаток, а то и «наркомовские сто грамм» в пластмассовом стаканчике. Всё как всегда.

А снег всё не шёл. Но все всё равно ждали. И вот только в ту последнюю ночь, уж не знаю почему, но все знали, что снега дождутся. Уже ложились спать и знали, что скоро, вот-вот, сейчас, как нарастающий шум в ушах, в темноте:

Запорхает белый, беспощадный

Снег, идущий миллионы лет...

1993-2000 гг.