Спор о Евхаристии, на мой взгляд, совершенно не вовремя поднятый досточтимым о. Сергием Карамышевым, заходит не в должную плоскость. Из-за анатомирования того, что должно быть несказанным и священным, теряется чувство благоговения и страха Божия.
Что же касается сугубо богословской стороны проблемы, то удивляет совершенное игнорирование результатов международной научно-богословской конференции «Таинства Церкви», а также богословской комиссии 2007 года, которая высказалась о богословской концепции уважаемого А.И.Осипова однозначно отрицательно, небезосновательно увидев в ней связь с ересью импанации, провозглашенной Филиппом Меланхтоном. Поскольку автор участвовал и в богословской комиссии, и в конференции 2007 г., то считает своим долгом опубликовать некоторые материалы, относящиеся к данной проблеме.
Для подлинного уразумения пневматологического аспекта Евхаристии безусловно, необходимо начать с триадологии. Триадологическое измерение Евхаристии заключается в том, что мы приносим молитву Отцу, освящается тело Его Сына действием Его Духа. Обращение к Отцу заложено уже в Новом Завете в первой по большому счету евхаристической молитве Отче наш и канонически узаконено в деяниях Карфагенского собора 411 года. Раннехристианские евхаристические молитвы, как например, молитва в «Учении Двенадцати апостолов народам» направлена к Отцу Небесному и содержит благодарение за «жизнь и ведение, которое Ты даровал нам чрез Иисуса Отрока Твоего»[1].
Огромное большинство известных анафор обращены к Отцу Небесному. Прекрасное богословское объяснение этому дал св. Николай Кавасила.
«Для чего священник к освящению Даров призывает не Сына, тогда, Он, как сказано, священник и освящает[2], а Отца? Чтобы ты знал, что Спаситель освящает, не как человек, а как Бог, по Божественному своему могуществу, которое у Него одно с Отцом[3].
В связи с пневматологическим аспектом Евхаристии встает вопрос об эпиклезе, или призывании Святого Духа на Святые Дары.
Не вдаваясь в литургические подробности, скажем только, что эпиклеза является древней и всемирной тайной Церкви. Уже в первой евхаристической молитве, изложенной в Учении XII апостолов народам, можно найти указание на пневматологическое измерение евхаристии. Во-первых, она называется «пища духовная» - нам же даровал пищу духовную и питие в жизнь вечную. Во-вторых, в Дидахе содержится эсхатологический призыв, соответствующий эпиклезе: «Да приидет благодать и да прейдет мир сей». Достаточно сложен вопрос об эпиклезе в римской литургии эпохи св. Юстина Философа. С одной стороны, cв. Юстин говорит о том, что «предстоятель возсылает именем Сына и Святаго Духа хвалу и славу Отцу всего и подробно возсылает благодарение. С другой, стороны, в 66 главе первой Апологии св. Юстин говорит: «Пища эта, над которой совершено благодарение чрез молитву Слова Его есть, как мы научены - плоть и кровь того воплотившегося Иисуса». Исследователи по-разному воспринимали эти слова. Одни считали их отражением установительных слов Господа, другие - эпиклезой Логоса, третьи - эпиклезой Святаго Духа. Изыскания Древса относительно возможного употребления в римской Церкви эпохи св. Юстина анафоры, близкой к той, что приведена в VIII главе Апостольских постановлений, а также наблюдения арх. Киприана (Керна) позволяют предположить, что не упоминаемая св. Юстином молитва эпиклезы подразумевается в тринитарной молитве Praefatio-Sanctus-anamnesis.
Учитывая то, что в I апологии св. Юстин часто именует Духом Сына, а Сыном - Духа (см. напр. 1 ап. 30), можно выдвинуть и другое предположение: под молитвой Слова может иметься в виду призывание Святаго Духа.
У святителя Иринея Лионского мы находим свидетельство об эпиклезе, правда, несколько неопределенное: «Как хлеб от земли, после призывания над ним Бога, не есть уже обыкновенный хлеб, но евхаристия, состоящая из двух вещей, земного и небесного, так и тела наши, принимая евхаристию не суть уже тленные, имея надежду на воскресение» (IV. 3).
В апокрифических деяниях Иуды-Фомы, которые датируются вторым-третьим веком и совершенно напрасно увязывались прежде с гностической литературой, мы находим очевидный пример эпиклезы. Прииди, дар Всевышнего, приди, Дух Святой, приди, открыватель тайн, избранный во пророках, приди, власть Отца и мудрость Сына, которые едины во всем, приди и соединись с нами в этой Евхаристии, которую мы совершаем[4].
В Деяниях Иоанна дается молитва над чашей, евхаристическая по своему содержанию: Во имя твое, Иисусе Христе, Сыне Божий, пью чашу, которую ты услаждаешь и в ней лекарство смешай со Святым Твоим Духом и сотвори его питием жизни и спасения, да будет во исцеление души и тела, как чаша благодарения.
В третьем веке эпиклеза в явном виде появляется в анафоре Апостольского предания Псевдо Ипполита: «И мы молим Тебя послать Духа твоего Святого на приношение Святой Церкви, собирая всех воедино, чтобы причащаясь святых даров во исполение Святаго Духа, в утверждение веры и истины, Тебя хвалили и славили, чрез Отрока Твоего Иисуса Христа»[5].
Эпиклезу содержат древнейшие анафоры - анафора в т.н. «Канонах Ипполита», анафора св. апостола Марка, анафора св. ап. Иакова, Апостольских постановлений, анафора Василия Великого, Иоанна Златоуста и т.д.
В литургии св. ап. Иакова, засвидетельствованной как минимум для середины IV в. эпиклеза выглядит следующим образом: «Помилуй нас, Боже, по великой Твоей милости и низпосли на нас и на предлежащие дары сии Святаго Твоего Духа, Господа животворящего, сопрестольного Тебе Богу Отцу и единородному Твоему Сыну, соцарствующего, единосущного, совечнаго... сего всесвятаго Твоего Духа, Владыко, низпосли на нас и предлежащие дары сия, дабы, пришед, святым и благим и славны своим наитием освятил хлеб сей и сотворил святым телом Христа товего и чашу - честною кровию Христа Твоего[6]. В анафоре т.н. литургии апостольских постановлений, записанной в ее нынешнем виде не позднее 380 г., но восходящей к источникам III в. также присутствует эпиклеза и это тем более важно, что, по мнению исследователей, по литургическим текстам, содержащихся в «Постановлениях», прошлась рука арианствующего редактора.
Очень небольшое количество анафор не имеет эпиклезы, как например традиционная тридентская римская месса и то, в ней есть ее некий рудимент - т. н. молитва Ангела: «Повели вознестися Дарам сим, рукою Ангела в пренебесный твой алтарь». По поводу этой молитвы св. Николай Кавасила справедливо говорил, что или они молятся о их местном перемещении, но какой в этом смысл, если тело Христово выше всякого начала и власти, и превышает все, или о его сущностном изменении, но тогда они «хлеб и вино не признают еще получившим освящения и потому молятся о них, поскольку они еще требуют молитвы. Итак, молитва эта в отношении к Дарам прелагает их в тело и кровь Господню»[7]. Осознание своей литургической недостаточности привело римо-католиков к тому, что после Второго Ватиканского собора в канон мессы была введена эпиклеза.
Одно из древнейших свидетельств веры Церкви в действие Святаго Духа, изменяющего Дары в Тело и Кровь Христову - слова св. Кирилла Иерусалимского в рассказе о иерусалимской литургии его времени (по видимому св. Иакова):
«После сего, освятив себя духовными сими песнями, молим Человеколюбца Бога, да ниспослет Святаго Духа на предлежащие дары: да сотворит хлеб убо тело Христово, а вино - кровь Христову. Ибо всеконечно то, чего коснется Дух Святый, освящается и прелагается[8].
А вот что в XIV в. о действии Святаго Духа в евхаристии говорит св. Николай Кавасила: «Священник преклоняется до земли, молится и просит, применяя к предлежащим Дарам Божественные изречения единородного Сына Божия, Спасителя нашего, чтобы всесвятый и всемогущий Дух, почив на них, преложил хлеб в самое честное и святое тело Христа, а вино - в самую честную и святую кровь Его. После сих слов все священнодействие окончено и совершено. Дары освящены, жертва уготована, великий и священный Агнец, закланный за грехи мира, зрится лежащим на священном престоле»[9].
В связи с теорией, которой придерживались как некоторые православные богословы (прот. А.Шмеман), так и католические (Баттифоль и др.) согласно которой вся анафора является одной большой эпиклезой, необходимо высказать следующее. Признавая пневматологическое значение ряда литургических молитв, начиная с Царю небесный и нарастание призывания Святаго Духа, следует указать на момент собственно эпиклезы как решающий для освящения Святых Даров.
Добавим, что, согласно мысли св. Никиты Стифата, Дух Святой почивает на евхаристическом теле Христовом так же, как Он пребывал во плоти Христовой, субботствовавшей во гробе, ибо Он никогда не отлучался от Сына Божия и Его человечества. Поэтому неправомерны мнения некоторых богословов Парижской школы о том, что будто бы на Кресте и во гробе Христос потерял Бога и следовательно - Духа Святаго: Он его не терял никогда. По мнению св. Никиты Стифата, мы причащаемся Тела Христова, субботствующего во Гробе, но осененного силою Святаго Духа. Именно в знак этого в чашу наливается теплота со словами: Теплота веры исполнь Духа Свята. И мы причащаемся его для того, чтобы оно воскресло в нас. Именно поэтому после причащения священник (или диакон) читают радостный пасхальный гимн: «Воскресение Христово видевше, поклонимся святому Господу Иисусу единому безгрешному».
Если говорить о христологическом измерении литургии, то прежде всего следует говорить о связи литургии и домостроительства спасения. Как замечательно пишет великий сербский богослов ХХ века св. Юстин Попович: «В евхаристии благодатно оживляется все Богочеловеческое домостроительство спасения: от воплощения до Вознесения, как жизнь нашей жизни и как душа души нашей»[10].Согласно богомудрому выражению св. Феодора Студита, св. Литургия есть обновление Богочеловеческого целокупного домостроительства спасения[11]. Эту мысль святого отца подтверждает и текст литургии святителя Василия Великого: «Исполнися и совершися, Христе Боже наш, тайна твоего смотрения (oikonomias) спасения»[12]. И действительно, в чем состоит домостроительство спасения, как не в нашем обожении, в том, что «Бог стал человеком для того, чтобы человек стал богом»[13]. А в чем цель Евхаристии, как не в нашем обожении? Об этом прекрасно говорится в молитве пред св. Причащением: «Божественное тело обожает мя (theoi) и питает. Обожает ум, дух же питает странно».
Во время Божественной литургии мы вспоминаем не только установительные слова Спасителя, как бы они ни были важны, но «вся, яже о нас бывшая», и добавим, не только «крест, гроб, воскресение, вознесение», но и Рождество Христово, когда священник, возлагая звездицу на дискос произносит: «И пришедши звезда вста вверху идеже бе отроча», и Заповеди Блаженства, воспеваемые на третьем антифоне, и евангельскую проповедь и чудеса Спасителя, когда диакон износит Евангелие на малом входе, а затем читает его, и ночь предательства, в память о которых задергивается завеса после Великого Входа[14]. И речь идет не только и не столько о символах, потому что, согласно прекрасному выражению св. Юстина Поповича, святая Литургия есть вершина богочеловеческого реализма, ибо от воплощения Бога Логоса Богочеловек Господь Иисус Христос стал самой очевидной, наибессмертной и наивечной реальностью всех миров и прежде всего человеческого.
И здесь хотелось бы остановиться на одном весьма важном и актуальном аспекте евхаристического реализма - о тождестве Евхаристического хлеба и Чаши с Телом и Кровью Христовой. В последнее время появилось необычное и нетрадиционное учение о воипостасизировании Евхаристических Даров, о том, что подобно человеческой природе Христа, они принимаются в Ипостась Логоса, но при этом не изменяют своей природы хлеба и вина. Подобное учение является по большому счету, далеким от Православного предания. Приведем всего два высказывания, которое разделяют ровно 1000 лет.
Во второй половине IV в. св. Кирилл Иерусалимский в своих «Тайноводственных поучениях говорит: «Видимый хлеб не есть хлеб, хотя вкусом чувствуется, но тело Христово: и видимое вино не есть вино, хотя по вкусу так представляется, но Кровь Христова»[15].
А во второй половине XIV в. Св. Николай Кавасила пишет о Святых Дарах после призывания Святого Духа: «После сих слов... (т.е. эпиклезы) хлеб тела Господня - уже не образ, не дар, представляющий только вид истинного дара, уже носит в себе не изображение некое спасительных страданий,... но есть самый истинный дар, самое всесвятое Владычнее тело, истинно приявшее все оные укоризны, поношения, раны, - распятое, прободенное, свидетельствовавшее при Понтийском Пилате доброе исповедание (1 Тим. 6: 13), претерпевшее заушение, биение, заплевание, вкусившее желчь. Подобным образом и вино есть самая кровь, истекшая из прободенного тела»[16].
Обратимся, наконец, к тексту литургии святителя Иоанна Златоуста.
И сотвори (poieson) убо хлеб сей честное Тело (to timion soma) Христа Твоего.
А еже в чаше сей честную Кровь Христа Твоего.
Преложив Духом Твоим Святым (metabalon to Agio Pneumati sou).
Слово metabalon - преложив говорит о явной онтологической границе, о переходе из одной реальности в другую, о явной бытийственной перемене, поскольку глагол metaballo означает «перебрасываю» что-то за что-то и в данном контексте он означает сущностное, онтологическое изменение хлеба и вина в Тело и Кровь Христову.
Конечно, некоторых богословов смущает выражение transsubstantio - пресуществление, однако, в святоотеческом словаре и, прежде всего, в языке св. Симеона Солунского, есть соответствующее выражение - metousiosis (изменение сущности, пресуществление), по сути дела эквивалентное по смыслу глаголу metaballo.
Каково же значение этой догматической истины о тождестве Евхаристических Даров и Тела и Крови Христовой? Во-первых, это - радостная весть о возможности уже здесь и сейчас жить внутрибожественной жизнью, во исполнение слов Спасителя: Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь во Мне пребывает и Я в нем. Ядущий меня живет Мною (Ин. 6: 54, 55). Как прекрасно сказано в молитве св. Симеона Нового Богослова:
Твоих бо божественных причащайся
И боготворящих благодатей
Не убо есмь един,
Но с Тобою, Христе мой,
Светом трисолнечным
Просвещающим мир[17].
Во-вторых, это безусловно, призыв к благоговению и ответственности. Не случайно Святые Тайны называются не только животворящими (zoopoioi), но и страшными (friktoi). Временами страшно бывает глядеть на протестантов, у которых пасторша разливает вино по пластиковым стаканчикам для сидящей на полу молодежи и они дерзают называть это Евхаристией!
И, наконец, это учение подразумевает также тождество Евхаристических Даров с Телом Христовым и Телом Церкви. Как замечательно говорит св. Юстин Попович: «Сущностная Истина. Церковь - тело Христово. Евхаристия - тело Христово. Церковь в Евхаристии, а Евхаристия - в Церкви»[18].
[1] Раннехристианские отцы Церкви. Брюссель, 1978. С. 11.
[2] Здесь св. Николай Кавасила имеет в виду евхаристический спор XII в. : является ли Христос в Евхаристии освящающим или освящаемым? Отцы на соборе 1156 года пришли к выводу, что Христос есть и освящающий, и освящаемый, приносящий и приносимый, приемлющий и раздаваемый
[3] Николай Кавасила. Изъяснение Божественной Литургии / Христос. Церковь. Богородица. М., 2002. С. 162. Sources Chretiennes. T. 3. 1943.
[4] Мещерская Е.Н. Апокрифические деяния апостолов. М., 1997. С.86-187.
[5] Еnzo Lodi. Enchiridion fontium liturgicorum. Roma, 1979. P. 252.
[6] Lodi. Enchiridion P. 290.
[7] Николай Кавасила. Изъяснение Божественной Литургии / Христос...С. 160.
[8] Св. Кирилл Иерусалимский. Поучение тайноводственное 5. 7. / Cвятитель Кирилл архиепископ Иерусалимский. Поучения огласительные и тайноводственные. М., 1991. С. 334. Греческий текст см. Cyrille de Jerusalem. Catecheses Mystagogiques. Sources Chretiennes. T. 126. Paris, 1966. P. 156.
[9] Николай Кавасила. Изъяснение Божественной Литургии / Христос...С.155.
[10] Архимандрит Jустин Попович. Догматика Православне Цркве. Београд, 1978. С. 567
[11] Творения св. Феодора Студита. Т. 1. СПБ. 1907. С. 126.
[12] Молитва на потребление Св. Даров.
[13] Св. Афанасий Александрийский. О воплощении Бога Слова. I. 6.
[14] Истолкование принадлежит Николаю Андидскому. Изъяснение Божественной литургии.
[15] Св. Кирилл Иерусалимский. Поучение тайноводственное 4. 9. / Cвятитель Кирилл архиепископ Иерусалимский. Поучения огласительные и тайноводственные. М., 1991. С. 332.
[16] Николай Кавасила. Изъяснение Божественной Литургии / Христос. Церковь. Богородица... С. 155.
[17] Ton gar theion o metechon
Kai theopoion Chariton
Oumenon ouk esti monos
Alla meta sou Christe mou
Tou fotos tou triseliou
Tou fotizontos ton kosmon.
[18] Архимандрит Jустин Попович. Догматика Православне Цркве. С. 567-568.
