«Воистину великий старец»

Часть 1. Подвиг старчества

Часть 2. Начало старчества

Часть 3. Образ жизни в Петербурге

Вот свидетельство его дочери, относительно жизни отца в период 1910 -1914 гг.:

«Свою личную жизнь, свои вкусы, свой уклад жизни отец нисколько не изменил после приближения к Царской Семье. Он ходил в русской рубашке, русских шароварах, заправляя их в сапоги, и в поддевках. Мяса он не ел до са­мой своей смерти. Его обед всегда состоял из одной ухи. Кроме того, он еще употреблял редиску и любил квас с огурцами и луком. Больше этих кушаний он ничего дома не ел. Вставал он всегда рано и шел обязатель­но к ранней обедне. После этого он приходил домой и пил чай с черными сухарями или кренделями. Тут же после чая приходили просители, и на них уходил целый день отца. Правильного распорядка дня не было. Соб­ственно, весь день уходил у него на просителей, и он принимал всех и всегда. По вечерам он проводил время с нами, если его никуда не вызы­вали. <...>

Жизнь отца в Петрограде я наблюдала сама лично. Его отношение к Царской Семье я также наблюдала сама. <...>

Он часто беседовал с нами о Боге. Он говорил, что Бог - это утеше­ние в жизни, но что нужно уметь молиться для того, чтобы получить это утешение. Чтобы молитва могла дойти до Бога, нужно во время молитвы всецело отдаваться вере в Бога и гнать от себя все другие мысли. Он говорил, что молиться не каждый может, и что это трудно. Он часто постился и заставлял поститься нас. В пост он ел одни сухари и строго соблюдал его. Он говорил, что посты установлены вовсе не для здоровья, как говорят ученые люди, а для спасения души.

Никаких приемов гипнотизма отец в действительности не знал. Он, как был простым мужиком от рождения, таким и остался до самой смерти. Но он был от природы очень умный и мог говорить о многих предметах. Его воздействие на людей, вероятно, заключалось в том, что он был чрезвычайно силен духовной энергией и верой в Бога»⁵⁴.

Примерно в этот же период времени, т. е. в начале 1910 года, Григорий Ефимович переезжает из квартиры Лохтиных (Литейный проспект, 37) на квартиру Сазоновых (Николаевская улица, 70).

Об убранстве городского жилища старца Григория, вполне напоминавшего монастырскую келью, рассказал Леонид Молчанов: «На Николаевской улице Распутин занимал в квартире одну комнату. В этой комнате была простая постель, крашенный деревенский стол и буфет».⁵⁵

Об этом периоде жизни своего отца свидетельствует Матрена Григорьевна: «Мой отец дру­жил с семейством Сазоновых. Господин Сазонов, как и отец, был религиозным человеком...»⁵⁶

Из показаний Ге­оргия Петровича Сазонова Ч.С.К. (1917 г.): «Мы старые знакомые семьи Лохтиных: инженера Владимира Михайловича Лохтина, его жены Ольги Владимировны и их дочери Людмилы. Ольга Владимировна позвонила к нам и сообщила, что Григорий Ефимович Распутин просит разрешения приехать к нам. Он производил впечатление человека нервного, не мог спокойно усидеть на месте, дергался, двигал руками, говорил отрывисто, по большей части бессвязно, в глазах его свети­лась особая сила, которая и действовала на тех, кто особо подвержен чужому влиянию. Женщины, окружавшие его, относились к нему с мистическим обожанием, называли «отцом», целовали руку. <...> Эта религиозность не была напускной, и Распутин не рисовался. Прислуга наша, когда Распутин, случалось, ночевал у нас, говорила, что по ночам Распутин не спит, а молится. Когда мы жили на даче, дети видели его в лесу, погруженного в молитву. Соседка генеральша, которая без отвращения не могла слышать его имя, не поленилась пойти за ребятишками в лес, и действительно, хотя прошел час, она увидела Распутина, погруженного в молитву».⁵⁷

Для сравнения и без комментариев - сводки секретного наблюдения: «В 1912 году он прожи­вал в квартире, занимаемой издателем журнала «Экономист России» Георгием Петровым Сазоновым и его женой. С последней Распутин по-видимому [подчеркнуто составителем] состоит в любовных отноше­ниях».⁵⁸

4. Фотография.

Женщины, чьи свидетельства приведены выше, как и многие другие, составляли круг людей, близко связанных с Григорием Распутиным, прежде всего, духовными узами. В Санкт-Петербурге Григорий Ефимович приобрел много последователей, как мужчин, так и женщин. Он имел обыкновение собирать своих почитателей вместе, устраивать чаепития, на которых проводил духовные беседы также, как собирал он своих односельчан у себя дома, в Покровском. Но и в Покровском, и в Петербурге подобные собрания вызывали нездоровый интерес у посторонней публики, служили поводом для злословий в адрес участников подобных собраний, и, прежде всего, в адрес самого Григория Ефимовича. Ползли грязные слухи, обрастая как в испорченном телефоне невероятными, отвратительными подробностями. Естественно, что вновь всплыла тема хлыстовства, вновь зависть, ужасная клевета, злоба, помноженные на глупость и низость праздных, пустых, недалеких людей.

Что же было на самом деле? Об этом рассказала Матрена Григорьевна:

«Из дальнейшего станет ясно, что ядро кружка пред­ставляли женщины, искавшие утешения, а не возбуждения чувств. Именно на такие уставшие души отец действовал умиротворительно - от царицы до кухарки. Разумеется, никакой организации не было. Был по­рыв с одной стороны и искреннее желание помочь - с другой. Даже вернее сказать - осознание необходимос­ти помочь изверившимся.

Когда слухи об этих собраниях распространились, поползли сплетни о развратных бдениях, и даже орги­ях, которыми руководил отец, хотя, повторю, ни тог­да, ни позже доказательств любого рода не нашлось. Кроме того, я могу выступить свидетелем (понимая, впрочем, что для многих и многих вес моих слов неве­лик): я приходила и уходила в любое время дня, двери комнат в нашей квартире никогда не запирались - ни днем, ни ночью, и если бы в доме творилось какое-то непотребство, я знала бы.

Вот слова из дневника Джанумовой, тогда непремен­ной участницы кружка: «В столовой разместилось мно­гочисленное исключительно дамское общество. Казалось, были представлены все сословия. Собольи боа аристок­раток соседствовали со скромными суконными платья­ми мещанок. Стол сервирован просто. Пили чай».

После чаепития обыкновенно пели что-нибудь бо­жественное. Посуду со стола прибирали по очереди. Каж­дая - в свой день. И мыли тоже - по очереди. Я и сей­час вижу холеные руки аристократок и сияние брилли­антов в грязной воде. (Как переменчива судьба! Тогда они мыли посуду, подлаживаясь под строй нашего дома, а всего через несколько лет многим из них пришлось стать настоящими посудомойками в Париже или Констан­тинополе. А бриллиантов и след простыл»⁵⁹.

А. А. Танеева в книге «Страницы моей жизни» уделяет внимание фотографии, которая во многих публикациях о Григории Распутине приводится как наглядное свидетельство его предосудительного образа жизни. По этому поводу Анна Александровна пишет: «Существует фотография, которая была воспроизведена в России, а также в Европе и Америке. Фотография эта представляет Распутина, сидящим в виде оракула среди дам-аристократок своего «гарема», и как бы подтверждает огромное влияние, которое будто бы имел он в придворных кругах»⁶⁰.

История появления этой фотографии следующая. 9-го марта 1914 г. Григорий Ефимович, побывав ненадолго на родине, вместе со своим отцом Ефимом Яковлевичем приехали из Покровского в Москву. Сын и отец Распутины остановились у купеческой вдовы Анисии Решетниковой. Из Москвы вместе с отцом и Анной Решетниковой (дочерью Анисьи Решетниковой) Григорий Ефимович выехал в С-Петербург.

В этот приезд Григория Ефимовича была сделана фотография, где он находится у себя дома (Английский пр-т, 3, дом Веретенникова) в кругу своих почитателей. Эту фотографию пытаются представить как свидетельство, компрометирующее Распутина. На фотографии присутствуют: Александра Александровна Пистолькорс, ее муж - Александр Эрикович фон Пистолькорс, Леонид Молчанов, князь Николай Давыдовыч Жевахов, Эрвин Христофорович Гиль и Нина Дмитриевна Яхимович, Ольга Васильевна Ломан и ее дочь Надежда, Анна Ивановна Решетникова - дочь купеческой московской вдовы Анисьи Решетниковой, (во втором ряду), Софья Леонтьевна Волынская, Анна Александровна Вырубова, вдова врача Александра Георгиевна Гущина, Юлия Александровна фон Ден, Ефим Яковлевич Распутин - отец Григория Ефимовича, Зина Тимофеева, Мария Головина, Мария Сергеевна Гиль, сам Григорий Ефимович, Ольга Клейст и Акилина Никитична Лаптинская⁶¹.

Как бы отвечая на грязные намеки и прямые обвинения, связанные с этой фотографией, продолжающие звучать и в настоящее время, Анна Александровна сочла необходимым дать следующие пояснения: «Я могу дать объяснение этого снимка, так как сама изображена на нем. В первые годы к Григорию Ефимовичу приходили только те люди, которые, как и Их Величества, искали разъяснения по разным религиозным вопросам; после ранней обедни в каком-нибудь монастыре, причастившись Святых Тайн, богомольцы собирались вокруг него, слушая его беседы, и я, всегда искавшая религиозного настроения и утешения после вечных интриг и зла придворной обстановки, с интересом слушала необыкновенные беседы человека, совсем не ученого, но говорившего так, что и ученые профессора, и священники находили интересным его слушать. Несмотря на то, что он был человек безграмотный, он знал все Священное Писание, и его беседы отличались оригинальностью, так что, повторяю, привлекали немало людей образованных и начитанных, каковыми были, бесспорно, епископы Феофан и Гермоген, Великая княгиня Милица Николаевна и др.»⁶²

Косвенным образом смысл фотографии становится прозрачно ясным из рассказа князя Н. Д. Жевахова: «Не помню по какому случаю, я был в один из праздничных дней в церкви Духовной Академии на богослужении. В храме я встретил своего сослуживца по Государственной Канцелярии А. Э. фон-Пистолькорс. <...> Это было в 1908, или в 1909 году. <...> Увидя меня, А. Э. фон-Пистолькорс подошел ко мне и стал горячо упрашивать меня ехать с ним после богослужения на Васильевский Остров, к барону Рауш-фон-Траубенберг, куда поедет и Распутин и будет "говорить"... В то время проповеди Распутина вызывали сенсацию... Он не любил говорить длинных речей, а ограничивался отрывистыми словами, всегда загадочными, и краткими изречениями, а от пространных бесед - уклонялся. <...>

Мне трудно передать его образную речь, и я вынужден, к сожалению, изложить ее литературным языком, вследствие чего речь потеряет свой харак­терный колорит.

- Для чего это-ть вы пришли сюда? - начал Распутин. - На меня посмот­реть или поучиться, как жить в миру, чтобы спасти свои души?.. <...>

- Чтобы спасти свои души, надо-ть вести богоугодную жизнь, - говорят нам с амвонов церковных священники да архиереи... Это справедливо... Но как же это сделать?.. "Бери Четьи-Минеи, жития святых, читай себе, вот и будешь знать как," - отвечают. Вот я и взял Четьи-Минеи и жития святых, и начал их разбирать, и увидел, что разные святые только спасались, но все они покидали мир и спасение свое соделывали то в монастырях, то в пустынях... А потом я увидел, что Четьи-Минеи описывают жизнь подвижников с той поры, когда уже они поделались святыми... Я себе и подумал - здесь, верно, что-то не ладно... Ты мне покажи не то, какую жизнь проводили подвиж­ники, сделавшись святыми, а то, как они достигли святости... Тогда и меня чему-нибудь научишь. Ведь между ними были великие грешники, разбойники и злодеи, а про то, глянь, опередили собою и праведников... Как же они опередили, чем действовали, с какого места поворотили к Богу, как достигли разумения и, купаясь в греховной грязи, жестокие, озлобленные, вдруг вспомнили о Боге, да пошли к Нему?! Вот что ты мне покажи... А то, как жили святые люди, то не резон; разные святые разно жили, а грешнику не­возможно подражать жизни святых.

Увидел я в Четьи-Минеи и еще, чего не взял себе в толк. Что ни подвижник, то монах... Ну, а с мирскими-то как? Ведь и они хотят спасти ду­ши, нужно и им помочь и руку протянуть... <...>

- Значит, нужно придти на помощь и мирянам, чтобы научить их спасать в миру свои души. Вот, примерно, министр Царский, али генерал, али княги­ня какая, захотели бы подумать о душе, чтобы, значит, спасти ее... Что-же, разве им тоже бежать в пустыню или монастырь?! А как же служба Царская, а как же присяга, а как же семья, дети?! Нет, бежать из мира таким людям не резон. Им нужно другое, а что нужно, того никто не скажет, а все говорят: "ходи в храм Божий, соблюдай закон, читай себе Евангелие и веди бого­угодную жизнь, вот и спасешься".

И так и делают, и в храм ходят, и Евангелие читают, а грехов, что ни день, то больше, а зло все растет, и люди превращаются в зверей...

А почему?.. Потому, что еще мало сказать: "веди богоугодную жизнь", а нужно сказать, как начать ее, как оскотинившемуся человеку, с его звери­ными привычками, вылезть из той ямы греховной, в которой он сидит; как ему найти ту тропинку, какая выведет его из клоаки на чистый воздух, на Божий свет. Такая тропинка есть. Нужно только показать ее. Вот я ее и покажу. <...>

- Спасение в Боге... Без Бога и шагу не ступишь... А увидишь ты Бога тогда, когда ничего вокруг себя не будешь видеть... Потому и зло, потому и грех, что все заслоняет Бога, и ты Его не видишь. И комната, в которой ты сидишь, и дело, какое ты делаешь, и люди, какими окружен - все это засло­няет от тебя Бога, потому что ты и живешь не по-Божьему, и думаешь не по-Божьему. Значит что-то да нужно сделать, чтобы хотя увидеть Бога... Что же ты должен сделать?...

При гробовом молчании слушателей, с напряжением следивших за каж­дым его словом, Распутин продолжал:

- После службы церковной, помолясь Богу, выйди в воскресный или праздничный день за город, в чистое поле... Иди и иди все вперед, пока позади себя не увидишь черную тучу от фабричных труб, висящую над Петербургом, а впереди прозрачную синеву горизонта... Стань тогда и помысли о себе... Каким ты покажешься себе маленьким, да ничтожным, да беспомощным, а столица в какой муравейник преобразится пред твоим мысленным взором, а люди - муравьями, копошащимися в нем!.. И куда денется тогда твоя гор­дыня, самолюбие, сознание своей власти, прав, положения?.. И жалким, и никому не нужным, и всеми покинутым осознаешь ты себя... И вскинешь ты глаза свои на небо и увидишь Бога, и почувствуешь тогда всем сердцем своим, что один только у тебя Отец - Господь Бог, что только Одному Богу нужна твоя душа, и Ему Одному ты захочешь тогда отдать ее. Он Один заступится за тебя и поможет тебе. И найдет на тебя тогда умиление... Это первый шаг на пути к Богу.

Можешь дальше и не идти, а возвращайся назад в мир и становись на свое прежнее дело, храня, как зеницу ока, то, что принес с собою.

Бога ты принес с собою в душе своей, умиление при встрече с Ним стяжал и береги его, и пропускай чрез него всякое дело, какое ты будешь делать в миру. Тогда всякое земное дело превратишь в Божье дело, и не подвигами, а трудом своим во славу Божию спасешься. А иначе труд во славу собственную, во славу твоим страстям, не спасет тебя. Вот это и есть то, что сказал Спаситель: "царство Божие внутри вас". Найди Бога и живи в Нем и с Ним и хотя бы в каждый праздник, или воскресение, хотя бы мысленно отрывайся от своих дел и занятий и, вместо того, чтобы ездить в гости, или театры, езди в чистое поле, к Богу.

Распутин кончил. Впечатление от его проповеди получилось неотразимое и, казалось бы, самые злейшие его враги должны были признать ее значение. Он говорил о теории богоугодной жизни, о том, чего так безуспешно и в раз­ных местах искали верующие люди и, без помощи учителей и наставников, не могли найти. Их не удовлетворяли общие ответы, им нужно было нечто конкретное, и то, чего они не получали от своих пастырей, то, в этот момент, казалось, нашли у Распутина.

Что нового, неизвестного людям, знакомым с святоотеческою литерату­рою, сказал Распутин? Ничего!

Он говорил о том, что "начало премудрости - страх Божий", что "сми­рение и без дел спасение", о том, что "гордым Бог противится, а смиренным дает благодать" - говорил, словом, о наиболее известных каждому христиа­нину истинах; но он облек эти теоретические положения в такую форму, какая допускала их опытное применение, указывала на конкретные действия, а не в форму философских туманов, со ссылками на цитаты евангелистов, или апостольские послания.

Я слышал много разных проповедей, очень содержательных и глубоких; но ни одна из них не сохранилась в моей памяти; речь же Распутина, прои­знесенную 15 лет тому назад, помню и до сих пор и даже пользуюсь ею для возгревания своего личного религиозного настроения»⁶³.

5. Паломничества в Верхотурье. Покровское.

Приезд в Покровское, паломничество в Верхотурье и Тобольск к мощам святителя Иоанна Тобольского (Максимовича) Григорий Ефимович рассматривал как необходимый элемент духовного воспитания своих последователей. Цель таких поездок понять не трудно. Она состояла в том, чтобы не только поклониться святыням, но и прикоснуться к здоровому нравственно и физически укладу деревенской жизни, проникнуться духом крестьянского благочестия, истиной любви и духовности, царящим в его родном доме, а также разлитого вообще в крестьянском быту и обычаях, которые он сам знал, любил и почитал с детства и которым он неукоснительно стремился следовать всю свою жизнь, даже находясь в городе.

Как уже было сказано, в Санкт-Петербурге вокруг Григория Ефимовича сформировался круг близких ему людей, его последователей. Многие из них приезжали в Покровское. В частности, неоднократно гостили в доме Распутиных-Новых: Х. М. Берладская, О. В. Лохтина, А. Н. Лаптинская, Зинаида Манштедт, Мария Головина. Среди гостей в материалах «Тобольского дела» упомянуты имена г-жи Е. Сильверс, сестер Екатерины Дмитриевны и Елены Дмитриевны Соколовых, госпожи Медведь - супруги священника Романа Медведь. Приезжала в Покровское и няня царских детей Мария Вишнякова. Дважды побывала у него на родине Анна Александровна Танеева (Вырубова), а также Юлия Александровна фон Ден. Участвовала в паломнических поездках в Верхотурье и Тобольск, хотя и инкогнито, но в сопровождении Григория Ефимовича, и сестра Государя - Вел. княгиня Ольга Александровна.

Как и в Петербурге, в Покровском Григорий Ефимович любил устраивать духовные собрания, которые проводились в его вновь приобретенном доме. Как известно, в 60-х годах XX века этот дом по распоряжению советских властей был разрушен. К счастью, сохранилось описание его внешнего вида и внутреннего убранства, оставленные многими людьми, кто побывал в его доме, в том числе и дочерью Григория Ефимовича, Матреной: «...огромный, яркий дом на главной улице села Покровское. Это был дом со слегка покатой крышей и двойными деревянными стенами, характерными для Сибири. Забор окружал просторный внутренний двор и постройки. Во двор был проход через широкие ворота, а небольшой сад был окружен невысокой железной оградой, протянувшейся вдоль фасада, чьи высокие окна были украшены деревянными наличниками. Во дворе, по обычаю, у нас была постройка для приема прохожих странников, и именно там, украсив это жилище по своему желанию иконами разных святых, мой отец больше всего любил проводить свои религиозные собрания»⁶⁴.

Как протекали «религиозные собрания» в доме старца Григория, какая царила на них атмосфера? На этот вопрос вряд ли кто ответит лучше, нежели сами участники этих собраний. Их рассказы сохранили материалы «Тобольского дела». Показания были даны 2-3 января (ст. ст.) 1908 г. (см. «Приложение»)

Все допрашиваемые сходились на том, что в доме Григория Ефимовича Распутина-Нового по праздникам и воскресным дням собирались люди. Собирались они с единственной целью - духовных бесед о Боге, чтения Евангелия и духовного пения. Будет уместно в этом месте нашего разговора привести хотя один фрагмент из показания, самого Григория Ефимовича: «Когда приходят ко мне братья по Христу Илия Арапов, Николай Распутин и Николай Распопов, случается поем разные песнопения: «Отверзу уста моя», «Хвалите имя Господне» и канты про гору Афон, «Слава в Вышних Богу», «Спит Сион» и др. Читаем Евангелие и по силам объясняем его, что можем. Большую часть времени настоящего бываю в поездках по разным монастырям для посещений знакомых особ, с которыми имею постоянно душевные разговоры о любви Божией, чтобы в человеке была правда и совесть покойна. Друзья мои тоже не забывают меня и приезжают ко мне гостить в с. Покровское, как напр., настоящие дамы научиться от меня любви Божией, послушать пения кантов и чтения Священного Писания». (полный текст см. «Приложение»)

Остальные допрошенные участники духовных собраний в доме Распутина, давшие показания епархиальному миссионеру священнику Никодиму Глуховцеву говорили о том же, что и Григорий Ефимович, но каждый по-своему. Показания их полностью приведены в «Приложении II».

1-ая поездка в Покровское Анны Вырубовой. Летом 1914 года, накануне войны, Григорий Ефимович в сопровождении Анны Вырубовой и Марии Головиной отправился на поклонение мощам св. прав. Симеона Верхотурского. Об этой паломнической поездке Анна Александровна Танеева (Вырубова) рассказывает в своих воспоминаниях: «Хотя, как я сказала, Ее Величество доверяла ему, но два раза она посылала меня с другими к нему на родину, чтобы посмотреть, как он живет у себя в селе Покровском. Конечно, нужно было бы выбрать кого-нибудь опытнее и умнее меня, более способного дать о нем критический отзыв; я же поехала, ни в чем не сомневаясь, с радостью исполняя желание дорогой Государыни, и доложила, что я видела. Поехала я со старой г. Орловой, моей горничной и еще двумя дамами. Мать, разумеется, меня очень неохотно отпускала». 8-го Июня высокие паломницы прибыли в Тюмень. «Из Тюмени до Покровского ехали 80 верст в тарантасе. Григорий Ефимович встретил нас и сам правил сильными лошадками, которые катили нас по пыльной дороге через необъятную ширь сибирских полей. Подъехали к деревянному домику в 2 этажа, как все дома в селах, через которые мы проезжали, и меня поразило, как сравнительно зажиточно живут сибирские крестьяне.

Встретила нас его жена - симпатичная пожилая женщина, трое детей, две немолодые девушки-работницы и дедушка рыбак. Все три ночи мы, гости, спали в довольно большой комнате наверху, на тюфяках, которые расстилали на полу. В углу было несколько больших икон, перед которыми теплились лампады. Внизу, в длинной темной комнате с большим столом и лавками по стенам обедали; там была огромная икона Казанской Божией Матери, которую они считали чудотворной. Вечером перед ней собиралась вся семья и «братья» (так называли четырех других мужиков - рыбаков), все вместе пели молитвы и каноны.

Водили нас на берег реки, где неводами ловили массу рыбы и тут же, еще живую и трепетавшую, чистили и варили из нее уху; пока ловили рыбу, все время пели псалмы и молитвы. Ходили в гости в семьи «братьев». Везде сибирское угощенье: белые булки с изюмом и вареньем, кедровые орехи и пироги с рыбой. Крестьяне относились к гостям Распутина с любопытством, к нему же безразлично, а священники враждебно. Был Успенский пост, молока и молочного в этот раз нигде не ели; Григорий Ефимович никогда ни мяса, ни молочного не ел. По возвращении я рассказала все, что видела»⁶⁵.

Анна Александровна упустила кое-какие обстоятельства этой поездки, о которых, видимо, ей не хотелось вспоминать. Но о них упоминает Н. А. Ордовский-Танаевский, к которому по поручению Императрицы обратилась Анна Вырубова с просьбой помочь организовать переезд по железной дороге.

Н.А. Ордовский-Танаевский, который в то время был начальником Казначейства в Перми (точнее, заведовал Казенной счетной палатой), пишет:

«В том же 1914 году получаю от Вырубовой письмо: "Мне Ея Величество поручила обратиться к Вам. Я и не­сколько близких к Ея Величеству дам и девиц едем чрез Пермь в село Покровское, потом в Верхотурье на поклонение Св. Чудо­творцу Симеону Праведному, над ракой и мощами которого сооружена сень на личныя средства Ея Величества. От Петербурга до Перми дан особый вагон 1-го класса. Надо, чтобы его пропустили от Перми по новой короткой дороге чрез Екатеринбург до Тюмени, а там, чтобы он ожидал нас. Затем, чтобы обратно пропустили по горнозаводской линии и по ветке до Верхотурья, с ожиданием там, чтобы в нем и прожить 2-3 дня говенья, а затем до Перми, и обратно в Царское Село. Это все, конечно, можно сделать официально, но желательно сделать неофициально и со­вершенно без оглашения. Начальники новой дороги и Горноза­водской находятся в Перми, переговорите, пожалуйста, об этом и устройте поездку. Рады будем все познакомиться с Вами. Ва­ши два приема в 1902 и 1913 году произвели на Их Величества самое отрадное впечатление".

Все удалось наладить, и при проезде чрез Пермь я сел в их вагон до Кунгура - 40 верст от Перми, где вышел для ревизии Казначейства.

В компании был и Распутин, и еще трое мужчин, один явно еврейского типа, а двое пахли сыщиками крупного полета. Распутин был с ними в купе. Вся компания просила проехать с ними до Покровского, но я категорически отказался. Тогда Анна Александровна упросила, чтобы я с Александрой Ивановной приехали в Верхотурье поговеть с ними. Последнее пришлось исполнить.

Из Верхотурья я и Александра Ивановна ехали в их вагоне, а в Верхотурье останавливались в монастыре, в гостинице. Ког­да мы приехали из Верхотурья на узловую станцию и ждали поез­да из Екатеринбурга около часа, то Распутин - спутники не доглядели - вышел на платформу. Раздались крики:

- А, Распутин, со своими бл..., здорово!

Станция у большого завода, население фабричное.

Жандармы начали очищать перрон, но, к счастью, подо­шел поезд, и наш вагон погнали в хвост. Вырубова стояла у ва­гона, видела все и слышала. Пошла, закрыв лицо руками, в ку­пе. Я вошел за ней.

- Анна Александровна, слышали, конечно? Я считаю, что Григорию Ефимовичу не следует ездить со всеми вами, щадя Имя Их Величеств. Вы близки к Государыне. Постарайтесь от­крыть глаза на все. Мое мнение, которое я выскажу смело и правдиво, если буду когда-либо осчастливлен новой, третьей аудиенцией, таково: Распутина квартиру в Петербурге надо лик­видировать. Его держать в Покровском. В случае несчастья с Наследником, экстренным поездом доставлять Распутина во дворец, с опущенными шторами в вагоне, и - обратно в Покровское. Всякие толки умолкнут.

- Вы правы! Вы правы! Какой ужас! Какой ужас! И все это ложь, ложь!»⁶⁶

Паломничество Анны Вырубовой и Лили Ден в Тобольск в 1916 г. А. А. Танеева (Вырубова) рассказывает и о второй своей поездке в Тобольск, Верхотурье и Покровское. Она пишет: «В 1916 году я еще раз ездила в Сибирь. В этот раз с моей подругой Лили Дэн и другими и со своим санитаром, так как была на костылях. В этот раз ехали мы на пароходе по реке Туре из Тюмени до Тобольска на поклон мощам святителя Иоанна»⁶⁷.

В том, что поездка для Анны Александровны, едва оправившейся от тяжелых травм после жел-дор. катастрофы, состоялась, сыграла роль не только воля Государыни, но и желание, и благословение Григория Ефимовича Распутина-Нового. Об этом в письме Государю от 4 августа 1916 г. определенно сообщает Государыня Императрица Александра Феодоровна. Государыня пишет: «Она [Аня] в понедельник едет с нашим Другом и с милой Лили в Тобольск, чтобы поклониться мощам новоявленного святого. Она в отчаянии, что должна ехать так далеко без твоего напутствия, и притом именно тогда, когда я только что сюда вернулась, но Он [Григорий] хочет, чтоб она ехала сейчас, находя, что сейчас самое подходящее время»⁶⁸.

В Тобольск были посланы телеграммы с извещением Ордовского-Танаевского, который к этому времени стал губернатором. Николай Александрович со свойственной ему ревностью взялся за организацию переезда, а для размещения высоких гостей приготовил свой губернаторский дом. В Петербург им были посланы две телеграммы.

«6 августа 1916 года Срочно

Тобольск в Царское Село

Анне Александровне Вырубовой

Возвратясь сегодня получил две телеграммы одной одиннадцатого другой пятница значит двенадцатого точка при выезде телеграфируйте точно номер поезда точка пароход будет Губернатор Ордовский».

«7 августа 1916 года

Срочная

Тобольск в Царское Село

Анне Александровне Вырубовой

Сколько человек едет Губернатор Ордовский»⁶⁹.

Григорий Ефимович Распутин-Новый, Анна Александровна Вырубова, в сопровождении служанки Марии Беляевой и фельдшера Жука, Юлия Александровна фон Ден, Мария Евгеньевна Головина, а также дочери Григория Ефимовича: Матреша и Варвара выехали из С-Петербурга 9 августа 1916 г. С ними ехала и таинственная сестра милосердия.

А. А. Танеева (Вырубова) рассказала, что: «В Тобольске останавливалась в доме губернатора, где впоследствии жили Их Величества. Это был большой, белый, каменный дом на берегу реки - под горой; большие комнаты, обильно меблированные, но зимой, вероятно, холодные»⁷⁰.

Оставил свои воспоминания об этих событиях и губернатор Тобольска Н. А. Ордовский-Танаевский. Он приоткрывает завесу таинственности над загадочной сестрой милосердия, сопровождавшей паломниц: «Наконец приехала компания: Анна Александровна Выру­бова и ее горничная, двое неизвестных мужчин (вероятно аген­тов полиции), сестра милосердия Ольга, с императорской брош­кой, двуглавый орел, на горле и, конечно, Григорий Ефимович Распутин. Заботу о 2-х неизвестных мужчинах взял на себя Полицеймейстер, Григория Ефимовича взял к себе Варнава.

Пробыли 3 или 4 дня, забыл. Ездили в Ивановский жен­ский Монастырь и один раз обедали там после Литургии.

Встречая их на пристани, я обратил внимание, что Выру­бова выдвигает вперед "сестру Ольгу". Для Вырубовой я отвел и приготовил лучшую комнату и провел электрический звонок в комнату горничной. Войдя в свою комнату, Вырубова спросила:

- А где будет сестра Ольга?

Я показал.

- Нет, нет, сестра, я прошу Вас занять ту, первую комнату, она лучше, рядом с большим залом, из которого есть выход на террасу.

Та начала разубеждать, перейдя вполголоса на английский язык. Я отошел. Конечно, они заметили свою бестактность, и сестра Ольга тотчас же сказала твердым голосом:

- Нет, Анна Александровна, все уговоры тщетны, эта комната Ваша.

Приехали они под вечер, быстро разошлись по комнатам, собравшись к чаю и ужину. Спать легли рано.

- Завтра к Святителю, Владыко сам будет служить обедню у Св. Мощей в малом храме в 8 ½ утра. Вы, Николай Алек­сандрович, заняты, на нас не обращайте внимания. Александра Ивановна, поедемте с нами. Мы, все, будем исповедаться и причащаться, а потом пить чай у Владыки. Он уже сообщил по телефону и даже собирался приехать сегодня, но я отклонила. Сестра Ольга устала.

Я, по обычаю, в 6 ч. утра, но уже не в халате, а в тужурке, перехожу чрез "зало" - гуляет сестра Ольга. Поздоровался.

- А Вы, сестра, рано встаете.

- Привыкла в госпитальной работе и в поездах. А вот Вас Николай Александрович, не ожидала встретить так рано.

- Я всегда ровно в 6 ч. вхожу в кабинет. Но простите, сестра, может быть, Вы скажете Ваше отчество, как-то неудобно - сестра Ольга и только.

- Нет, нет, я так привыкла, все меня, и бедняги раненые, так зовут. Да и приятно: сестра, милая сестрица, - масса братьев накопилось, я и письма так получаю.

Вечером Александра Ивановна говорит:

- Мы сидели в саду с сестрой Ольгой и я, прикинувшись дурочкой, затеяла с ней разговор о нашем с тобой положении, а она говорит:

- Да, все знаю и понимаю, я [сама] не вдова, не жена, с мужем разошлась, идет дело о разводе, будет новый брак с другим.

- Если не секрет, фамилия Ваша по первому мужу?

Назвала какую-то английскую фамилию. [принц Петр Александрович Ольденбургский (если это, действительно, была Вел. княгиня Ольга Александровна) - сост.]

- Холодновато, пройдемте в дом. - А солнце жарит во всю. Я поняла, надо кон­чать разговор. Входим в зал. Она говорит:

- Дорогая Александра Ивановна, зовите меня сестрой Ольгой, о чем я просила сегодня и Николая Александровича. - И скоро прошла в свою комнату.

Так как [в то время] шло дело о разводе сестры Государя, Ольги Александровны, с Ея мужем и свадьбе с офицером модно­го видного полка, то я остался и поныне [в убеждении], что была именно она»⁷¹. [Речь идет о ротмистре Лейб-Гвардии Кирасирского полка Николае Александровиче Куликовском - сост.]

То, что Вел. княгиня Ольга Александровна решилась отправиться в далекую паломническую поездку в одной компании с Григорием Распутиным много говорит о ее подлинном отношении к этому человеку. Если бы действительно Ольга Александровна испытывала неприязнь к Григорию Ефимовичу, вряд ли бы ее благородное воспитание позволило ей идти на сделку со своей совестью и терпеть такое соседство длительное время.

Посылала с дороги короткие телеграммы-весточки и Анна Александровна Вырубова:

«13 августа 1916

Тобольск

Царское Село

Государыне Императрице

Плыли 2 дня маленьком пароходе устала наконец благополучно прибыли погода ясная очень холодная все время помню тоскую благодарю 2 дорогие телеграммы безпокоюсь Але Целую руки все хорошо молимся Аня».

«14 августа 1916

Тобольск

Царское Село

Государыне Императрице

Молимся раке митрополита Иоанна о всех дорогих были обедни идем молебен всенощную ночью выезжаем очень прошу известье 16 Покровское холодно Целую руки всегда душой тобой Аня».

«14 августа 1916

Тобольск

Ставка Верховноглавнокомандующего

Государю Императору

Молилась раки Митрополита Иоанна ниспослании милости Божией погода холодная Аня».

«14 августа 1916

Тобольск

Царское Село

Государыне Императрице

Чудное тихое впечатление жду известья 16 завтра пароходе все целуем руку Храни Христос очень устала Аня»⁷².

В письме Государю от 14-го августа 1916 г. Государыня Императрица Александра Феодоровна пишет: «Получила две телеграммы от Ани, - Тобольск, где она молилась за всех нас, произвел на нее прекрасное впечатление. Они выезжают оттуда сегодня ночью, завтра поплывут по реке, а 15 будут в Покровском»⁷³.

А в письме от 16-го августа 1916 г. Государыня сообщает: «А. и Лили Д. сегодня ночью прибыли в Покровское»⁷⁴75ександровныело, 2005. С. 115..

«На обратном пути, - пишет Анна Александровна, - останавливались в Покровском. Опять ловили рыбу и ходили в гости к тем же крестьянам. Григорий Ефимович же и его семья целый день работали в доме и в поле. Оба раза на обратном пути заезжали в Верхотурский монастырь на Урале, где говели и поклонялись мощам св. Симеона. Посещали также скит, находившийся в лесу, в 12 верстах от монастыря; там жил прозорливый старец отец Макарий, к которому многие ездили из Сибири. Интересны бывали беседы между ним и Распутиным.

Вспоминаю случай на одной из маленьких станций на Урале, который не могу объяснить. Стояли два поезда теплушек с китайцами-рабочими, ехавшими в Россию. Увидя Григория Ефимовича у вагона, вся толпа китайцев кинулась к нему, его окружили, причем каждый старался до него добраться. Напрасно уговаривали их старшины... Публика высыпала из вагонов посмотреть, что будет, но наш поезд тронулся. Китайцы провожали его восклицаниями, махая руками»⁷⁵.

Свои впечатления от посещения Покровского оставила и Юлия Александровна фон Ден, упоминая об одном очень важном эпизоде: «Во время возвращения в Тюмень [из Тобольска] Распутин настоял на том, чтобы мы остановились в Покровском и познакомились с его женой. Предложение меня очень заинтриговало: мне давно хотелось узнать, где и как он живет. Я с интересом разглядывала темно-серый деревянный дом с резными наличниками, принадлежавший Распутину. Село представляло собой ряд небольших деревянных изб в два этажа. Дом Распутина был лишь немногим больше остальных. Старец выразил надежду, что когда-нибудь Их Величества приедут к нему в гости.

- Но ведь это так далеко, - возразила я, изумленная его словами.

- Они должны приехать, - сердито проговорил крестьянин. Спустя несколько минут он произнес пророческие слова.

- Волей или неволей, они приедут в Тобольск и прежде чем умереть, увидят мою родную деревню. <...>

День мы провели в гостях у Распутина. Жена его оказалась милой, доброй женщиной. Славными людьми оказались и крестьяне - это были честные, простые люди. Они обрабатывали землю, принадлежавшую Распутину, не требуя никакой платы - как добрые христиане.

Распутин имел троих детей. Две дочери учились в Петрограде, мальчик крестьянствовал. Селяне были очень дружелюбны к нам, однако большинство были против того, чтобы Распутин возвращался в Петроград»⁷⁶.

Из Покровского Анна Вырубова и Лили Ден, сопровождаемые Григорием Ефимовичем, совершили паломничество в Верхотурский монастырь. Вновь побывали на озере Октай, в скиту старца Макария. Рассказала об этом Ю. А. фон Ден: «Оказалось, что отшельник живет в самой глубине леса, и его келью вполне можно принять за птичий двор. Он был окружен домашними птицами всех пород и размеров. Возможно, он считал птицеводство чем-то сродни миссии святого. Он снабжал монастырь множеством яиц, но мы поужинали весьма скромно: нам предложили холодную воду и черный хлеб. Что такое кровать, отшельник не имел представления, так что нам пришлось спать на жестком глиняном полу»⁷⁷.

Еще немного уделим внимание старцу Макарию и приведем рассказ клирика Верхотурского Покровского женского монастыря иеромонаха Амвросия (Тюпышева):

«На монастырской заимке у речки Октай стараниями богомольцев, которые проходили теми местами на поклонение мощам Симеона Верхотурского, был устроен скит Николаевского мужского монастыря, там был источник, известный своими чудотворениями. Он и сейчас существует, но его затопило, потому что сделали на реке водохранилище, он был рядом с берегом. Можно будет даже со временем часовню над водой поставить. В этом скиту жил рясофорный инок Макарий, даже не в монашеском постриге, известный своим духовным разумом и старчеством, к нему обращались за помощью, шли за благословением. Он был известен святителю Феофану Полтавскому, Григорию Распутину. Царская Семья его знала. Причем он, хотя и был всеми уважаемый старец, но по возрасту не был старый. Когда власть сменилась, красноармейцы его замучили. Говорят, что его, убив, в реку бросили»^{78, 79}.

Служанка Анны Вырубовой, Мария Беляева, на допросе в Ч.С.К. (1917 г.) рассказала:

«Лохтина живет в особой келье, одета во все белое, на груди иконки. Я и Вырубова провели у нее ночь. С нами ночевала и Ден. На другой день мы уехали в монастырь, где мощи Симеона»⁸⁰.

Весьма интересное и достаточно подробное описание отдельных эпизодов пребывания Григория Распутина в Верхотурье оставила Т. А. Шишкина-Березовская, которой в 1916 г. было всего десять лет (1906 года рождения). Ее статья изобилует бытовыми зарисовками монастырской жизни, увиденными глазами паломника. На их фоне проступает образ старца Григория: то спокойный и величественный в Крестовоздвиженском Соборе, поглощенный молитвой у святых мощей праведного Симеона Верхотурского, то, в моменты общения с окружающими людьми, всегда неожиданный, весь проникнутый живым интересом к ближнему. Но таков уж Григорий Ефимович со всеми особенностями, не всегда привычными и удобными для обывателя манерами, и в то же время ярким, подвижным, разрушающим стереотипы характером.

«1916 год. Мы живем на даче под Екатеринбургом у знакомых крестьян. Стоит прекрасный август, солнце, тепло. В городе вспоминают, что скоро будет отмечаться память Святого Симеона, Верхотурского чудотворца... У нас в то время гостил в деревне дед по матери. В сильно пожилом возрасте он стал очень религиозным человеком, и вот он решил: едем на богомолье в Верхотурье...

Едем поездом, вагоны переполнены. Ближе к Верхотурью по вагонам заходили какие-то странные личности, не богомольцы. Дед говорит, что это шпики кого-то выслеживают. Поезд останавливается у станции, а она вдали от города. Видим - стоит вереница экипажей: пары, тройки лошадей. Публику из вагонов просят не выходить. И вдруг среди пассажиров разносится слух - приехал Распутин. Смотрим, в экипажи садятся военные, даже генералы, дамы важные, большей частью в костюмах сестер милосердия с красными крестами на косынках и фартуках, но среди садившихся в экипажи мы Распутина не разглядели. Они уехали, а потом и нам подали лошадей.

И вот мы в монастырской гостинице. Все необычно. Длинные, высокие коридоры с жесткими диванами по стенам, гостиничные номера, похожие на кельи, но вместительные, и обязательно иконы в красном углу. Почти везде «святой Симеон праведный», как всегда скромный, на бережку речки. Мальчики-послушники в черных рясках приглашают на ужин в общую трапезную. Это огромная комната, длинные два стола стоят друг против друга во всю ширину и длину трапезной. Скатертей на столах нет, но они начисто выскоблены. В переднем углу киот с иконами. Во главе столов аналой с Евангелием и Житиями святых. Садимся на длинные скамьи. Ужин уже подан, в деревянных глубоких мисках каша и яичница, в эмалированные кружки послушники наливают из общих чайников чай и квас. Прислуживают богомольцам молодые послушники. Во время ужина монах читает Евангелие и о жизни святого Симеона праведного. После ужина все легли спать в своих кельях на жестких постелях.

И вот утро, солнечное, яркое и очень теплое. А мальчики-служки уже зовут богомольцев скорее на завтрак, а потом в церковь к обедне. Идем по Николаевскому мужскому монастырю. Гудят колокола на церквях, слышен веселый и торжественный перезвон. Мощные стены, окружающие здания монастырских келий, входные врата, собор, церкви, часовни - все белоснежное, сверкает на солнце. Кругом масса зелени, кустарники, клумбы с цветами. Подходим к собору Крестовоздвиженскому. Перед входом в него на земле разостлан красный ковер, точно Царя встречают.

Многочисленная толпа богомольцев, теснота перед входными дверями в Собор. По ковру в него уже прошел Григорий Распутин со своей большой свитой. Ему оказана торжественная [выделено разрядкой] встреча. В Соборе невероятная давка. Распутин и его сопровождающие стоят посредине церкви. Публика все больше нарядная, важная, много приехавших со всего Екатеринбургского уезда, а может быть и дальше. В церкви все сияет. Зажжены все люстры, паникадила, свечи и у икон, и у серебряной раки (гробницы) чудотворца Симеона Верхотурского. Иконы украшены цветами, обедню служит архиерей, он, и все священники, и диаконы в парадных блестящих ризах. Все они облачены как на Пасху.

Григорий Ефимович Распутин стоит на самом почетном месте во главе свиты на разостланном ковре. Он в русской светло-желтой рубашке, опоясан русским кушаком с кистями, в бархатных шароварах, в лаковых сапогах. Причесан как Христос на иконах, посредине пробор в каштановых волосах, которые подстрижены до плеч. Молится истово, осеняя себя широким крестом. С ним вместе молится и его свита: генералы в орденах, важные дамы, говорят, даже великокняжеского происхождения. Лицо у него благообразное, спокойное, сосредоточенное, приятное.

В конце обедни, когда из алтаря выносят крест и кладут его на аналой посредине церкви, чтобы каждый мог приложиться к нему, первым поцеловать крест подходит Распутин, за ним его свита. И вот после них началась страшная давка среди молящихся. Все богомольцы бросились толпой ко кресту, чтобы оказаться около Распутина, лучше разглядеть старца, прикоснуться к нему. И вот тогда эта толпа вытолкнула меня к самому «старцу», прямо под его правую руку. И он, широко крестясь, задел меня локтем по голове, как бы «смазал» по щеке. Я онемела. Дедушка, увидев это, выхватил меня из толпы и увел всех нас из собора.

Три дня мы провели в Верхотурье, и все эти дни здесь творилось то же самое, что и в первый день пребывания Григория Ефимовича в Николаевском мужском монастыре. Везде шумные сборища людей, обсуждающих свои встречи со старцем, торжественные богослужения в церквях. Из самых дальних келий и скитов в церкви приходили глубокие старцы и старушки, монахи и монашки и тут же выясняли свои взаимоотношения...

Нарушился в городе и монастыре обычный порядок посещения богомольцами святынь монастырских. Не было в церковных службах духовной сосредоточенности, глубокого молитвенного настроения и у служителей церкви, и прихожан, и приезжих богомольцев. Посещение Верхотурья необычным богомольцем, широко известным в России человеком, вызвало интерес населения и приезжих и большое оживление на улицах...

Много в те дни в публике ходило легенд и историй о жизни Григория Ефимовича. Передавали рассказ мальчика, сына дорожного мастера депо станции Кушва, как старец, выйдя из вагона, гулял по платформе с большой связкой баранок на шее, как в венке. Местные торговцы преподнесли ему свои изделия, а он не стеснялся их подношений...

Прошло три дня нашего необычного богомолья, и мы уезжали домой со станции Верхотурье. В ожидании поезда дедушка, мама и я с братом гуляли по перрону. У мамы в руках был горшочек с тем отростком кедра, который она недавно приобрела. Моя мать была высокая, стройная, интересная, хорошо одетая женщина, обращавшая на себя внимание. Идем мы мимо группы людей, оказывается, это Распутин со свитой. Они тоже уезжают с нами вместе. Распутин сидит один на поданном ему стуле. Его сопровождающие окружают его. Видно, как уважительно они относятся к старцу. Вдруг раздается его голос: «Мадам, что у вас в руках? Что вы несете? Кто вы такая? Кто ваш муж? Где живете? Куда едете?»

Мама потом говорила, что очень удивилась вопросам говорившего с ней Распутина и даже как-то испугалась его. А я с братишкой стояла прямо у колен сидящего старца, и мы во все глаза глядели на него»^{81, 82}

Из Верхотурья Анна Вырубова, Лили Ден и сопровождавшие их лица выехали в Петроград, а Григорий Ефимович с дочерьми возвратился в Покровское.

Ссылки:

3. Образ жизни в Петербурге.

1. Н. А. Соколов. Предварительное следствие. 1919-1922 гг. Российский Архив. Т. VIII. М: Студия «ТРИТЭ» Никиты Михалкова, 1998. С. 180-182.
2. Материалы Чрезвычайной Следственной Комиссии, приобретенные М.Л. Растроповичем на аукционе Сотбис (Лондон, 1995 г.); цит. по: Радзинский Э. Распутин: жизнь и смерть. М: Вагриус, 2001. С. 228-229.
3. Распутина М. Распутин. Воспоминания дочери. М: Захаров, 2000. С.143.
4. Материалы Чрезвычайной Следственной Комиссии, приобретенные М.Л. Растроповичем на аукционе Сотбис (Лондон, 1995 г.); цит по: Радзинский Э. Распутин: жизнь и смерть. М: Вагриус, 2001. С.119-120.
5. Цит. по: Радзинский Э. Распутин: жизнь и смерть. М: Вагриус, 2001. С.120.

4. Фотография.

1. Распутина М. Распутин. Воспоминания дочери. М: Захаров, 2000. С. 166-168.
2. Верная Богу, Царю и Отечеству. С-Пб: Царское Дело, 2005. С. 122.
3. Радзинский Э. «Распутин: жизнь и смерть». М: «Вагриус», 2001. С. 247-251.
4. Верная Богу, Царю и Отечеству. С-Пб: Царское Дело, 2005. С. 122-123.
5. Жевахов Н. Д. Воспоминания. Т.1. М: Родник, 1993. С. 212-216.

5. Паломничества в Верхотурье. Покровское.

1. Бэттс Ричард (Фома) Пшеница и плевелы. М: Валаамское общество Америки в России. 1997. С. 8-9.

1-ая поездка в Покровское Анны Вырубовой.

1. Верная Богу, Царю и Отечеству. С-Пб: Царское Дело, 2005. С. 119-120.
2. Ордовский-Танаевский Н. А. Воспоминания. М-С-Пб: ROSTIK INTERNATIONAL, 1993. С. 319-321.

Паломничество Анны Вырубовой и Лили Ден в Тобольск в 1916 г.

1. Верная Богу, Царю и Отечеству. С-Пб: Царское Дело, 2005. С. 121.
2. Платонов О. А. Терновый венец России. Николай II в секретной переписке. М: Родник, 1996. С. 520.
3. Верная Богу, Царю и Отечеству. С-Пб: Царское Дело, 2005. С. 538.
4. Верная Богу, Царю и Отечеству. С-Пб: Царское Дело, 2005. С. 121.
5. Ордовский-Танаевский Н. А. Воспоминания. М-С-Пб: ROSTIK INTERNATIONAL, 1993. С. 415-416.
6. Верная Богу, Царю и Отечеству. С-Пб: Царское Дело, 2005. С. 534-535; со ссылкой на: ГАРФ, фонд 623, оп. 1, ед. хр. № 28.
7. Платонов О. А. Терновый венец России. Пролог цареубийства. Жизнь и смерть Григория Распутина. М: Энциклопедия русской цивилизации, 2001. С. 531-533.
8. Платонов О. А. Терновый венец России. Пролог цареубийства. Жизнь и смерть Григория Распутина. М: Энциклопедия русской цивилизации, 2001. С. 533.
9. Верная Богу, Царю и Отечеству. С-Пб: Царское Дело, 2005. С. 121.
10. Ден Ю. А. Подлинная Царица. С-Пб: Царское дело. 1999. С. 96-97.
11. Ден Ю. А. Подлинная Царица. С-Пб: Царское дело. 1999. С. 97-98.
12. Интервью Людмилы Белкиной с директором Православного Церковного музея Верхотурского Свято-Николаевского мужского монастыря Раисой Николаевной Огарковой. Интернет-сайт Православной газеты «Благовест», рубрика «Личность». http://www.cofe.ru/blagovest/article.asp?heading=32&article=6226&act=new_vote).
13. Подробно о старце Макарии см. публикации С. В. Фомина в газете «Русский Вестник» за 16.05.2006
14. Материалы Чрезвычайной Следственной Комиссии, приобретенные М. Л. Растроповичем на аукционе Сотбис (Лондон, 1995 г.); цит. по: Радзинский Э. Распутин: жизнь и смерть. М: Вагриус, 2001. С. 452.

53. Интервью Людмилы Белкиной с директором Православного Церковного музея Верхотурского Свято-Николаевского мужского монастыря Раисой Николаевной Огарковой. Интернет-сайт Православной газеты «Благовест», рубрика «Личность»: http://www.cofe.ru/blagovest/article.asp?heading=32&article=6226&act=new_vote; см. также статью С. В. Фомина на интернет-сайте газеты «Русский Вестник» от 16.05.06 «Старец Макарий Актайский и Григорий Распутин», http://www.rv.ru/content.php3?id=6298.

54. Игумен Тихон (Затекин), М. Ю. Нечаева Уральская Лавра. Екатеринбург, 2006. С. 250-251 со ссылкой на Шишкина-Березовская Т. А. Мои встречи с Григорием Ефимовичем Распутиным-Новых// Журнал «Верхотурская старина», №3-4, 1999. С.7